«КИДОК» ПО-КРЕМЕНЧУГСКИ. ДУБЛЬ ДВА

В середине ноября на Кременчугском НПЗ (ЗАО «Укртатнафта») планируется очередное заседание наблюдательного совета. Один из главных вопросов — удастся ли наконец провести собрание акционеров. И далеко не факт, что этот вопрос будет решен. Подобный скептицизм имеет основания. Предыдущая, сентябрьская попытка проведения собрания акционеров закончилась ничем. Не было кворума, а еще точнее — представителей государства с их 43,05% акций.

Сначала в Фонде государственного имущества заявили, что просто не успели изучить документы. После чего стали извиняться перед представителями акционеров и прежде всего — перед первым вице-премьером Республики Татарстан Равилем Муратовым за срыв собрания. Дескать, простите нас, господа, думаем мы медленно. В общем, как и в прошлом году, в Кременчуге снова остро запахло скандалом. Причем с далеко идущими последствиями.

Заводу к конфликтам не привыкать. В 2001 году тоже были сорваны два собрания акционеров. Правда, причины были другие. Тогда ФГИ и татарские акционеры находились по одну сторону баррикад.

Когда в 1995 году президенты Украины Леонид Кучма и Татарстана Минтимер Шаймиев подписывали договор о создании на базе Кременчугского НПЗ закрытого акционерного общества «Укртатнафта», будущее рисовалось достаточно безоблачным. Кременчуг традиционно специализировался на переработке тяжелой татарской нефти, так что фактически речь шла просто о воссоздании разорванной технологической цепочки. Украина же получала надежный источник ресурсов и наполняла свой рынок нефтепродуктами.

Патронат двух президентов, казалось, обещал, что трудности будут преодолеваться достаточно быстро. Однако проблемы не заставили себя долго ждать и вскоре пошли по нарастающей. Уже в 1996 году Татарстан столкнулся с невозвратом нефтепродуктов из его же ресурсов. Когда соответствующая сумма достигла 20 млн. долл., поставки нефти притормозили, требуя рассчитаться. Впрочем, все равно поставляли достаточно много. Притом что долговая проблема постоянно накапливалась, за 1995—2000 годы из Татарстана пришло 38,4% всей переработанной заводом нефти.

Ситуацию осложняла и неопределенная ситуация с уставным фондом ЗАО. Его удалось сформировать только к июню 1999 года. Наиболее крупный пакет акций — 43,05 % — принадлежал ФГИУ, татарская сторона (Госкомитет имущества Татарстана, АО «Татнефть» и др.) суммарно контролировала 37,5%. Еще 1,15% — у кременчугского МТ-Банка (Приднепровские магистральные нефтепроводы).

Самым интересным было появление в составе учредителей двух иностранных компаний: американской Seagroup International (9,96 %) и швейцарской AmRuz Trading (8,34%). Их привлекло туда руководство завода под обещания поставок нефти на 65 млн. долл. Так как у тогдашнего премьера руководивший заводом Владимир Матыцин был в откровенном фаворе, особо спорить никто не стал. Вообще при таком распределении акционерного капитала фактический контроль над заводом перешел в руки менеджмента предприятия.

Однако дружной работы не получилось. Завод вел свою политику, развивал сбытовую сеть, выступал спонсором и делал другие полезные вещи. Вот только стремление вовремя рассчитываться за нефтепродукты как-то незаметно ушло на второй план. Вскоре на нефтерынке Украины появилась поговорка: хочешь потерять нефть, заведи ее на Кременчуг. Когда начались аукционы по продаже украинской нефти, то поставки на этот НПЗ шли со скидкой, так как нефть «зависала» иногда и на полгода.

С 1998 года задолженность перед «давальцами» постоянно увеличивалась, достигнув отметки 500 тыс. тонн. И это притом, что вокруг завода возникла масса структур, которые занимались реализацией его продукции. Характерно, что само ЗАО в них едва присутствовало — в большинстве случаев его пакет был менее 25%. Фактически выходной финансовый поток на предприятии был монополизирован структурами, дружественными его менеджменту.

