«Дело врачей»

Когда Президент, повергнутый в шок от увиденного в украинской тюрьме, делился впечатлениями с представителями властной элиты Донбасса, в СИЗО Донецка похожие эмоции переживали два врача, совершившие, по заключению обвинения, тягчайшие преступления — похищение и продажу ребенка.
От святого до черного — один шаг. Прокуратура копала на совесть. Государственную. Потому не глубоко, но больно. Сумеет ли суд копнуть глубже, чтобы не насмерть?.. Захочет ли новое государство устранять причины, а не как следствие ломать хрупкие судьбы его простых граждан? Тех, кто каждый день на своем рабочем месте продолжает разгребать завалы преступной халатности и некомпетентности системы. Ценой собственных ошибок и свободы.
...Если сегодня в родильном доме городской больницы №2 Макеевки вдруг чудом окажется в живых младенец, появившийся на свет в результате позднего аборта, к нему никто не подойдет. Он так и останется доживать свой чудовищно короткий срок в железном лотке медицинской подсобки. Страх. Вот что прошлым летом навсегда поселилось в этих стенах. Страх ответственности за незаконные порывы души, который заглушил детский крик о помощи.
Плохое кино
В апреле 2004-го несовершеннолетняя гражданка Иванова пришла на прием к доктору Бондаренко с традиционной для подобного учреждения просьбой — прервать затянувшуюся и ненужную ей беременность. Бедность, неуверенность и просьбы избавить от дополнительных объяснений сделали свое дело. Давно практикующий акушер-гинеколог, заместитель главного врача больницы по родовспоможению, проводит гражданке нужную операцию. Интенсивная медикаментозная стимуляция родовой деятельности по теории должна дать «необходимый эффект» — плод (а именно так называется появившийся на свет недоношенный ребенок) родится мертвым. Однако через несколько часов санитарка роддома обнаружила в операционной еще живого младенца. Доктор Петрова (заведующая родильным отделением), которая впоследствии и составила компанию Бондаренко в СИЗО, отнесла девочку в детское отделение. Его заведующая Ольга Семенова приняла на себя ответственность за выхаживание неучтенного ребенка. По закону, брошенное недоношенное дитя семь дней не регистрируют. Да и вообще, как пояснила также проходящая по делу в качестве обвиняемой Семенова, ни в одной из инструкций Минздрава не говорится, что должен делать врач с выжившей жертвой аборта.
Полтора месяца килограммовое создание боролось за жизнь. Доктора были рядом. Девочку не регистрировали. Пеленки. Сок. Прогулки с нянечками на воздухе. Потом …появление бездетной пары из Днепропетровска. И с ней — шанс для ненужного ребенка.
…10 июня ближе к полудню супруги Нееловы с цветами и шампанским появились в кабинете Бондаренко. Позволю себе предположить, что именно в этот момент в маленькой комнате дома напротив, где уже не первый месяц в рамках ОРД смотрели «плохое кино», началась настоящая работа.
Креатив мастера
— Операция по задержанию врачей уникальна, — говорит следователь по особо важным делам прокуратуры Донецкой области Валерий Полищук. — Ведь задержание и изъятие документации должны были проходить одновременно. В операции участвовали Макеевский горотдел милиции, спецотдел по борьбе с коррупцией и взяточничеством обл­УВД, областная прокуратура… Все прошло грамотно, четко, организованно, — заключил он.
Доктора Бондаренко и Петрова как непосредственные участники эпизода, послужившего толчком к задержанию, были помещены в ИВС Макеевки. Еще несколько медиков, «попавших в кадр», дали показания и подписку о невыезде. Против врачей было возбуждено уголовное дело. В вину им вменили сразу четыре статьи УК: злоупотребление служебным положением, служебный подлог, похищение человека и торговля людьми.
Информация пошла в прессу. Область всколыхнулась. Большинство региональных СМИ писали о торговле живым товаром, вели собственные расследования, днем и ночью дежуря под окнами отделения. Медицинские чиновники дружно осудили поведение своих коллег. Работа коллектива была парализована. Рожениц быстро выписали, а роддом закрыли на мойку. Дело, получившее столь широкий общественный резонанс, на семь месяцев поселилось в кабинете и мыслях следователя Полищука.
Сегодня, когда уже готово обвинительное заключение и дело в суде, Полищук говорит, что цель, которую он обычно ставит перед собой в начале любого расследования, достигнута. Истина установлена.
