Сергей ЕРМИЛОВ: «...ЧЕРЕЗ ТРИ ГОДА НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ТАКОГО МИНТОПЭНЕРГО»

— Проблемы в энергоотрасли и в топливно-энергетическом секторе существуют, это я могу подтвердить. И главная проблема в том, что в тех процессах, которые происходили в экономике Украины все эти годы, энергетики не смогли поставить вопросы отрасли так, чтобы к ней было соответствующее внимание. То есть, ее использовали, выжимали, словом, доиспользовались до того, что от энергетики мало что осталось. И сегодня первое, что нужно сделать, это все-таки заставить уважать труд работников отрасли. И это я говорю обо всех почти полутора миллионах сотрудников топливно- энергетического комплекса, включая шахтеров. Когда мы заставим наш труд уважать, то есть платить за него, проблем будет меньше.

Второе, требуется действительно серьезная подготовка, чтобы имеющиеся средства использовались эффективно. Я не могу сказать, что сегодня даже имеющиеся деньги используются эффективно. Не было стратегии структуры энергетического баланса страны. Не решались вопросы диверсификации поставок энергоносителей. Решения принимались по простому алгоритму. Вы же знаете, газ у нас на замыкающих этапах: уголь, мазут весь сожгли, ядерного топлива — сколько смогли, купили, остальное все «добираем» газом. И, как правило, в долг. Хотя газ — не самое эффективное топливо сегодня по цене. Самое экономически эффективное топливо сегодня — это уголь, в том числе импортный.

— И это говорит отечественный министр топлива и энергетики, говорит о преимуществах импортного угля?!

— В этом и есть проблема угольной отрасли, мы же не скрываем, что сегодня нужно заняться тем, чтобы ввести в работу все имеющиеся обогатительные мощности ЦОФов (центральных обогатительных фабрик) и добиться высокого качества продукции. Ведь весовой вал не значит, что мы имеем уголь нормального качества. Сейчас мы поставили такую задачу перед руководителями горнодобывающих предприятий, и они понимают, что существует нестимулирующий критерий, как, например, оплата и дотация на тонну угля. Хотя шахты при этом в большинстве своем убыточны...

— А кто придумал такой показатель вообще и почему его до сих пор применяют?

— Кто-то когда-то придумал, и до сих пор его применяют. Да, сегодня дотации шахтам нужны, это аксиома. Такого рода дотации есть во многих государствах. Но другое дело, что дотация должна стимулировать производство. А когда идет расчет тонны угля, велик соблазн сразу побольше навалить породы, чтобы получить больше денег... Если бы расчеты определялись, скажем, в пересчете на калорийность, наверное, ситуация с качеством отечественного угля была бы иной, впрочем, как и во всей этой отрасли.

— А что, раньше этого никто не понимал?

— Раньше по-другому все управлялось, упор делался на валовые показатели. И для разрешения нынешней ситуации вряд ли возможно найти быстрое решение. Это должна быть системная и целенаправленная стратегия. И об этом на недавней встрече премьер-министр и я говорили с шахтерами. Мы обсуждали вопросы перспектив, в частности, отношений правительства с отраслью, с работниками. Мы определили стратегические цели и будем в этом направлении работать.

— Но шахтеров сейчас, пожалуй, больше интересует невыплаченная зарплата...

— Об этом тоже шла речь, но это была не самая главная тема. В этом месяце правительство выдерживает график выплат шахтерам, профсоюзы с пониманием относятся к этому. Хотя, к сожалению, вернуть всем долги, скопившиеся за многие годы, правительство пока не имеет возможности.

— «Энергетический» вице-премьер для Украины — уже практика, энергетик в роли министра топлива и энергетики — прецедент.

— Почему прецедент? И до меня Минэнерго возглавляли профессиональные энергетики. Я бы на этом не акцентировал внимания. Тем более что я лишь второй министр топлива и энергетики.