Интересно, что в этот момент государство деликатно закрыло глаза на происходящее, никак на него не реагируя. Попытки Татарстана решить вопрос с многолетней задолженностью не заканчивались ничем. Правда, в 1999 году правительство Пустовойтенко пообещало ее погасить, передав 5,5% акций из госпакета. Однако уже следующее правительство Ющенко сыграло отбой.

В общем, так и жили. Правда, подобная политика в 2000 году привела завод на грань катастрофы. Работать с ним никто не хотел, и поставки импортной нефти почти прекратились. Если в 1999 году предприятие еще переработало 5,1 млн. тонн нефти, то в следующем — почти на 3 млн. меньше. Фактически на него приходила только украинская нефть (69% общих поставок) и немного давальческой. По иронии судьбы львиную долю ее поставлял все тот же Татарстан. В общем, в 2000-м и первой половине 2001 года завод очутился в ситуации негласного бойкота.

В попытках прорвать блокаду руководство обратилось к уже отработанному методу — выводу активов. Но если до этого на отдельный баланс создаваемых СП выводились достаточно мелкие установки или сбытовые подразделения, то в 2001 году дело дошло до нефтеперерабатывающих установок. Весной прошлого года ЗАО «Кременчугская нефтяная компания» (еще точнее — ООО «Инфокс») была сдана на 30 лет наиболее работоспособная установка. Кстати, позже обнародованный контракт на аренду умилял своей лаконичностью. Тридцатилетний договор состоял аж из трех страниц, причем условия аренды занимали примерно полстраницы. Откровенно говоря, при продаже холодильника составляется контракт потолще и поподробней.

Тут же почти аналогичный документ стали составлять и на вторую установку. Приобретателем должна была стать одна из структур российской «Славнефти». Правда, ЗАО «Укрславнефть» лишь с очень большой натяжкой можно было приписать к российской компании. В реестре акционеров ЗАО значилась украинская компания (20%), собственниками которой являлись две киевлянки, и ЗАО «Славянские нефтепродукты» (80 %). В свою очередь «Славянские нефтепродукты» учреждены кипрским оффшором, одной чисто бельгийской и керченско-швейцарской фирмами.

В лучшем случае «Укрславнефть» представляла интересы тогдашнего руководителя «Славнефти» Михаила Гуцириева, но никак не саму компанию. Между тем заключенный с нею договор оговаривал возможность в любой момент периода аренды выкупить арендованное оборудование по остаточной стоимости. В общем, букет вокруг Кременчуга разросся еще тот.

В довершение ко всему, договор с «Укрславнефтью» заключался вопреки прямому запрету наблюдательного совета ЗАО «Укртатнефть». Ситуация на заводе фактически стала выходить из-под контроля собственников. Попытка проведения летом прошлого года двух собраний акционеров была успешно блокирована.

В конечном счете господам Владимиру Матыцину и Владимиру Демехину (его первому заместителю) все-таки напомнили, что они не владельцы контрольного пакета. В августе прошлого года обоих отстранили от исполнения обязанностей. Это стало возможным благодаря совместным действиям украинской и татарской сторон. Удалось и остановить расползание собственности. Казалось, что главные акционеры наконец-то нашли общий язык. Поставки нефти на завод резко возросли. В октябре прошло собрание акционеров, принявшее решение вернуть активы и наметить пути дальнейшего развития сотрудничества на заводе. Казалось, что ситуация прояснилась.

