Энергетический сепаратизм

В Донецкой области невоору­женным глазом можно видеть всплеск интереса к нетрадиционной энергетике. «Я планов наших люблю громадье», — писал Маяковский о масштабных и красивых замыслах. Нынешняя регио­нальная элита Донбасса, энное поколение воспитанных на советской производственной романтике управленцев, примерно так себе все это и представляет. Даль, как обычно, — светла, горизонты — необъятны, будущие свершения — эпохальны, героизм — трудовой. Правда, существует вероят­ность, что волна энтузиазма схлынет, а в сухом остатке снова останутся «проекты», «намерения» и пер­манентно решающиеся «вопросы».

Время от времени заниматься поиском более дешевых видов электроэнергии или энергосберегающих технологий, которые поз­волят существенно снизить потребление, региональную бизнес-элиту и представителей власти вынуждает тяжелое наследие «антинародного режима» — система управления энергетической отраслью Украины по модели, внедренной экс-президентом Украины Леонидом Кучмой. Сегодня управление энергетикой монополизировано государством. Причем каким-то очень абстрактным государством, настолько абстрактным, что даже «свой» премьер-министр не является защитой от очередного повышения отпускных цен на электроэнергию. Или не гарантирует полной загрузки находящихся на территории региона и в собственности местных бизнесменов тепловых электростанций.

Фактически работой энергетической отрасли управляет государственное предприятие «Энергорынок», которое покупает продукт у генерирующих станций и раздает «наряды», кому и сколько электричества нужно произвести, чтобы обеспечить потребности государства. Как бы ни был велик, могуч и влиятелен Виктор Федорович, а скажет диспетчер «Энергорынка»: «Стоять», и все стоят. Скажет: «Коптить» — коптят. Тарифной политикой целиком и полностью заведует Национальная комиссия регулирования электроэнергетики (НКРЭ) и контролирует свою сферу влияния очень жестко.

Не будем также напоминать о банальных и всем известных вещах — о сложносочиненной и сложноподчиненной системе взаимосвязанных между собой структур, которые определяют цену на природный газ. На тот самый газ, который сжигают потом в топках теплоэлектростанций или котлах объектов коммунальной теплоэнергетики.

Поэтому в Донецкой области периодически проявляется тенденция к энергетическому «сепаратизму», а в необходимости диверсификации производства электроэнергии уже мало кто сомневается.

Особенно страдает от такого положения дел жилищно-коммунальное хозяйство. Все помнят, что рост цен на энергоресурсы вынудил правительство Виктора Януковича начинать «покращення життя» с повышения коммунальных тарифов по всей стране. Крупные промышленные объединения выкручиваются просто: покупают тепловую станцию, включают в свой производственный цикл и «продают» электричество самим себе по какой угодно цене. Лишь бы конечный продукт, например металлопрокат, получался рентабельным. В тарифах же на подачу воды (холодной и горячей) и тепла в наши дома энергетическая составляющая достигает порой 60—70%. Причем у энергетиков с предприятиями-должниками разговор короткий: нет денег — выключаем. Руководители водоканалов и теплосетей проводят очень много времени в приемных энергетических компаний, пытаясь выпросить очередную отсрочку или рассрочку.

Неудивительно, что в Донецкой области новые идеи начали появляться применительно именно к ЖКХ. По принципу — «голь на выдумку хитра», авось чего и придумаем.

В коммунальной теплоэнергетике ухватились за идею когенерации. По замыслу авторов идеи, на каждой крупной котельной нужно установить газопоршневую установку, в народе известную как когенерационную (примерно такая же работает на Алчевском металлургическом комбинате в Луганской области, только в качестве топлива используется коксовый газ). Установка потребляет тот же газ, что и котельная, и производит электроэнергию, которую теперь не нужно будет покупать у обл­энерго. Еще можно утилизировать остаточное тепло, чтобы лишний раз не греть котлы. В перспективе, по оценкам специалистов, есть возможность котельные на лето останавливать полностью, а горячую воду подавать за счет работы газоперерабатывающей установки (ГПУ).

Пока во всей Донецкой области заработала только одна такая установка — в самом Донецке, на котельной микрорайона «Мирный». Первые результаты обнадеживают — себестоимость энергии собственного производства оказалась гораздо ниже, чем у облэнерго. По словам мэра Донецка Александра Лукьянченко, уже начали монтаж еще двух таких установок.

Правда, у местных тепловиков еще была идея производить электроэнергию не только для себя, но и на продажу, чтобы таким образом частично компенсировать убытки от неплатежей населения — традиционной проблемы отечественного ЖКХ. Но здесь слишком много административных преград: лицензию на этот вид деятельности получать сложно, утомительно и долго. Так что пока обеспечивают только себя.

При всех выгодах когенерации у нее есть один существенный недостаток: установки, мягко говоря, шумят. По сути, когенерационная установка — это огромный газовый двигатель внутреннего сгорания величиной с одноэтажный дом. Причем без каких-либо глушителей. Попробуйте мысленно завести такой двигатель и представить уровень производимого им шума. Таким образом, возможность применения когенерационных установок на объектах, расположенных посреди густонаселенных жилых массивов, практически равна нулю. А почти все объекты коммунальной теплоэнергетики именно там и находятся — котельные специально строят поближе к потребителям, чтобы уменьшить потери тепла при транспортировке. Поэтому остается вероятность того, что в пакете с экономией электроэнергии коммунальщики получат пикеты возмущенных достижениями инженерной мысли горожан.