— На ваш взгляд, глава Минтопэнерго Украины — фигура политическая или госчиновник, пусть высшего ранга, исключительно обремененный высшей исполнительной властью? В любом случае, прошу «расшифровать» ваше видение.

— Конечная задача административной реформы — сделать министров политиками. Но в одночасье сделать это невозможно, так что какой-то период министры будут оставаться и чиновниками. А политиком министр уже является — по уровню и масштабу принимаемых решений.

— А сама структура и аппарат Минтопэнерго уже сформированы?

— В целом я считаю, что костяк министерства состоялся; Тулубу удалось это сделать. Но нельзя было предусмотреть все сразу, например, документооборот. К примеру, переписка между департаментами министерства — она нужна или нет? Все эти проблемы мы решаем в рабочем порядке. Верхняя структура министерства будет заниматься вопросами координации в ТЭК и стратегического планирования, департаменты — вопросами отраслевого управления и взаимодействия. И в конечном итоге, когда будет проведена основная приватизация, например, в энергетике, когда будут разрешены проблемы кризиса в энергетике...

— Когда это будет?

— Я думаю, в течение года все будет в порядке. Заодно и многие нынешние функции Минтоп- энерго начнут отмирать. Ведь во многих странах нет никакого Минтопэнерго, но никто от этого не страдает и топливный баланс оптимален. К примеру, в Украине нет министерства бананов, а бананы есть круглый год...

— Вы хотите сказать, что Минтопэнерго — это временное явление?

— По сути своей, большая часть сегодняшних функций в нем должна быть временным явлением. Если бы я мог видеть свою перспективу на два-три года, я бы сказал, что через три года не должно быть такого Минтопэнерго. В нем не будет необходимости при условии следования курсу реформ правительства.

— И куда же денется армия министерских чиновников?

— Чиновники пойдут работать. Их не так и много: 500 человек на 1,5 млн. работающих.

— Неужели — в шахты?!

— Для всех сегментов ТЭКа сегодня одна из главных — кадровая проблема. Снимали руководителей с должностей, не заботясь о том, где взять подготовленного специалиста на его место. А ведь готовить его нужно иногда не один десяток лет...

— К недавнему назначению руководства НАЭК «Энергоатом» вы имели какое-то отношение?

— Да, это было мое предложение: молодой, грамотный, амбициозный. И пока что ни одно назначение в отрасли без моего участия не обошлось.

— И со всеми назначениями вы согласны?

— Со всеми, потому что все назначения согласовывались со мною. Не только руководителей «Энергоатома», но и НАК «Нефтегаз Украины», первый руководитель которого одновременно является и одним из моих заместителей.

— У вашего предшественника на посту главы Минтопэнерго, насколько нам известно, были принципиальные, можно, наверное, сказать — политические разногласия с правительственным куратором ТЭК — вице-премьером Юлией Тимошенко (что в немалой степени, видимо, и спровоцировало его отставку...). Вас не смущает, что вы, вероятно, столкнетесь с теми же проблемами? Как вы намерены их разрешать? И как вообще построены ваши взаимоотношения?

— Как и должно — деловая этика, субординация. Я использую в своей работе все то положительное, что вице-премьер привносит в работу топливно-энергетического комплекса... У нас есть разногласия, например, по вопросам управления отраслью. Но я — министр и это дело буду делать так, как считаю нужным.

А что касается политических разногласий, так я не состою ни в какой партии, а Ю.Тимошенко, как всем известно, возглавляет партию «Батьківщина». Я не сторонник и не противник этой партии. Так что в этом смысле политических разногласий вы не найдете.

— На ваш взгляд, должно ли Минтопэнерго быть (и станет ли), и вы — как «энергетический» министр, относительно самостоятельной политической фигурой в правительстве Украины? Чем это обусловлено? Вас не смущает, что пост главы Минтопэнерго под постоянным напряжением: политическим, экономическим?

