ДЕТИ — ЦВЕТЫ ДНА

Некоторые люди и сейчас благодушно удивляются: «Как, у нас есть детские приюты?» Понятие «приют» почему-то у некоторых до сих пор ассоциируется с чем-то далёким, изжитым, почти литературно-мифическим. При этом присутствие на улицах и рынках детей-попрошаек если кого-то еще и шокирует, то никак уж не удивляет. В минувшие девяностые, после перестройки, по городам и весям Украины началось массовое создание детских приютов. Сейчас их около девяти десятков. Число детей, побывавших там, растет год от года: 1997 год — 11 189 детей, 1999 г. — 25 630, 2000 г. — 27 773. О том, сколько ребят нашло кров в приютах в прошлом и нынешнем годах, открытой информации обнаружить не удалось. Но можно смело предположить, что за последние шесть лет количество детей, ставших воспитанниками приютов, выросло втрое; при этом тенденции к снижению их числа не наблюдается.

В среде украинских беспризорников у Черкасского приюта хорошая репутация. Создан он в марте 1997 г. с расчетом на 50 детей в возрасте от трех до 18 лет. Сегодня в нём 30 ребят, еще восемь подопечных находятся в санатории и два приютских ребенка — в больнице. Штат — 42 работника. По положению о приюте, дети здесь могут жить не более трех месяцев. За это время должностные лица обязаны определить их дальнейшую судьбу. Вариантов тут не очень много: возвращение в семью или установление опеки, определение в детский дом или в школу-интернат. За пять с половиной лет в приюте побывало более 3,5 тысячи ребят.

О жизни Черкасского областного приюта для несовершеннолетних, о неординарных детских судьбах и о тенденциях, отражающих некоторые современные процессы общественной жизни, связанные с проблемой беспризорности, рассказывают заведующая Мирослава Бондар и методист приюта Лидия Здоренко.

Освобожденные из рабства

— Как попадают к нам дети?.. По-разному. Кого-то приводит милиция, кого-то случайные люди, кто-то приезжает и сам. Нет простых судеб. Попадают к нам дети, которые подвергались сексуальному насилию, — как девочки, так и мальчики. Была у нас Таиса 13 лет, которую мама продавала своим собутыльникам за 10 гривен, мальчика Сашу 10 лет насиловал отчим. Как потом выяснилось, его мать прекрасно об этом знала. Возбудили уголовное дело, мать лишили родительских прав, Сашу определили в школу-интернат. Бывают случаи, когда дети попадают в самое настоящее рабство. 10-летнюю Иру из Закарпатья мать продала цыганам за 100 долларов — нянчить ребёнка. Иру заставляли вставать по ночам, били, не кормили. Однажды зимой ей удалось убежать. Постучалась ночью к незнакомым людям, те спрятали. Потом девочка попала к нам. Суд лишил ее мать родительских прав. Иру устроили в интернат.

Сейчас мы активно занимаемся Лесей, ей 14 лет. Девочка-инвалид, без ноги; в 8-месячном возрасте попала в аварию. У Леси когда-то был протез, но она из него выросла. Передвигается теперь на инвалидной коляске. Ее уже воровали цыгане, увозили в Житомир; милиция вернула. Родители — пьяницы-бродяжки, она зарабатывала им деньги на жизнь. Недавно на ее мать завели уголовное дело по статье за принуждение дочери к нищенству. Девочку привезли к нам. И вот с Лесей у нас большая проблема. Оформить в школу-интернат ее нельзя: кто там за ней будет ухаживать? Ее нужно определить в дом инвалидов. Но в Черкассах нет дома инвалидов для девушек и женщин. Нужно отправлять в другую область. При этом Леся должна получать пенсию. Однако из управления социальной защиты на наш запрос пришел ответ, что она снята с учета. Идет переписка. Нужно много документов…

