— Ты хочешь со мной уйти?
— Да.
— Прямо сейчас?
— Да.
— Тогда давай — на «раз-два- три». Побежали!

Так Юля выкрала своего собственного сына, которому к тому моменту бывший
муж успел сделать российское гражданство. Прямо с прогулки в детском садике
Воронежа.

Они с мужем развелись еще в 2013 году, но Давид общался с папой и его
родителями. Погостить у бабушки всегда было нормальным явлением. Так можно было жить долгие годы, если бы в Горловке не запахло «русской весной». Муж моментально вдохновился свежими идеями, прицепил к машине российский флаг и стал активно агитировать за референдум. Правда, как только начались активные боевые действия, сразу выехал в Россию и превратился в переселенца.

Буквально сразу стал сначала просить, а потом настаивать на том, чтобы Юля
подписала разрешение бабушке на вывоз ребенка. Всего на три месяца. На всякий случай. В итоге разрешение она подписала, даже не догадываясь о том, какие это будет иметь последствия.

Через несколько дней после этого бабушка вывезла Давида в Россию, к папе, и
оба телефона перестали отвечать.

Следующие полтора года превратились для нее в сущий ад. Глядя на нее,
молодую женщину, больше похожую на девятиклассницу, невозможно
представить себе, как она справилась с происходящим. Уже выехав на
территорию свободной Украины, она подала заявления и иски везде, где это было возможно. В полиции ей дали ответ, что «его не удалось опросить, т.к. он остался на неподконтрольной территории», и дело бесперспективное. Дальше были заявления в суд, в СБУ, в Интерпол и всюду, где их соглашались принимать.

Никто не мог толком сказать ей, что делать и как искать сына. В редкие дни бывший муж выходил на связь в скайпе, в виде большого одолжения позволял несколько минут поговорить с ребенком. Говорить, где они живут, в какой садик он ходит и куда они собираются, Давиду запрещалось категорически. Все разговоры не только лимитировались, но и очень серьезно контролировались папой.

О том, что они живут в Воронеже, Юля поняла по IP-адресу. Но как забрать
оттуда ребенка — не понимала.

После целого года хождений по инстанциям, благодаря работникам офиса
Лутковской, она наконец узнала о существовании Гаагской конвенции о
международном похищении детей. С этого момента дело сдвинулось с мертвой
точки. Она сама писала и переводила документы, сама подавала их во все
кабинеты, на этот раз на территории России.

Уже после того, как она узнала адрес, где живет ее ребенок, она все равно не
могла с ним встретиться. Бывший муж не впускал ее в квартиру, а звонки в
полицию ничем не помогали. Как не помогали многочисленные заявления во все службы. Сын был совсем рядом, но так же недоступен, как и раньше…
…Она просто подошла к нему на прогулке в детском садике и взяла за руку.

— Мама, забери меня отсюда…
— Ты хочешь со мной уйти?
— Да.
— Прямо сейчас?
— Да.
— Тогда давай — на «раз-два- три».

На счет «три» она подхватила его на руки и побежала. Воспитательница была
крупнее и сильнее, она схватила Юлю за капюшон куртки и пыталась удержать.
Но у Юли на руках был сын. И не было второго шанса.

Одна машина, потом другая, потом автобус до Белоруссии. Только там она уже
окончательно поняла, что у нее получилось. Оставалось совсем немного —
добраться до Украины. С документами помогло украинское консульство. К тому
моменту о ее истории знали многие и помогали всем, что было реально.

Больше всего она боялась, что они не смогут пересечь границу. Что в
последний момент что-то сорвется. Что муж успел подать в розыск, и их просто
не пропустят. Но им и в этот раз повезло.

Сейчас Юля больше всего хочет, чтобы их с Давидом оставили в покое. Чтобы
они могли просто жить и не бояться, что однажды в их жизни опять появится его отец или его друзья. Идут бесконечные суды. И спрогнозировать их результат пока невозможно. Но, несмотря ни на что, они просто счастливы. И наверстывают то, чего были лишены долгие полтора года.