В СЕВЕРНУЮ ИРЛАНДИЮ МИР ПРИХОДИТ ПО ПЯТНИЦАМ

В пятницу 22 мая на референдуме в обеих частях Ирландского острова была одержана трудная победа теми, кто боролся за кампанию «yes» (да), против тех, кто агитировал за «no» (нет). Голосовали всенародно соглашение о мире в Северной Ирландии, достигнутое между британским и ирландским правительствами с участием главных североирландских партий, подписанное за шесть недель до референдума - в пятницу перед католической Пасхой и названное потому Договором Страстной Пятницы. Результаты голосования оказались ошеломляющими.

В Северной Ирландии, входящей в Объединенное Королевство Великобритании, «да» сказали 71,12% (676 966 избирателей), «нет» - 28,88% (274 879), общая активность избирателей - 81%.

В Ирландской Республике: «да» - 94,4% (1 401 919 человек), «нет» - 5,65 % (83 141), общая активность - 55,475%.

На следующий день два главных вдохновителя мирного процесса в Северной Ирландии - британский премьер-министр Тони Блэр и американский президент Билл Клинтон - объявили, что война, покрывавшая шрамами маленькую территорию последние 30 лет, закончена благодаря выражению доброй воли подавляющего большинства здравомыслящего населения.

Со дня подписания Договора Страстной Пятницы на территории Ольстера развернулось широкомасштабное поле сражения - лозунгов, ораторов, речей, плакатов, призывов, обещаний и прочего в том же духе. Кампанию «да» возглавляли две самые крупные, долгие годы противостоящие партии - пробританская партия ольстерских юнионистов и националистическая Социал-демократическая и Лейбористская партии. Именно благодаря компромиссным усилиям их лидеров - Дэвида Тримбла и Джона Хьюма, состоялось историческое ночное подписание мирного Договора Страстной Пятницы. Но никто из борющихся за «да»-кампанию, включая главную движущую силу процесса - Тони Блэра, не был до конца уверен, что референдум даст 70% голосов, которые нужны для осуществления пунктов договора. Главным оппонентом референдуму с мощной «нет»-кампанией выступила партия демократических юнионистов, известных своей агрессивной неприемлемостью мирного соглашения. А ее лидер, 70-летний Ян Пейсли, громко уверял, что все протестанты, то есть англичане, Северной Ирландии проголосуют «нет». (Забегая наперед, скажем, что протестанты выразили свое отношение к договору как 55% - «за», 45% - против, в то же время католики принесли референдуму результат 96% - «да» и только 4% - «нет».)

Драматического нагнетания в канун референдума не удалось избежать. Началось с того, что за неделю до голосования Ян Пейсли, которого газеты покалывали прозвищами типа «старый монстр», «чудовище» и «динозавр», выступил с откровением о том, что мирный договор не только политически неприемлемый, но он не что иное, как «детище зла». Один из его соратников объяснил партийную позицию более доходчиво, описав Блэра и других лидеров «да»-кампании как «змей и скорпионов», которые «посланы сатаной наказать Северную Ирландию» присоединением к Ирландской Республике. О том, что «да»-кампания находится под угрозой, Североирландская партия альянса сообщила породненной британской партии либерал-демократов. Ее лидер, Пэдди Эшдаун, забил тревогу среди двух других парламентских партий - лейбористов и консерваторов.

Все три лидера оппозиционных друг к другу партий, планировавшие ради мира объединиться и проводить кампанию поддержки вместе, поспешно выработали новую стратегию. Первым решением было «убрать» из провинции незримое присутствие Билла Клинтона. Хотя он и был одним из главных инициаторов кампании, юнионисты могли расценить его влияние как внешнюю интервенцию и давление. Далее три лидера разделились и перераспределили свои «мишени». Пэдди Эшдаун прибыл в Ольстер и, как бывший солдат, направился убеждать армию, службу безопасности, полицию. Консерватор Вильям Хейг поспешил в юнионистские избирательные округа Северной Ирландии, где он мог сыграть на своем статусе лидера Тори, главного оппонента лейбористской партии Блэра. Вернувшись в Лондон, он сказал, что увидел уверенность людей в позитивном исходе голосования. «Многие никогда не знали ничего, кроме тревог борьбы, и ощутили возможность оставить их позади».

Сам Тони Блэр занялся страстной агитацией, дав немыслимое число пресс-конференций и интервью и, что немаловажно, прибегнув к персональным обещаниям, которые, как считают наблюдатели, отвели реальную перспективу для большинства юнионистов сказать «нет» на референдуме. Во время его посещения одного из городков, населенных средним классом юнионистов, он получил изрядную дозу оскорблений и обвинений за «продажу Северной Ирландии и открытие дверей к объединенной Ирландии». «Ты - предатель», - кричали ему вслед. В ответ он устало улыбался. В одном из интервью в тот день он сказал, что не гарантирует и не знает, сложится ли в дальнейшем все, как задумано. «Но не использовать этот шанс во имя последующих генераций невозможно».

