Большая вода. События и люди

27 июля 2008. Суббота

Разверзлись хляби небесные… Из этих хлябей хлестало без остановки, без перерыва уже третью неделю…

Утром рано зазвонил телефон. Я сняла трубку. К., не спавший уже третьи сутки, без «здрасьте» скорбно и торжественно объявил:

— Идет большая вода!

— Ку-куда? — спросила я.

— Перенесите все самое ценное наверх, — не слушая меня, стал деловито распоряжаться К., — а все необходимое соберите в одну небольшую сумку. Час — минимум. За вами всеми приедет машина. Час — и ни минутой больше. Потом будет поздно. (Мы все — это жители небольшого квартала на окраине города, на берегу реки).

— Что поздно? — тупо переспросила я.

— Вода зальет наш дом, — спокойно пообещал К. — И тогда все.

— А мы? — опять притупила я.

— А вы… — К. надолго задумался, мне даже показалось, что он уснул: — А вы… Слушай, мать, если я спокойно разговариваю, это не значит, что я спокоен. Я просто устал волноваться. Я устал переживать и обмирать от страха. Я уже просто не могу больше!!! — И вдруг дико заорал: — Собирай вещи, дура, и вали во двор — машина сейчас будет!!! Идет вода! Идет большая вода!

Нет-нет, он сказал даже не так. А вот так: — ИДЕТ! БОЛЬШАЯ! ВОДА!!!

* * *

Ничего мы наверх не поднимали — только компьютер и книги. А о том, как собирали САМОЕ необходимое, об этом потом. Скажу только, что мы не сели в ту, пришедшую за нами машину. Потому что места для Чака, нашей старой большой собаки, там не нашлось. Словом, мы остались дома, рассчитывая, что заберемся на второй этаж. А если припечет, то и на чердак. А потом приехал мой старший ребенок Даня, привез нам надувную лодку и остался с нами в качестве сильного плеча, надёжи и опоры.

26 июля. Пятница

Утром рано я собрала завтрак на большое количество людей, надела ветровку с капюшоном, мамины ярко-синие садовые шлепанцы-галошки и потащилась в администрацию, где находился штаб. Пришлось шлепать по колено в воде. Шел дождь. Нет, не тот, ночной — страшная сплошная сизая шуршащая, гремящая, стена, под которой задыхаешься, потому что там нет воздуха, совсем.

Шел обычный заурядный нормальный ливень.

Кстати, позвонила Алла, десять лет тому назад она, еще тогда студентка факультета политологии, играла в театре «Трудный возраст» в спектакле по моей пье­се «Солнечный синдром». Я написала ее по рассказу Рея Брэдбе­ри «Лето в один день». И начиналась пьеса так: «Это была планета, где всегда шел дождь…»

В общем, в этой пьесе все происходило на фоне дождя… Все было сизо, сыро, мокро….

Алла спросила, всегда ли сбы­вается то, что я придумываю…

Я подумала-подумала и ответила, что часто… Но об этом в другой раз. Именно к этой мысли надо потом обязательно вернуться.

И вот, я брела по планете, где дождь шел настолько уверенно и основательно, что, кажется, так было и будет всегда и солнце вообще никогда не выйдет… А было ли оно, солнце…

Добравшись до админздания — у нас оно называется оригинально — «Белый дом» потому что оно желтого цвета (не спрашивайте!), — я погребла на третий этаж по ступенькам, чавкая и чпокая галошками, как человек-амфибия, оставляя за собой мокрые следы и поливая сырой курткой красные служебные дорожки. Втиснулась в приемную, а там как раз собрались все — безопасность, милиция, МЧС, здравоохранение… Кто сидит, кто стоит… Хмурые… В сапогах и мокрой одежде… на полу — лужи. Все повернулись на стук двери…

Ой, мужики, видели бы вы свои небритые рожи и ввалившиеся глаза после трех ночей бессонных… Все повернулись и выжидательно уставились на втиснувшееся в кабинет мокрое чучело, меня.

— Чо? — сурово поздоровался К.

— Драсть, — смутилась я, — я это… кофе… вам… И поесть…. И носки…

Мужики разочарованно отвернулись. Они ждали хороших новостей.