Но идиллия длилась недолго. Когда поставки татарской нефти (до 1,2 млн. тонн в квартал) стабилизировали положение дел, отношения между акционерами обострились. Поводом стали акции американской и швейцарской компаний (суммарно 18,3 %). Татарстан решил выкупить их у прежних владельцев. Это давало возможность избежать многолетних судебных тяжб и консолидировало в руках основного поставщика нефти контрольный пакет. Однако в Украине возникли возражения, суть которых сводилась к тому, что этих акционеров лучше бы вообще считать «не бывшими» и акции поделить согласно долям. Однако юридически такой путь вел в никуда. Что и было продемонстрировано решением Высшего хозяйственного суда Украины от 6 августа с.г., четко восстановившего «американо-швейцарцев» в правах акционеров.

После этого акции были выкуплены «Татнефтью» через свои дочерние компании в США. Так что фактически, по мнению специалистов по управлению собственностью «Татнефти», одной из целей собрания была фиксация увеличения доли татарстанской компании с учетом покупки SeaGroup и АмRuz. При этом «Татнефть» намерена внести в наполнение приобретенных акций нефть и 65 млн. долл., что позволит заводу пополнить оборотные средства, необходимые для модернизации.

Однако к тому времени вокруг акций завода велась сложная подковерная борьба и решение суда удовлетворяло далеко не всех. Кстати, официальной причиной срыва собрания стало как раз то, что «участие в собрании ФГИ означало бы автоматическое признание американской компании Seagroup акционером «Укртатнафты», что лишало бы Фонд возможности и времени определить свою позицию по этому вопросу».

Еще неудавшееся собрание запомнилось полудетективной историей с охотой сотрудников полтавской прокуратуры на главу Seagroup Монику Хеленди. Собственно говоря, от американской дамы требовалось только формальное подтверждение факта продажи акций, ну, может, еще пару теплых фраз напоследок. Но рутинной поездка не получилась. Благодаря отечественным правоохранителям, Моника теперь может рассказывать друзьям и знакомым о том, как она под эскортом татарской делегации на скорости глубоко «за сотню миль в час» неслась обратно в Борисполь. Там ее срочно погрузили на чартерный самолет в Казань, и, скорее всего, на полтавской земле мы ее больше не увидим...

На самом деле это не очень весело — ситуация со срывом собрания балансировала на грани откровенного хамства. Стоит также запомнить, что новыми приобретателями акций стали фирмы с американской юрисдикцией и в случае конфликта судиться придется именно по законодательству США.

При этом сам по себе контрольный пакет Украине не нужен. Основная причина проста: у нее нет отечественного ресурса для загрузки завода. Для его стабильной работы требуется не менее 500 тыс. тонн нефти в месяц. Украина способна поставлять максимум 140—150 тыс. Что происходит при отсутствии поставок по импорту, «в цветах и красках» продемонстрировали 2000 год и первая половина прошлого. Тогда, перерабатывая по 200—220 тыс. тонн нефти, завод прочно лег на бок, балансируя на грани остановки.

Так что владелец контрольного пакета должен гарантировать поставки на завод необходимого объема сырья. Татарстан эту аксиому понимает, и еще в апреле этого года тамошний премьер-министр Рустам Минниханов и первый вице-премьер Украины Олег Дубина подписали протокол совещания акционеров ЗАО «Укртатнафта» о развитии компании. Согласно ему, стороны на паритетных началах вкладывают 200 млн. долл. в модернизацию Кременчугского НПЗ.

Однако месяцем позже Олег Викторович участвовал в переговорах… о возможной продаже госпакета. Учитывая прошлогодний опыт, все это вряд ли сильно радовало Татарстан. Что еще интереснее — возможным претендентам заранее обещали контрольный пакет акций, которого у продавцов просто не было.