— Нужно быть самостоятельным, особенно в части защиты интересов отрасли. А быть внутри Кабинета министров самостоятельным — я не вижу для себя такой цели. Естественно, я веду независимую, самостоятельную политику внутри министерства, в вопросах же стратегии Кабинета министров, разумеется, я должен подчиняться премьеру и вице-премьеру. Все министры решают свои задачи, и присутствует понимание проблем. Например, традиционно закладывался конфликт между энергетиками и сельхозпроизводителями. Им то посеять надо, то убрать, а когда доходит до расчетов, оказывается, что оплатить использованные энергоресурсы им нечем. Поэтому на днях вместе с министром МинАПК Кириленко мы подписали и отправили совместную и очень сурового содержания телеграмму в регионы и предупредили, что уже с 1 сентября неплательщикам-госпредприятиям будут отключать энергоподачу в случае неуплаты. Думаю, что если бы я, как вы говорите, поставил себя отдельно от моего коллеги-министра, то найти компромисс нам бы не удалось. В отношении же политических сил, думаю, должны быть и компромисс, и самостоятельность. Например, с той же Верховной Радой, без поддержки которой мы просто не сможем решить ни одной задачи — столько пробелов в законодательстве: нужно принимать Энергетический кодекс, принимать поправки к десяткам законов... Ну а критиковать Президента — думаю, что это не самостоятельность.

— Сергей Федорович, простите, но позвольте вас прямо спросить: вы — человек Президента, премьера В.Ющенко, вице-премьера Ю.Тимошенко или кого-то еще? Например, «ставленник» ИСД, «Итеры», РАО «ЕЭС России», «Газпрома», «атомщиков» или еще кого-то?

— С политической точки зрения как министр я — человек премьер-министра и Президента. Министр несет личную ответственность перед Президентом за вверенный ему участок работы. И без поддержки Президента сегодня невозможно навести порядок.

— Вы — сторонник ОРЭ или вам ближе взгляды Ю.Тимошенко на сей счет, которая говорила, что ОРЭ в тогдашнем его виде — это нонсенс, антирыночное образование?

— Я не могу сказать, что Тимошенко была против оптового энергорынка. Те поправки, которые сделаны к закону «Об электроэнергетике», закрепили действующую модель энергорынка. Человек пришел не из этой отрасли, ему нужно было какое-то время, чтобы разобраться в ситуации, хотя это, конечно, отрицательный момент...

— Но Юлия Владимировна не вмешивается в непосредственную работу энергетики?

— И даже структурных единиц, ну, у нее есть перегибы; она зачастую доходит до уровня директоров компаний, что не всегда плохо. Но отрицательное в том, что она вмешивается в непосредственную работу энергокомпаний, в распределение денег на оптовом рынке. Зачем? Там есть руководители, у них есть контракт, и они отвечают за свое дело.

— Вы говорили о том, что в принципе мы придем к тому, что Минтопэнерго как единица административной системы управления будет ненужным. А должность «энергетического» вице- премьера?

— Это все должно быть в компетенции первого вице-премьера, который курирует промышленность, реальный сектор, к которому объективно относится энергетика и все остальные сегменты ТЭКа. Если бы всем этим занимался первый вице-премьер, то координация этого реального сектора была бы более оптимальной.

— Какую энергополитику и каким образом вы намерены исповедовать и проводить? От чего это зависит, на ваш взгляд, если учесть, что госполитика (стратегическая) в отношении ТЭК в Украине практически отсутствует?

— Что касается государственной политики в энергетике и топливно-энергетическом комплексе вообще, я бы не говорил так категорично о ее полном отсутствии. Вот почему: есть национальная энергетическая программа; то, что эта программа сегодня не выполняется, как она записана, и сегодня мы вынуждены корректировать национальную программу — это объективно. Пересмотреть программу — да, нужно, расставить акценты — нужно. То, что мы запустили совершенно нашу государственную политику в вопросах диверсификации, тоже объективно... Поэтому, первое, что мы должны сделать, это добиться того, чтобы ресурс отрасли (уголь, газ, мазут) был оплачиваемым. После этого предстоит оптимизировать каждую топливную составляющую. Та же электроэнергия должна стоить столько, сколько она на самом деле стоит. Сегодня этого нет, и затраты отрасли много лет не возмещались полностью. Происходило истощение основных фондов, вымывались оборотные средства...