Новости были плохие.

В то утро во многих местах нашей области вода без боя взяла мос­ты, плотины, дороги и переправы…

Потом больницы, детские сады, улицы, поля, сады, автомобили…

Домашних животных, коров, свиней, кур, кроликов…

Ну а теперь главное. И непоправимое.

ВОДА ЗАБРАЛА ЖИЗНИ ЛЮДЕЙ.

27 июля. Суббота. Ночь

К. выехал туда, где вода, коварная, грозная, опасная, разгулялась вовсю. За собой он волок всю технику МЧС.

Улицы в селах узкие. Гигант­ские платформы-амфибии, ПТС (плавательное транспортное средство), не могли даже поместиться в ширину переулков, а тем более маневрировать или разворачи­ваться. Одна из них шла вдоль реки. То есть это называлось — вдоль реки, а на самом деле, машина плыла посредине потока к ост­ровку, где уже по пояс в воде сидела семья. Машина плыла. И заглохла. Без работающего мотора она может продержаться на плаву всего 20 минут. Ночь. Ливень сте­ной. Воют люди. Те, на острове.

Брань механика-водителя было слышно в Румынии. Нет, снача­ла он уговаривал машину как живое существо, но она по-хорошему не понимала, потом он разошел­ся и стал крыть и машину, и погоду, и страну, и особо изощренно, власть, которая как раз для этого и существует, и своих товарищей, которые рядом сидели, и тех, орущих на острове людей. При этом он, не отрываясь от основного своего занятия — крыть матом весь подлунный мир, сосредото­ченно возился с отсыревшими клеммами. Когда он мастерски мно­гоэтажно нецензурно и подробно рассказал товарищам о самом себе, ПТС чихнул и завелся.

* * *

Вода закрыла столбы электропередач. Одна из амфибий застряла на заборе. Забор был под водой. На него наехала амфибия. Наши люди ставят крепкие заборы. На века. Пришлось ночью искать трактор. Нашли. Трактор стал тянуть ПТС и заглох. А транс­портер наоборот завелся, повозился на заборе и подмял под себя трактор. Хозяин трактора, успевший выскочить из кабины прямо в воду, проклял местную власть в лице К. и еще нескольких ее представителей.

— А чего на него обижаться? — потом говорил К. — Его можно понять.

Действительно. А как по-другому? Нет, он должен был спокойно подплыть к месту, где на другой амфибии стоял К., тоже не очень куртуазный из-за того, что не спал три дня, оттого, что дождь не прекращается, что течение воды усиливается с каждой минутой, а уровень воды растет. Он, этот тракторист, должен был этой клятой черной ночью записаться на прием и в порядке живой очереди вежливо поинтересоваться, кто будет платить за подмятый бронетранспортером трактор, месяц назад взятый в кредит?

* * *

Все это время прибывает вода. Течение усиливается. Люди пытаются спастись на чердаках, на крышах, на деревьях. Чтобы привлечь внимание спасателей, многие стреляют в воздух из охотничьих ружей.

На туманном рассвете К. с вер­толета разглядел парнишку, вер­нее только его голову из-под воды. Парень одной рукой дер­жался за что-то под водой, а второй — молодец! — подставлял зер­кальце под шарящий луч прожектора вертолета и пускал «зайчиков» в небо, чтобы его заметили… Его, конечно, заметили. Имен­но благодаря этим зайчикам… Подробнее об этом чуть ниже…

27 июля. Ночь

Узкие переулки и бешеное течение… Люди на крышах. Приехали ребята с байдарками. Байдарки разворачивает течением, несет, посадить можно одного-двух, и то самых отчаянных, многие предпочитают оставаться на крышах, боятся, на байдарках маневрировать неудобно, опасно.

Обычную безмоторную лодку просто несло неистовым течением. В полночь из города приехали спортсмены и привезли катамараны. Нет, их никто не вызывал, они собрались под вопли родителей и приехали сами. Такое объединение у нас в Черновцах и в Новоселице есть в Доме детского творчества, его руководитель Княгницкий… Они сплавляются по Черемошу и Пруту на катамаранах. Эти их катамараны, устойчивые и маневренные.

