КАК «ШИЛИ» ДЕЛО Е

.СУХИНА И М.ЩЕРБИНА

7 октября вступил в силу приговор Киевского городского суда по делу Евгения Сухина, бывшего заместителя бывшего председателя бывшего Госкомнефтегаза, и Михаила Щербина, бывшего начальника управления бухгалтерского учета и отчетности государственного объединения «Укрнефтепродукт».

Исходя из совокупности исследованных в течение десяти месяцев в судебном заседании доказательств, судья Юрий Василенко констатировал: «Ни по одной статье Уголовного кодекса Украины предъявленное Сухину Е.И. и Щербину М.И. обвинение не подтвердилось из-за отсутствия в их действиях состава преступления». В связи с этим оба обвиняемых оправданы.

Этим сообщением и исчерпывался бы третий и, как я надеялась, последний по этому делу репортаж из зала суда (предыдущие два смотрите в «ЗН» от 24 февраля и от 23 марта), если бы не несколько обстоятельств и фактов. Во-первых, судья Ю.Василенко, кроме оправдательного приговора, вынес еще шесть именуемых в юриспруденции «частными» постановлений, каждое из которых впоследствии может представлять собой самостоятельное конкретное дело - с уголовной или административной ответственностью для его «героев».

Однако и это не главный повод для продолжения этого материала, во всяком случае, пока не повод. Отнимать время и внимание читателей «ЗН» побуждают другие обстоятельства (это и будет во-вторых, в-третьих и т.д.). И их умалчивание, на мой взгляд, будет способствовать утверждению в украинской системе правосудия уже существующей, к сожалению, практики, которая способна привести нас всех куда угодно, но только не к действительно правовому государству. Хочу быть правильно понятой: не за попустительство к преступности ратую; но если вместо расследования массы действительно серьезных преступлений, совершенных и совершаемых против интересов граждан и государства, прокуратура и следственные органы будут вынуждены лучшие свои силы бросать на то, чтобы хоть как-то «сшить» заявленное руководством «громкое дельце», - в этом случае борьба с организованной преступностью в Украине грозит обернуться бессмысленной «охотой на ведьм». Тем самым могут быть окончательно деморализованы как сами правоохранительные органы, так и общество, все больше теряющее веру не только в способность государства предотвратить вопиющие преступления, но даже в желание привлечь к ответственности реальных преступников. В этом контексте «дело Е.Сухина и М.Щербина» весьма показательно по нескольким причинам, о которых и пойдет речь.

«Кто

на новенького?»

«Кожному гарантується судовий захист права спростувати недостовірну інформацію про себе,.. а також право відшкодування матеріальної і моральної шкоди, завданої збиранням, зберіганням, використанням та поширенням такої недостовірної інформації».

Ст.32 Конституції України

Не первый год потчуют украинский народ обещаниями громких процессов против коррумпированных чиновников и организованной преступности. Теперь уже бывший генеральный прокурор Украины В.Дацюк и его заместитель О.Колинько регулярно даже с парламентской трибуны сообщали о том, что следствия по начатым «громким» делам все активнее продвигаются, вскрываются все новые факты... Пресс-секретари силовых и правоохранительных ведомств регулярно (зачастую «не называя имен») предают огласке все новые и новые факты, многозначительно намекая: «то ли еще будет»...

Но чем дальше, тем все маловероятнее кажется сама возможность доведения этих дел до логического конца... И все чаще народ задается вопросами: то ли правоохранительные органы не очень стараются, то ли оргпреступники настолько «орг», что следствию и правосудию до них уже не дотянуться?..

На волне такой ратной борьбы в качестве примера не единожды упоминалось и «дело Евгения Сухина и Михаила Щербина». Уж не знаю, по каким признакам, но как-то так произошло, что упоминалось оно в синонимическом (для ораторов, вероятно) ряду таких «громких дел», как «дело БЛАСКО», «дело Боженара», «дело Звягильского», «дело Мушко» и иже с ними. Хотя даже на первый взгляд заметно, что категории дел слишком уж несопоставимы...