— Когда произошла легализация оперативных материалов, стали известны еще несколько фактов продажи детей, — продолжает следователь. — Потому если в самом начале я не мог определенно обрисовать механизм преступления, то в обвинительном заключении уже все четко написано.
В деле описывается четыре доказанных, с точки зрения следствия, эпизода «похищения и продажи». Фигурируют там и обвинения во взяточничестве. Главными аргументами, работающими против обвиняемых, стали кассеты с оперативными видеоматериалами, где также запечатлен момент получения врачами $500 (в карман халата Петровой) от пары из Днепропетровска за малышку, с рождения которой началось это громкое дело. Наполнено оно и показаниями свидетелей — работников и бывших пациенток отделения. Следователь убежден: «Все попытки адвокатов придать делу морально-этический окрас не выдерживают никакой критики. Имеется «товар» — ребенок — и есть уплаченные за него деньги. То есть сделка купли-продажи состоялась. Задеты государственные интересы и нарушены права детей. Никому, кроме государства, не дано право распоряжаться их судьбой. Есть определенный порядок усыновления, и его нарушение квалифицируется как преступление. Почему Бондаренко и Петрова взяли на себя такую миссию, мне непонятно».
Стоп! Вот здесь, уважаемый читатель, появляется главное действующее лицо, без которого все это трагическое действо вряд ли бы состоялось. Именно его присутствие изначально развело позицию автора и следователя, адвокатов и прокуратуры. Ведь строгий-то мастер «креативил» по сценарию. Написанному и утвержденному. И имя ему — Закон. А главный сценарист здесь власть. Законодательная и исполнительная.
Блеф сценариста
Итак, в отношении задетых государственных интересов и защиты прав детей стенограмма мнения эксперта по правам детей, кандидата политических наук, заместителя директора благотворительной организации «Надія і житло» в Украине Людмилы Волынец:
— На сегодняшний день в украинском законодательстве, касающемся проблем опеки и попечительства, существует целый ряд конфликтных вещей, заложниками которых стали дети, семьи-усыновители и врачи, которые вынуждены жить и действовать в правовом беспределе. Девять лет система опеки и попечительства существует вне центральных органов власти. Решение проблем отдано на откуп председателям райадминистраций.
Любой ребенок, который остался без мамы, имеет право на максимально быстрое попадание в семью. Это вещи, которые не выписываются законом, они — по умолчанию. Ребенок — социальное существо. Разве нужно кому-нибудь объяснять, что каждая неделя, проведенная вне семьи, приводит к катострофическим изменениям в организме, которые придется восстанавливать долгие годы?
Однако у нас есть «гениальный» Семейный кодекс, в котором говорится о двух ключевых моментах. Во-первых, усыновлять детей в Украине можно только после двухмесячного возраста. Во-вторых, в законе существует понятие тайны усыновления. Но, господа! Это же абсолютно взаимоисключающие вещи. С одной стороны — два месяца, кстати, взятые из положений Европейской конвенции о правах ребенка. С другой — тайна, обусловленная нашей, еще советской ментальностью. «Я такая, как все. Я сама родила себе ребенка…». Скажите, пожалуйста, как маме, усыновившей двухмесячного ребенка, предъявить его родственникам и знакомым в качестве новорожденного?! Так почему бездетная семья в Украине, за долгие годы потерявшая надежду заиметь собственного ребенка, идет в обход закона для того, чтобы взять чужого? Потому что хочет сохранить тайну, закрепленную этим же законом.
А здесь врач. С одной стороны, на него давит ребенок. Тот, который чудом остался живым после аборта, или просто оставленный матерью. Ведь врач прекрасно знает, что будет с ним через год, два… Он пойдет по этапу — больница, дом ребенка, интернат. А потом самое страшное — бывшая брошенная малышка придет к нему же рожать следующего «лишнего». С другой стороны — семья. Потерявшая надежду и молящая о помощи женщина, которая говорит врачу: «Дайте, ведь вы же сами поставили диагноз!» И доктор сдается. Сдается, оказывая, вот такую нелегальную услугу. Любая нелегальная услуга подразумевает благодарность. Особенно в нашем государстве. Потому как есть еще третья сила, которая также сильно давит на врача, — собственная семья.
Возвращаясь к уверенности врача в печальной судьбе отказника, добавлю: она совершенно обоснована. Хоть в Украине и наработано несколько форм устройства судьбы брошенного ребенка — усыновление, приемная семья, опека, детский дом семейного типа, подавляющее большинство детей отправляются в интернат.