Тихий, спокойный, уверенный парень, этот Княгницкий…

Всю ночь эти ребята снимали с крыш и деревьев людей и по два-три человека перевозили на своих катамаранах на сушу.

* * *

В это время К. придумал переправу.

Когда К. был подростком, часто со своей собакой Марсом уходил на несколько дней на небольшой необитаемый остров на реке Прут, рыбачил, купался, играл в Робинзона, мастерил плоты, переправлялся с острова на остров… Опыт пригодился. В армии он служил в спецотряде и кроме всего прочего участвовал в испытании новых марок парашютов. Именно вот эта вот привычка к высоте, верней, отсутст­вие страха высоты и на следующий день ему тоже очень пригодилась. Ну, об этом ниже.

Высота уровня воды росла. Течение еще больше усиливалось, вода мчалась с такой скоростью и с таким адовым гулом, как будто где-то очень-очень далеко она уходила в большую воронку. И тогда К. вспомнил дет­ство и придумал переправу.

Ночью он добыл сотни метров крепкой веревки (как и где добыл, не спрашивайте!). С ребятами Княгницкого на катамаранах они натянули веревку между столбами электропередач, сотвори­ли подвижную петлю-крюк из прочной проволоки между лодкой и веревкой и всю ночь на лодках, цепляясь крюками за перепра­ву, чтоб не снесло течением, переправляли таким образом людей и уцелевшую скотину на сушу.

27 июля—28 июля. Ночь с субботы на воскресенье

Она была длинная, эта ночь.

* * *

Аркадий ездил и ездил всю ночь. Ему помогал его отец. На рассвете отец Аркадия вышел из машины и побрел по воде в свой переулок посмотреть, что там с их двором и домом. Там он поскользнулся и упал.

Ну и все… Аркадий узнал о смерти отца только днем…

Кстати, хоронить людей сейчас негде… Кладбище размыло…

28 июля. Воскресенье. Рассвет

Дождь еле-еле. Разрешили вылет вертолетов.

Скажи, какого цвета твой вер­толет, и я скажу тебе, кто ты.

* * *

Легкий импортный изящный белый — премьер-министр.

Прилетела, вертолет опустил­ся на железнодорожном переезде. Хорошенькая такая. Пообещала денег. Даст. Там отнимет, тут даст. Пригрозила наказать винов­ных, сказала, что всех любит. Страшно всех любит. Улетела…

* * *

Серый мощный с голубой полосой — президент.

Прилетал, штаны закатал и людям говорит, давайте ко мне сюда, в лужу, закатывайте штаны все, и так пройдем перед камерой…

Улетел. «Он улетел. Но он обещал вернуться»… А как же!..

* * *

Вертолет защитного цвета — спасатели.

Старый вертолет МЧС, но верный. Спасатели говорят К., мол, давай с нами, мы не знаем, где у вас в районе действительно русло реки, а где были улицы, надо людей сверху искать. К. полетел с ними. Вот там и заметили парня с зеркальцем. Многих вытаскивали. Вертолет зависал, оттуда на тросе спускался спасатель, пристегивал к себе человека, и их поднимали в салон верто­лета. Представляю, как это страш­но. К. из-за тумана высовывался из вертолета по пояс, чтобы разглядеть людей… Кто-то держал его за ногу… На всякий случай.

Не все соглашались поднимать­ся в вертолет. Боялись. Ко­неч­но, страшно. И оставаться страшно. И подниматься в верто­лет страшно. Тащили силой. На­при­мер, маму того мальчика с зер­кальцем. К. говорил, что она переорала грохот вертолета…. Но потом благодарила… Бедная-бедная…

28 июля. Полдень

Три года назад после выпускного вечера группа молодых людей, две девушки и два парня, выпросили катер у своего старшего приятеля и устроили себе пикник посреди озера… Напи­лись, хохотали, резвились… Утонули…

Хозяин катера отсидел два года.

Как оказалось, несколько дней и ночей он на том самом злополучном катере спасал людей. Такое вот…

* * *

Хорошенькая румяная беременная молодушка. Похожа на Матрешку. Уходить со двора не хочет. Не хо-чет! И все! Родители ее уговаривают, бегут куда-то добыть транспорт, в это время всю улицу заливает вода. Матрешка — на острове.

