Украинский кризис и украинские перспективы глазами Запада

Встречи в верхах чем-то похожи на революции, в том смысле, что даже после самых многообещающих из них обычно следует разочарование. Станет ли визит президента Ющенко в Великобританию еще одним подтверждением этого правила или, наоборот, поможет Западу вновь поверить в Украину и даст толчок тому движению вперед, которое приостановилось девять месяцев назад? Нет сомнения в том, что визит был успешным, да по-другому, наверное, и быть не могло. Ведь поводом для него послужило решение королевы Елизаветы наградить Виктора Ющенко престижной премией «Чатем Хауз», присуждаемой «государственным деятелям, внесшим в предыдущем году самый выдающийся вклад в дело улучшения международных отношений». Эта награда стала подтверждением намерения Великобритании как страны, ныне председательствующей в Европейском Союзе, накануне декабрьского саммита ЕС начать переговоры с Украиной об упрощении визового режима и предоставить Украине во время этого саммита статус государства с рыночной экономикой. Визит дал президенту прекрасную возможность изложить европейскому сообществу свое видение будущего Украины и подтвердить ее курс на интеграцию в евро-атлантические структуры. Для Ющенко это был также шанс заручиться поддержкой Евросоюза и укрепить свой политический капитал внутри страны перед началом парламентской избирательной кампании.
Украина возлагает большие надежды на председательство Великобритании в ЕС. И хотя эти надежды, возможно, слишком завышены, они имеют под собой весьма веские основания. Начиная с середины 90-х годов прошлого столетия, Британия делала все возможное для признания Украины ключевым элементом в структуре будущей Европы. Ее видение Европейского Союза как организации не протекционистской, а глобалистской, способствующей распространению демократии и открытой для новых веяний и новых членов, естественно подразумевало поддержку устремлений Украины и ее реальных успехов. Кроме того, из всех стран—членов ЕС именно Великобритания больше всех убеждена в том, что интеграция Украины и партнерство с Рос­сией — это цели не противоречащие, а взаимодополняющие одна другую, каждая из них способствует достижению другой. Не менее важно и то, что Великобритания внесла реальный политический вклад в то, чтобы выборы-2004 в Украине прошли мирно и демократически. И сделав этот вклад, она уже не хочет его терять.
Однако баланс сил в Англии, как и в целом на Западе, очень неустойчив, и со стороны Украины было бы весьма неразумно это не учитывать. Внешнеполитические приоритеты Великобритании сосредоточены на ее международных обязательствах (в Ираке, Афганистане и Африке). Но они делают ее уязвимой для глобальных угроз, причем не только за границей, но, судя по событиям 7 июля, также и внутри страны. Украина отнюдь не входит в число этих приоритетов, и в будущем (как и в прошлом) разочарование в Украине может быстро вытеснить ее на обочину британских интересов. Но каким бы ни был интерес британцев, он всегда остается прагматическим. Ибо, как и у других народов северной Европы, в основе их подхода к решению жизненных проблем лежит немалая доля осторожности и расчета. Они с подозрением относятся к громким заявлениям и «великим проектам», больше верят реальным делам, чем словам, и остерегаются брать на себя обязательства, которые не могут выполнить. На каждого оптимиста, верящего в перспективу Украины стать членом ЕС, найдется пара скептиков, которые будут призывать к осторожности и напоминать в самых подробных деталях обо всех трудностях только-только начавшегося процесса интеграции новых членов в содружество.