НЛО, такое вот в жизни несчастье

Когда-то к нам попала девочка 15 лет, страдающая олигофренией. Ее в инвалидной коляске таскали по городу цыгане с табличкой «Помогите инвалиду». К нам девочку доставила милиция. Она абсолютно ничего не могла о себе рассказать, но очень хорошо рисовала. По рисунку родители и отыскали ее, искали полгода... Таких детей мы между собой называем НЛО. Попал как-то к нам глухонемой мальчик, который заблудился, — захотел прокатиться на электричке. Его сняли на станции Шевченко. Он почему-то не знал языка глухонемых. Рисовал лодки на берегу. Мы думали, что он откуда-то из наших, днепровских, мест. А оказалось — из Мариуполя. Наша сотрудница была там в отпуске и узнала его по фотографии в газете. А мы печатали его фотографию в наших газетах.

Есть дети, которые не рождались... по документам. Ведем переписку, устанавливаем возраст. По рентгеновскому снимку запястья возраст можно определить с точностью до полугода. Недавно устанавливали возраст Вани… Очень сложная ситуация. В Каменском районе обнаружили семью — маму и сына; они ходили и попрошайничали. Маме 49 лет, мальчику, как теперь установили, 11. Мама лет 15 назад, еще при Союзе, приехала в Крым. В Джанкое сошлась с мужчиной, у него было пять своих детей. Она их растила. Жили они гражданским браком, родился Ваня. Муж вскоре умер. В семье возник вопрос о том, кому дом останется. Его дети ее выгнали, а паспорт сожгли. И вот она с 1991 г. бродит с Ваней по Украине. Брела по железной дороге, обивала все пороги. Она нормальная, не пьет. Просто такое вот у нее в жизни несчастье. Говорит: «Все меня футболят, ждут, что я что-то дам. А что я могу дать, если у меня ничего нет?» И так она пришла в Каменку. Навели справки, выяснилось, женщина приехала в Крым из Новгородской области, до этого жила в Эстонии. Сейчас из Эстонии пришел ответ на эстонском языке, никто прочитать не может. Но прислали свидетельство о рождении, по национальности она эстонка. Главная беда в том, что у нее нет паспорта. Она — никто. И ребенка этого по документам нет. Не числится рожденным. О ребенке она очень беспокоится, навещает его. Просит, чтобы устроили в школу. А как это сделать, если у него никаких документов нет? Сейчас решается вопрос, чтобы как-то пристроить ее на ферме, чтобы могла перезимовать и зарабатывать на жизнь. Идет переписка, чтобы выдать ей паспорт. Тут свои сложности. Она в Новгороде не выписалась… На мальчика мы уже почти все документы собрали, чтобы ему выдали свидетельство о рождении. Ваня будет гражданином Украины. А мама… Опять же непонятно. По-прежнему гражданка Советского Союза? Эстония ее не зовет…

Сельские новости

— В последнее время к нам попадает очень много малолетних детей из сельских районов. Или мама спилась, или вместе с папой пьет; работы нет, садики не работают, дети сами по себе. Вот привезли из Чернобаевского района двоих деток, пяти и трех лет. Мама до сих пор не удосужилась их зарегистрировать. Другая женщина повесила на двери своей хаты замок и исчезла в неизвестном направлении, в доме остались двое детей — восьми месяцев и четырех лет. Соседи услышали плач, взломали дверь. И таких случаев, когда родители исчезают, становится все больше. Мы стараемся их отыскать, устанавливаем связь с другими родственниками. Буквально на днях решается вопрос об опекунстве. У женщины четверо детей, двое от первого мужа, двое от второго. Она спилась; ее и мужа лишили родительских прав. Вопрос решался так — детей в интернат. Но по новому законодательству нужно предложить родственникам, не согласятся ли они установить над детьми опеку. И одна из бабушек согласилась взять двух деток, самых маленьких, четырех и шести лет. Но двоих других оставить — это разорвать семью, для детей еще одна трагедия. У бабушки сердце больное — четверых не потянет. А старшие (им восемь и 11), ей вообще по крови не родные. Приехала она домой с младшими. В семье судили-рядили, решили взять и старших. Это нормальные сельские дети…