Второе, что мы как государство должны сделать, — это четко сформулировать, по какому пути развития энергетики и ТЭКа мы будем идти. Или мы и впредь будем почти на 80% по газу зависеть от России, на 100% — по ядерному топливу, на те же 80% — по нефти? Причем зависеть от одной страны, даже если у нас с этой страной и наилучшие отношения — это неправильно. Поэтому сегодня вопросы диверсификации поставок энергоносителей поставлены правительством во главу угла. Впрочем, это не вопрос одного года, а программа на десятилетия. В той же России, например, существует программа развития атомной энергетики на 50 лет.

— А у нас?

— А у нас... Есть программа на ближайшие три года — построить пару блоков на АЭС, как замещающие блоки Чернобыльской АЭС. И все. А будущее отрасли неопределенно. У нас существует, правда, программа развития энергетики до 2010 года. Но для этой отрасли это не срок, прогнозировать развитие такой отрасли нужно как минимум на 50 лет с учетом всех внутренних и внешних тенденций и стратегии использования ресурсов. Например, с учетом того, что происходит в Германии, где отказываются от использования ядерной энергетики, я бы ориентировал украинскую энергоотрасль, ее тепловую часть на использование угля. Угля достаточно, просто мы шахтерам платили 17—20% последние пять лет и полностью исчерпали ресурс угольных объединений. Несмотря на то, что давали этой отрасли колоссальные дотации. Первым, наиболее оптимальным шагом к диверсификации могло стать развитие собственной ресурсной базы. В наших первоочередных планах — сокращение потребления газа для нужд энергетики в 2001 году на 2 млрд. кубометров за счет увеличения добычи угля, повышение его качества, развитие НАК «Нефтегаз Украина» и его ресурсной базы.

— Будучи профессиональным энергетиком, как вы лично и как министр относитесь к перспективам оптового рынка электроэнергетики (ОРЭ) и как оцениваете его нынешнее положение?

— Я уже говорил, что являюсь сторонником избранной модели организации оптового рынка электроэнергии. И предпринятые в последние месяцы правительством шаги уже привели к тому, что собираемость средств на этом рынке, например, в июле составила 65% (прежде едва собирали 12%). Как только пройдет процесс приватизации в энергетике, мы пойдем на то, чтобы ныне существующее госпредприятие «Энергорынок» превратилось в некую ассоциацию участников оптового рынка, которые будут управлять ситуацией. И чем быстрее это произойдет, тем быстрее всем будет лучше.

— То есть, вы не против приватизации и облэнерго, и генерирующих компаний?

— Не только не против, но и считаю, что этот процесс нужно ускорить. Цели приватизации четко определены соответствующими указами Президента. Фонд госимущества стремится таким способом наполнить бюджет, Минтопэнерго — найти эффективных собственников в ходе приватизации. Остается совместить эти цели. И пока что с ФГИ нам удается находить общий язык. И третья задача — привлечение инвестиций и в отрасль, и на конкретные предприятия.

— Это относится и к приватизации АЭС?

— В мире существуют успешные примеры применения различных форм собственности атомной энергетики. Я думаю, существующая (государственная) форма управления «Энергоатома» сегодня себя изжила и следует переходить к корпоративной модели. В этом смысле НАК «Нефтегаз Украины» — более оптимальная организационная форма. Поэтому и курс на корпоратизацию «Энергоатома» я считаю правильным. Какая должна быть доля госсобственности при последующей приватизации? Думаю, что государство может выставить на продажу 25-процентный пакет, это не ведет к большим рискам. НАЭК «Энергоатом» только внешне успешная компания, но за ее счет паразитируют многие, о чем и свидетельствуют 500 млн. грн. ее убытков за прошлый год. Мы не намерены с этим мириться, и Минтопэнерго внесло предложение в Кабинет министров о запрете всякого дисконтирования стоимости энергии, производимой и отпускаемой «Энергоатомом».