Парадокс — содержание ребенка в интернате государству обходится в два раза дороже, чем в том же семейном детском доме (7 тысяч гривен и 3 тысячи соответственно). Но здесь против ребенка работает Бюджетный кодекс государства. Так, Иван Иваныч, председатель райадминистрации, давно смекнул, что определить маленького Васю в семейный детский дом, конечно, можно, однако содержать его нужно будет за счет своего районного кошелька. А вот интернат хоть и подороже, однако раскошелиться придется области. Так что гуляй, Вася!
Украинскому государству пора перестать блефовать и делать вид, что заботится о детях, создавая тем самым прецедент для развития уголовных событий. Можно предположить, что сегодня не только в Макеевке врачи берут на себя чужую ответственность. И это только вершина айсберга серьезной общегосударственной проблемы.
Дочки-матери
По «делу врачей» в Макеевке проходит несколько женщин, имеющих отношение к «фактам материнства». Вышеупомянутая несовершеннолетняя гражданка Иванова, сделавшая аборт и поставленная прокуратурой в известность о том, что ее девочка осталась жива, от ребенка отказалась. Конечно, следствие определенно надеялось на другой исход — претензии к врачам биологической матери автоматически вводят в процесс потерпевшую сторону. А так и до сих пор остается не ясно: кто же в этой ситуации потерпевший и кому врачи нанесли ущерб? Государству? Ребенку?
Вопрос о потерпевшей стороне остается открытым даже после леденящих кровь публикаций прессы о молодой девушке, у которой макеевские врачи якобы «похитили ребенка». Повторяю, судебное слушание еще не началось. Появление же в коридоре суда заплаканной Елены, требующей вернуть ребенка, — не сенсация, которая так по душе некоторым изданиям, а трагедия. И смею заметить не только Лены, а всех без исключения участников этого процесса. В отношении же самого факта и претензий Лены есть несколько спорных моментов.
Сегодня девушка утверждает, что она согласилась на прерывание беременности только в связи с результатом УЗИ и заключением врача о тяжелом состоянии плода, как бы косвенно намекая на злой умысел врачей. Однако в деле фигурируют и слова, где Елена поясняет, что обратилась в больницу с просьбой сделать аборт по социальным показаниям. Но ведь это совсем другое дело. И ранняя версия Елены очень похожа на правду, потому как условия, в которых проживает ее семья, действительно могли стать причиной ее нежелания рожать.
Поселок на окраине Макеевки не надо долго искать. Чтобы проникнуть внутрь сильно запущенного дома, мне пришлось отодвинуть ведро, полное бутылок из-под водки. В семье пятеро детей. По словам матери Лены, две ее сестры тоже вот-вот станут мамами и принесут своих детей в этот же дом. Об отцах речь не идет. Родители Лены не работают.
Тем не менее нужно отдать должное девушке, которая, невзирая на проблемы собственного существования, пережив психологический перелом и раскаяние за намерение избавиться от ребенка, теперь хочет его забрать и растить. «Я чувствую, что моя дочь у нее», — так Лена говорит о Татьяне, которая проходит по делу в качестве обвиняемой в покупке младенца. Как оказалось, это не просто чувство, а убеждение Лены, сформированное следствием. По словам Елены, об имеющихся доказательствах того, что ее ребенок у Колесник, ей сказал следователь. Главное — видеоматериалы, где «врачи передают моего ребенка этой женщине». Однако Лене этих кадров не показали. О наличии подобных видеодоказательств ничего не сказано в обвинительном заключении. Их не видели адвокаты, пересмотревшие все оперативные материалы. О них ничего не говорит и сам Полищук. Следствие убедило женщину в том, что ее ребенок жив, и теперь уже на ее претензиях базирует один из основных эпизодов обвинения. Страшного обвинения. Еще не доказанного в суде, но уже безапелляционно прозвучавшего в средствах массовой информации. И это еще одна трагедия в этом деле. Что, если обвинения не будут доказаны или будут доказаны частично, кто возьмет на себя ответственность за нынешнее моральное состояние десятков родственников, в том числе и детей обвиняемых?! Ответственность за то, что муж той же Петровой боится передавать ей в СИЗО консервы —у открытых банок острые края...
Игры без правил
Сорокачетырехлетняя заведующая небезызвестным родильным отделением Надежда Петрова вместе с доктором Бондаренко десятый месяц содержатся под стражей в СИЗО Донецка. О происшедшем с этими людьми можно снять вторую серию «плохого кино». Эпизодов достаточно.
