ДЕЛО, ВОЗБУЖДЕННОЕ ПО ФАКТУ КЛЕВЕТЫ, НЕ ИМЕЕТ ПЕРСПЕКТИВ, СЧИТАЕТ АДВОКАТ

В ожидании результатов экспертизы и дальнейшего развития событий мы решили прояснить для себя исключительно юридические аспекты нашумевшего уголовного дела, возбужденного по факту клеветы. Позиция обвинения уже всем хорошо известна. Сегодня мы познакомим читателей с аргументами защиты. На вопросы «ЗН» согласился ответить Николай ПОЛУДЕННЫЙ, адвокат, оказывающий правовую помощь народному депутату Александру Морозу.

- Каковы, по вашему мнению, перспективы уголовного дела, возбужденного по факту клеветы в связи с обнародованием записи?

- С точки зрения человека, имеющего значительный практический опыт юридической деятельности, в том числе следственной и адвокатской работы, перспектив у этого дела нет вообще. Потому что когда говорят о перспективе уголовного дела, следователи, адвокаты и судьи понимают это как судебную перспективу. То есть следователь, прокурор, которые возбуждают и ведут дело, расценивают дальнейшую возможность довести его до логического завершения в рамках обязанностей, стоящих перед следствием. Основная же его обязанность - собрать доказательства, по мнению следствия, достаточные для того, чтобы суд мог рассмотреть дело и вынести приговор.

Мне кажется, что решение о возбуждении данного дела является скорее политическим, чем юридическим актом. И это очень плохо, поскольку в принципе суд, как орган правосудия, и следствие, как орган, участвующий в уголовном судопроизводстве, и прокурор, как лицо, надзирающее за соблюдением законности при проведении предварительного следствия, не должны принимать политических решений, маскируя их под процессуальные.

Если вернуться к истории возбуждения данного уголовного дела, вырисовывается достаточно интересная ситуация. По сообщениям прессы поводом стал иск В.Литвина о защите гражданских прав. Будь это заявление о возбуждении уголовного дела в порядке статьи 27 УПК как дело частного обвинения, это было бы понятно. Но была обнародована информация о том, что иск В.Литвиным подавался о защите чести и достоинства на основании статьи 7 Гражданского кодекса Украины. То есть В.Литвин хотел защитить свои права в порядке гражданского судопроизводства. Вдруг появляется постановление суда о возбуждении уголовного дела по части 3 статьи 125 УК (клевета при отягчающих обстоятельствах). С моей точки зрения, в данных условиях суд вообще не имел права возбуждать уголовное дело. Поскольку и УПК, и ГПК установлены четкие процессуальные правила, руководствуясь которыми суд может принимать такое решение.

УПК в части 2 статьи 94 устанавливает жесткую норму, которая гласит: «дело может быть возбуждено только в тех случаях, когда есть достаточные данные, указывающие на наличие признаков преступления». Само по себе исковое заявление не может содержать таких данных в достаточном объеме, поскольку исковое заявление указывает лишь на наличие спора, а не на основание для возбуждения дела.

Законодательством (часть 3 статьи 235 ГПК и ряд статей УПК Украины) установлены обстоятельства, при которых суд может возбудить уголовные дела. Но это возможно только в процессе рассмотрения иного дела, гражданского или уголовного. То есть тогда, когда суд имеет реальную возможность получить достаточные данные о наличии признаков преступления.

Если же слушания по делу не проводились, стороны не вызывались, тогда действует уголовно- процессуальный принцип разграничения компетенции. В соответствии со статьей 4 УПК Украины, компетенция суда возникает из выполнения требований статей, регламентирующих порядок возбуждения уголовного дела либо из случаев, прямо установленных законом, - например, по делам частного обвинения. Но в данном случае часть 3 статьи 125 не подпадает под категорию дел частного обвинения. По ней должно проводиться предварительное следствие. Поэтому, возбудив уголовное дело по части 3 статьи 125 УК по факту без рассмотрения гражданского дела, суд вышел за пределы его компетенции, установленной законом.