За последние 30 лет более чем 3 500 человек было убито и около 40 тысяч ранено на территории Северной Ирландии в кровавых стычках протестантов и католиков. Каждый четвертый лично знал кого-то из убитых, а один из десяти потерял члена семьи. Именно эта старая боль воздвигала подчас непреодолимые барьеры перед референдумом. «Я хочу мира, но не хочу его любой ценой», - говорили многие протестанты. Вопрос уперся в требование тотального разоружения террористических организаций, среди которых самая активная и многочисленная (400-500 членов) Ирландская республиканская армия. (Республиканская партия Шин Фейн, которую обвиняют в связях и политическом руководстве ИРА, отрицает свою причастность к терроризму, показывает 31% своих сторонников, голосовавших «да», и на этом основании надеется получить 15 мест в будущей североирландской Ассамблее.) Кроме того, один из пунктов договора, об освобождении заключенных террористов, также вызывал недоумение как у протестантов, так и у католиков.

И когда вопрос выбора - да или нет мирному договору - раскалывал семьи и разделял общины по всей территории Северной Ирландии, за пару дней до референдума стало появляться новое настроение: люди поняли, что у сомневающихся нет будущего и что судьба предоставляет им единственную возможность, которую нельзя упустить, даже если цена ее будет слишком высокой. Это случилось под совокупным влиянием многочисленных усилий, объединенных в «да»-кампанию. Кроме упомянутых ранее, была также пламенная речь лидера юнионистов Дэвида Тримбла, в которой он риторически спрашивал: «Какое будущее предлагает нам кампания-«нет»? - И сам же отвечал: «Никакой альтернативы. Никакого видения. Никакой надежды...» Был совместный концерт ирландских групп - южной «U2» и северной «Ash» с молодым протестантским бэкграундом. На концерте произошло первое совместное публичное появление двух оппозиционных лидеров: протестанта-юниониста Тримбла и католика-националиста Хьюма. Там же состоялось историческое - первое - рукопожатие.

Соглашение Страстной Пятницы, подписанное за шесть недель до референдума, являет собой 30-страничный документ, который был доставлен в каждую североирландскую семью. Тем не менее большинство адресатов его не читали. А договор был составлен таким образом, что разнополюсные политики могли и интерпретировали его содержание так, как того требовал момент. Дэвид Тримбл «продал» своим юнионистам документ на той основе, что он усилит союз между Северной Ирландией и Британией. Джери Адамс, лидер партии Шин Фейн, говорил своим соратникам противоположное - что договор является шагом к окончанию этого союза и приведет к созданию объединенной Ирландии. Один из политиков-юнионистов суммировал в конечном итоге результаты референдума так: «Юнионисты выиграли, но они слишком тупые, чтобы увидеть это. Республиканцы проиграли, но они слишком умные, чтобы говорить об этом». Но если абстрагироваться от разборок того, что было, и от предсказаний того, что будет, нельзя не заметить главного, что уже свершилось в Северной Ирландии, - сила и мощь политической «да»-кампании оказались способными организовать коллективный разум.

В тот же день референдум проходил в южной части острова, в другой стране - в Ирландской Республике. Заключительные результаты там - 94% проголосовавших «за» - только подтверждают североирландскую победу. А ведь предреферендумные недели в Ирландии были также непростыми. По мирному договору Дублин должен был изменить две статьи Конституции и отказаться от притязаний на северные провинции. В процессе агитации за поддержание договора Берти Ахерн, ирландский премьер-министр, сыграл свою собственную миротворческую роль, перекроив при этом историческую программу собственной партии. Два десятилетия тому назад его партия Фианна Фейл требовала от Британии декларации о намерении предоставить Северной Ирландии право на самоопределение. Прошедший референдум подтвердил ирландский отказ от территориальных требований, но взамен Ирландия получила свою часть власти в Северной Ирландии через Ассамблею и «Совет островов», а также легальное право для каждого ирландца требовать ирландского гражданства.

За день до голосования стало известно, что королева Елизавета готовится к визиту в Белфаст, чтобы также продемонстрировать свою поддержку мирному соглашению. Последний раз она посещала Северную Ирландию в 1995 году. Кроме того, ожидается, что она ответит на приглашение нанести официальный визит в Дублин, впервые как британская монархиня, со времен последнего визита Георга V в 1911 году, поскольку главное препятствие для королевских визитов - притязания Ирландии на территории Ольстера - было устранено в результате поддержки мирного договора 94% голосов в южной части Ирландского острова.

Итак, всеирландский референдум не просто состоялся благодаря активности избирателей, но и принес лучшие результаты, на которые могли надеяться сторонники «да»-кампании. Но не следует забывать, что бурное веселье имеет привычку быстро затихать, а старая ненависть может вспыхнуть с новой силой. Для этого достаточно малейшего упущения. Нормальные законы демократии еще не вросли корнями в североирландскую землю, и предсказания непримиримого юниониста Яна Пейсли о всеобщем коллапсе мирного процесса могут сбыться на предстоящих выборах новой североирландской Ассамблеи через 4 недели. Таким образом, «да»-кампания за референдум должна трансформироваться в кампанию за Ассамблею. Кампания эта неизбежно возложит все тяготы примирения разноречий на «да»-альянс, когда партии начнут конкурировать за места в 108-местной палате нового правительства. Парламентское сотрудничество, которого Северная Ирландия никогда раньше не знала, будет призвано заменить разновекторную сектантскую риторику.