Так или иначе, а на сегодня из всего вышеназванного «списка» закончено только «дело Е.Сухина и М.Щербина». Причем, приговор, а главное - само судебное разбирательство - засвидетельствовали невероятное несоответствие гротескных обвинений реально оглашенным в суде фактам и доказательствам: оправданы «за отсутствием состава преступлений в их действиях». Другими словами, «шито» это дело «белыми нитками». Даже обидно, что все так прозаично...

Между тем, обвинительные речи представителей прокуратуры в суде были пересыпаны пафосными репликами и речами о чуть ли невосполнимом вреде, причиненном обвиняемыми интересам молодого независимого государства на международной арене, что, вероятно, должно было усилить эмоциональный эффект от услышанных предположений, «органично» вплетающихся в общую канву обвинения «посягателей» на интересы государства. Нисколечко не иронизируя, я готова признать несомненно высокий уровень политического образования и национальную сознательность представителей обвинения. Но вряд ли даже весьма тонкая игра на эмоциях и на том же национальном патриотизме уместна в судебном заседании, где единственным аргументом являются неоспоримые доказательства: доказательства вины - для обвинения, доказательства невиновности - для обвиняемых и адвокатов.

После всего услышанного в суде могу сказать, что этот процесс проходил как бы в двух плоскостях - политической и юридической, реально существующей линии пересечения, которых ни мне, как стороннему наблюдателю, ни участникам процесса обнаружить не удалось. Если не считать заявлений некоторых свидетелей о том, что дело это - «политическое», то процесс, даже по мнению судьи, был ничем не примечателен. Тем не менее, за время, истекшее после ареста Е.Сухина и М.Щербина (а было это в сентябре 1994 года), в архиве собралась целая «библиотека» публикаций, которые прямо или косвенно говорят или намекают на «политический» аспект дела.

Судья Ю.Василенко весьма искуссно не позволил превратить вполне законную соревновательность обвинителей и адвокатов в судебном заседании в политический митинг. Хотя некоторые свидетели по делу из числа народных депутатов Украины, разумеется, не могли удержаться от попыток лишний раз объявить себя блюстителями интересов народа и отдельно взятых отраслей народного хозяйства, как той же нефтегазовой отрасли. И вместо ответов на четкие и корректные вопросы судьи, все норовили «отмазаться» от близкого знакомства с обвиняемыми, особенно от знакомства с Е.Сухиным.

«Посиди

и подумай...»

«Кожна людина має право на свободу та особисту недоторканість. Ніхто не може бути заарештований або утримуватися під вартою інакше як за вмотивованим рішенням суду і тільки на підставах та в порядку, встановлених законом».

Ст.29 Конституції України

Со времени возбуждения дела (а с тех пор прошло уже более двух с половиной лет!), Е.Сухин и М.Щербин успели «отсидеть» в следственном изоляторе (тюрьме) - СИЗО СБУ - соответственно 15 и 7 месяцев. Такая превентивная мера пресечения была избрана для них теперь уже бывшим генеральным прокурором Украины В.Дацюком, а затем неоднократно продлевалась им и заместителями - О.Колинько и А.Малевичем. Надо полагать, выбрана как для подозреваемых в совершении особо социально опасного преступления, которое почему-то подпадало только под «гражданскую» статью 167 Уголовного кодекса - «халатность».

Уже после окончания суда судья Ю.Василенко сказал, что он был удивлен, что при таком, в принципе, административном правонарушении (даже если бы оно и имело место) до того не привлекавшихся ни к какому суду подозреваемых сразу же заключили в СИЗО СБУ. За такие нарушения - даже в случае доказанности вины - крайне редко «светит» тюрьма. Наказание предусматривает увольнение, понижение в должности, штраф, конфискацию имущества. Социальной опасности такие нарушители, если они в здравом уме, не представляют. А если «с умом» не сладилось, тогда это уже пациенты других госучреждений. Судье Ю.Василенко было достаточно оснований, чтобы уже в начале процесса освободить Е.Сухина из-под стражи в зале суда. (М.Щербина к тому времени выпустили из тюрьмы по состоянию здоровья, и к началу суда он уже успел перенести операцию.)