Возбуждение судом уголовного дела по части 3 статьи 125 УК необоснованно также и с той точки зрения, что в отношении главы администрации Президента (а ведь дело возбуждалось по факту клеветы на В.Литвина) в заявлении А.Мороза было сказано лишь то, что В.Литвин был в курсе возможно совершенного преступления. Следовательно, ему могло бы быть инкриминировано только недонесение о преступлении (статья 187 УК Украины). Это преступление не относится к тяжким. Поэтому безосновательным является и возбуждение дела в отношении А.Мороза именно по части 3 статьи 125.

Кроме того, ни для кого не секрет, что одним из оснований для возбуждения уголовного дела послужило заявление А.Мороза. Оно было сделано им, во-первых, от имени фракции, во-вторых, на сессии Верховной Рады. Следовательно, лицо, которое, по мнению суда, распространило «заведомо неправдивые измышления» известно. Но дело «по факту» может быть возбуждено лишь тогда, когда лицо, совершившее преступление, неизвестно. В противном случае оно должно быть возбуждено в отношении этого лица (часть 2 статьи 98 УПК). Это связано прежде всего с обеспечением права потенциального подозреваемого на защиту. Фактически следствие часто возбуждает дело «по факту» и делает из реального подозреваемого свидетеля, который не имеет по существующей у нас практике права на защиту.

Итак, лицо, разгласившее сведения, которые суд считает заведомо неправдивыми, известно. Оно имеет специальный статус - народного депутата. Поэтому при принятии решения о возбуждении в отношении его уголовного дела должны соблюдаться требования статьи 27 закона «О статусе народного депутата», в которой говорится о том, что дело в отношении народного депутата может возбудить только генеральный прокурор. Снова мы видим нарушение принципа компетенции при возбуждении уголовного дела. В данном случае суд явно слукавил, возбудив дело «по факту».

Теперь что касается материальных оснований для возбуждения уголовного дела. Существует статья 6 УПК, которая гласит: уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное дело подлежит прекращению, в частности, в связи с отсутствием события преступления. Было ли событие преступления в данном случае?

Заявление, подписанное А.Морозом, оглашено от имени фракции. В соответствии с регламентом ВР, фракция является ее органом. У нас уголовную ответственность пока что могут нести лишь физические лица. А огласить эту информацию было обязанностью А.Мороза как лица, возглавляющего фракцию.

Кроме того, существует судебная практика по статье 125 УК. Есть, например, постановление президиума Черниговского областного суда от 29 июля 1977 года, которое было вынесено на основании протеста заместителя председателя Верховного суда Украины. Этим постановлением четко установлено, что уголовная ответственность за клевету исключается в том случае, если в обращении, адресованном официальным органам, высказываются сведения или предположения о противозаконных действиях определенного лица и высказывается просьба о соответствующей проверке.

Мы имеем заявление фракции с обращением к официальным органам власти - Верховной Раде и Верховному суду Украины с просьбой проверить обстоятельства, указанные в заявлении. Так о каком событии преступления может идти речь в данном случае?

- Но как быть с тем обстоятельством, что эта информация распространена еще и посредством обнародования на пресс-конференции?

- В данном случае информация не могла не быть обнародована в силу обязательной гласности работы этого официального органа.

Этот вопрос можно рассматривать и с иной точки зрения - исходя из обязанности государства перед обществом проводить открытую и подотчетную политику (статья 3 Конституции) и из того, что действия власти должны быть прозрачными. В данном случае речь идет о сведениях, касающихся высших должностных лиц государства, и вопрос о закрытости такой информации вообще не может стоять. Хотя бы по той причине, что в случае ее закрытости эти самые обстоятельства должны были бы проверяться заподозренными лицами. Отсутствовал бы общественный контроль. И даже если предположить, что эта информация в какой-то степени или полностью не соответствовала действительности, А.Мороз обязан был сделать ее достоянием гласности как публичный политик, глава фракции, реализующий ее решение.