В то же время власти шахтерской столицы демонстрируют удивительную идиосинкразию к участию в когенерационных проектах частных инвесторов — как отечественных, так и зарубежных. Не так давно одна из энерго­компаний обратилась в муниципалитет с подобной инициативой, говоря о готовности за свой счет купить, привезти и смонтировать установки на донецких котельных, вложив таким образом в долгосрочный проект более 40 млн. евро. Однако Алек­сандр Лукьянченко заявляет, что бизнесмены еще не сделали ему предложения, от которого он бы не смог отказаться. «Частные инвесторы проявляют интерес, но только в вопросах снять пенку и оставить коммунальные предприятия у разбитого корыта. Это равносильно тому, чтобы кого-то постороннего впустить в свой дом. Не было комплексных предложений, а были такие: дайте мне котельную, а я тут буду зарабатывать. Такого не будет», — сказал мэр Донецка, комментируя свои не сложившиеся пока отношения с частным капиталом.

Когенерацию, судя по всему, в регионе собираются использовать широко. В областном объединении «Донецктеплокоммунэнерго» заявляют, что тоже намерены в ближайшее время начать монтаж газоперерабатывающих установок в нескольких городах области. Тем более что у когенерации на Донетчине есть пространство для роста: например, использование коксового газа с металлургических заводов или шахтного метана в качестве топлива позволит еще больше удешевить электроэнергию собственного производства.

Среди других фантастических и не очень возможностей решения энергетических проблем региона рассматриваются и традиционные виды возобновляемой энергетики — ветровые и солнечные электростанции. Но ожидать бурного развития этой сферы, видимо, рано. По мнению Юрия Жабского, генерального директора ПЭО «Ветроэнергопром» (государственная компания, управляющая единственной в Донецкой области ветровой станцией в Новоазовске), при всех экологических преимуществах финансовая привлекательность ветряков остается довольно низкой. Кроме почетной грамоты от «Гринписа», другой очевидной выгоды ветровая энергетика предложить инвесторам не способна. «В Украине всегда, традиционно, учитывая, что страна у нас небогатая, государственный регулятор стремился устанавливать социальные тарифы, чтобы это не было болезненным для потребителей. До сих пор пока так и происходит», — отметил Ю.Жабский. Соответственно, ветровая электростанция может принести своему владельцу доход, достаточный только для обслуживания самой себя.

Сегодня Новоазовская ВЭС отдает производимую энергию все тому же «Энергорынку» по 0,32 грн. за 1 кВт. При этом себестоимость производства энергии колеблется (вместе с розой ветров) от 0,32 до 0,5 грн. за киловатт. Руководитель «Ветроэнергопрома» уверяет, что дать толчок развитию ветроэнергетики может только принятие давно пылящегося в Верховной Раде законопроекта о так называемом зеленом тарифе. Этот документ предполагает, что экологически чистые виды энергии «Энергорынок» будет закупать по более высокой цене, чем остальное электричество. По словам Юрия Жабского, на цене для потребителей это практически не отразится: в общем балансе страны ветровая энергетика занимает значительно меньше 1%, поэтому в целом тариф вырастет на доли процента.

Государственных усилий хватает лишь на то, чтобы ветровая энергетика не исчезла как класс, не более того. Но частные инвесторы в нынешних условиях к перспективе потратить деньги на «ветер» относятся довольно скептически.

Сотрудники одной из частных энергокомпаний, которая в свое время подумывала об освоении этого рынка, показали корреспонденту «ЗН» свои расчеты: при использовании долгосрочного банковского кредита срок окупаемости затрат практически равняется сроку эксплуатации самих ветроагрегатов. Кроме того, ветер — стихия непостоянная и капризная, поэтому ветровые электростанции в течение года используют свои мощности в среднем на 20—21%. Есть и приятный подарок природы: самые сильные ветры бывают, как правило, в периоды пикового потребления энергии, так что заботиться о сбыте своей продукции не приходится.

Пока же отечественные и зарубежные инвесторы предпочитают вкладывать средства в традиционные тепловые станции. Например, сейчас с участием иностранцев реконструируется Славянская ТЭС. Несмотря на то, что тепловые станции по экологическим параметрам очень грязные и слишком зависимы от очень капризной в последнее время цены на топливо — газ или уголь.

Губернатор Донецкой области Владимир Логвиненко отмечает, что специалисты Академии наук считают регион достаточно перспективным и для развития ветровой энергетики, и для производства электричества с помощью солнечных батарей. «Донецкая область возможностями к этому располагает, хотя есть проблемы с себестоимостью», — считает глава облгосадминистрации.

Специалисты поделили До­нецкую область на две части: южнее Донецка и севернее. По мере приближения к побережью Азов­ского моря возможности по использованию энергии ветра увеличиваются. На севере области особых перспектив нет, но и там встречаются интересные участки, например, в районе города Селидово, где мощь стихии пока используется только дельтапланеристами.

На берегах Азовского моря также обнаружены шесть тысяч точек, где можно использовать солнечные батареи. По количеству солнечных дней в году Приазовье не уступает Крыму, поэтому здесь есть перспективы развития солнечной энергетики.

Самое главное, считают эксперты, что выгодно отличает Донецкую область от того же Крыма в плане возможностей использования возобновляемой энергетики, — это наличие практически безграничного рынка потребления. Промышленные гиганты Донбасса с руками оторвут каждую искру, особенно если получится высечь эту искру хоть немного дешевле отраслевой цены. Перспективным считается и проект оборудования ветроагрегатами крупных объектов водоснабжения в городах области — водопроводных узлов и очистных сооружений. Однако осторожный инвестор, по всей видимости, будет ждать того момента, когда экологически чистые отрасли энергетики позволят зарабатывать экологически чистые деньги. А до тех пор можно и небо покоптить.