Однако в Лондоне Ющенко выступил скорее как мечтатель, нежели прагматик. После семи месяцев отсутствия каких-либо значимых реформ и двух месяцев политического трагифарса аудитория хотела бы услышать от него признания своих ошибок и подтверждения желания учиться на них. Однако президент предпочел говорить об ошибках Тимошенко, а не о своих собственных. Кроме того, аудитория желала бы услышать взвешенный рассказ о том, что реально сделано Украиной на пути к членству в НАТО (т.е. о существенных военных реформах), как и о том, что еще предстоит сделать (имеется в виду реформирование органов безопасности и правопорядка). Но выступающий стал говорить о конкретных сроках вступления Украины в альянс, которые почти все члены НАТО считают нереальными. Еще эта аудитория хотела бы убедиться в том, что новый украинский президент, в отличие от предыдущего, хорошо понимает разницу между принадлежностью к европейской цивилизации и получением членства в Европейском Союзе. Вместо этого Ющенко объявил о том, что «Украина — это сердце Европы», будто это Европа мечтает об интеграции с Украиной, а не наоборот. Эта речь местами вызывала восхищение слогом, а местами ставила в тупик. В ней было много громких деклараций, но мало конкретики, которая так нужна Украине, если она действительно хочет добиться тех целей, которые сама же перед собой поставила.
Этот визит как в целом, так и в частных его проявлениях, был весьма полезным. Но насколько долговременным будет эффект от этой пользы? Хватит ли его, чтобы перевесить то, что уже становится слишком очевидным: Запад снова охладевает к Украине и не верит, что здесь что-то может реально измениться. Речь идет о том, чтобы не просто победить этот скептицизм, но и сделать так, чтобы он снова не перерос в «усталость от Украины» и не повернул бы вектор украинской политики в диаметрально противоположном направлении.
От надежд
к разочарованию
Еще задолго до сентябрьской пресс-конференции Александра Зинченко, на которой он выступил с громкими разоблачениями, многие из тех, кто консультируют западных политиков по вопросам Украины — дипломаты, представители НАТО и ЕС, независимые консультанты и, что особенно важно, инвесторы и бизнесмены, — предупреждали о том, что не «все спокойно в Оранжевом королевстве». Политики, которые всегда были настроены скептически по отношению к перспективам Украины, а тем более те, кто вовсе не верил в эти перспективы, восприняли разоблачения Зинченко и последовавшую за ними отставку правительства как нечто само собой разумеющееся. Для тех же, кто поверил в оранжевую революцию, это явилось полной неожиданностью.
Симпатики оранжевой революции, среди них и британцы, справедливо считали ее кульминацией трудной борьбы, имеющей большое историческое значение не только для Европы, но, возможно, и всей Евразии. Но кроме балтийских государств и бывших постсоциалистических стран немногие понимали, что эта победа одновременно давала старт и новой борьбе, причем в условиях гораздо менее благоприятных, чем те, в которых оказались в 1989 году Польша, Венгрия и бывшая Чехословакия.
Шесть месяцев спустя на смену надеждам Запада пришло разочарование. Эксперты приводили причины, которые, по их мнению, помешали новому политическому порядку полностью реализовать свой потенциал. Во-первых, это причины чисто объективного характера:
— зависимость оранжевых лидеров от сомнительных представителей антикучмовской коалиции, которые помогли им прийти к власти;
— тот факт, что новая власть сама вышла из той же «культуры власти», инстинкты и повадки которой получили распространение далеко за пределами лагеря Кучмы и его бывшего окружения;
— полученные Украиной в наследство от старой власти громоздкая и неэффективная правовая система и антирыночный чиновничий аппарат, по поводу и без повода стремящийся демонстрировать свою незаменимость;
— неблагоприятная экономическая ситуация, сложившаяся в результате разграбления командой Кучмы/Януковича государственной собственности и бюджета; значительное повышение цен на энергоносители и стремление России извлечь политическую выгоду из экономической зависимости и слабости Украины.