Ну и последний аргумент. Клевета - это распространение заведомо неправдивых измышлений. Ни один закон не устанавливает для лица, имеющего на руках (в данном случае) аудиодокумент, обязанности проверять его достоверность. Голоса были узнаны им? Да. У него были основания сообщить об этом? Не только основания, но и гражданская обязанность.

С одной стороны, ему был известен источник происхождения аудиозаписи - он знал этого человека. С другой стороны, фрагменты разговора, касающиеся как Гонгадзе, так и иных обстоятельств, достаточно четко совпадали с реальными событиями. Поэтому обвинения А.Мороза в том, что он заведомо знал, что распространенные сведения являются недостоверными, с юридической точки зрения безосновательны. Наоборот, он был уверен в противном. Таким образом, достаточных данных, указывающих на наличие признаков состава преступления, необходимых для возбуждения уголовного дела, нет и не могло быть. В частности, потому, что отсутствует элемент этого состава в виде прямого умысла, заведомости.

Имеются записи, в аутентичности которых мало кто сомневается, имеется источник происхождения этих записей и информация о том, каким образом они были сделаны. Поэтому по всем процессуальным признакам это серьезное доказательство для независимого расследования.

Исходя из того, что я уже сказал, считаю, что и второе уголовное дело также было возбуждено незаконно. (Первое уголовное дело было возбуждено по факту клеветы на В.Литвина. Затем генеральным прокурором было возбуждено дело по факту клеветы на Президента и министра внутренних дел. Эти дела были объединены.)

- Вы также утверждаете, что было нарушено право А.Мороза на защиту.

- Следователь вызвал А.Мороза на допрос в качестве свидетеля. А.Мороз заявил ходатайство о том, чтобы для участия в следственных действиях был допущен его защитник. Следователь отклонил это ходатайство, несмотря на то, что оно мотивировано решением Конституционного суда Украины от 16 ноября 2000 года по делу Г.Солдатенко: «закрепив право любого лица на правовую помощь, конституционное положение «каждый является свободным в выборе защитника своих прав» по своему содержанию является общим и касается не только подозреваемого, обвиняемого или подсудимого, но и других лиц, которым гарантируется право свободного выбора защитника с целью защиты своих прав и законных интересов, которые возникают в гражданских, трудовых, семейных, административных и других правоотношениях, а не только из уголовных. Право на защиту, в частности, может быть реализовано физическим лицом в гражданском, арбитражном, административном и уголовном судопроизводстве». В деятельность, именуемую уголовным судопроизводством, входит и его первичная стадия - предварительное следствие. Статья 69-1 УПК содержит перечень прав свидетеля. Существует конституционное право любого человека не давать показания в отношении себя и своих близких (статья 63 Конституции). Раз существуют такие права, значит, есть и вероятность их нарушения при осуществлении принудительного процесса, каковым является предварительное следствие. Что и делается довольно часто, и именно путем возбуждения дел «по факту». Способов оказания давления на лицо во время следственных действий существует огромное количество. Человека бесконечно «тягают» в качестве свидетеля, и у него нет возможности защититься, отстоять свои права или, по крайней мере, привлечь в помощь другого человека, не являющегося «заподозренным свидетелем».

Следователь отказывает в удовлетворении ходатайства, мотивируя это тем, что КС не признал в своем решении неконституционными статьи, регламентирующие порядок допроса свидетеля. Более того, следователь отмечает, что статья 70 УПК прямо указывает на невозможность присутствия защитника, поскольку в ней записано следующее: «свидетель допрашивается отдельно». Но ведь понятно, что в законе речь идет об иных участниках процесса, показания которых являются источниками доказательств, а не о защитнике. И обвиняемый ведь допрашивается отдельно от остальных. Но это не препятствует возможности его защитнику присутствовать на допросе.

Другой пример. Существует такая форма допроса, как очная ставка. Иногда в ней с одной стороны участвует обвиняемый, с другой - свидетель. У обвиняемого есть защитник, у свидетеля нет. Нередко бывает, что обвиняемый начинает изобличать свидетеля. Тогда почему у этих участников процесса неравные права?