Сон о баскетбольном мяче, или Битва за права

— Есть определенная категория детей — они сами к нам приезжают из других областей. По устной почте они знают о Черкассах. Приехали как-то из Луганской области два мальчика — Максим и Лёша, хорошо одеты, приехали по билетам (чтобы с поезда не сняли), заработали на проезд сдачей металлолома. У нас написали заявление: в семье бьют, заставляют работать. Дети просто захотели отдохнуть. Из-за тяжёлого положения в семье многим летом приходится работать — пасти скот, работать на огороде... Один из них так объяснил свой побег: «Всё время работаю — или пасу, или кошу, ни субботы, ни воскресенья, я самый старший, нас трое... Сплю и вижу баскетбольный мяч. Я имею право на отдых!» Теперь все знают о правах. Да и у нас в каждом помещении есть плакат с текстом Конвенции о правах ребёнка, принятой Генеральной ассамблеей ООН и подписанной Украиной.

Проблема с обязанностями... Вадим у нас пробыл полторы недели, назвался другим именем, другой фамилией, морочил голову, а родители всё это время его искали. Он из благополучной семьи. А убежал из-за того, что родители не разрешали ему курить. Он говорит: «Они мне не разрешают курить, а я хочу курить! Не разрешают поздно приходить. А я хочу, хочу свободы! Хочу нюхать клей! Когда нюхаю — забываю обо всём, даже маму забываю». Он требовал от родителей, чтобы те купили ему велосипед, те купили. Потом стал требовать мотоцикл...

Как-то попал к нам мальчик, который ударил свою мать ножом в спину. Ему было 10 лет. Говорит: «Я не знаю, что случилось. Просто на меня что-то нашло. Она меня не ругала. Я просто игрушки не убрал, она сказала убрать...» Если бы он был постарше, то убил бы, а так силы не хватило. Ударив ножом, он не выпускал её из квартиры, загораживал дверь, чтобы она не позвала на помощь...

У многих подростков, попадающих к нам, совершенно наплевательское отношение к жизни; нисколько ее не ценят, с лёгкостью говорят о смерти и о самоубийстве. Смысл жизни для таких ребят в развлечениях, в дискотеках, спиртном, иногда в наркотиках. Часто к нам попадают ребята, подверженные дромамании — страсти к бродяжничеству. Каждый год бывает несколько сотен таких детей. Их никто нигде не может удержать, они бегут даже из самых благополучных домов, из хороших семей. Им больше нравятся улица, подвалы с друзьями, путешествия на поезде. Кто-то едет в Крым к морю, кто-то в Киев покататься на метро, кто-то мечтает о жизни с цыганами, кто-то убегает из дома и пропадает в компьютерных заведениях, один как-то ездил к президенту…

Поражает равнодушие проводников поездов и водителей автобусов, которые берут к себе таких пассажиров. Видят же, что ребёнок без взрослого куда-то едет! Как же они берут?!

С нового года при приюте мы планируем открыть реабилитационный центр на 10 мест для детей, склонных к бродяжничеству. С ними будет заниматься отдельный штат работников, программа рассчитана на период до года.

Вопрос вопросов

Как же в нынешнем мире нашим детям спастись?! Действительно, в силах ли семья, даже самая-самая, гарантированно уберечь ребенка от уголовщины, наркотиков, от смрадного дна жизни? Мы понимаем — нет; гарантии тут самые иллюзорные. Рассчитывать на современное школьное воспитание тоже не приходится. Вывод напрашивается сам собой: у народа нет достойного будущего без утверждения уже в детсадах и школах традиционных вечных ценностей. Или это звучит не убедительно и кажется анахронизмом? Многим моим знакомым не кажется. Начать бы следовало с элементарного — с введения в список базовых предметов Министерства образования такого предмета, как Закон Божий. Но для этого нужно, чтобы нынешняя интеллектуальная элита, которая еще в состоянии положительно влиять на формирование общественных мнений и вкусов, прониклась пониманием того, что в глубинах общества происходят катастрофические процессы. В некотором смысле мы все оказались в роли библейского блудного сына, который к отцу ещё не вернулся, а обитает в случайном приюте.