Однако эксперты и представители власти указывают и на субъективные причины и ошибки, которых можно было избежать:
— ошибки руководства; стремление любой ценой защитить «своих»; недоверие к людям, находящимся за пределами «магического круга», и нежелание (особенно со стороны СНБО) различать понятия «координация» и «контроль»;
— отсутствие организационных реформ и каких-либо четких планов таких реформ, непонимание того факта, что от плохой организации нельзя ждать эффективной политики;
— поражение в борьбе с коррупцией; неспособность понять причины ее возникновения, как и множественные связи между политикой, бизнесом и преступностью;
— провальная экономическая политика и непонимание важности предсказуемости в экономике (в этом большинство западных экспертов склонны обвинять скорее Тимошенко, а не Ющенко).
Наконец, многие на Западе отмечают и то позитивное, что принесла в Украину оранжевая революция:
? появление настоящего демократического поля, сопровождаемое повышением гражданской активности населения и борьбой средств массовой информации за свободу слова и печати;
? глубокое смятение в рядах сторонников Януковича, в том числе и в СДПУ(о), несмотря на значительные электоральные симпатии, которые они имели в прошлом;
? окончательные «похороны» многовекторной политики и взятие курса на евроатлантическую интеграцию.
Тимошенко в роли «девочки для битья»
После решения президента отправить в отставку Тимошенко и большинство членов ее кабинета многие украинцы полагают, что Запад несправедливо обвиняет ее в этом кризисе и оправдывает Ющенко. Многие также опасаются, что Запад предпочтет «стабильность» борьбе с коррупцией и искоренению несправедливостей, которые берут свое начало в прошлом. Но насколько верны такие представления?
Большая доля правды в этом, конечно, есть. Проблема в том, что западные политики склонны излишне персонифицировать отношения между отдельными странами. Ведь больше всего политики понимают людей, а меньше всего — другие государства. Более того, вопреки расхожему мнению об «аморальности» политики, сами политики склонны переоценивать значение личной преданности, что лишний раз и доказал Ющенко, хоть это в некоторых случаях принесло ему только вред. Дело в том, что еще в 1999 году во многих западных странах Ющенко считали самой перспективной альтернативой президенту Кучме. Может, это мнение было и не совсем правильным, но и ошибочным его тоже не назовешь. Что касается Ющенко (как, впрочем, и Горбачева и Ельцина), то главная проблема состоит в том, что многие неспособны объективно оценивать как сильные, так и слабые стороны своих друзей, а также предвидеть, как испытания и трудности могут менять людей, даже самых благородных и отважных. Запад поддерживает Ющенко и хотел бы поддерживать его и в дальнейшем. Но это отнюдь не значит, что для Запада Украина и Ющенко — это одно и то же. Украина для Запада гораздо важнее.
У западных стран много оснований связывать резкий спад экономики в Украине с экономической политикой правительства Тимошенко и ее стилем руководства. Но это не значит, что люди недооценили силу ее врагов, двуличие многих ее бывших подчиненных или недостаточную поддержку Тимошенко со стороны Ющенко. Это значит, что они понимают: политика, приведшая в конце концов страну к экономической нестабильности, составляющей которой являются ревальвации гривни, ликвидация налоговых льгот, ограничение роста цен на горючее и попытки регулировать цены на другие товары, — это политика, которую инициировала и отстаивала Тимошенко. Более того, это была политика, которая насаждалась без консультаций и предварительного оповещения тех, кого она непосредственно касалась. В Великобритании изменения налогового законодательства могут вступить в силу не ранее чем через один—два года после их утверждения соответствующими инстанциями. Что должен думать директор фирмы, который просыпается в один прекрасный день и видит, что правила регулирования цен уже изменились? Что он должен думать, когда налоговый режим, от которого зависят стратегия продаж и инвестиций компании, ее ценовая политика, меняется буквально за ночь?
