Кинорежиссер Вадим Костроменко: "Когда увидел, что альбомы фотопроб Одесской киностудии сносят к обрыву и собираются жечь, стал таскать их назад"

На проходной появляется Вадим Костроменко - местный человек-легенда. Он работает на Одесской киностудии с 1957 года. Сначала снял 13 фильмов как оператор, а потом еще 12 как режиссер. Последние двадцать лет уже не снимает - нет финансирования, теперь он собирает историю и старается сберечь ее в музее киностудии.

Выходим во внутренний двор киностудии и направляемся к старому, но сохранившему свою красоту зданию.

- Вот тут и располагается музей. Этому дому, между прочим, более ста лет. Он строился как приданое для одной богатой княжны.

В первой комнате - экспонаты с начала работы киностудии и до времен Второй мировой войны. Самое ценное здесь - перчатка Веры Холодной и камера, которой начинал снимать свои фильмы Александр Довженко.

- Перчатку Веры Холодной мне подарила ее дочь. Когда Вера умерла, у нее остались две девочки. У этих двух женщин сложнейшая жизнь была, остатки лет своих доживали в Америке в доме престарелых. Младшая поднакопила денег и решила приехать в Одессу поклониться маминой могилке. Когда уезжала, сказала, что как святую реликвию берегла мамину перчатку. "Помру я в Америке - кому она там нужна, можно, я ее вам подарю?" - спрашивала. "Не можно, а нужно!" - отвечал я с восторгом.

- Летом здесь отбоя нет от экскурсантов, - продолжает рассказывать Вадим Васильевич. К сожалению, сейчас зима, а самое главное - война. Поэтому музей пустует, и это обидно. Но когда приходят люди, интересующиеся кино, - это прибавляет мне сил!

Звонит телефон. Хотят привести на экскурсию детей из младших классов. Вадим Васильевич отказывает.

- Школьников я не принимаю, потому что все, что я могу рассказать - им неинтересно. Оно ложится на пустое место в их головах. Еще несколько лет назад дети помнили фильм "Приключения Электроника", а теперь о нем уже никто не знает. Недавно я не выдержал, сказал: "Ладно, пускай приводят ребят". Так они ни одного фильма, о которых я им говорил, не видели! Что им рассказывать-то?

Идем дальше по музею. Стеллажи уставлены альбомами с фотопробами всех фильмов, которые снимались на Одесской киностудии. Вадим Васильевич открывает один из них:

- Вот фотопробы для "Трех мушкетеров". Михаил Боярский утвержден, поэтому его фото наклеено первым. Даже один грузин пробовался. Но его не взяли, потому что петь надо было. Боярский - пел, утвердили его.

- Все эти вещи передала вам киностудия?

- На самом деле эти альбомы, которые я показывал, были приготовлены для сожжения. После реформирования киностудии они стали не нужны. Когда я увидел, что их сносят к обрыву и собираются жечь, стал таскать их назад. Все это собирал я. Никто мне ничего не передавал.

- Вадим Васильевич, почему вы решили стать оператором, а потом и режиссером?

-Все из-за любви. Я был влюблен в одноклассницу, а целоваться на улицах было не принято, поэтому ходили в кинотеатр и брали билеты на последний ряд. Как-то раз билетов на последний ряд не оказалось, пришлось купить на первый. Перед сеансом вышла женщина и стала рассказывать, как снимали это кино. Она так интересно повествовала, что меня это зацепило. На следующий день я пошел в библиотеку и стал искать книги о том, как снимается кино. Нашли мне только одну книжку - "Свет в искусстве оператора", автор - Анатолий Головня. После этого уж совсем увлекся, поехал в Москву поступать в институт.

- Сколько вам было лет?

- Семнадцать. Поступал на операторский факультет. Конкурс был 60 человек на место, но мне повезло: оказалось, наш мастер набирал на курс ребят еще ничего не знающих о кинематографе. Им нужна была "сырая глина", из которой можно лепить. А приходили молодые люди, увешанные фотоаппаратами, с потрясающими кадрами. Я поступил и четыре года учился операторскому искусству. Наш мастер, Борис Волчек, был талантливым оператором. Он учил: "Если хотите быть хорошими кинооператорами - как минимум на 50% вы должны быть режиссерами, должны понимать, что вы снимаете, иначе будете просто хорошими фотографами". И поэтому его выпускники потом часто уходили в режиссуру.

После учебы у нас было распределение по киностудиям, и я имел право выбирать куда ехать, потому что мой дипломный фильм как раз тогда на Всемирном фестивале молодежи получил третью премию среди студенческих работ всех стран-участниц. Я сказал комиссии: "В Одессу". Они очень удивились: в Одессе после войны десять лет не снимали, она была летней базой Мосфильма, и только начинала собственное производство. Я думал так: на Мосфильме и Ленфильме я бы годами ходил ассистентом, а в Одессе буквально через два месяца уже начал снимать.

- Вы не коренной одессит, но живете здесь уже долго. Ощущаете себя местным?

- Да, я здесь с 1957 года. Это же сколько лет... Конечно, одессит! И даже иногда у меня одессизмы в языке таки проскакивают!

- Что изменилось с тех пор?

- В томкруге людей, с которыми я общаюсь, разительных перемен нет. Они еще сохраняют хороший бодрый одесский дух. А что происходит с городом - у меня ничего, кроме грусти, не вызывает: заводы стоят, толпы молодых людей, которые могли бы где-то работать, занимаются коммерцией, где-то что-то продают. Для этого не надо учиться. А все учились.