Такое манипулирование нормами закона приводит к существенному ограничению конституционных прав. А.Мороз - известная политическая фигура, но даже в отношении его права творится произвол. Что же говорить о других, обычных людях, которые попадают в тиски правоохранительных органов?

- То есть вы считаете, что с ноября нынешнего года, в связи с решением Конституционного суда, в нашем государстве свидетель получил право давать показания в присутствии адвоката?

- Я уверен, что исходя из толкования части 1 статьи 59 Конституции, осуществленного КС в своем решении, каждый свидетель, в отношении которого государством осуществляются определенные принудительные действия, имеет право на защитника. Это толкование размещено в мотивировочной части решения. Толковать нормы Конституции КС имеет право и обязан в силу полномочий, установленных Основным Законом и законом «О Конституционном суде». Игнорировать это толкование в своей деятельности не может ни один правоохранительный орган.

- Сегодня часто говорят о том, что даже если запись, содержащаяся на кассете, аутентична, то она получена противозаконно…

- Постоянно муссируется идея о том, что Мельниченко действовал незаконно. Говорят, что сбор информации не был санкционирован судом, а значит, запись не может быть использована в качестве источника доказательства. Здесь используется подмена понятий - как логических, так и юридических.

Требование процессуальной законности сбора доказательств лежит в плоскости принудительных действий государства в отношении человека. Для того чтобы со стороны государства не было произвола по отношению к человеку, и предусмотрена эта конституционная норма, обязывающая государство действовать в строго предусмотренном законом порядке. Совсем другое дело, когда речь идет о сборе информации обычным человеком, не являющимся уполномоченным должностным лицом, проводящим официальное расследование. Когда мы говорим о сборе информации о деятельности государства в лице высших государственных должностных лиц, действия по сбору таких данных подпадают под нормы закона «Об информации», предусматривающего право беспрепятственно собирать, хранить и распространять информацию, норму, установленную частью 2 статьи 34 Конституции и статьей 10 Европейской конвенции по правам человека и основным свободам. Факты сбора и особенно распространения такой информации должны рассматриваться исходя из требований статьи 3 Конституции, предусматривающей, что государство ответственно за свою деятельность перед человеком и подотчетно ему, и в плоскости статьи 16 УК (крайняя необходимость). Поэтому никак нельзя говорить о том, что действия Мельниченко по сбору этой информации были незаконными. Он действовал в интересах общества, правосудия, раскрытия преступления.

- Но он - офицер спецслужб, и сбор такой информации стал для него возможным в связи с выполнением служебных обязанностей.

- Одно к другому не имеет никакого отношения. Потому что его профессиональной обязанностью было не проведение предварительного следствия, а обеспечение технической безопасности. Собирая же эту информацию, он реализовывал свое конституционное право и даже выполнял гражданскую обязанность. Мотивы своих поступков он совершенно четко указал в своем заявлении. То есть известен источник происхождения записи, мотивы действия лица, сделавшего запись и обстоятельства ее осуществления. Поэтому кто бы и что бы ни утверждал, эта запись, может и должна рассматриваться в качестве доказательства.

Еще один момент, касающийся законности-незаконности сбора информации. В Украине рассмотрено немало дел о взятках, когда приходил человек и говорил: чиновник требовал у меня взятку - вот запись нашего разговора. Естественно, никто ему санкции для осуществления такой записи не давал. Тем не менее, эта запись потом фигурирует в деле и является источником доказательства. И никто не говорит о незаконности. Потому что все прекрасно понимают: вопрос законности или незаконности процедуры, ее соблюдения или несоблюдения лежит в сфере обязанностей правоохранительных органов, государства, а не обычного гражданина, фиксирующего факт совершения преступления.

Таким образом, в нашем случае данный материал, несомненно, является доказательством. Другой вопрос, хватит ли независимости и профессионального мужества у следствия и суда для того, чтобы оценить это доказательство.