Штормовая пауза

О результатах выборов в Украине корреспондент русской редакции «Немецкой волны» Кристиане Хоффманн узнала на борту понтона М-12 каравана компании Jozef Mobius Bau Aktiengesellchaft, который ударно трудится на баре Быстрого.

Понтон снимается, капитан-багермейстер Юрген Мейнхольм стоит на реверсах, с трудом умещаясь при двухметровом росте в рубке. Матросы-вилковчане Сергей и Николай старательно суетятся возле кнехта, оголяя его от петель швартового конца. Кнехт толщиной со ствол среднего дерева накануне изуродовало (!) — такой напор стихии выдержал караван.

Нагонный северо-восточный ветер, по-местному пурьяс, срывает с гребней барашки, море ровно штормит уже с неделю.

Простор в устье Быстрого — всегда вплотную, а сегодняшний шторм еще больше приближает лохматое раздолье, и ты участвуешь в просторе. Может, потому что глядишь всегда с нулевой отметки — зрелище волнует даже навещавших это торжественное место на границе сред, соленой и болотной.

— Надо бы сети на острова завести, пока вода в ериках высокая, — говорит напарнику Николай с «эм-двенадцатого». Они уже две недели обитают на понтоне в дельте и потому о результатах первого тура выборов не наслышаны.

Понтон дрожит, ловко маневрирует и липнет к подветренному борту флагмана «Йозеф Мебиус».

— Кристиане, ты могла предвидеть такой результат выборов? — cпрашиваю, когда неутомимая коллега с тяжеленной сумкой карабкается по скользким балясинам штормтрапа.

— Ето никто не могла прогносирофать, — Кристиане упрямо отвергает поданную автором руку и освобождается от спасательного нагрудника. — Интервью с лайф-джекет на шее?

Понтон плывет, как болотный зверь, своим ходом назад к каравану на отстой. Юрген Мейнхольм машет нам на прощание — в грязной робе и в недельной щетине он ничем не отличался от коренных вилковчан.

Ветер набирает силу, непогода — помеха работе. Построено только 340 из 1040 метров брекватера, защитной дамбы, — это первая очередь. Караван «Мебиуса» из причудливых плавединиц, барж, понтонов, мотозавозней жмется, как выводок, под левым берегом Быстрого, дергая в нетерпении швартовы. Вынужденная пауза изматывает. В баровой части задержался понтон М-28 с фрезой-катером для резки твердого, как монолит, слежавшегося донного грунта, понтон нужно срочно буксировать в безопасное место.

Руководитель работ Маркус Штункель озадачен маневрами и, понятное дело, результаты выборов в стране заказчика не комментирует, а, скорее всего, не знает о них до сих пор.

— Шнеллер, — сверкая серебряной серьгой, пронзившей нижнюю губу, торопит по телефону соотечественников второй помощник Винсент Ван Тоор. К «Мебиусу» пробирается буксир-толкачок EDDY, своими скромными габаритами больше предназначенный для работы в системе Майна-Рейна. Бауляйтер Штункель связывается с капитаном толкача.

— Ето плёхо, когда при виборах политика и экономика рядом, — неожиданно развивает предвыборную тему Кристиане.

На горизонте маячат призраками два поджарых парохода, отстаиваются на якорях в ожидании погоды, чтоб проникнуть в канал.

— Дельта очень красиво! — говорит Кристиане. — Только мало делается длья охраны природы. Я понимаю, жизнь на земле тяжелая…В Вилково на мальеньких речках очьень много грязи, бутилки, каньистри, люди привикли. Люди только тогда могут подумать о природе, когда жизнь карашо.

— А где природу охраняют лучше?

— В Австралия. Я там была.

— Австралия — скучная страна, — говорю.

— Ты там была? О да. У вас не скучно. Очень жаль, что многие люди ждут, когда придет… кандидат…

— Кристиане, а ты за кого бы проголосовала? — провоцирую вопросом в лоб.

— Я не гражданин Украина, потому не могла так рассуждать.

До выборов в Украине Кристиане успела побывать на референдуме в Минске. В Жлобине ее коллега купила мягкую игрушку и назвала ее Лукашенко. В прошлом году она освещала ход парламентских выборов в России, так что мы третья по немецкому счету политически горячая точка. Игрушка — крокодил. Чтобы не терять время в промежутке перед вторым туром, Кристиане решила посетить Быстрое, обозначенное ЕС экологически горячей точкой.

Капитан «Мебиуса» Матиас Вилт, тоже в щетине, предлагает снова продеться в надувные ошейники. Багермейстер Ганс Цебелин с бородой, как у Отто Юльевича Шмидта, галантно придерживает штормтрап. Руку соотечественника Кристиане тоже игнорирует. Ныряем в чрево толкача «Эдди». В кубрике четверо обитателей закусывают кофе колбасой.

— На «Эдике» в обуви ходить не положено, — делает замечание русскоговорящий гражданин Германии, в обозримом прошлом житель Хмельницкого. На толкаче он, кажется, куком-матросом «AB».

О результатах выборов бывший понятия не имеет.

— Вы лучше напишите, — говорит, — что уже две недели в Усть-Дунайск пригнали баржу с камнем для брекватера, и немцы из-за процедурных формальностей никак не могут получить камень.

