И В 60 ЛЕТ ЖИЗНЬ МОЖЕТ НАЧАТЬСЯ ЗАНОВО

Выход на пенсию для многих людей становится переломным моментом, коренным образом меняющим уклад всей последующей жизни. Легкость, с которой человек принимает свой новый статус, зависит от целого ряда факторов.

Екатерина Петровна всю свою сознательную жизнь проработала медсестрой на «Скорой помощи» и, хотя работу свою любила, под конец начала сильно уставать. Поэтому выход на пенсию ее только обрадовал. Муж был намного старше ее и уже давно умер, дети выросли и собственными визитами особо маму не радовали. Но одиночество Екатерину Петровну не тяготило — она прекрасно вязала (чем и подрабатывала на жизнь), любила читать, живо интересовалась событиями в мире, которые обсуждала с двумя подругами, приходившими в выходные на ее знаменитые плюшки.

А летом была дача. И если бы не она, то жизнь Екатерины Петровны уже больше и не менялась бы. Как-то она заметила на соседнем участке пожилого мужчину, неуверенно пропалывавшего грядку с едва «проклюнувшейся» зеленью. Прекрасная огородница Екатерина Петровна не могла спокойно смотреть, как гибнет урожай, пусть даже чужой, и предложила свою помощь. Валентин Григорьевич (так звали незадачливого овощевода) с радостью согласился. Участок он приобрел недавно — чтобы было где отдохнуть да и чем-то заняться на пенсии. Сам он всю жизнь проработал главным инженером на одном из заводов, а потому овощи выращивать абсолютно не умел («Это, так сказать, первый эксперимент») и что делать с таким количеством свободного времени совершенно не знал.

Все лето и начало осени соседи трудились на участках, не прекратилось их общение и зимой. Екатерина Петровна связала соседу теплый свитер и носки. Валентин Григорьевич все чаще и чаще заглядывал к ней «на огонек». «Золотой человек, — рассказывала она подругам. — В огороде он, конечно, ничего не понимает, зато может любую вещь починить. А что самое главное — с ним не соскучишься». Подруги кивали головами и нисколько не удивились, когда через год Екатерина Петровна продала свою «хрущевку» и перебралась в трехкомнатную квартиру Валентини Григорьевича. В доме по-прежнему было чисто и уютно, пахло плюшками, на полках толпились пузатые банки с собственными огурчиками, помидорчиками и вареньем, а хозяева смотрели друг на дружку с нескрываемой нежностью. «Я никогда не думала, — призналась новоиспеченная невеста, — что жизнь может заново начаться в 60 лет».

Между тем, судьба Екатерины Петровны — скорее, счастливое исключение из правила. Большинство ее ровесников уход с работы воспринимают довольно болезненно. Во-первых, это серьезное ухудшение материального положения. Выжить на нынешнюю пенсию и чувствовать себя достойно может разве что совершенно здоровый аскет. Все прочие вынуждены отказывать себе не только в лишней газете или телефонном разговоре (некоторые звонят с хронометром в руках), но и в необходимых для пожилых людей дорогостоящих лекарствах и витаминах, фруктах, молочных продуктах, мясе, новой одежде и обуви. Уже не говоря о такой роскоши, как поход в театр или кино. Материальная несостоятельность влечет за собой информационную и социальную изоляцию, депрессию. В результате некоторые начинающие пенсионеры в свои 60—65 лет кажутся сразу одряхлевшими, утратившими интерес к жизни. С этого момента, полагают психологи, для них начинается драматический период умирания личности. Потеря собственного «я» постепенно приводит к целому букету заболеваний, наиболее частые из которых связаны с поражением нервной и сердечно-сосудистой системы. При этом подобное свойственно не только одиноким пенсионерам, но и имеющим многочисленную родню.

…Людмила Ивановна заболела гриппом, что в ее 73 года, прямо скажем, не шутка. Слабость была такая, что она с огромным трудом выходила в коридор. От мужа помощи ждать не приходилось — слава Богу, что хоть сам не заболел и не требовал помощи от нее. В коридоре раздался звонок: прибежала внучка, принесла лекарства и продукты. Расставив все на столе, она чмокнула бабушку и направилась к двери.