Тем не менее, в ноябре 1994 года, когда, кроме 167-й статьи, Е.Сухину и М.Щербину еще ничего не вменялось (а для М.Щербина это и было единственное обвинение), защитники обоих подозреваемых подали в Печерский районный суд Киева (по месту прописки подозреваемых) ходатайства об изменении меры пресечения. Мол, достаточно подписки о невыезде, «домашнего ареста», тем более что за них поручались вполне достойные граждане. Однако судья В.Кукса, рассматривавший ходатайства, не изменил избранную генпрокурором В.Дацюком меру пресечения. Мог изменить, как он сам сказал после рассмотрения ходатайства автору материала, но не стал этого делать. Мол, неизвестно еще, как дело обернется.

А в тот момент представитель прокуратуры, в качестве аргумента для содержания подозреваемых в СИЗО СБУ, заявил, что следствие располагает достоверной информацией о наличии, в частности у Сухина, немалых сумм на счетах в зарубежных банках и о его непосредственной связи с иностранной фирмой. Мол, все это для прокуратуры есть повод для заключения обоих в тюрьму, дабы они не мешали следствию и, чего доброго, не скрылись от суда и заслуженного наказания. Доводы адвокатов С.Мостовенко и А.Кулика (защищавших в процессе Е.Сухина) и адвоката В.Фурманюка (защитника М.Щербина) о том, что в действиях их подзащитных нет состава преступления, что аргументы прокуратуры не выдерживают критики и поэтому для возбуждения дела вообще нет оснований, - уже не могли остановить запущенную прокуратурой следственную машину. К слову, когда «дело Сухина и Щербина» наконец было передано в суд и в декабре 1995 года началось непосредственно судебное следствие, никакого упоминания о зарубежных валютных счетах и иностранной фирме, которую «возглавлял» Е.Сухин, ни в одном из 32 томов этого дела не было.

Зная сегодня формулировку приговора - «за отсутствием состава преступления в их действиях», - как должна восприниматься избранная в качестве превентивной меры тюрьма?!

Если бы приговор гласил нечто вроде «за недоказанностью», можно было бы предполагать, что следователи «плохо постарались», не «нарыли» доказательств очевидной вины подозреваемых. Но как только адвокаты после ареста подозреваемых ознакомились с обвинением, они сразу заявили, что для подозрений нет оснований. То же самое утверждали на допросах Е.Сухин и М.Щербин.

Следствие тем временем продолжалось. Своим ли чередом, либо другим способом, это мне неизвестно. Как неизвестно и то, оказывалось ли давление на следователей специально созданной по такому случаю оперативно-следственной группой из, надо полагать, лучших профессионалов СБУ и Генеральной прокуратуры Украины. Уже один этот факт говорит о том, что если бы само преступление имело место, профессионалам не составило бы труда за полтора года (!) следствия разыскать доказательства (в конце концов, это они делают постоянно и большей частью им это удается). В противном случае, под сомнение попадает профессиональный уровень...

Пятимиллионная долларовая афера

не удалась

В ходе оглашения показаний свидетелей по сюжету спора о долгах Лисичанского нефтеперерабатывающего завода (теперь уже АО «ЛИНОС») частной фирме «Магнов» все сомнительней представлялась вина Е.Сухина и М.Щербина. В этом сюжете они фигурировали в качестве обвиняемых, так как подписали протокол согласования цен, который, по мнению обвинения, привел к тому, что государству якобы был в результате таких действий причинен огромный материальный ущерб. Мол, Е.Сухин, подписавший этот злополучный протокол, и М.Щербин, подготовивший его, из-за своей «халатности» обидели не только государство, но и частную украинскую фирму «Магнов», занимавшуюся трейдерством на ниве нефтепродуктообеспечения Украины. (Сюжет этот достаточно подробно описан в первом репортаже из зала суда - «ЗН» от 24 февраля с.г.)