Отец в панике, мама ее близка к обмороку. Где был муж, не знаю.

Ночью к ней пробираются парни на катамаранах. Она визжит, отказывается наотрез. Затем к ее дому, круша все на своем пути, добирается амфибия. Упирающуюся Матрешку военные втаскивают на амфибию, но она резво перепрыгивает обратно на залитый водой порог. Военные дают ей рацию. По рации ее отец тер­пеливо объясняет, мол, детонька, дочечка, ты же на последнем месяце, тебе же вот-вот рожать. Матрешка топает ножкой и кричит: — Не поеду ни за что!

Рацию берет председатель сельсовета, уговаривает. Потом главврач. Потом К.

Матрешка повторяет свое — Нет! И все!

Амфибии и уйти нельзя — а вдруг! И остаться нельзя — люди гибнут, нужна помощь.

Девочка боится, запирается в доме. Бронетранспортер уходит.

На стадионе садится вертолет. Прилетел Турчинов. К. докладывает обстановку. В это время через поле бежит отец Матреш­ки: Помоги-и-те!! Помоги-и-те!!! У меня там дочь беременная! А никто ничего не делает!!!

К. говорит: я сам ею занимался, она отказывается наотрез. А бронетранспортер не может дежурить у ее дома, он нужен в дру­гих местах. Турчинов грозит пальцем и говорит, что дети наше будущее и виновные будут наказаны. Кстати, фраза эта звучит каж­дый день — на совещаниях, на селекторных, по телефону, по рации… Кого где застанет, там и звучит.

К. садится в моторку и плывет к дому Матрешки. Она заперлась, на стук не отвечает. К. сидит в лодке у дома незнакомой кап­ризной беременной девочки. Батарея в телефоне села. Весь он промок до нитки. Сигареты отсырели. Ел в последний раз сто лет назад. Вода подходит к Матреш­киным окнам. Еще чуть-чуть и К. собирается бить стекла, вытаскивать девчонку силой. Но на катере к дому подвезли Матреш­киных родителей. Отец страшно ругал К., мол, почему не может уговорить девочку, власть он или не власть…

Когда через два дня спала вода, Матрешка во дворе руками пой­мала рыбу. И ее с этой рыбой показали по телевизору. Матреш­ка сказала прямо в камеру: «Вода — это жизнь». — Глупенькая…

Пусть у нее все будет хорошо…

29 июля

Тот самый парень, который спасал людей на своем роковом злополучном катере, подплыл к дому, где сидела собака. На цепи. Хочется верить, что хозяева просто в панике не успели, ну не знаю, забыли… Ну может, много детей было… Не знаю…

Говорят, собака такая была злющая всегда, что подпускала только хозяина, а на остальных кидалась.

Сейчас она сидела на своей цепи, смотрела в небо, из-под воды была видна только морда. Си­дела и скулила. Парень этот на катере долго возился с цепью, долго. Думал, погибнет собака. Но как только отцепил, собака впрыгнула из воды в лодку. Гово­рят, домой возвращаться не хочет, ходит за спасителем своим как привязанная. Тревожится и воет, когда теряет его из поля зрения.

29 июля. Вечер

Идем с детьми к Пруту. Там, метрах в ста от реки, недавно выстроил дом Хороший Человек. Большая семья… Долго строили… Теперь Человек целыми днями стоит и смотрит на свой дом. Говорят, он все время молчит, на вопросы и соболезнования не отвечает. Никакую помощь принимать не хочет. Стоит и молчит. А дом как корабль, севший на мель, беспомощно отражается в воде. А Человек стоит и смотрит. А вода прибывает. Вся его семья тут же. Они рядком сидят на бордюре и смотрят в ту же сторону, где дом. Люди со всего города подходят смотреть на реку. И на новый дом Человека, дом, постепенно уходящий в воду.

