ГОРЬКИЙ ХЛЕБ «ЗАРОБІТЧАНСТВА»

Утихли в далеком и ближнем зарубежье разговоры об отмене тяжелого труда человека и о перекладывании всех неблагодарных видов работ на плечи механизмов. Дядя Сэм не против все нелегкое и непрестижное сбросить на новых всемирных изгнанников — иностранных рабочих, цветных эмигрантов, незападное большинство человечества, наконец. В рядах этого большинства и наши, украинцы, которых, по разным данным, трудится за границей от 3 до 7 миллионов...

— Украинцы крайне редко едут в Португалию понежиться под солнцем на золотых пляжах провинции Алгарви или послушать профессионалов-исполнителей фаду (романсов), — начал разговор о работе в Португалии пан Андрий, один из многих, кому знаком вкус заграничного хлеба. — Далеко не у всех есть средства, чтобы наслаждаться быстрой ездой по современным португальским автострадам, проложенным на побережье Атлантического океана через заросли пробкового дуба. Мне, бывшему преподавателю психологии, абсолютно ясно: сюда едут люди, загнанные в тупик сегодняшними трудностями, отсутствием работы.

Я был вынужден оставить на определенное время свою преподавательскую деятельность, — продолжает мой собеседник. — На 230 гривен больную жену и двоих детей прокормить невозможно. Когда я принял решение о поездке, виза в эту страну стоила 400—450 долл. США. Ее мне открывали в Германии. Проезд до места назначения — 300—400 условных единиц. В эту сумму входят и 150—200 долл., которые забирают молдавские рэкетиры за «транзит» через Испанию. Избежать таких поборов невозможно: если удается проехать незамеченным через Испанию, они обязательно снимут эту «дань» в Португалии. Впрочем, такая плата дает определенные преимущества: в Португалии «посредники» находят «работодателя» — человека, хоть немного осведомленного о рынке «черного» труда этой страны. Ему также нужно заплатить как минимум 200—300 долл. «Работодатели» тоже из Молдовы. Они «оккупировали» Португалию, Испанию. Но от них обмана только и жди: там, куда они послали, работы может не быть или она не будет соответствовать обещанной. А еще нередки случаи, когда «заробітчани» из славянских стран исчезали...

Заработок колеблется от 80 тыс. эскудо до 250 тыс. Первая цифра — для выполняющих самую черную работу на строительстве коттеджей португальцев. В твердой валюте — это 340—350 долларов США. Следующая цифра — для «золотых рук»: у рабочих, владеющих всеми строительными специальностями, она не превышает 1000 дол. Что же касается прожиточного минимума, то рабочему, занимающемуся тяжелым физическим трудом, на питание придется выложить 100 долл.

Для людей подобной судьбы в Лиссабоне есть «плац труда». Если случилось, что тебя ограбили или же временно нет работы, «заробітчани» приходят на этот плац в шесть утра и могут временно наняться на работу на один или несколько дней, чаще всего на виноградные плантации. Спят наши украинцы, как и россияне и белорусы (если это можно назвать сном), где придется: в подвалах, погребах, прямо на стройках — без элементарных гигиенических условий.

«Спящая красавица» Европы — так называют эту страну на берегу Атлантического океана, околдовывающую своей нежной меланхолией, красотой неповторимых ландшафтов, своеобразной архитектурой. Ее еще называют «музеем вина», поскольку виноградная лоза украшает все регионы этого европейского государства — родины портвейна, изобретенного именно здесь свыше трехсот лет назад. Домой из Португалии пан Андрий вез с собой чуть меньше двух тысяч долларов и, учитывая свою прежнюю зарплату дома, — был очень доволен. К тому же португалец — владелец строительной фирмы, у которого он работал, оказался чрезвычайно интеллигентным человеком и, на удивление, очень благосклонным к украинцам, что не так уж и часто бывает в чужой стране. Он долго расспрашивал на неплохом русском языке, почему украинцы едут в поисках заработка за границу из богатой сырьевыми ресурсами страны, однако объяснений, кажется, так и не понял.

Предлагаю читателю коротенький рассказ об отношении к украинским «заробітчанам» со стороны братьев по крови — россиян, рассказанный мне женой одного из тех, кто гнет спину на строительстве хоромов богатых санктпетербуржцев.

— Я поехала к своему мужу в Северную Пальмиру за деньгами, поскольку единственный сын на грани отчисления из Волынского госуниверситета, а форма обучения у него — коммерческая, — говорит пани Людмила. — Муж «подпольно» работает на строительстве коттеджа у богатого петербуржца. Возможности передать деньги нет: он работает и живет там на правах нелегала и даже в город выходит изредка, с большим риском быть схваченным местной милицией. Его же паспорт «хозяин» (известно, по каким соображениям) держит у себя. Живет с такими же, как и сам, во временно оборудованном подвале недостроенного здания с каменным полом и отопительными «козлами» от электротока.