Тем временем, параллельно со следствием по «делу Е.Сухина и М.Щербина», в Высшем арбитражном суде (ВАС) Украины рассматривался хозяйственный спор между той же частной фирмой «Магнов» и «ЛИНОСом». «Магновцы» настаивали на том, что завод им должен около 225 млрд. крб. (что в тот период в долларовом эквиваленте составляло около 5 млн. долларов). После неоднократного пересмотра дела спор был решен в пользу «Магнова». И на «ЛИНОС» в результате «повесили» еще один долг. Правда, насколько нам известно, взыскать с этого завода долги не удавалось еще ни одному кредитору: с 1994 года завод «на картотеке» и не имеет средств, которые можно было бы взыскать в чью-то пользу.

На заводе между тем сообразили, что нефть и нефтепродукты, на которые претендует «Магнов», в 1993-1994 годах поставлялись по контрактам, заключенным при посредничестве Госкомнефтегаза. И быстренько переадресовали пятимиллионный иск «магновцев» (в регрессном порядке) теперь уже Госкомнефтегазпрому. В Госкомнефтегазпроме тоже не лыком шиты, вспомнили, что был такой протокол согласования цен, который подписал...Е.Сухин. И «магновский» счет таким образом госкомитетом был выставлен Е.Сухину и М.Щербину.

Но еще до всего этого в ходе скрупулезного следствия следователь Молчанов, допрашивавший экспертов и аудиторов, на основании выводов которых ВАС постановил, что «ЛИНОС» таки должен «Магнову» около 225 млрд. крб., - этот следователь (судя по вопросам, которые он задавал свидетелям и с учетом их ответов), кажется, был уже готов признать, что Е.Сухин и М.Щербин по этому «сюжету» не виновны.

Мне неизвестно, действительно ли г-н Молчанов пришел к такому выводу и сообщил ли он об этом своему руководству. Так или иначе, но следствие не было прекращено. Не исключено, что это было простым совпадением, но г-н Молчанов от дальнейшего участия в следствии по «делу Е.Сухина и М.Щербина» был отстранен...

Нет смысла описывать то, как все допрошенные в суде свидетели (проводившие ревизии, экспертизы и аудиторские проверки) подтвердили в конце концов, что их выводы построены только на тех документах, которые им представил... сотрудник СБУ майор Володин. Этот же майор (опять-таки неясно, чем он руководствовался) самостоятельно подсчитал сумму убытков, причиненных Е.Сухиным и М.Щербиным государству. И крайне многоопытный ревизор КРУ Минфина Н.Бугай, и аудитор Л.Пономаренко фактически признали, что сами превысили свои служебные полномочия, когда пытались ответить на поставленный майором Володиным вопрос: «Кто был собственником нефти?»

От ответа на этот вопрос зависело, должен ли «ЛИНОС» что-то «Магнову» или нет. А на суде по «делу Е.Сухина и М.Щербина» ответ на тот же вопрос был еще одним доказательством вины или невиновности подсудимых.

Как выяснилось в процессе суда, не имея на то ни права (вопросы установления собственника - прерогатива суда), ни даже всех документов для мало-мальски компетентной проверки бухгалтерской отчетности по фирме «Магнов», эксперты, тем не менее, ответили, что нефть принадлежала «магновцам»... Потом такой вывод послужил основой для решения ВАС.

Теоретически такая элементарная для хозяйственного спора ошибка в решении Высшего арбитражного суда совершенно необъяснима. Такого рода споры ВАС разрешает чуть ли не по три раза на день. А с «магновцами», вишь, оплошал.