Штормит, потому и не могут. На барже неподалеку расстелены геотекстильные маты, которые уложат в основание дамбы. На матах уже устроилась чайка.

— Из этого самого карьера в Николаевской области, — говорю, чтоб развеселить, — возили гранит для Мавзолея Ленина.

— И баржу с соляркой для «Мебиуса» уже два месяца обещают, — не унимается бывший.

— О, да, — вздыхает Кристиане, — Украина много административный рогатка, еще налоговый, таможенный. Это плёхо для инвестиций.

Пурьяс рвет обтрепавшиеся края германского флага на гафеле. По Стамбульскому гирлу чинно плывет катер румынской полиции с трафаретной надписью на борту POLITIA DE FRONTIERA, он препятствовал заводке якорей земснаряда «Евген Колодочка» на Салганском перекате.

Cмеркается рано. Чалимся к дебаркадеру в Вилково.

— Мадам, как будто вы никогда не прыгали с балкона! — катерник-вилковчанин галантно подхватил корреспондента DEUTSHE WELLE, приняв ее в потемках за повариху из строительного городка.

Пробираемся по темной улочке: слева колючка, вышки, басовитый лай овчарки.

Мрачное учреждение в пережитую Великую эпоху задорно обозначалось ЛТП, то бишь лечебно-трудовым профилакторием. Сегодня за символическую плату в казенном доме можно ангажировать работника на день. Если в мегаполисах отчаявшиеся одинокие дамы помещают объявление «Требуется помощник по хозяйству», то в Вилково хозяйка шлепает в учреждение с номером и выбирает помощника по вкусу, обязуясь кормить и вернуть к отбою. Среди избранников попадаются и дипломированные. Сначала такой огород вспашет, потом нивелиром «отобьет» фундамент, потом, как говорится, по взаимному желанию…

Профилакторий так и не достиг в советское время проектной мощности в 1200 оступившихся. В период перестройки с лигачевскими алкогольными запретами в бараках обитало 850 осужденных. Нынче, говорят, маются полсотни лиц, не сумевших преодолеть порок. Недавно заселили женский барак, так что бобыли приободрились, теперь можно за обед заказать помощницу: герань полить, кальсоны освежить.

Справа от дороги сиротские огоньки города районного подчинения, в звуковом фоне гавканье собаки, кукареканье петуха невпопад и коробка многоэтажки неразвившегося микрорайона. Многоэтажки или малосемейки в провинции концентрируют тоску и воспринимаются ошибкой.

Бетонные коробки нарушают колорит города-диковинки, нареченного в советское время украинской Венецией, в патриархальном прошлом здесь потчевали борщом с бычками Юрия Казакова.

Сегодня город на мели и в прямом смысле тоже. Еще в шестидесятые с моста на Белгородском канале взрослые мужики ныряли «между проводами» (двойной риск!), сейчас если и нырнешь, то не вынырнешь — каналы заилились.

На мосту бабушки клянчат у немцев мелочь, а под мостом местные Геки Финны топят из озорства котят.

В Вилково самый высокий уровень безработицы по области, но на мини-базаре дунайская селедка на гривню дороже атлантической.

От депрессивной лжеВенеции нужно отходить неделю.

А в будущем? Что за морскими горизонтами, так чувствительно будоражащими воображение в устье великой европейской реки? Авансом — прорыв 136 судопроходов через Быстрое, совершенные в пусковой период с 27 августа по 8 ноября. Результат опроверг самые дерзкие прогнозы.

Достигнутую интенсивность, которая уже сейчас выше, чем на Сулинском канале, обеспечивает в значительной мере круглосуточная лоцманская проводка через Быстрое. Судовладельцам накладно держать суда в отстое. В начале ноября у Измаильского Чатала, у речной развилки, где вход в Тульчинский рукав, с темнотой собралась вереница судов, чтоб дождаться утром румынского лоцмана и идти дальше к морю Сулиной. Капитан азербайджанского судна вызвал из Измаила лоцмана, и лоцман Новиков провел судно Быстрым.

Особенно обнадеживает, что примерно 60% судов, выбравших Быстрое, иностранного происхождения: есть российские, турецкие, корейские.

За два месяца работы судового хода в Быстром у причала Килийского судоремонтно-судостроительного завода собрались суда на ремонт, автор видел эту пароходную очередь.

Посередине же мостом между размашистым прошлым и призрачным будущим — немецкий строительный городок из однообразных жилых контейнеров. Площадка присыпана гравием, он спасает германский рабочий класс от жирной дунайской грязи. А над всеми контрастами, над камышовым загривком дельты —зеленые звезды рекордных размеров. Пробились-таки сквозь низкие тучи.

Под лучистыми звездами два месяца назад самобытные вилковские хулиганы отметили в шесть кулаков специалистов «Мебиуса», пропал, кажется, сотовый телефон, так что и супруге в Бремерхафен не пожалуешься.

В местной больнице немецким друзьям не глянулось, с тех пор в потемках не разгуливают.

— Что всье-таки дал результаты первый тур? — спрашивает меня Кристиане. — Что-то изменилось?

Изменилось. У населения нежданно прорезался интерес к себе. Такое случается у матерых холостяков при обрушившейся на них влюбленности. Или когда соседи с надеждой попросят подредактировать коллективную кляузу. Или когда похвалят, или просто заметят. Или девушка повернет головку. Она дальше мотылять, а интереснее.