— Мариночка, ты хоть пять минут посиди, расскажи, как живешь, что там в мире новенького — у нас позавчера телевизор сломался.

— Бабуль, я спешу, дел куча. Лучше я тебе потом позвоню. А телевизор мы тебе починим. Я скажу папе, он вечером заедет и все сделает.

Еще раз чмокнув бабушку, Марина выпорхнула из дверей. Людмила Ивановна защелкнула замок и вернулась в постель. «Почему так получилось, — размышляла она, — что на старости лет я оказалась никому не нужна? Всю жизнь работала, растила детей, занималась делом, старалась, чтобы детям в нем было тепло и уютно. Нет, дети у меня хорошие, внуков вырастили тоже хороших. Только обо мне они вспоминают лишь по праздникам. У всех — заботы, проблемы. А что будет, когда я не смогу сама себя обслуживать?» Пожилая женщина зябко поежилась. «Нет, права все-таки моя двоюродная сестра Светлана, навсегда уехавшая в Германию. Нужно, наверное, и мне ехать. Там даже на скромное пособие можно жить достойно, а не останется сил — перееду в дом для престарелых».

После выздоровления Людмила Ивановна принялась активно собирать документы. Родственники, поначалу не воспринимавшие всерьез эмиграционные настроения бабушки, не на шутку переполошились только тогда, когда она получила визу и купила билеты. На семейном совете было решено никуда Людмила Ивановну не отпускать, а чтобы она не тосковала, поселить ее и дедушку вместе с другой внучкой Галочкой, предварительно продав их квартиры и купив одну большую.

После длительных уговоров Людмила Ивановна сдалась. Она и сама давно подумывала о таком варианте, но боялась обременить внучку. У Гали же было двое маленьких детей и ответственная работа, поэтому бабушку, которая утром отводила малышей в садик, а вечером забирала, она восприняла как подарок судьбы. Довольна была и Людмила Ивановна: она наконец ощутила себя нужной и незаменимой, смогла вновь заняться своим любимым делом — педагогикой (до пенсии она 35 лет проработала в школе), избавиться от чувства одиночества и отчаяния.

Выход, который нашли родственники Людмилы Ивановны, оказался удачным. По мнению психологов, вышедшим на пенсию людям нужно дать возможность заниматься каким-либо другим важным и полезным делом. Между тем, даже в самой хорошей семье все заботы о стариках ограничиваются нередко финансовой поддержкой и редкими телефонными звонками. Когда же стремление человека наполнить свою жизнь смыслом, сделать ее полной и содержательной оказывается нереализованным, его начинают преследовать чувства собственной ненужности и пустоты — полагает известный психолог В.Франкл. Невостребованность в жизни начинает отрицательно сказываться не его здоровье, нарушая основные процессы жизнедеятельности организма. Ни для кого не секрет, что люди, которые вышли на пенсию и не сумели возместить потерю своей профессиональной деятельности каким-нибудь равным ей в психологическом смысле занятием, в подавляющем большинстве случаев начинают болеть различными болезнями, испытывают чувство постоянной слабости и, потихоньку угасая, сравнительно рано покидают этот мир, замечает ученый. Хорошо известно и прямо противоположное: сознательное бытие людей преклонного возраста, наполненное решениями конкретных задач и в высшей степени личных проблем, не только оказывает крайне благоприятное влияние на психическое состояние таких людей, но и позволяет им избежать очень многих заболеваний, что, конечно же, намного увеличивает срок их жизни. Научные данные о долгожителях свидетельствуют о том, что одной из их характеристик является живая связь с современностью, а не социальная изоляция. В таком случае сохранность личности обеспечивается до самой смерти человека, даже если она наступает после ста лет жизни.

Помочь пожилому человеку не потерять себя, максимально адаптироваться к новым условиям жизни могут родственники. Как грамотно это сделать? С таким вопросом мы обратились к директору международного гуманитарного центра «Розрада», психологу Валентине Бондаровской.