Судья в действиях Е.Сухина и М.Щербина по этому «нефтяному сюжету» не нашел состава преступления. Даже государственные обвинители, которые согласно процедуре перед вынесением приговора конкретизировали свое обвинение, однозначно признали невиновность Е.Сухина и М.Щербина по инкриминируемой изначально статье 167 УК.

Для Михаила Щербина это было единственное обвинение. За подозрение в совершении «преступления», которого он не совершал, он отсидел 7 месяцев в СИЗО СБУ...

Для «ЛИНОСа» в этом нефтяном сюжете есть относительно положительный момент: оказывается, что хоть «магновцам» нефтеперерабатывающий завод ничего не должен. Однако относительность состоит в том, что завод переадресовал иск Госкомнефтегазпрому. И, не исключено, что «ЛИНОС» не прочь бы получить с госкомитета эти деньги, которые, как выясняется, сам никому не должен отдавать...

В одном из частных постановлений судья Ю.Василенко «посоветовал» ВАС пересмотреть свое решение с учетом всех, в том числе вновь открывшихся, обстоятельств. И в конце концов разобраться: на каком основании фирма «Магнов» претендует почти на 5 млн. долларов?

Не случись «дела Е.Сухина и М.Щербина», вполне вероятно, что в истории с «Магновым» так бы никто и не разобрался. Вот уж правда, нет добра без худа.

Однако в «эксклюзивном деле Е.Сухина» был куда более запутанный сюжет - ну почти что валютный детектив. Причем возник этот сюжет тогда, когда следствие в пору было вообще прекращать, так как по 167-й статье к тому времени обвинение выглядело крайне несостоятельным. Евгений Сухин ко времени появления обвинения по ст.80 УК отсидел в тюрьме почти год...

«Злодей вселенского масштаба»

«Обвинувачення не може грунтуватися на доказах, одержаних незаконним шляхом, а також на припущеннях».

Ст.62 Конституції України

С основным содержанием «валютного детектива» в «деле Е.Сухина» читатели «ЗН» уже также знакомы (смотрите номер от 23 марта 1996 года). Напомню только, что Е.Сухину вменялось в вину:

- «служебный подлог» «в корыстных целях и из личной заинтересованности, выразившейся в карьеристских побуждениях» (так, оказывается, названо уже само желание получить кредит для развития нефтегазовой отрасли);

- «превышение служебных полномочий» (это преступление якобы состояло в том, что на долговых и гарантийных обязательствах Е.Сухин и Г.Пятаченко поставили подписи от имени всей Украины, а не Госкомнефтегаза и Минфина. К слову, на суде выяснилось, что это элементарная ошибка переводчика);

- «незаконное использование валютных ценностей в качестве залога для получения кредита» (это «преступление» состояло, по мнению следствия, в том, что Е.Сухин согласно кредитному договору дал поручение уполномоченному банку отправить долговые и залоговые обязательства в банк-депозитарий). В суде свидетели пояснили, что это не есть преступление, даже если бы договор этот не был аннулирован, а документы оставались в банке-депозитарии. Кроме того, по вопросу о том, есть ли эти обязательства «валютными ценностями», мнения экспертов разошлись. Оказалось, что ответ зависит от того, каким из существующих документов, в котором есть перечень валютных ценностей, руководствоваться. Если декретом Кабмина - один ответ, если соответствующим и также действующим законом Украины - другой.

Было вначале еще, на мой взгляд, самое «громкое обвинение» Е.Сухина: в организации целой преступной группировки, которая якобы в обход законов Украины, из личной заинтересованности, корыстных и карьеристских побуждений хотела получить незаконный миллиардный (в долларах) кредит для Украины. Более того, эта «преступная группировка», мол, отдавала себе отчет в том, что это чистой воды афера и потому сознательно «уронила имидж Украины» во мнениях мировых финансовых лидеров, так как сделку заключила с откровенными «транснациональными аферистами».