— С вашим назначением на пост «энергетического» министра практически совпало принятие «энергопоправок», регламентирующих, в частности, введение внешнего управления в энергокомпаниях , прежде всего в облэнерго (т. е. в семи приватизированных облэнерго). НКРЭ (Национальная комиссия по регулированию энергорынка) получила, на мой взгляд, несказанные полномочия. Вы считаете это современным, рыночным подходом?

— Думаю, что это нормальный процесс, обеспечивающий право государства защищать свои интересы. В частности, в совладении некоторыми облэнерго. В отношении нескольких таких компаний, видимо, в ближайшее время будет введено внешнее управление. Те же, кто выполняет требования о пропорциональной оплате и перечисляет средства в «Энергорынок», будут продолжать работать.

— Но в тексте постановления, регламентирующего введение внешнего управления, по мнению многих специалистов, содержится масса нюансов, позволяющих при желании воспользоваться этим документом как дышлом...

— Это постановление готовилось как раз в тот переходный период, когда в Минтопэнерго фактически не было министра, и без привлечения специалистов нашего министерства. Даже упоминания о Минтопэнерго в нем нет. Поэтому когда теперь вице-премьер Ю.Тимошенко настаивает на введении внешнего управления в некоторых приватизированных облэнерго, я говорю: пожалуйста, вводите, но Минтопэнерго к этому никакого отношения не имеет.

Но и НКРЭ по закону тоже не может вводить внешнее управление, хотя об этом и написано в постановлении. Мы попытались разобраться, чем же должен управлять внешний управляющий. Закон «Об электроэнергетике», в развитие которого и принималось это постановление, говорит, в частности о взаимоотношениях в части производства, передачи и поставки электрической энергии. Значит внешнее управление должно вводиться только в этой части там, где не выдерживаются нормы этого закона.

Но нельзя поставить внешнего управляющего, который будет распоряжаться имуществом, «рулить» текущим счетом, продавать трансформаторные подстанции или что-то закупать.

Из сложившейся ситуации мы видим такой выход. Мы уже определили все возможные законодательные коллизии, возможные в связи с этим постановлением, т.е. определились, как не должно быть. Теперь мы внесем в Кабинет министров поправки к этому постановлению, где обязательно будет прописано, как можно будет осуществить внешнее управление, не нарушая при этом чуть ли не два десятка действующих законов.

— Какой, на ваш взгляд, должна быть политика НКРЭ и ее роль в энергосекторе государства?

— Если мы говорим о том, что через три года не должно быть такого, как сейчас, Минтопэнерго, то это значит, что должна быть усилена роль национальной комиссии по регулированию энергорынка. С функциями контроля и регулирования. Контроль в части соблюдения прав потребителей, регулирования деятельности монополистов. Это нормальный рыночный подход.

— Сергей Федорович, недавно мне довелось услышать, что «украинская сторона возлагает большие надежды на единый энергобаланс с РФ...» Неужели это правда, и это есть сегодня госполитика Украины в отношении ТЭК?! Как вы расцениваете возможность «единства энергобаланса»? И зачем это Украине и возглавляемому вами Минтопэнерго?

— Когда премьер-министр сказал о едином энергобалансе, речь не шла о том, что Украина однозначно будет зависима от России в энергопоставках. Мы будем изучать и использовать все возможности обеспечения потребности Украины в энергоносителях. Например, закупка органического топлива в третьих странах, кроме России.

— Правда ли, что официальные представители правительства РФ уведомили Кабмин Украины о том, что Украина не должна больше рассчитывать в вопросах газопоставок на холдинг Itera? Почему?

Мне доводилось также слышать, что контракт украинских энергетиков с Itera привел к тому, что чуть ли не все собираемые за электроэнергию в стране средства прямиком уходили в оплату газа, но при этом почти ничего не оставалось для иных нужд энергетики. Вы считаете эту сделку выгодной или конструктивным способом решения проблемы? И будете ли вы впредь санкционировать подобные «затеи»?