Течение нешуточное. Вдруг откуда-то из-за поворота выплывает небольшой белый сугроб. Сугроб подплывает поближе, ока­зывается, это курочка с чернильным пятном на голове… Так хозяева отмечают здесь свое живое имущество. Мальчик, сын Челове­ка, кидается в воду, вытаскивает курочку на сушу. Курочка не успевает отряхнуться и прийти в себя, как на нее набрасывается мокрая желтая собака. Хватает ее в зубы и волочет куда-то в кусты, чтобы от нее откусывать. Вся семья Человека как по команде вскакивает с бордюра и гоняется за энергичной голодной мокрой желтой собакой. Та удирает с курицей в зубах. Человек и его семья бегут следом, окружают. Перехватывают желтую мокрую собаку. Человек отбирает курочку… Собака садится на хвост, пожимает плечами и недоуменно крутит башкой. Из пасти торчат куриные перья. Человек осматривает курочку и отдает хозяину, который все это время стоит в ступоре, как и все, кто сюда пришел поглазеть на наводнение. И смотрит, как суетится семья Человека, спасая его курицу…

Человек вздыхает прерывисто и глубоко, как наплакавшийся ребенок, опять поворачивается ко всем спиной — эта красноречивая спина — и смотрит на свой дом. Его семья опять садится на бордюр и устремляет свои взоры туда же, куда смотрит Человек…

30 июля Вечер

Главврач больницы села Драница, Александр Сергеевич. Спас 200 человек. Ночью собирал людей по всему селу на своей старой «неотложке» и отвозил на холм в домик отдыха тракторной бригады. Когда всех вывез, село залило по крыши. Люди с холма видели…

А кто ему приказал это делать, Александру Сергеевичу? Никто… Он сам.

* * *

К. думал, что сложнее, чем та ночь, когда он висел головой вниз в вертолете, разыскивая людей, не будет…

30 июля на всей подтопленной территории почти одновременно начали всплывать трупы животных… Апокалипсис.

31 июля

В ту самую первую ночь, когда неожиданно пришла вода, председателя сельсовета одного из сел не было. Он куда-то исчез, телефон отключил… Люди его разыскивали, обижались. Вы­яснилось, что он в это время спасал свое имущество. И ферму. Оказывается, он там у себя разво­дил шиншилл. Красивые зверьки…

— И очень дорогие! — добавляет председатель сельсовета.

* * *

Другой председатель мотался по селу все время, помогал, чем мог, скрыл, что его укусила змея, ходил с перевязанной ногой выше укуса. Оказывается шел босиком по воде, задел куст, гадюка его укусила, но на свое счастье он опустил ногу в воду и она не успела выпустить весь яд… Уплыла и забралась на другой куст.

Два года назад вода тоже принесла змей… Не знаю откуда. Но тогда сразу как-то вдруг у нас появились ежи. И всех их переловили.

* * *

По воде к своим домам проби­раются люди. Мимо проплыл дикий кабан, не обращая ни на кого внимания. Стая крыс. Соба­ки и кошки бродят растерянные, мокрые и голодные. Не до них…

* * *

Ежедневно привозят воду, хлеб, медикаменты. Эмчеэсники установили палатки первой медицинской помощи. Боятся брюшного тифа. Люди, потерявшие жилье, поселились в заброшенных домах колхозников, на тракторных бригадах, на фермах, в закрытом 15 лет назад санатории. Организованы пункты питания.

* * *

Люди проявляются по-разному.

Одни — милосердны, добры, терпеливы, великодушны.

Другие — злобные, завистливые, провокаторы…

Приехал министр чего-то там. Люди вокруг него столпились.

Иезуит доктор N долго шепчется с тем самым председателем сельсовета, который исчез в самую страшную ночь, и председатель подскакивает к министру и орет кликушеским криком прямо в камеру:

— Ничо нам не даю-у-ут! Воду нам не везу-у-ут!!! Мы па-астрада-а-али, а нам ничо не даю-ю-ут!!!

Кстати, амбулатория в селе залита водой выше окон…

1 августа

Люди боятся дождя. С тревогой смотрят в небо каждое утро. Вода уходит медленно. Оставляет за собой болото, тяжелый гнилой запах…

Приехали службы МЧС из дру­гих городов. Из Львова приехало подразделение военных бактериологов для ликвидации последствий наводнения. К. ищет, где их поселить при таком дефиците жилья, где и чем их кормить, когда весь урожай погиб.