В деле Е.Сухина это была самая «спорная» часть. Не знаю, как бы все обернулось, если бы в качестве доказательств следствие предъявило оригиналы документов и реальные доказательства всего остального. Но, по заявлению Е.Сухина, да и свидетелей по делу, эта сделка на 1 млрд. долларов не состоялась, все обязательства были возвращены в Украину и уничтожены. Обвинение Е.Сухину не верило. Но и доказательств его вины не представило.

Что же касается «организации Е.Сухиным «преступной группы», то если допускать, что таковая все же существовала, действовала она крайне «нагло», т.е. абсолютно не скрываясь. В ней должны, по логике событий и фактов, в качестве соучастников, значиться тогдашний Президент Украины Л.Кравчук, тогдашний министр финансов Г.Пятаченко и еще десятка два-три высоких должностных лиц. Если такое допускать, то, конечно, Е.Сухин преуспел: надо же, Президента страны «завербовал» в свою «банду».

Этот сюжет, вероятно, является косвенным объяснением того «политического» аспекта в «деле Е.Сухина», который витал над ним до последнего момента. Формально из этого следует, что, доказав вину Е.Сухина по «валютному сюжету», к уголовной ответственности надо срочно привлекать всех участников «его группировки», включая Л.Кравчука и Г.Пятаченко.

Ну разве не захватывает дух само предположение о возможности «процесса над Президентом»?!

Между тем, безотносительно к «политическому» аспекту дела, судья Ю.Василенко не счел Е.Сухина виновным по вышеназванным статьям.

Именем Украины...

«Права і свободи людини і громадянина захищаються судом»

Ст.55 Конституції України

Огласив в своей спокойно-уверенной манере приговор, судья оставил участников процесса наедине с их чувствами и удалился из зала судебного заседания. В этот момент я решилась задать ему вопросы, большей частью нелицеприятные, которые поднакопились за время процесса.

- Юрий Александрович, вы колебались перед принятием такого решения? Ведь столько разговоров было об этом деле...

- Нисколько не колебался. В отличие от вас, журналистов, я по долгу службы не могу себе позволить обращать внимание на то, что говорят о деле. Для принятия решения судьей существует четкая процедура - судебное следствие и сопутствующие действия (экспертизы и т.д.), в ходе которых, руководствуясь жесткими нормами, судья и приходит к окончательному выводу. Я не сомневался, вынося приговор Е.Сухину и М.Щербину, так как в ходе судебного следствия были представлены доказательства их невиновности.

- За время процесса мне довелось всякого наслушаться об уровне и системе правосудия, особенно, как говорится, со стороны недовольных. Поговаривают, и вполне открыто, что ваши коллеги-судьи, во избежание протестов со стороны обвинения, иногда идут на «компромисс». Например, признают подсудимых виновными по «легким» статьям обвинения, чтобы «зачесть» таким способом срок предварительного заключения. При этом «честь мундира» следственных органов и прокуратуры хотя бы формально «не пятнается».

Е.Сухин и М.Щербин, как следует из вашего приговора, отсидели в тюрьме «ни за цапову душу». И это при том, что следствие по делу длилось около двух лет. Нетрудно предположить, что прокуратуру, и, может быть, СБУ, такой приговор, мягко говоря, выставляет в неприглядном виде: процесс проигран «всухую». Прокурор заявила, что далеко не во всем согласна с вынесенным вами приговором. Вас это не смущает? Особенно если учесть, что по делам «первой категории» (каким значилось «дело Е.Сухина и М.Щербина») это, если я не ошибаюсь, первый оправдательный приговор?

- Я не допускаю даже возможности обсуждать описанные вами «варианты компромиссов». Не вижу смысла давать оценку таким поступкам.

В «деле Е.Сухина и М.Щербина» я не нашел подтверждения вины подсудимых, а в их действиях - состава преступления. Если эти люди невиновны - о чем еще можно говорить? Этим все сказано. Что же касается описанных вами «компромиссов», то я не шел на них даже в молодости. А теперь и подавно не пойду.

