Поддержать
В Госспецсвязи рассказали, сколько беспилотников ежедневно теряют Силы обороны
«Заторы в небе на фронте уже не хуже, чем в Киеве утром на дорогах». Этими словами опытный аэроразведчик начал лекцию для нас, молодых курсантов школы операторов БПЛА.
Значение беспилотников (они же — дроны, они же — коптеры, они же — БПЛА) в полномасштабной российско-украинской войне трудно переоценить. Эту войну уже неофициально называют «войной дронов». А гонка вооружений в воздухе лишь набирает обороты.
Я не могу назвать себя очень уж большим экспертом по этому вопросу. Я — пехотинец, прошедший дополнительное обучение как аэроразведчик. Это дало возможность побывать по обе стороны баррикад.
Я был одним из тех, кто вжимался в землю в окопе и молился, чтобы это противное мопедное жужжание мотора вражеского БПЛА было не обо мне. А потом побывал, хотя и совсем немного, среди тех, кто пристально искал на мониторах замаскированные позиции и другие признаки присутствия противника.
Все это неизбежно заставило задуматься: ну вот, и как теперь в этих новых условиях воевать пехоте?
Предложенные ответы — ниже. Как всегда, с приглашением к дискуссии, а не как неопровержимые истины.
От свадьбы — до похорон. Экскурс в историю вопроса
До этой войны российские, украинские и натовские генералы очень недооценивали значение и возможности дронов. Иногда это отношение сохраняется до сих пор. Например, министр обороны Украины Алексей Резников за полтора года боевых действий и далее пренебрежительно вспоминает о «свадебных дронах» и утверждает, что никакой ценности они не имеют.
Это не так.
Раньше дроны в армии считались исключительно инструментом наведения дальнобойного высокоточного оружия. Ракет там всяких, арты и пр. Поэтому все они имели вид маленьких самолетиков или треугольничков (тип «крыло»), летали далеко и искали ценные, важные и неподвижные цели. Военные базы, штабы, склады, стоянки техники и т.п.
На простую же пехоту эти «традиционные» дроны пренебрежительно поплевывали керосином (или что там у них), пролетая над линией фронта во вражеский тыл. Глубина разведки такими БПЛА начиналась с 20 километров за линией. Фронт и ближний тыл их не интересовали, ведь там, считалось, нет ничего достойного использования дефицитных дорогих ракет.
Некоторые из таких дронов могут и сами поразить найденную цель, как знаменитые турецкие «Байрактары». Такие беспилотники были и у нас, и у россиян, и в армиях НАТО. Есть они и сейчас.
А вот массовое использование квадрокоптеров, гражданских игрушек, по сути — вертолетиков на радиоуправлении с камерой, стало новым словом в военной науке.
Первый известный эпизод, давший толчок аэроразведке ВСУ, произошел во время боев за Киевщину. Первым известным оператором «свадебного дрона» на войне стал гражданский. Подросток. Храбрый мальчик в оккупированном городе запустил свою любимую игрушку с балкона и рассказал нашим военным, где в его квартале стоят российские танки.
Наши передали координаты арте. Арта отреагировала. Получилось громко, ярко и красиво.
Несколько инициативных офицеров (ни одного генерала среди них не было) оценили эффективность обычного гражданского коптера и распространили эту практику в подразделениях Вооруженных сил. Признательная Родина традиционно вознаградила их за инициативу строгим выговором. Но новый тренд было уже не остановить.
Правда, собственно армейского квадрокоптера для ближней разведки как не было, так и нет. Опять же, и у нас, и в России, и в НАТО. Украинских воинов это немного огорчило, но не остановило.
Мы применили в военных целях гражданские квадрокоптеры, прежде всего — самые дешевые китайские «мавики». Мы постепенно научили бывшие гражданские девайсы работать с тактическими картами, сбрасывать врагам на головы противопехотные и даже противотанковые боеприпасы, прятаться от радаров и летать в условиях работы средств радиоэлектронной борьбы (РЭБ).
