НОВЫЙ ДОМ

«Мы ничего еще не сделали для Украины, но она дала нам все, что смогла», - рассказывают возвратившиеся из депортации

Сейчас уже они встречают гостей в новом доме на околице Симферополя. Везде еще следы незавершенности строительства - ступени к двери еще в опалубке, не закончена система отопления, не все оштукатурено, не хватает денег. Все заработки двух семей - Милушевых и Оруджевых - вот уже четыре года уходят на строительство дома...

«Мы всю жизнь трудились в Узбекистане. Но все мои ходатайства перед Президентом, обращения в суды по поводу компенсации утерянного имущества безрезультатны. А для Украины мы еще почти ничего не сделали, но она единственное государство, которое нам помогло - мы получили землю, три денежные ссуды, стройматериалы, работу...», - рассказывает Валех Оруджев.

В прошлом он управляющий трестом «Южнефтеавтоматика», директор завода «Электродвигатель» в Андижане. Кандидат технических наук, автор 18 изобретений и 72 научных работ, в том числе 14 книг. Сегодня - инженер-диспетчер в ГПП «Черноморнефтегаз»...

Судьба Оруджевых круто изменилась летом 1991 года, когда в Андижане состоялись погромы, но это было только следствием событий середины мая 1944 года в Крыму...

«Мы встретимся, видно, на Млечном пути...»

«Не говори, что жизнь прекрасна, не говори, что будет счастье, все это ложь. А если будет счастье, то мимолетно, а несчастья не отпускают нас...» Это строчки семнадцатилетней девушки. Даже не верится - настолько по-взрослому написано. Откуда у нее эта мудрость?

Настоящее имя юной поэтессы Севиль Оруджева, хотя она любила подписываться Евгения Печорина. Очень любила Пушкина. А в дневнике писала Sevil. Умница, отличница, она выделялась в среде подруг вдумчивостью и добротой.

Девятого июня 1991 года она завела новый, четвертый дневник: «Дневник хочу вести совсем в другом стиле, чем предыдущий, потому что взрослею...»

10.VI.91 г.: «Все-таки все мы так или иначе эгоисты, ведь наша собственная судьба интересует нас больше всего остального. Я постараюсь быть разумным эгоистом: «Помогая другим ты помогаешь себе!..»

11.VI.91 г.: «Вчера звонил папа и сказал такую вещь, что я, казалось, должна была подпрыгнуть от радости. Но у меня почему-то ее нет... Мне самой должно быть стыдно, что я все ною и считаю себя несчастной. Раз я живу, то надо жить, не скулить. Надо просто и без всяких истерик делать свое дело на Земле. Надо не разменивать свою жизнь на мелочи, на всякие там сопли, ожидания, страдания и прочее, а делать все, что в моих силах, чтобы сохранить ее для себя.

...Наверное, я действительно когда-нибудь умру. Теперь я верю в это. Но я воскресну, и когда-то, в какой-то семье появится девочка, которая всем почти будет походить на меня. И увы, она не будет знать, что когда-то ее звали Оруджева Севиль. И она будет жить и совершать те же ошибки, что и я. У нее будут подруги, которые будут походить на моих подруг. И, может быть, она когда-нибудь почувствует непонятную грусть и не узнает, что она грустит по самой себе, т. е. по своей оболочке, которую звали таким коротким, ласковым и красивым именем - Севиль...»

12.VI.91 г. Всего лишь одна запись, краткая, последняя в ее дневнике: «Как все же человек недолговечен...»

... 14 июня 1991 года в квартиру позвонили. Севиль была дома. Неизвестно почему, но вопреки запрету родителей и присущую ей осторожность (а уже год в Андижане продолжались погромы домов не коренных жителей) она открыла дверь. Преступник схватил ее сзади за шею и задушил. Потом убийца ограбил квартиру, открыл газовые краны, поджег жилье, закрыл дверь на замок и исчез.

Тело Севиль перевезли в Симферополь 18 июня 1991 года авиарейсом в цинковом гробу за 152 рубля. Так дешево возвратилась Севиль, дочь крымской татарки, на родину матери, где она мечтала жить, созидать, где должна была через несколько дней сдавать вступительные экзамены в медицинский институт. Именно об этом сказал ей отец по телефону из Симферополя 10 июня. Но это не вызвало в ней радости. Предчувствие трагедии? Фатальность судьбы? Ведь писала же она: «Мы встретимся, верно, на Млечном пути...»

Дом Милушевых

Согласно творческому замыслу Аллаха, вероятно, Севиль должна была появиться в этом несправедливом мире в той точке космоса, которая называется Симферополь и где жили издревле ее родственники. С 1914-го по 1938 год семья ее деда Али Милушева жила здесь на квартире. Он работал извозчиком, имел коней и семья была не маленькая - 8 человек. И решил Али- нужно строить дом. 20 августа 1935 года с одной стороны Али Милушев и его старшая дочь Магинюр, с другой стороны - жилотдел Симферопольского городского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов в лице управляющего Ивана Ивановича Карпова подписали договор на право застройки. 28 апреля 1936 года начата домовая книга, и уже в 1941 году в этом доме по бывшей Старо-Проточной родилась Диляра - мать Севиль.

И Севиль, очевидно, приняли бы повивальные бабки именно в этих стенах дедовского дома. Но была сила выше Аллаха - сталинское диктаторское государство. Оно явилось в этот дом в ночь на 19 мая 1944 года в лице энкаведистов, которые прочитали разбуженным и испуганным людям указ о переселении. За что? Чем провинился перед государством старый извозчик, который возил курортников с вокзала на море, и его дети?

