МЕТАМОРФОЗА ЭКОНОМИКИ: ОТ ПАРАДОКСОВ — К РАЗВИТИЮ КАК В КРЫМУ ПЫТАЮТСЯ НАЙТИ И РАЗВЯЗАТЬ «УЗЛЫ СДЕРЖИВАНИЯ»

О региональных особенностях у нас любят поговорить многие, но, пожалуй, только экономисты разделяют регионы по наиболее сущностным признакам. Экономический «портрет» включает все: различия в населении, производительных силах и природном потенциале, выгоды и недостатки географического положения, даже историческую составляющую. Сегодня, когда целые региональные комплексы развиваются не принудительно-планово, а естественно, и вызванный распадом советской экономики кризис уже наполовину преодолен, кажется, что ничто не стоит на пути экономического роста. Однако на самом деле картина гораздо сложнее, ведь новая экономика вырастает из старой, как бабочка из куколки, и эта метаморфоза только внешне проста.

Пожалуй, в каждом регионе страны наметились определенные противоречия, «узлы сдерживания», которые тормозят рост «экономической бабочки» — более «радужных» экономических отношений, чем прежние. И в каждом регионе экономисты пытаются развязать их: кто как везде, а кто — по-своему. О том, как это происходит в Крыму, который в последнее время пытается найти гармонию между растущими курортом, туризмом и сферой производства, использующей их потребительский потенциал для сбыта продукции, — беседа нашего корреспондента с министром экономики Крыма Владимиром КУЛИШЕМ.

— Владимир Иванович, первый вопрос может показаться довольно странным: Крым сегодня — уже курорт или все еще Крымбасс? Насколько курортная специфика отражается в экономическом «зеркале»?

— Судите сами: в структуре валовой добавленной стоимости (ВДС) наибольшая доля принадлежит промышленности — 17,8%, а также торговле и общественному питанию — 17. Далее следуют транспорт и связь — 15, сельское хозяйство — также 15 и… рекреационный комплекс — 7—8%. Если вдуматься в характер экономических процессов, то эти цифры отражают еще старую, уходящую отраслевую структуру Крыма и все его проблемы, с ней связанные. Если львиная доля ВДС производится в промышленности, то какой же это курорт? Можно, конечно, сказать, что и сельское хозяйство, и торговля, и общественное питание, и транспорт и связь в некоторой мере работают именно на курорт, но это не оправдывает столь низкую долю рекреационного комплекса. Он должен обеспечивать хотя бы пятую часть ВДС.

С другой стороны, 15% ВДС для сельского хозяйства в нынешнем состоянии, когда оно еще не вышло из кризиса после смены собственности на землю и краха старых форм производства, свидетельствует просто о том, что ВДС, создаваемая в Крыму, в общем-то невелика. В создаваемой в Украине валовой добавленной стоимости доля Крыма составляет всего три процента (напомним, при 4,3% территории и населения страны. — Н.С.), а по индексу физического роста и расчету на одного жителя АРК занимает 20-е место среди регионов. Поэтому в стратегии развития Крыма до 2015 года мы наметили кардинальным образом изменить эти соотношения.

— Можно предположить, почему сегодня сложилось такое соотношение: по своему производственному потенциалу Крым не может «тягаться» с промышленно развитыми регионами Украины, а курорт по экономической мощи еще не в силах «тягаться» с промышленностью. В то же время автономия поставила амбициозную задачу вывести курорт, если можно так сказать, на первые экономические роли. Можно ли говорить, что поворот происходит уже сегодня?

— И да, и нет. Очевидно, чтобы курорт начал расти опережающими темпами, нужно, чтобы выросла его инфраструктура. Например, рост торговли и общественного питания на 11,4% в прошлом году — это «кирпичик» в рост курортной сферы. Казалось бы, что и рост транспорта на 110,7% — из той же оперы, однако на деле высокая и быстро растущая доля транспорта в экономике Крыма меньше связана с туристическими потоками и все еще значительно — с обработкой транзитных грузов. Это, конечно, радует: транзит — наш стратегический приоритет, но это не касается курорта.

25,9% роста в строительстве объясняются преобладающим возведением дорогого жилья, цены на которое к тому же сильно растут. Это тоже не из экономики курортной сферы. Я полагаю, что экономический рывок курорта должен быть подготовлен в ближайшие годы ростом сопутствующих отраслей (пассажирского транспорта, сельского хозяйства, обеспечивающего отдыхающих), строительством новых здравниц и в традиционных курортных регионах, и в новых — на побережье Азовского моря, в Восточном Крыму, на Керченском полуострове, освоением природных ресурсов. К тому же для этого нужны серьезные инвестиции, в том числе из бюджета, а средства бюджет зарабатывает, в том числе и в нынешней промышленности, ведь темпы ее роста все время повышаются.