- Не знаю, сколько правды в этих слухах, но люди говорят, что за каждый год, который судья «скостит» подсудимому, ему платят 5 тысяч долларов... С учетом таких разговоров, вас, Юрий Александрович, не смущает, что оправдательный приговор спровоцирует слухи о том, что это «неспроста»?

- Моя совесть чиста - в человеческом и профессиональном смысле. А слухи... За свою бытность судьей я такого о себе наслушался... Если судьи станут руководствоваться при принятии решений такой боязнью, то лучше сразу сменить профессию.

При любом решении судьи в большинстве случаев есть недовольная сторона. Но какое это имеет отношение к доказательствам, на основании которых выносится приговор суда? В этом деле я нашел достаточно доказательств невиновности Е.Сухина и М.Щербина, да вы и сами их слышали в ходе судебных заседаний. Если же у какой-то из сторон остались сомнения, то, согласно установленной процедуре, стороны могут опротестовать решение суда в кассационном порядке. Если, конечно, есть основания.

- А вынесенные вами прежде приговоры пересматривались?

- Опротестовывались многие. Но чтоб отменялись... За лет двадцать работы один приговор, да, был отменен тогда еще Верховным судом СССР.

- «Делу Е.Сухина и М.Щербина» изначально был «навешен» ярлык «политического», даже некоторые министры и парламентарии мне об этом говорили прямо. А в суде и некоторые свидетели говорили о том же. Извините, но не могу не спросить: вы лично ощущали какое-либо «давление»?

- Ваша щепетильность, на мой взгляд, простительна. Но, вероятно, я вас разочарую: никакого прямого давления никто на меня не оказывал. Единственное, при получении материалов дела мне многозначительно заметили, что «дело это крайне сложное». Но вряд ли это замечание можно расценивать как «давление». К этому только могу добавить, что лично для меня, как для судьи, это было очень интересное дело.

- Но ведь это дело проходило по «первой категории», неужели его ходом не интересовались даже в комиссии по борьбе с организованной преступностью? Как-никак, а Е.Сухину вменялась в вину и «организация преступной группировки», и «посягательство на интересы государства»...

- Представьте себе, не интересовались. Во всяком случае, лично у меня.

- Юрий Александрович, кроме оправдательного приговора вами вынесено шесть «частных постановлений». Тем самым вы поставили под сомнение, как минимум, объективность и профессионализм отдельных представителей Генеральной прокуратуры, СБУ, Высшего арбитражного суда и даже нардепов. Не исключено, видимо, что если не сам оправдательный приговор, то уж эти «частные постановления» наверняка спровоцируют реакцию «частников», причем весьма влиятельных. Вы уверены, что это было необходимо? Может, не стоило «гусей дразнить»?

- Реакция, о которой вы говорите, не заставила себя ждать, хотя приговор еще даже не отпечатан и «частные постановления» официально не вручены адресатам. Тем не менее, я тверд в своем решении. Единственное, о чем я сожалению, так только о том, что физически мне не хватило времени пополнить список частных постановлений. Присутствуя на судебном процессе, вы сами имели возможность убедиться в их необходимости. Я уверен, что нельзя допускать каких бы то ни было нарушений закона ни следствием, ни кем-либо другим. А частные постановления и имеют целью пресечь любого рода нарушения.

Последнее слово прокурора:

«Не говорите мне «прощай»...

Вопрос-загадка: Что рекомендуется беречь не только смолоду?

Отгадка-подсказка: Честь мундира.

Из КВНовских разминок

Когда судьей Ю.Василенко был оглашен приговор и оправданные Е.Сухин и М.Щербин уже успели проглотить очередную дозу нитроглицерина и валидола; когда участники только что закончившегося судебного процесса опустошенно-обрадованно (уж простите, другого определения их настроению я не нашла) и сдержанно пожали друг другу руки и уже было направились к выходу из зала суда - в этот момент очень дружелюбным тоном представитель прокуратуры заметила: «Не спешите прощаться. Не исключено, что нам еще предстоит встретиться...»