- Приходилось ли в свое время сталкиваться с цензурой?

- Однозначно. Если государство финансирует производство фильмов, разве оно будет спонсировать фильмы, направленные на разрушение этого государства? Определенная цензура была. Когда решили бороться с пьянством, например, было приказано убрать с производства все сцены, где пьют и курят. Наверное, думали, что от этого пьянство уменьшится и курение прекратится. Еще у меня в одной картине вырезали слово "дурак", потому что это ругательство. Зато что мы сейчас слышим с экрана? Я как-то прихожу со студии, а здесь есть частный кинотеатр, висит реклама, афишируется фильм с названием "Мудаки". Свобода...

- Вы ничего не снимали уже 20 лет? А хотели бы?

- Ох, как хочется! Но я вырос в те времена, когда не учили, как добывать деньги. Я этого не умею: ходить, кланяться и просить. У меня есть один давно написанный исторический сценарий, я бы его с удовольствием снял. На мысль написать его меня натолкнул господин де Голль, когда правил Францией. Он приезжал в Киев с официальным визитом, а я тогда был одним из секретарей Союза кинематографистов Украины и был обязан участвовать в официальном приеме. И вот господин де Голль поднимает первый тост и вдруг говорит не так, как было принято тогда - "за мир и дружбу между народами", а как истинный француз произносит: "Господа, давайте выпьем за женщину, которая на заре истории объединила два наших великих народа - за Анну, дочь Ярослава Мудрого, королеву Франции". Меня это так впечатлило! Я начал собирать материалы, закопался в историю.

Материалов у нас на этот счет очень мало. Французы больше чтут свою историю. Написал я этот сценарий в последние годы перестройки. Тогда государство еще финансировало производство. Худсовет на киностудии хорошо принял сценарий, его отправили в Киев. Там сказали, что "нам про королей и королев не надо, нам надо про сегодняшнюю жизнь", и зарубили. Ну ладно, прошло много-много лет.

В последний год правления Ющенко звонит приятель из Киева и говорит, что у Катерины Ющенко есть хороший фонд. Если сохранился этот сценарий, пришли, попробую дать почитать. Через неделю звонит: "Вадим, готовься снимать, она сказала: "это то, что нам нужно сейчас, дам мужу почитать, и вперед". Через неделю муж почитал и сказал: "Так это что же, мы про Юлю снимать будем?" Он увидел параллель и, кстати, не без основания. Я писал о том, как непросто, оставаясь женщиной, руководить страной. Анне Ярославне было сложно создавать Францию, до того разделенную на отдельные феоды. Сценарий опять не взяли. Но история еще не закончена: в начале прошлого года в Киеве объявили конкурс на сценарий, который государство могло бы профинансировать на 50%. Отправили мой. Первый тур прошли, а во втором нам отказали. Официально никогда не дают объяснений почему, но в разговоре сказали: во-первых, проект очень дорогой (фильм исторический), во-вторых, сложный - посчитали, что Одесская киностудия его не потянет. Правда, директор киностудии решил попытаться с французами связаться, сейчас занимаются этим. Хотя я понимаю, что три раза был отказ, а Бог троицу любит, надо, наверное, что-то другое думать.

- Расскажите, как начинался этот музей.

- Я уже более десяти лет им занимаюсь. В первой комнатке, где представлен период от возникновения кинематографа в Одессе до Великой Отечественной войны, экспонатов очень мало, потому что отступающие румыны в 1944 году все, что можно было, забрали и много уничтожили. Но все-таки мне удалось тут что-то ценное собрать: та же перчатка Веры Холодной; портрет Иосифа Тимченко, который за два года до братьев Люмьер изобрел кинематограф, но не запатентовал его; съемочная камера, которой были сняты все фильмы Александра Довженко, начинавшего тут, в Одессе. Он пришел - не умел ничего, а через несколько лет стал всемирно известным режиссером.

В третьей комнатке музея на самом видном месте висит потертый черный плащ. Это, показывает Вадим Васильевич, тот самый плащ, в котором Высоцкий был Жегловым в "Место встречи изменить нельзя". Рядом на столе разложены книги. Автор - Вадим Костроменко.

- Да, книги тоже начал писать. Есть у меня "История Одесской киностудии в фактах, документах и байках" из двух книг. Сейчас еще над одной книжкой работаю: о причине смерти Веры Холодной. Я очень долго расследовал и собирал факты, но пока рассказывать не буду. Во всяком случае, я убедился: официальная версия - смерть от гриппа-испанки - неправильная. Мне удалось найти одного человека, учившегося в мединституте у профессора, который наблюдал болезнь и смерть Веры Холодной.

- У музея много всяких проблем. Например, очень холодно. Дело в том, что за долгий век особняка вся система отопления проржавела. А Союз кинематографистов, которому принадлежит здание, - общественная организация, по закону не имеющая права заниматься бизнесом. Мы даже не имеем права продавать билеты. Поэтому у меня коробочка есть, туда кто-то что-нибудь бросает. Понимаешь, на эти деньги много не сделаешь. Дай Бог, чтобы хватило заплатить за воду и свет. Но, тем не менее, я не теряю надежды. Пусть уже эти передряги в стране закончатся, и я найду людей, которые готовы вложить деньги в капитальный ремонт.