Случаи мародерства. Кому — война, кому — мать родна…

Участковый дергает щекой и хватается за наручники на поясе. Кроме мародерства — паника и провокация скандалов… Участковый потерял голос, когда разгонял толпу, которая примчалась в сельсовет требовать, чтобы их вывезли куда-нибудь, потому что кто-то сказал, что идет двадцатиметровая волна…

— Кто вам такое сказал?

— Вот он!

Мужичонка с велосипедом хмельной: «Я? А я ничо? А что я… Мне сказали. Я сказал».

Как дети, честное слово…

* * *

Кричит Т.: «А вот Ивану больше денег дали. А его затопило так же, как и меня. Я Юле буду писать!».

А у Ивана четверо детей… А у кляузника — уже взрослые, двое…

* * *

У. под шумок вписал себя в список пострадавших незаконно. Получил 5 тысяч. Вчера вернул — внес в кассу. Нет, это не совесть… Это участковый бдительный.

* * *

Утонула кошка в одном дворе. Котят она успела перенести и спрятать где-то в сухом месте… Во дворе живет кавказская овчарка, кошек люто ненавидела, а уж эту, соседку по двору, — особенно, несколько раз выдирали кошку из ее пасти.

Овчарка нашла котят, забрала их к себе в вольер. Вчера у овчарки появилось молоко. Котята все время с ней. Да! У овчарки еще ни разу щенят не было.

* * *

Ну что? Лю-у-уди!!!

Люди-люди…

3 августа

К. всю ночь мотается по району.

Ночью приехал домой переодеться, уснул на кухне. Ел вяло, что-то рассказывал, и вдруг смотрю — подпер щеку рукой и спит, сидя. Вилка в руке… Растолкали, перевели на диван, укладываясь, чихнул и пробормотал: «Гляди-ка, снег…»

4 августа

Видела из троллейбуса, что у здания со львами областной администрации собрались люди с детьми. Оказалось, детей с подтопленных территорий отправляют в «Артек». Рядом, на Теат­ральной площади, играет музыка, а около Дома офицеров выстроены два подразделения парней, видимо, военных, но одеты они странно — в футболки, какие-то домашние рубашки… Ага, видимо, будут изображать случайных прохожих.

И действительно. Обратно иду пешком — парни эти по всей площади прогуливаются, кто парами, кто по трое — треплются ни о чем и поглядывают остро по сторонам. Почувствовала себя неуютно, ретировалась.

Родители детей потом говорили, что на вокзал их не пустили. Де­тей забрали, родителей оставили на привокзальной площади. Не­которые даже не попрощались…

По ТВ прошел сюжет. Идут по перрону президент и свита, бережно за плечики ведут стриженного испуганного мальчика.

5 августа

Собирают списки тех, кому надо строить дома. Это в основном старики. Энергичный парень (из власти) возмущается: смотри, он же 1921 года рождения, и ему строить новый дом?! Видимо, этот парнишка бойкий собирается жить вечно и застрахован от старости...

Конечно, в первую очередь — дети. Но ведь для пожилых одиноких людей можно строить один большой дом с однокомнатными квартирами в том же селе, где они прожили всю жизнь…

* * *

Районная администрация наладила пункты питания, временные медицинские амбулатории, пункты МЧС. Несколько раз в день завозится питьевая и техническая вода. Для солдат, сотрудников МЧС, водителей, волонтеров, которые работают на ликвидации последствий, открыта временная баня. Для остальных — пункты, где можно принять душ, постирать. Детей постепенно отправляют в лагеря отдыха и санатории…

* * *

Сотрудники подразделения МЧС из Кировограда привезли, наконец, станцию, которую ждали три дня. Станцию по откачиванию воды. Тянут шланги — 250 метров. Люди недовольны — воду откачивают через их огороды. Правда, там уже ничего не растет — все уничтожено водой.

Старушка маленькая выбежала из дому с топором — пыталась перерубить шланг, который пустили через ее двор. Не удалось. Пошла с топором на спасателя из МЧС. Вызвали участкового… Примчался. В этот раз не орал, наручниками не размахивал… Что-то тихо ей говорил по-молдавски, бережно приобнимая… Бабушка поправляла платочек на голове, всхлипывала, причитала.