— Что касается предупреждения, то никаких документов на сей счет я не видел, так что ничего не могу об этом сказать. Зато слышал заявление о том, что правительство РФ не вмешивается в деятельность субъектов хозяйствования.

А относительно контракта с холдингом Itera, я просто покажу вам цифры. Сегодня энергетика действительно покупает газ только у этой компании. Мы берем ежесуточно 27—28 млн. кубометров по 45 долларов за 1000 кубометров. И хотя есть долги, Itera продолжает нам поставлять газ в надежде на то, что мы рассчитаемся. Сейчас расчет идет на уровне 60—65%. Но когда говорят, что все деньги уходят только на Itera, я с этим не могу согласиться. В июле, например, у нас на энергорынке было почти 450 млн. грн., за газ мы заплатили 160. Это примерно 30% собранных денег — т. е. примерная доля этого ресурса в энергобалансе. В августе мы планируем собрать 660 млн. грн. и увеличить выплаты угольщикам, что при соблюдении параметров программы до конца года несомненно приведет к увеличению добычи энергетического угля (см. график). Во всяком случае, уже в августе нам удалось сломить тенденцию катастрофического падения добычи энергетического угля.

Хотя, конечно, энергетикам хотелось бы, чтобы газа было побольше и стоил он дешевле. Сейчас идут консультации с Россией на этот счет...

— Вы в них участвуете?

— Пока непосредственно нет, консультации проходят на уровне экспертов. Но могу сказать, что уже составлен перечень вопросов, по которым нужно искать компромисс.

— Вы можете назвать хотя бы некоторые из них?

— С российской стороной мы договорились, что до начала официальных переговоров на уровне премьер-министров ничего не комментировать, потому что появляется много кривотолков, что мешает делу...

— Сколько правды в оглашенных В.Ющенко намерениях украинского правительства отдать в долгосрочную концессию 50% украинской газотранспортной системы («большой транзит») россиянам? Почему и зачем? На каких условиях, если это так?

— Что сегодня происходит с украинской газотранспортной системой? Мы фактически ее сегодня уже совместно с «Газпромом» используем. Этого никто не может отрицать. И Россия платит за использование наших газомагистралей, пусть газом, но платит; эквивалент этой оплаты — около 2,5 млрд. долларов. Хотя мы пришли к мнению, что это не самая эффективная форма работы на сегодня.

— «Мы» — это кто?

— Российская и украинская стороны.

Действительно, одно из предложений состояло в том, чтобы либо создать СП, либо часть газотранспортной системы отдать в концессию, оптимальную часть, а не всю систему. Но, во-первых, нужно определить стоимость газотранспортной системы, а потом можно будет сказать, какую ее часть мы можем предложить России и на каких условиях...

Когда говорят о концессии, многие понимают так, что якобы нужно 100% всех газопроводов отдать России. Нет, так вопрос не стоит, и премьер-министр Ющенко так проблему не ставил. И потом, вы спрашиваете только о том, что можете себе представить. Но это далеко не все, что обсуждается пока на уровне экспертов. Но, по большому счету, у россиян есть газ, у нас — газопроводы; мы не можем без их газа, они — без нашей трубы. Должен быть найден компромисс? Должен.

Я согласен с тем, что патриотические силы в Украине переживают, что правительство допустит ошибку и где-то прогадает, проторгуется. Хочу заверить наших патриотов в том, что будет выбран самый оптимальный для Украины вариант.

— Действительно ли россияне в почти ультимативной форме заявили, что в 2001-м Украине 1000 кубометров газа будет стоить около 100 долл.? И что на это ответили украинцы? И еще, действительно ли Украина ежегодно ворует по 1 млрд. кубометров российского экспортного газа?!