В прошлом году из 7,6% роста ВДС 1,4 процента — это доля промышленности. В первом квартале этого года рост промышленности достиг почти 40%, за полугодие, надеемся, прирост составит примерно 50% к уровню прошлого года.

Ситуация за год изменилась кардинальным образом: от спада в минус 6,5% в 2002 году мы перешли к росту в 2003-м в 18,9%. Например, производство товаров народного потребления увеличилось на пятую часть, в первую очередь благодаря хорошей работе пищевых предприятий, поставляющих свою продукцию в курортную сферу.

Но это не успокаивает. Вполне очевидно, что именно длительный кризис пищевой промышленности в сочетании с кризисом сельского хозяйства лишают сегодня Крым возможности получить максимальный эффект от работы рекреационного комплекса…

— Ваши коллеги все время подчеркивают, что экономика курорта — это не только здравницы и стоимость путевки, но и сопутствующие отрасли экономики, это еще инфраструктура городов и сел…

— Да, так называемый мультипликативный эффект крымского курорта никуда не исчез, экономические законы работать не перестали. Но парадокс в том, что основная часть денежного потока, сгенерированного курортом, уходит с территории Крыма.

Ведь что получается? Крымский курорт — это, в основном, экспорт услуг в Россию и в дальнее зарубежье. От него мы получаем действительно хорошую выручку. Однако для приема туристов мы должны обеспечить их всем необходимым: установить в здравницах и гостиницах качественную мебель, вкусно накормить и так далее. В то же время высококачественные продукты питания и напитки, за исключением вина, в Крыму не производятся, и мы вынуждены закупать их за его пределами. Выходит, что эффект от «экспорта» из Крыма услуг на 50—60% уменьшается расходами на «импорт» в Крым питания, причем положительное сальдо баланса территории сейчас сокращается.

Наша крымская торговля становится, по сути, фрагментом сбытовых сетей ведущих торговых марок страны и мира, центры которых находятся за пределами автономии. Работает система выкачивания финансовых ресурсов, полученных за счет курорта. Крым сегодня работает на Донбасс, на Киев, на Житомир, на другие регионы Украины и зарубежье больше, чем сам на себя. Нам остаются мизерные налоги с торговой надбавки, невысокая зарплата местного персонала и большое количество использованной тары и упаковки, которую мы должны перерабатывать. Следовательно, если Крыму удастся на месте произвести нужные продукты питания — а это зависит от развития сельского хозяйства и переработки!, мы получим от курорта как минимум вдвое большую прибыль…

— Интересно, как именно изменяется крымское сельское хозяйство в процессе реформирования и насколько оно начинает работать на курорт?

— Не секрет, что потенциальные мощности крымского аграрного сектора значительно превышают потребности только курорта, и он может производить много продукции на вывоз, в том числе в Россию. Но сущность нынешнего кризиса состоит в том, что вновь родившиеся хозяйства, во-первых, узко специализированы, во-вторых, маломощны. И от этого они страдают. В условиях 2003 года, например, только многоотраслевые хозяйства сумели компенсировать убытки одних отраслей за счет прибылей других.

Но главная проблема в том, что в ходе реформирования в республике практически до минимума — до 10—15%, а то и более! — снизился процент переработки. Сегодня мы стали сырьевым придатком для других регионов, куда пришли крупные инвестиции в перерабатывающую промышленность. К сожалению, механизмы обслуживания мелких товаропроизводителей сегодня или отсутствуют, или неэффективны. Поэтому суровая реальность такова: сельское хозяйство Крыма находится в более глубоком кризисе, чем в среднем по стране.

Мы должны констатировать, что нынешняя система потребкооперации уже не отвечает сегодняшним реалиям. Нужно в корне менять систему закупок, вводить новые формы кооперации — создавать ассоциации товаропроизводителей и обслуживающие кооперативы. И как бы ни хотелось рассчитывать на то, что крымское сельское хозяйство быстро станет «продовольственным цехом» курорта, этого не произойдет. Предстоит серьезнейшая работа по привлечению инвестиций. Здесь нужно ставить самые амбициозные цели: производить не ради увеличения объемов, а именно то, что позволит крымским продуктам конкурировать на продовольственном рынке курорта…

— Понятно, что производство, в первую очередь промышленное, растет. Но не носит ли этот процесс исключительно экстенсивный характер, можно ли его назвать одновременно и качественным ростом всей экономики?