Последнему армейских пилотов научили, что интересно, бывшие папарацци. После нескольких скандальных репортажей, снятых дронами, VIPы начали устанавливать в своих поместьях станции РЭБ. В ответ репортеры таблоидов выработали собственные приемы получения кликбейтных фоточек. Сейчас же эти наработки активно используют на фронте. Поэтому самые лучшие и результативные пилоты сегодня — это режиссеры, кино- и телеоператоры, свадебные фотографы (кроме тех, кто прошел в Верховную Раду от «Слуги народа») и другие представители креативно-визуальных индустрий.
Постепенно военные пилоты пришли к выводу, что можно собирать дроны собственноручно, заказав запчасти на «Алиэкспресс». Дешевле же. Конечно, полноценный разведывательный дрон так не изготовишь, но одноразовый камикадзе — быстро. Горсть деталей на несколько сотен долларов, паяльник, советский боеприпас на подвес — и вот тебе управляемый снаряд, который может уничтожать цели стоимостью в десятки миллионов долларов.
В Украине все это развивалось сначала без масштабного участия государства, усилиями волонтеров и энтузиастов. Недаром одной из претензий к министру обороны является провал программы по обеспечению украинской армии беспилотниками. По моему мнению, это намного серьезнее, чем летние куртки под видом зимних или «яйца по 17 грн». Без куриных яиц, между нами, армия воевать может, у нас и своих достаточно. А вот без дронов…
Россияне долго плелись в конце в этой сфере. Их генералы, как и все остальные, к «свадебным дронам» относились скептически. А возможностей для реализации частной инициативы там меньше, да и государство к этому относится вовсе не лояльно.
Но, к сожалению, и они сделали выводы. Несмотря на санкции, россияне смогли за государственный счет закупить партию в десять тысяч китайских «мавиков» как разведывательных квадрокоптеров и начали массовую подготовку пилотов. Они также смогли развернуть производство дронов-камикадзе. Скажем, российский «Ланцет» стал очень неприятным для нас новым участником войны дронов.
Глаза в небе, смерть с небес
Как выглядит ситуация на сегодняшний день?
В артиллерии ни один ствол не работает без корректировки с дрона. Поэтому артиллерийские удары стали убийственно точными.
Дронов-камикадзе развелось столько, и они настолько дешевые, что ими не гнушаются ударить не то что по пехотным позициям, а даже по одиночным бойцам.
Благодаря дронам наблюдение за линией боевого столкновения ведется круглые сутки.
Во время боя за плечом последнего бойца штурмовой группы висит квадрокоптер и ведет прямую трансляцию на штаб, командующий операцией в прямом эфире. То же и у тех, кто отражает атаку, — стрим с дрона смотрит командование и отдает приказы отходить или присылает подкрепление.
Средства РЭБ были основательно переработаны для противодействия «свадебным дронам». На выявленного пилота не жалеют целого пакета «Града». Обе армии спешно заказывают инженерам или клепают на колене т.н. окопную РЭБ — мобильные пехотные противодроновые инструменты. Все это не очень помогает. Дронов в небе становится все больше.
Маленький зверек на затылке
Как в этих условиях должна измениться тактика пехоты? Несколько советов.
Погода. Солдат-пехотинец проводит на открытом воздухе много времени. Поэтому жизнь быстро учит регулярно следить за прогнозами погоды. В войне дронов на это надо обращать еще больше внимания.
Скажем, камеры дронов плохо видят контрастные перепады света. Если на улице ясный солнечный день — надо прятаться в тени. И не выходить из сумерек без насущной необходимости.
Дроны не летают в дождь. А самая плохая погода для аэроразведки — температура около нуля и высокая влажность. На высоте пропеллеры коптеров обмерзают, и они падают.
А вот идеальная погода для наблюдения — облачная, сухая и умеренно теплая. Без ослепительного солнца камеры могут заглянуть в любое укрытие и детально рассмотреть, что там есть интересного.
Движение — это смерть. Наш выдающийся соотечественник Николай Амосов утверждал, что движение — это жизнь. Времена изменились. Сейчас на войне лишнее движение — это смерть.