— Никакого ультиматума я не слышал. И сегодня действуют цены, предусмотренные прежними соглашениями и контрактами. Не было и никаких официальных предложений об их изменении. Да, Европа покупает российский газ в среднем по 100 долл. Если мы говорим о цивилизованном подходе, то мы должны привыкнуть за все платить, как это делают во всем мире, но и требовать за свои услуги также мировую цену. Тем более что Украина становится платежеспособным рынком, а во всем мире идет борьба за таких потребителей. России нужны рынки сбыта — мы ее ближайший сосед и поэтому объективно необходимы. Так что все дело в терпении и в учете всех остальных аспектов взаимоотношений.

— Какой вы видите роль так называемых независимых энергопоставщиков на украинском энергорынке? Или они — пережиток времен энергонестабильности?

— На данном этапе они свернули работу. Не потому, что их в административном порядке заставили это сделать, а потому, что им стало экономически невыгодно. Прежде они работали по бартерным или вексельным схемам, перекладывая убытки на энергокомпании; сегодня возможен только денежный расчет плюс оплата налогов, а они к этому не готовы. Хотя уже и сейчас появилось несколько компаний, которые покупают электроэнергию в оптовом рынке за «живые» деньги. Независимые всегда будут, потому что они по природе более мобильны и эффективны, чем те же облэнерго, кем бы они не управлялись, но старые, неэффективные, независимые посредники неизбежно отомрут.

— Украина имеет реальные шансы возобновить «газоторговые» отношения с Туркменистаном или это всего лишь «аргумент» в затяжном «газодолговом» споре с Россией?

— Пока что идет переговорный процесс. А вообще все это диктуется реальными экономическими расчетами. Если нам будет выгодно купить туркменский газ (с учетом риска, что Россия может его и не пропустить...), купим. То же самое относится и ко всем другим продавцам энергоносителей.

А проблема долгов решается с тем, чтобы «закрыть» их полностью.

— Считаете ли вы, что «энергоналоговыми» способами Российская Федерация упрямо толкает Украину в таможенный союз? Почему?!

— Это заложено в самой сути упомянутых способов. Разве что-то изменит мое мнение, это же очевидно...

— Как вы расцениваете присутствие, в том числе совладение российских нефтяных, энерго- и газовых компаний в Украине? Чем, по вашему мнению, может обернуться для Украины эта тенденция?

— Само по себе участие иностранного бизнеса и капитала в украинских предприятиях не противоречит действующему законодательству. Пошли же мы на приватизацию... И в ней могли участвовать и российские компании, в частности в приватизации нефтеперерабатывающих заводов. В энергетике же и в газовой отрасли присутствие российского капитала пока не ощущается. А чем это обернется, во многом зависит от концепции такого участия.

— Если завтра шахтеры снова станут стучать касками у стен Кабмина, ваши действия? И что вы, как министр, им скажете?..

— Сегодня возле Кабмина шахтеров нет. И мы сделали все для того, чтобы их там не было. Более того, профсоюзы решили отказаться от акций протеста, ознакомившись с нашими планами и результатами действий правительства. Регрессники же получают все выплаты в той же пропорции, что и работающие шахтеры, так как это один фонд оплаты. Другое дело, что не всех это устраивает, некоторые хотели бы погашения сразу всех долгов. Но задолженностей в стране накопилось на несколько миллиардов, и мы не можем всю сумму погасить сразу. Так что вряд ли есть смысл стучать касками. Мы делаем все, что можем.

— Знакомы ли вы с ходом и результатами сотен уголовных дел, возбужденных в результате «десанта» Генпрокуратуры в энергетику? И как вы к этому относитесь?

— Нет, не знаком. Но в принципе считаю, что у Генпрокуратуры предназначение — следить за соблюдением законодательства. Но не должно быть никаких перегибов.

— Сергей Федорович, простите, но век «энергетического» госчиновника в Украине столь короток, что вам, как министру, недавно назначенному, уже, вероятно, впору посочувствовать... Чем вы намерены заняться после правления Минтопэнерго?

— Я об этом пока не думаю.