Разумно (и справедливо) ли было критиковать и обвинять те коррупционные схемы, которые уходили своими корнями в экономику, насквозь пропитанную коррупцией? Не лучше ли было направить свою энергию на выработку прозрачных правил игры и создание органов, которые бы в будущем сделали эти схемы ненужными и непривлекательными? Можно ли уничтожить коррупцию в Украине или даже в Англии? Или лучше установить такой порядок вещей, при котором коррупция — это вопрос выбора, но не вопрос выживания, а правоохранительные органы (после соответствующего реформирования) успешно противостоят организованной преступности и реально борются с ней? Учитывая ситуацию, в которой после выборов оказалась Украина, стоит ли удивляться тому, что в спорах о приватизации отсутствовали какие-либо четко определенные и согласованные критерии и ограничения, что эти споры не прекращались в течение многих месяцев и что все спорящие стороны в конце концов обвинили друг друга в разного рода преступлениях и игре по двойным стандартам. В условиях гораздо более благоприятных, чем те, в которых оказалась оранжевая команда, новые демократические правительства стран Центральной Европы в свое время благоразумно решили не открывать ящик Пандоры и не начинать антикоррупционные расследования. В Украине же поступили наоборот, что привело к критическому падению доверия инвесторов к этой стране.
Для правительства западной страны экономическая стабильность, или, точнее говоря, доверие со стороны бизнеса, превыше всего. Это не имеет никакого отношения к термину «стабильность», который многие в Украине так любят употреблять, подразумевая под ним восстановление гегемонии олигархов и приоритета олигархических норм. На самом деле это необходимое условие ведения политики, направленной на поддержку честного предпринимательства и передачу экономической власти из рук уполномоченных государством структур в руки независимых игроков и простых людей. Можно ли этого добиться, завоевав доверие со стороны бизнеса, сказать трудно. Но совершенно очевидно, что без такого доверия эти цели никогда не будут достигнуты. Экономика, может, и жестокая наука, но это также и вопрос морали, тесно связанный не только с благосостоянием людей, но и с будущим украинской демократии и национальной независимости.
Несмотря на все это, нельзя сказать, что Запад недооценивает способности Тимошенко или значение, которое может иметь эта фигура для будущего Украины. Сегодня, в отличие от января этого года, существует понимание того, насколько хрупки достижения оранжевой революции. Есть и серьезные опасения по поводу ее перспектив, если «война окружений» окончательно разведет этих двух архитекторов революции по разные стороны баррикад.
Есть опасения и по поводу того, что подписанный 22 сентября меморандум между Ющенко и Партией регионов Украины может дать начало новым опасным процессам. Каковы были первоначальные условия этого договора и какими они станут в итоге? Является ли неприкосновенность депутатов местных советов одним из таких условий? Возникнут ли и другие условия, если политический капитал Ющенко будет и дальше иссякать, если потерпят крах попытки восстановить взаимопонимание с Тимошенко и если для победы Еханурова на парламентских выборах в марте следующего года вновь потребуется поддержка Януковича?
На Западе опасаются не только такого развития событий, но и перспективы избрания Юлии Тимошенко премьер-министром, но на сей раз уже находящимся в оппозиции к президенту. Со всеми вытекающими отсюда рисками возникновения открытого конфликта между отдельными структурами исполнительной власти. Эта угроза настолько серьезна, что все больше игроков как внутри ЕС и НАТО, так и в самой Украине стали понимать необходимость поиска компромисса для примирения Ющенко и Тимошенко, независимо от того, останется она в оппозиции к президенту или нет. Если не будет найдена основа для взаимопонимания внутри правительства, то было бы весьма желательно, чтобы не Янукович, а Тимошенко играла роль ключевой неправительственной силы, с которой ведутся переговоры о поиске компромисса. Единственная формула, которая могла бы обеспечить такой исход, — «шагаем каждый сам по себе, но сражаемся вместе». Что НАТО и ЕС могли бы сделать, чтобы дать импульс этому процессу? Что они могли бы противопоставить новой старой угрозе, называемой «российским фактором»? Если в июне лишь немногие на Западе опасались возрождения политики многовекторности Украины, то сейчас их число возросло многократно. И у них есть на то серьезные основания:
— Несмотря на все усилия Еханурова, предпринятые во время его визита в Москву, там снова была разыграна энергетическая карта. И даже переменчивый Туркменбаши заявил, что подписание нового соглашения о поставках туркменского газа в Украину будет зависеть от согласия России.