…06.04. ИВС Макеевки. Под предлогом сбора необходимых материалов для уголовного дела, в том числе и фотографий, Петрову и Бондаренко вместе с неизвестной им заключенной, прикованными наручниками друг к другу, привезли на одну из многолюдных площадей Макеевки для фотосъемки. Их снимали на фоне молодежного центра развлечений. Как стало известно, врачам пришлось позировать в профиль, фас, стоя и на корточках... Двухметровый Бондаренко заплакал, когда мимо прошла женщина, у которой он недавно принимал роды...
Следователь прокуратуры Валерий Полищук на мой вопрос, что это было, — вразумительного ответа не дал. Сказал, что не отвечает за содержание заключенных в ИВС, а также как старший следственной группы такого распоряжения не давал. И вообще, Валерий Филимонович напомнил, что после адвокатского протеста в прокуратуру по этому эпизоду, факты не подтвердились.
Показательно, что ни по одному из ходатайств и протестов адвокатов обвиняемых обозначенные факты нарушения законности в ходе следствия не подтвердились. Блестящее следствие? Проколы защиты? А может, еще один трюк в «правовом государстве» Украина, где наша многоуважаемая прокуратура в ходе процесса обладает не только функцией обвинителя, но и надзирателя? И здесь штампик «Факты не подтвердились» самый ходовой.
… 19.06.04. Червоногвардейский районный суд Макеевки. Необходимо было решить вопрос в отношении дальнейших санкций к содержащимся в изоляторе Бондаренко и Петровой: либо арестовывать, либо выпускать под подписку о невыезде.
Суд тщательно изучал доводы обвинения и защиты. Конечно, были учтены состояние здоровья задержанных, их характеристики, их семейное положение, отсутствие судимостей в прошлом. Суд решил освободить подследственных из-под стражи и на период дальнейшего следствия определил им меру пресечения в виде подписки о невыезде.
«Оказалось, что правоохранители были готовы к такому повороту событий, и на этот случай у них имелся «козырный туз в рукаве». Только что освобожденных врачей после выхода из здания суда вновь сковали наручниками. Предъявив обвинения во взяточничестве. Вот только повезли в горотдел не в «воронке», а в хорошем «Фольксвагене» («Донецкие новости», №667 от 24.06.04).
За ироничными строками — шок и сердечный приступ матери двоих детей, а также очередной отклоненный протест адвоката, где Герасимова пишет: «…Следователь Полищук В.Ф. прямо в зале суда 19.06.04. в 18 час.40 мин., задержал мою подзащитную по подозрению в совершении преступления предусмотренного ст.368 ч.1 УК Украины, о котором ему было известно с момента первого ее задержания, что является недопустимым».
В результате суд продлевает срок заключения под стражей. В СИЗО Петрова уже успела принять стремительные роды у соседки по камере и потерять веру в справедливость наказания.
…Жизнь, свобода, здоровье человека являются высшей целью и заботой любого государства. Эти нормы обозначены в Конституции Украины, Декларации ООН, Европейской конвенции. Закон иногда не учитывает этого.
— В государстве должно быть верховенство права над законом, — говорит донецкий адвокат Сергей Салов. — В случае с врачами я не вижу преступления как такового. Законодатель в Уголовном кодексе так определил понятие преступления: это общественно опасное деяние, которое угрожает устоям общества, конкретно гражданам и обязательно имеет своими последствиями наличие ущерба физического, материального, морального или хотя бы предполагаемого. В результате их деяния никто не пострадал. Если исходить из принципов верховенства права, то эти люди совершили благородный поступок. Однако наше государство привыкло все доводить до абсурда. Понятно, милиции нужны громкие дела, их ведут в бой показатели и отчетность. Но здесь отсутствие чувства меры и такта подвели следствие.
…В 1997 году Европейская конвенция по правам человека стала частью законодательства Украины. «…Каждый при определении его гражданских прав или обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения имеет право на справедливое публичное разбирательство в разумный срок независимым беспристрастным судом, созданным на основании закона» (ст. 6 ч.1).
Посыл необходимости верховенства права в государстве четко прозвучал из уст тогда еще кандидата в президенты Украины Виктора Ющенко. Нормами права, справедливости и закона мотивировал свое решение и Верховный суд, вынося вердикт о переголосовании второго тура. Возникает вопрос: касаются ли эти позитивные изменения простых граждан или власть намерена ими пользоваться только в случаях собственной крайней необходимости?!
P.S. Когда верстался номер, в ходе первого заседания суда Петрова и Бондаренко были освобождены из-под стражи, дав подписку о невыезде. Слушанье дела продолжится в апреле.