— Условия жизни такие, — едва сдерживает слезы пани Людмила, — что бедна «слів майстерня», как писал известный классик, чтобы поведать обо всем этом. Работают круглые сутки, а зарабатывает мой муж 3000 российских рублей, что равняется сегодня примерно 500 украинским гривням. За эти деньги нужно еще и питаться. «Новый» петербуржец меня немного успокоил, дескать, «твой хохол будет зарабатывать больше, но в летний период, а живется ему здесь совсем неплохо...» Приехала я домой, разложила эти жалкие деньги по горсткам — что-то на плату за учебу сына, что-то на жилье и продукты (семья уже давно забыла вкус мяса), и буду дожидаться лета с надеждой на «доброе сердце» работодателя. Сама без работы — перебиваюсь случайными заработками. Вот так и живем...

Не в лучшем положении оказался мой третий собеседник. Пан Максим — бывший главный инженер одного из ведущих проектных институтов города Бишкек в Киргизии, кандидат технических наук. В 1993 году он был вынужден уехать из столицы Киргизии, оставив все нажитое за 15 лет, и возвратиться с двумя чемоданами, двумя детьми и очаровательной женой в те места, где, по его словам, «закопана пуповина», — на родную Волынь.

— Я не просто оставлял Бишкек, — рассказывает Максим, — я убегал оттуда. Почти все семьи, жившие в подъезде девятиэтажного дома, где я получил квартиру, были киргизские. Жену и сыновей еще в начале 90-х годов отправил на Волынь к родителям, поскольку работал, а оставлять семью дома было довольно опасно. Дети киргизов жестоко избили моего младшего сына, а жене ежедневно угрожали, в том числе и ножом, достаточно было ей хоть на минуту покинуть жилище. Пришлось оставить квартиру с мебелью, библиотекой, остальными вещами (искусственно создавались такие условия) и практически в неполные сорок лет начинать жизнь сначала.

Вот тогда все и началось: чистка курятников у зажиточных поляков, сбор клубники в сезон — виды работ, мягко говоря, не очень соответствующие моей квалификации. Отношение было начальственно-презрительным, но вынужден был смириться — не хотелось, чтобы семья умирала голодной смертью. После приезда домой друзья уговорили меня поехать на работу в Чехию. Целой бригадой украинцев работали на старом металлургическом предприятии, основанном еще в середине XVIII века. Несмотря на то, что труд был вреден и очень изнурителен, работать должны были по 12 часов в сутки. Игнорировались элементарные правила техника безопасности, а заработки не превышали 350 американских долларов в месяц. Я потерял здоровье и возвратился домой.

А последней попыткой Максима что-то заработать для семьи была Россия.

— Помню, приехали в Курскую губернию строить в одной из агрофирм объекты агропромышленного комплекса. Дожидались там обещанной работы, но так и остались ни с чем...

В завершение следует сказать: много бед и несчастий за границей сваливаются на наших людей из-за незнания ими тамошней жизни. Немало «заробітчан» едут на чужбину, надеясь на хорошие заработки и сытую жизнь, богатство и любимую работу по специальности. Однако быстро выясняется, что постиндустриальный социализм и развитый капитализм прекрасно обходятся без украинских кандидатов наук, физиков и лириков, скрипачей и строителей. А нужны там преимущественно полотеры, люди для ухода за 90-летними стариками с разрушенной жизнью нервной системой, ассенизаторы, мойщики тротуаров. Там все устроено, если хорошо приглядеться, как и у нас. Вот таков он, «заробітчанський» хлеб.

Готовя этот материал к печати, я побывал у начальника областного управления Национального банка на Волыни Александра Белика. Волынские искатели работы за границей в прошлом году перевели в область своим родным 12,5 миллиона американских долларов — такую цифру фиксируют украинские банки. Поскольку средний украинец интуитивно не только не доверяет врачу свое здоровье, учителю — образование своего ребенка, государству — свою безопасность, но и захиревшим банкам — свои деньги, цифру, названную главным банкиром области, наверное, нужно помножить, как минимум, на пять. Это и является красноречивым ответом на вопрос, какая часть бюджета региона остается вне нашей экономики. Спрашивается, почему мы бедные? Потому, что дураки. А почему дураки… Комментарии, полагаю, излишни.

P. S. Когда материал — крик души этих обездоленных людей — должен был уже выйти в свет, в украинских СМИ появились сообщения, что наши земляки уже в «законе» — по крайней мере, в Португалии: трудоспособная их часть имеет шанс дожить до поры, когда в их трудовой стаж будет входить работа на тамошних стройках и виноградниках. Ну разве это, уважаемый читатель, не издевательский жест мачехи-Украины?..