Движение — это то, что лучше всего видит камера дрона. Нередко бывали случаи, когда оператор не замечал в «зеленке» вражеских солдат, пока они не начинали двигаться.
В идеале, услышав или увидев вражеский дрон, надо замереть в укрытии. Я так и делал. Хотя до сих пор не знаю, насколько это действительно помогло мне выжить.
В любом случае на передовой ходить туда-сюда, активно жестикулировать или танцевать гопак — плохая идея. Двигательную активность надо минимизировать.
Камуфляж работает. Хоть какая-то хорошая новость. Современный камуфляж дает вполне приличную маскировку. Единственное, на что следует обратить внимание, — однообразие. Штаны мультикам и пиксельная куртка — плохое соединение. Именно контраст цветов может привлечь внимание аэроразведчика.
Не смотри вверх! Во время моей первой ротации на Донбассе, когда колонна останавливалась на трассе, офицеры выставляли нескольких солдат и приказывали им наблюдать за небом.
После нескольких атак беспилотников на пограничные регионы РФ российских полицейских теперь заставляют делать то же самое.
На самом деле делать этого не следует. По той простой причине, что боец дрон, может, увидит, а может, и нет. Как повезет.
А вот оператор дрона задранное вверх лицо увидит гарантированно. Как цинично выразился один опытный пилот, «этот поросячий розовый цвет я узнаю за два километра минимум».
ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ
Поэтому открытых участков тела у бойца на передовой быть не может. Маска-подшлемник, закрытые тактические перчатки, защитные очки — все это не снимать даже в страшную жару.
Не свинячь! Недавно украинцы смеялись над эко-активисткой, выразившей свое «фе» мусору на позициях воинов. Дескать, вам что, трудно посортировать мусор, или что?
Неожиданно она оказалась права. Хотя и не совсем так, как думала.
Мусор демаскирует. В практике аероразведчиков был случай, когда скрытую в лесу вражескую позицию выдал солнечный отблеск на пластиковой бутылке из-под воды. Пилот увидел его, чтобы вы понимали, с расстояния в пять километров.
Собака — друг человека, но враг солдата. ТикТок наполнен трогательными видео с военными, ухаживающими за беспризорными животными в зоне боевых действий.
Это очень мило, но опасно.
За безлюдными якобы локациями, где вдруг поселяются домашние животные, аэроразведка устанавливает постоянное наблюдение. Логика простая: поскольку есть животные, есть и тот, кто их кормит. А следовательно, кормильца начнут целенаправленно искать. И рано или поздно обязательно найдут.
Дорога ниоткуда в никуда. Военная техника быстро накатывает на бездорожье хорошо видимые колеи. Разумеется, за ними начинают следить с воздуха.
Выход один — не лениться. Выучить карту местности и найти несколько маршрутов для необходимых перевозок. В идеале вообще не повторять своего пути между двумя точками.
«Ну чего ты, вчера и позавчера же нормально заехали по этой дороге», — может сказать побратим, которому лень ехать лишний час, потому что очень хочется немного дольше поспать.
Может, завтра вы тоже нормально заедете. Но послезавтра транспорт непременно накроют на марше. Ведь хитрые и терпеливые, словно пауки, пилоты будут вести разведку, пока точно не установят, кто здесь ездит, куда, откуда и зачем.
…Опытный пилот, который был моим инструктором, дал замечательный совет:
«Если не знаешь точно, висит ли над тобой вражеский дрон, исходи из того, что он там есть. Все время чувствуй, как у тебя на затылке висит, вцепившись коготками, маленький зверек. Это твоя паранойя, она всегда должна быть с тобой».
На следующий день я выполнял тренировочные полеты на полигоне. Немного поэкспериментировал. Наконец нашел правильные расстояние и высоту.
Я смотрел себе в глаза сквозь камеру собственного же дрона…, а вот самого дрона не слышал и не видел.
Тогда я подумал: надо этому зверьку с затылка какого-то корма хорошего купить, что ли… А то еще, не дай Бог, убежит куда-то…
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google