— Намерен ли Ющенко отступить от железной формулы МФА: «интеграция с Европой, стратегическое партнерство с Россией»? По крайней мере, некоторые политики пришли к выводу, что в Лондоне Ющенко говорил о совмещении двух противоречащих друг другу интеграционных процессов: с ЕС и ЕЭП. А еще несколько слушателей были весьма удивлены его заявлением о том, что Украина является частью ЕЭП, а не просто сотрудничает с этой организацией.
— Согласился ли кто-нибудь в Украине оказать хоть какую-то поддержку силам, заинтересованным в сохранении статус-кво в постсоветских государствах, и отказать в такой поддержке «цветным» силам? Почему Украина выполнила просьбу азербайджанских властей и задержала лидера Демократической партии Азербайджана Расула Гулиева в то время, когда Ющенко и Тарасюк были в Лондоне, и кто кроме министра внутренних дел принимал решение об этом задержании? Случайно ли то, что уже на следующий день после этого премьер-министр Ехануров подписал четыре соглашения о сотрудничестве с Беларусью? И как это согласуется с желанием Украины прислушиваться к опасениям Польши по поводу отношений с белорусскими властями?
Евроатлантическая инициатива?
Учитывая все вышесказанное, могут ли НАТО и Европейский Союз и далее оставаться на позициях реализма и в то же время отвечать ожиданиям демократических сил в Украине? У них еще есть немного времени, чтобы ответить на этот вопрос.
В случае с НАТО все более-менее очевидно. То, что когда-то было надеждой некоторых союзников Украины и прозвучало открытым текстом в выступлении президента Ющенко в Лондоне — а именно предложение о том, чтобы план мероприятий по вступлению Украины в альянс был представлен уже в апреле 2006 года, — сегодня кажется еще менее реальным, чем это было еще совсем недавно. Даже самые оптимистически настроенные союзники Украины надеялись, что к этому времени она сумеет выполнить некоторые дополнительные «этапные» требования. Сегодня эти надежды не выглядят такими уж несбыточными, за исключением лишь сроков, в которые все это должно случиться. И во время саммита с Украиной, намеченного на апрель 2006 года, Североатлантический альянс должен ясно и четко заявить, что он будет рад пригласить Украину присоединиться к Плану мероприятий, «как только представится такая возможность» (для тех, кто умеет читать между строк, — к декабрю следующего года).
Что же касается ЕС, то здесь, как и раньше, все гораздо сложнее и запутаннее. Чрезмерно затянувшийся вопрос о предоставлении Украине статуса страны с рыночной экономикой будет решить не так трудно, но этого будет явно недостаточно, чтобы привлечь внимание украинского электората. Это внимание мог бы привлечь мощный и позитивный сигнал о возможности свободной торговли, но вряд ли Европа пойдет на это. Для простых украинцев еще более мощным сигналом, имеющим к тому же и огромное моральное и практическое значение, могла бы послужить либерализация визового режима. И не просто переговоры о либерализации, а реальные, хотя, может быть, поначалу и очень маленькие шаги в этом направлении. И Великобритания сейчас имеет уникальную возможность взять на себя смелость возглавить этот процесс. Ибо если за время своего председательства в ЕС ей не удастся достичь каких-то подвижек в Евросоюзе (а вместе с ним и в более мощной Шенгенской зоне), ее собственная независимость от Шенгена дает ей возможность действовать как от своего собственного имени, так и от имени стран Шенгенской зоны. Пойдет ли Британия на такой шаг, покажет время. И время же покажет, способно ли евроатлантическое сообщество дать еще один импульс демократическим силам Украины.

Взгляды автора этой статьи могут не совпадать со взглядами НАТО или Министерства обороны Великобритании.