— Нужно постараться сделать так, чтобы пожилой человек мог, по возможности, максимально удовлетворять свои потребности — физиологические, познавательные, социальные, эстетические, в безопасности, любви близких, уважении и самореализации, — которые с выходом на пенсию никуда не исчезают. Я бы посоветовала обеспечить пенсионера всеми возможными каналами информации — телевизором, радио, газетами. Я знаю семью, где бабушка начала терять зрение и слух, так близкие приспособили для нее бинокль и наушники. Нельзя держать пожилого человека без общения и внимания. Нужно постараться выделить хотя бы 5—10 минут для беседы.

— У меня самой есть бабушки, и я знаю, что 5—10 минутами дело, как правило, не ограничивается.

— Действительно, пожилой человек часто теряет ощущение времени. И виноват в этом не столько возраст, сколько тот образ жизни, господствовавший во времена СССР, когда мы могли тратить на разговоры много времени. Поэтому бабушка или дедушка просто не могут понять ценность каждой минуты вашего времени. Мне кажется, что в такой ситуации стоит не отмахиваться от пенсионера, а выбрать время и поговорить по душам: рассказать, что за один день нужно успеть сделать, какие сложности существуют в нынешней жизни. Пожилой человек поймет вас и, возможно, даже сможет дать толковый совет.

— Это уж точно. У меня подруга уже совершенно взрослый человек, мать двоих детей, а мама ей постоянно указывает — как варить суп или мыть окна.

— Виной тому бытовавшая прежде модель тоталитарной семьи во главе с женщиной, когда старшая в семье полагала, что имеет право вмешиваться во все дела дочери или внучки, поучать, советовать. Сегодня тоталитарная семья практически разрушилась, но стереотипы поведения остались.

Есть и другая причина — бабушка или дедушка, давая, на ваш взгляд, ненужные советы, пытаются хоть как-то самореализоваться, показать, хотя бы самим себе, что еще могут быть нужными и полезными. Проявите инициативу — сами спросите совета. Попробуйте предоставить пожилым родственникам посильные обязанности — например, смотреть за соседским малышом или просто будить вас по утрам. Поверьте, такие люди больше всего боятся равнодушия и ощущения своей ненужности.

— Вероятно, жажда самореализации заставляет многих, часто буквально на последнем издыхании, заниматься дачными участками?

— С одной стороны, это проявление ментальности — наши люди любят землю. С другой, действительно, работа на огороде и собранный урожай дают иллюзию экономической независимости, возможность проявить деятельность и увидеть результаты труда. Но ведь другую работу общество им предоставить не может.

Выходом, на мой взгляд, могут стать клубы для пенсионеров, где можно заниматься совместной деятельностью (в Америке, я видела, в таких клубах вместе шьют одеяла), обсуждают события, устраивают вечера отдыха и так далее. У нас, кстати, есть подобный — Дом милосердия в Шевченковском районе столицы.

Опрятный двухэтажный особнячок с мансардами я обнаружила в одном из двориков неподалеку от Республиканского стадиона. Внутри чисто, уютно по-домашнему, цветы, картины. Поистине вторым домом он стал для 1300 одиноких малоимущих пенсионеров, инвалидов и детей из незащищенных семей. Как рассказала директор Дома милосердия Лидия Немтинова, ежедневно 100 человек получают здесь горячие обеды и отвары из лекарственных трав. Посетители могут обратиться к врачу, воспользоваться услугами массажиста, специалиста по лечебной физкультуре, парикмахера и юриста. Здесь работает библиотека, проводятся праздничные концерты, действует литературный кружок и кружок художественной самодеятельности. Пенсионеры бесплатно посещают театры, кинотеатры, выставки и музеи. Не забывают в Доме милосердия и именинников: в каждый последний день месяца празднуют дни рождения с настоящими подарками и праздничным концертом. Также торжественно отмечают все государственные и религиозные праздники.

Правда, такой дом пока единственный не только в столице, но и в стране. И хотя в последние два года начали появляться небольшие медико-социальные центры, их все равно недостаточно. А потому одиноким пенсионерам из «неохваченных» районов придется пока самим поддерживать связь с современностью и высокую социальную активность, постоянно заниматься умственной деятельностью, физическим трудом и творчеством — чтобы не угаснуть раньше времени и приспособиться к новым условиям жизни.