Прослушав указ, Керим, сын Али Милушева, бросился на чердак, и кто знает, который из богов - Аллах или Христос - отвернул от него пули автоматной очереди, выпущенной ему вслед. Спустился он оттуда уже готовым к далекому путешествию: имел при себе самое дорогое - самовар и баян, простой самодельный инструмент, который смастерил его школьный учитель музыки. А его сестра Магинюр схватила в это время (вероятно повинуясь профессиональной бухгалтерской привычке все бумаги держать под рукой) все документы на дом. Если бы энкаведисты знали тогда, какую роль они сыграют почти через пятьдесять лет...

Вот они: домовая книга №73, план местности, чертеж участка, проект дома, договор-разрешение на застройку. Как свидетельствует прописка, в доме до мая 1944 года жили, кроме хозяина Али Милушева, его жена Бадюй, рабочая швейной фабрики, их старшая дочь Магинюр, сын Ибрагим, дочь Гюльнара, сын Керим и Диляра, которой было три года. 20 мая всех их увезли из Симферополя...

Вспоминает Керим: «В дороге умерла четырехлетняя дочь моей тети Эльмира, ее оставили в угольном сарае. Ехали 18 суток. 7 июня 1944 года прибыли на станцию Ассаке в Узбекистане...»

Через два с половиной месяца после этой дороги умер крымский извозчик Али Милушев. Жена его Бадюй заболела малярией и ослепла. А дети выжили тем, что старшие зарабатывали на хлеб - шили ичиги, национальную обувь...

Последний раз Керим приезжал в Симферополь в годовщину депортации - 20 мая 1990 года. В его чемодане лежали документы на дом, в котором он уже не жил 48 лет. «Еду на восток. Разница только в том, что на этот раз - в хорошем вагоне», - писал он в письме родственникам.

... Но все это время дом в Симферополе не стоял пустым. За 50 лет в нем прописаны и выписаны, согласно уже новой домовой книге, более 80 человек. В феврале 1957 года горсовет Симферополя продал его в частную собственность жильцам, а в 1962 году опять выкупил в собственность государства. Сейчас жилье имеет статус государственной квартиры. Живет в доме заслуженный человек, и я не называю адрес только потому, что эти люди не виноваты, что государство дало им именно это жилье. А во-вторых, разве только эта семья в таком положении? Много крымских татар находят свои дома на родине еще в сохранности, разве что документов у них нет, не догадались тогда увезти с собой.

Впрочем, дом Милушевых имел тоже особую судьбу. Пожалуй, один из самых добротных в округе, он был сокрыт от инвентаризации после выселения и в нем жили начальники энкаведе. Лишь значительно позже один из них оформил его как... довоенную собственность. И Оруджеву стоило больших трудов доказать в суде, что это фальсификация. Впрочем, суд решения о возврате дома также принять не может - прошло столько лет уже, новые люди сделали новую жизнь и разве можно теперь ради исправления истории ломать новые судьбы?

Как-то в библиотеке мне попалась в руки книга известного когда-то писателя П. Павленко. Есть в ней рассказ «Рассвет» - о переселении в Крым жителей России после выселения татар. Итак - люди приехали ночью, первый рассвет: «И Костюк снял с седых волос шапку, и все сняли вслед за ним.

- Рай нам отвел ты, дорогой товарищ Сталин. Дай Бог тебе здравия, а нам удачи...

А солнце, оседлав золотисто-зеленые горы, уже захлестывало мир. И стояла вокруг такая красота, такая, какой еще не видели эти люди».

И вот теперь уже муж Диляры, отец Севиль, Валех Оруджев построил в Симферополе новый дом...

Комната Севиль

Убийца Севиль, активный участник андижанских погромов, осужден к высшей мере наказания, и приговор приведен в исполнение. О нем теперь почти не вспоминают. Семьи Милушевых и Оруджевых около 50 лет трудились в Узбекистане. Андижанские нефтепромыслы, благодаря работе Валеха Оруджева, стали давать более 2,2 тысячи тонн нефти в сутки. За годы его директорства в СКПБ «Союзнефтеавтоматика» объем научных исследований вырос в 10 раз, производственные мощности в 25 раз. Убыточный ранее завод «Электродвигатель» он довел до выпуска продукции на 15 миллионов рублей в год. «Более того, - говорит Оруджев, - я 30 лет платил партийные, профсоюзные взносы, подоходный налог. Кто может подсчитать прибыль, которую своим трудом я принес стране. Конституция СССР гарантировала мне неприкосновенность моего жилища и сохранность имущества - но вопреки Конституции Узбекистан не может компенсировать мне убыток, который суд оценил всего в 5600 долларов. Увы...»

А в новом доме Оруджевых на украинской земле, как и просила когда-то Севиль, отведена для нее просторная комната. Но живут в ней ее обугленные портреты, обгоревший Коран, ее библиотека, письменный стол, пианино, ее полусгоревшая кровать. На комоде стоят все часы, бывшие тогда в доме. Они остановлены в начале четвертого. Возле пианино стоит ее детская лошадка, на столе восточная вазочка без цветов. Сюда приходят посидеть, поплакать, почитать суры из Корана, подумать о житье-бытье...

Раз в год Оруджевы включают здесь старый магнитофон ВЭФ. Убийца унес тогда его с собой. А в нем стояла кассета, на которую Севиль всего за несколько часов до погрома писала звуковое письмо своей подруге, учившейся в другом городе. Севиль там рассказывает девичьи новости, поет свои песни, аккомпанируя себе на пианино, читает стихи и новую главу из фантастического романа, который подруги писали вместе вот уже несколько лет. Именно эта кассета помогла найти и изобличить убийцу, и, возможно, еще и поэтому голос и смех Севиль звучат в ее комнате так весело, беззаботно и естественно...