Кстати, стремление продать акции (в т.ч. и чужие) не получило особой поддержки в России. Похоже, что отдельные чиновники в Кабмине сильно преувеличили желание российских компаний зайти на Кременчуг и побить горшки с «Татнефтью». Да, определенные намеки были, но не более. К примеру, летом председатель правления российской нефтяной компании «ЮКОС» Михаил Ходорковский обратился к Леониду Кучме с письмом. В нем было предложение Президенту поручить украинскому правительству принять постановление о создании СП на базе Феодосийской нефтебазы, а также рассмотреть возможность продажи госпакетов акций Дрогобычского и Кременчугского НПЗ. С Феодосией «ЮКОС» работает уже давно и успешно, вариант с Дрогобычем тоже интересен. А насчет Кременчуга… В конце концов, «ЮКОС» предпочел без скандала приобрести контрольный пакет на литовском Мажекяйском НПЗ.

Предложение зайти на Кременчуг поступило и президенту НК «Сургутнефтегаз» Владимиру Богданову. Насколько известно, в итоге его больше заинтересовал Херсон.

Выбор партнера — шаг весьма серьезный. Ошибки стоят очень дорого. Примеры со «Славнефтью» и «Казахойлом» показали, что оказалось достаточно снять по одному человеку в компаниях, как они тут же теряли интерес к проектам в Украине. В этом смысле интерес «Татнефти» основан на более прочном фундаменте: Кременчуг нужен в технологической цепочке. Проект развития «Укртатнафты» обойдется на сотни миллионов долларов дешевле строительства второй очереди Нижнекамского НПЗ. Другое дело, что для всего этого нужны стабильность и контроль над ситуацией.

В августе президент Минтимер Шаймиев попросил Президента Украины Леонида Кучму помочь украинским чиновникам наконец определиться с основными партнерами, которые будут инвестировать развитие кременчугского предприятия. Республика готова вкладывать средства в развитие завода, разработку проектов, поиск новых технологий и уже начала это делать. Тогда же было заявлено о наличии достаточного пакета акций и «полной договоренности с западными дружественными кампаниями – держателями акций». Однако, как показали события с собранием акционеров, достигнутые президентами договоренности были фактически сорваны. Вопрос — кому это выгодно? Очень сомнительно, что Украине.

Происходящее «брожение в верхах» негативно сказывается и на заводе. К примеру, вновь стали происходить задержки в отгрузке нефтепродуктов. По словам помощника председателя наблюдательного совета компании Леонида Топчинского, сейчас просрочки уже достигают порядка 140 тыс. тонн. Естественно, это не может не вызывать вопросов. По словам представителей поставщиков, уже были случаи отгрузки нефтепродуктов сомнительным фирмам по заниженным ценам. Это, мягко говоря, «не есть хорошо» — подобные случаи дестабилизируют рынок.

Так что теперь акционеры собираются упорядочить список давальческих структур, отсекая наиболее сомнительные. Это, кстати, совпадает с требованием российского правительства по декриминализации нефтяного сегмента рынка. Будет внедряться и чисто денежная оплата за переработку нефти (вместо выделения части нефти). Как показала практика, дальнейшая судьба «товарной оплаты» контролируется гораздо слабее.

Есть вопросы и с себестоимостью. К примеру, сейчас «Татнефти» наиболее экономически выгодно перерабатывать сырье не на родном Кременчуге, а у конкурентов на ЛиНОСе. Выход нефтепродуктов на тонну нефти получается на 30 долл. выше. Естественно, что компанию это не устраивает.

Предприятие нуждается в модернизации. Ведь в 2005 году качество кременчугского топлива не будет соответствовать евростандартам. Более того, уже в этом году завод фактически ушел с европейского рынка дизельного топлива, резко снизив выпуск его малосернистых марок. И это в условиях, когда такое топливо вовсю стали выпускать и в Лисичанске, и в Одессе. Возникает реальная угроза постепенного свертывания рынка.

А конфликтующим сторонам следует не забывать: завод интересен до тех пор, пока на нем имеются ресурсы и он выпускает конкурентоспособную продукцию. Иначе это груда быстро ржавеющего металла, и не более. За «разборками» относительно собственности недопустимо похоронить перспективы развития. Заводу нужны не скандалы, а инвестиции.