— Да, конечно, у нас сохраняется положительная тенденция капитализации экономики. При годовом росте ВДС в 7,6% инвестиции в основной капитал растут в два раза быстрее — на 14,6 %. Это 1,7 млрд. грн., причем две трети — собственные средства предприятий. Очень хорошая тенденция! Проблема в другом — только десятая часть инвестиций имеет инновационный характер, хотя, возможно, это еще впереди, сейчас надо просто «нарастить мясо».

Опять же видим негативную региональную тенденцию: свои работники не у дел, а мы чаще, чем надо, приглашаем подрядчиков из-за пределов Крыма. При достаточно высоком уровне безработицы у нас работает много строителей из Западной Украины, Турции, Закавказья, Молдовы и других стран. Нужен совсем иной подход к использованию собственных трудовых ресурсов. За истекший год реальная зарплата в Крыму выросла на 12,3%, номинальная — на 20,7%, но это говорит о росте благосостояния не только крымчан…

— Но какая же отрасль является приоритетом для инвесторов?

— Естественно, курорт. Но вот что хотелось бы сказать о его стратегии с точки зрения экономиста. Да, количественно мы уже восстановили половину советского потока туристов и отдыхающих. Но сегодня простой подсчет ничего не значит. Статистика советского периода ничего, кроме исторической ценности, не имеет. Нынче это уже другой курорт, другая рекреация, другой туризм и другая экономика.

Если раньше средняя продолжительность отдыха приближалась к 24 дням, то сегодня она составляет от пяти-восьми до 11—14 дней. Понятно, что основным показателем с экономической точки зрения становятся койко-дни или ночевки. Механическое увеличение количества отдыхающих только увеличивает нагрузку на инфраструктуру и природу, объем проблем, к решению которых мы не готовы.

Дело в том, что сегодня средняя бюджетная эффективность объектов курортной отрасли — два доллара за койко-день, хотя средняя стоимость пакета услуг, приобретаемого клиентами, — 14 долларов за койко-день. Куда девается остальное? Следовательно, если наша главная цель — побольше заработать за курортный сезон, то стратегия должна состоять в том, чтобы предложить такой пакет услуг курортникам, за который они бы охотно платили хоть 100 долларов в день, а нам не стыдно было бы эти деньги брать, потому что они действительно заработаны. Иначе нас ждет незавидная роль курорта только для бедных.

Нужна переориентация отрасли. Преобладание советского типа курорта — пассивного лежания на пляже — не может стать основой высоких доходов. Состоятельный отдыхающий — это совершенно другой поведенческий тип. Он приезжает не на полмесяца, а на семь дней и хочет успеть посмотреть и получить все. Наша задача — обеспечить быструю смену ярких впечатлений, мобильность, разнообразие, высокую транспортную доступность любых объектов показа или отдыха. К сожалению, возможности наших территорий приоритетного развития не стали еще прорывом к новому качеству курорта, хотя и реализуются 24 проекта на общую сумму 216 млн. долл. Нам надо срочно работать над созданием публичных инвестиционных паспортов, как на Кубани, чтобы инвесторы видели, каковы именно экономические перспективы того или иного курорта.

Во-вторых, для интенсификации инвестиций мы пытаемся расширять фондовый рынок, рынок страховых услуг. Важным элементом привлечения сбережений населения и средств, например, пенсионных фондов могли бы стать муниципальные займы, однако их развитие сдерживается недостаточной и несовершенной законодательной базой. Это уже привело к горькому опыту как в Крыму, так и в других регионах, но это не значит, что муниципальные займы чем-то изначально плохи, надо их использовать…

— Какие еще «узлы сдерживания» существуют для крымской экономики и как их развязать?

— Мы назвали основные, но есть еще несколько. Например, проблемы землепользования сегодня из чисто географических становятся все больше экономическими. Потому мы создаем у себя в министерстве управление экономики природопользования, земельных отношений и развития производительных сил. Кроме того, недавно в правительстве создано министерство потребительского рынка и внешней торговли, что будет способствовать регулированию рынков — в широком смысле слова, конечно.

Мы вплотную подошли к необходимости сократить количество убыточных предприятий, у нас растет число судебных дел по банкротству. Но для этого необходимо иметь полномочия по вопросам банкротства, а также по управлению долгами предприятий. Но здесь свои «узлы»: вопросами управления долгов занимаются фискальные органы, а вопросы банкротства и вовсе завязаны на центр. Поэтому мы ставим вопрос о передаче Совету министров Крыма функций и по вопросам банкротства, и по управлению долгами предприятий.

Перестраивается и само Министерство экономики. Основная наша задача —выработка комплексных стратегических решений, и мы находим их, они сконцентрированы в стратегии развития Крыма до 2015 года. Мы хотим, чтобы Крым стал лучшим регионом по качеству жизни в стране. Разве курорт может быть иным?