Госпожа государственный обвинитель, вероятно, отнюдь не намеревалась «испортить настроение» только что оправданным подсудимым и их адвокатам. Она просто сообщила таким образом, что, как представитель обвинения, она, по меньшей мере, не во всем согласна с решением. Кстати, несмотря на громогласные обвинения в адрес Е.Сухина, в конце концов обвинитель потребовала для него наказание в... 18 месяцев лишения свободы. Это по 80-й то статье?! Юристы говорят, что этот факт свидетельствует о несостоятельности обвинения. И о том, что гособвинитель, скорее всего, просто пытается спасти «честь мундира», рассчитывая на «компромисс» с судьей. Почему-то обвинение не вспомнило и о баснословном ущербе, якобы причиненном Е.Сухиным и М.Щербиным. Так радели об интересах государства, а потребовать компенсации, выходит, забыли?

Через неделю после окончания оглашения приговора, 7 октября - в день, когда приговор должен был вступить в силу, государственный обвинитель в процессе по «делу Е.Сухина и М.Щербина» подала кассационное представление в судебную Коллегию по уголовным делам Верховного суда Украины.

Приговор суда в отношении М.Щербина (обвинение классифицировалось статьей 167 УК) прокуратурой не опротестовывается. Нет претензий в этой части и к приговору Е.Сухину. Но по всем остальным статьям обвинения Е.Сухина государственный обвинитель считает, что: «приговор подлежит отмене, а дело - направлению на новое судебное рассмотрение из-за несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела». Дополнительные доводы «о незаконности и необоснованности» приговора обещано изложить подробно позже, когда будут готовы все документы по процессу.

Нетрудно было предположить, что, выражаясь на сленге юристов, прокуратура «без боя это дело не отдаст». Тем более, что в частном постановлении в адрес той же прокуратуры судья Ю.Василенко перечислил чуть ли не двадцать (!) нарушенных следователями статей Уголовно-процессуального кодекса. Интересно, станут ли это, нелицеприятное для прокуратуры, постановление судьи оспаривать?

Я не берусь оценивать такой поворот событий. Мне неизвестно, какова доля личной уверенности или профессиональной необходимости в таком решении государственного обвинителя. Единственное, что я сочла допустимым спросить у самой госпожи государственного обвинителя лично: - какой бы она вынесла приговор Е.Сухину?

Но когда я на следующий день дозвонилась в прокуратуру, госпожа обвинитель сообщила, что свое кассационное представление она отозвала. Набравшись наглости, я спросила:

- Если вы действительно уверены, что Е.Сухин виновен, то почему отозвали свой «протест»? Вы это сделали добровольно или вас заставили это сделать?!

- Никто меня ни к чему не принуждал. Это мое решение... И обсуждать его с вами я не намерена.

- Но, описывая «дело Е.Сухина и М.Щербина», я не могу умолчать о таком факте, прошу вас меня правильно понять. Не могли бы вы хотя бы объяснить: как лично вы относитесь к этому факту?

- Считайте, что этого факта не было.

Вместо послесловия

Эпилог этой истории, вероятно, еще предстоит написать. Хотя бы потому, что по «частным постановлениям» судьи Ю.Василенко должны быть предприняты очень даже конкретные меры. Но уголовное дело Е.Сухина и М.Щербина, судя по имеющимся фактам, закрыто: 7 октября оправдательный приговор вступил в законную силу.

Не знаю, как для участников процесса, а для меня, наблюдателя, это было весьма назидательное зрелище. Правда, есть и неприятная деталь. Когда сегодня я задаю вопросы Евгению Сухину, как президенту «газовой» компании «ИТЕРА-УКРАИНА», и Михаилу Щербину, вице-президенту по вопросам финансов той же компании, о коллизиях на рынке энергоносителей и роли их компании в них - я четко осознаю, что для обоих я еще долго буду восприниматься в качестве наблюдателя по «их делу». Но что поделаешь, куда только не заводят журналистские тропы...