* * *

Сюда, в зону бедствия, приезжают люди. Привозят воду, еду в вакуумных пакетах, вещи, одежду, одеяла, антисептики, медикаменты.

Их спрашивают: «Кто вы?».

«А какая вам разница», — отвечают.

Приехала группа англичан, привезли палатки для тех, кто лишился жилья.

Приезжают религиозные общины.

* * *

Приехала поздно вечером, поч­ти ночью, огромная фура с про­дук­тами питания, предметами первой необходимости из Одессы. Валентин Чернов, депутат городского совета, и группа молодых крепких ребят. Видимо, опытные квалифицированные спа­сатели — в машине у них много оборудования для спасения людей во время наводнения. Ос­тавили груз, в котором, кстати, кроме необходимого, умно подоб­ранного набора продуктов, свежих овощей были еще и памперсы для лежачих больных — дорогущая и очень необходимая вещь.

Привезли все, аккуратно выгрузили и быстро уехали.

Имен этих людей не знаем. Ничего о себе не рассказывали. На лобовом стекле их машины было написано «Единая Одесса».

Спасибо.

7 августа

София Ротару передала селу, в котором родилась, большую сум­му денег. Мы узнали об этом случайно. Она это не афишировала.

Спасибо, София Михайлов­на.

* * *

Понять, откуда привозят помощь, можно только по номерам автомобилей:

Спасибо, Луганск!

Спасибо, Львов!

Спасибо, Киев!

Спасибо, Кировоград!

Полтава!!!

Россия, спасибо!

Одесса… Дорогая моя… Я тобі відроблю!!! Їй-бо, відроблю!!!

* * *

Вчера в подтопленных селах видели чужой внедорожник. Он останавливался около дворов, где были разрушены саманные дома. Оттуда, из машины, выскакивала девочка в черной футболке и джинсах, разговаривала со стариками. Парень, сопровождавший девочку, что-то записывал.

Девочка подъехала к сельсовету, сказала, что на днях приедет с конкретной помощью именно для этих стариков — она теперь знает, чем конкретно помочь.

Такая худенькая, угловатая, лохматая, девочка-подросток.

Без флагов, криков, шума, трембит.

Без подтанцовки.

Без телекамер.

Хорошая настоящая девочка.

Руслана Лыжичко.

8 августа

Многие саманные дома еще стоят, нарядные, украшенные рисунками, как здесь у нас принято, но видно, как они снизу на фундаменте подтаивают и садятся, через стены идут глубокие трещины… Солдаты обтягивают такой дом петлей, не сильно тянут — и дом падает. Хозяева оплакивают их как ушедших навсегда родных людей.

10 августа

Вчера опять ездили туда, на те территории, которые были затоплены.

Дороги международного значения разрушены так, как будто их бомбили.

Рядом с развалинами своего саманного домика сидит старушка на стуле. Говорят, она сидит там целый день. На ночь ее забирают соседи. Утром рано она опять сидит в своем разрушенном дворе. Во временный приют, открытый в санатории недалеко, она ни за что ехать не хочет. И никто из стариков, потерявших дома, никуда не хочет уезжать. Боятся, что их не привезут назад, никому не верят.

Говорят, когда эту бабушку забирали на платформе БПС, она рыдала и умоляла, чтобы дверь дома закрыли на ключ. Спасатель нырнул, в темноте на ощупь нашел входную дверь и закрыл ее. Бабушка спрятала ключ на груди.

От всего дома сохранился только проем с дверью, закрытой на ключ. Остальное просто растаяло в воде.

* * *

Везде, где образовались искусственные озера, беспрерывно работают насосные станции.

По улицам разложены сотни метров широченных шлангов. Солдаты и служащие МЧС живут в школе. Вчера в воскресенье никто не отдыхал. Работают круглосуточно по сменам.

Люди трудятся — везде сушатся вещи, мебель. Из домов выносят центнеры глины.

* * *

Жизнь продолжается. Вчера в том селе, где я была, играли три свадьбы…

11 августа

Матрешка благополучно родила мальчика. 3.400!

P.S. Во многих источниках печатались информации, статьи и отчеты об огромной беде, пришедшей на Буковину.

Я же написала только о том, что видела и чувствовала сама, или о тех событиях, в которых принимали участие члены моей семьи…