ПОИСК СПАСЕНИЯ

Неожиданное возвращение президента России Бориса Ельцина в кремлевскую резиденцию в день, когда Государственная дума пыталась принять постановление об отрешении президента от власти по состоянию здоровья, вряд ли что-либо серьезно изменило в раскладе политических сил и в расчетах основных претендентов на российское президентство. Дума напомнила гражданам, что президент болен, Ельцин в очередной раз продемонстрировал силу ельцинского характера, наиболее ярко проявившуюся в дни предвыборной кампании: трудно понять, как мог этот уставший, отягощенный болезнями человек объехать пол-России и приплясывать на концертах... Однако все это в прошлом. Ельцин сделал для российской политической элиты, что мог - отодвинул час решительного испытания и похоронил коммунистов, однако президент - не волшебник, и к будущему власть предержащим приходится готовиться уже сегодня. Никто не может сказать, когда оно наступит, это будущее, идет ли счет на месяцы или на годы, но ситуация абсолютной неопределенности, в которой оказалась Россия накануне и после президентских выборов, заставляет действовать всех, кто может, - и в первую очередь соискателей. Прошедшая неделя была, по сути, противоборством между инициативами Лебедя и Лужкова: один поехал в Вашингтон, второй вернулся из Севастополя, один из абсолютного популиста понемногу превращается в пушку-генерала, нравящегося Западу, второй из опытного хозяйственника, умеющего руководить огромным городом, превращается в самоуверенного популиста - на выборах сгодится и то, и это... Виктор Черномырдин, еще один возможный претендент на власть, разумеется, сохраняет присущую ему как премьеру лояльность и присущую ему как Черномырдину корректность. Однако уверенности, что глава правительства сохранит свой пост до конца ельцинского правления, нет ни у кого, а если Виктор Степанович уйдет, у него еще будет возможность развернуться.

Что в этих условиях делать той части политической элиты, которую не устраивает ни один из возможных претендентов, а если мы прибавим к этой части ту, что проголосовала бы за Черномырдина, но побаивается, что его на повороте обойдет Лужков или - более вероятно - Лебедь, то мы получим почти всю элиту? Вероятно, заниматься перераспределением власти. Россия только в начале этого процесса, однако многим уже сейчас ясно, что конституцию нужно переписывать, а царские полномочия президента - ограничивать. Но не из-за Ельцина, к стилю использования которым царских полномочий все давно привыкли, а из-за второго президента Российской Федерации.

Нынешняя Конституция писалась наспех и в расчете на одного человека, причем не просто человека, а человека-победителя, причем не просто победителя, а победителя в вооруженном противостоянии между структурами власти. неудивительно, что написанный в такой обстановке основной закон страны в части распределения полномочий выглядел исключительно как акт успеха, и в результате Россия получила не просто сильного, но почти самодержавного президента при достаточно декоративном, хотя и способном смешно кусаться парламенте, из умов членов которого к тому же никогда уже не выветрится 1993 год. Неудивительно поэтому, что усиление парламента необходимо даже самым преданным сторонникам Ельцина, если они вообще собираются жить в государстве, президентом которого будет не Ельцин, а другой человек. Пробный шар был брошен, когда о необходимости начать процесс изменения Конституции заявил председатель Верхней палаты российского парламента Егор Строев (кстати, его предшественник на этому посту Владимир Шумейко тоже озвучивал разные казавшиеся фантастическими идеи, которые, однако, нередко успешно воплощались в жизнь). У Строева перед Шумейко-то неоспоримое преимущество: он спокойно воспринимается как представителями «партии власти», так и представителями левой оппозиции, и потому-то его сигнал мог бы быть правильно понят - мол, если Дума инициирует процесс изменений в Конституции, «партия власти» не будет особо раздражена. Строев высказался, и можно почти не сомневаться, что через месяц-другой его инициатива не будет выглядеть совсем утопично. Единственное, что может всерьез помешать ее осуществлению, - это партийный состав Думы. Иными словами, «партия власти» должна поделиться ею с теми, кто продул ей последние президентские выборы. Однако, если учитывать, что Виктор Черномырдин ищет и находит общий язык с коммунистами, которые в последнее время с трудом совмещают оппозиционность и добрые отношения с премьером, то и контроль, который осуществляет над Думой левая оппозиция, может показаться меньшим злом по сравнению с титанической фигурой генерала Лебедя.

Еще один путь начальственной мысли - внесение изменений в саму ткань российского государства. Начнем с наиболее фантастического - монархического варианта. В последнее время в российских и западных средствах массовой информации активно муссируется идея, что президент Ельцин неким специальным указом предоставит царской семье некий, пока что еще неопределенный, статус, Романовы возвратятся в Россию, и таким образом будет восстановлена историческая справедливость и впоследствии не только она... Смею предположить, что все эти сообщения - особенно если вспомнить два репортажа в популярной телепрограмме НТВ «Итоги», - не плод журналистской выдумки и даже не плод журналистской инициативы - таковая в России уже несколько лет как отсутствует, замененная инициативой банкиров, сколько сознательно допущенная утечка информации о мыслях, гуляющих в головах высокого начальства. на фоне отсутствия фигуры приемлемого президента лучше, конечно, слабый царь, чем всесильный глава республики. Именно поэтому конституционная монархия, которая должна стать венцом усилий по выработке новой российской государственной идеологии и Ельцин, в конце своей карьеры неожиданно перевоплощающийся в этакого генерала Франко, милостиво возвращающего власть законному представителю исторической династии... Не стану утверждать, что этот вариант возможно воплотить в жизнь, но не стану также утверждать, что о нем не говорят вслух вполне уважаемые люди.

Еще один, кажущийся на первый взгляд более реализуемым, но на поверку такой же фантастический вариант - создание нового государства, разумеется, с лукашенковской Белоруссией. однако весьма спокойная реакция президента Белоруссии на предложение президента России провести референдум об объединении, - хороший показатель того, что никакого объединения не будет. Конечно, можно сказать, что президент Лукашенко раздражен идеями российского коллеги о приоритетности экономических изменений, после которых и можно будет перейти к референдуму, однако Лукашенко мог всего этого - если бы был так наивен - и не заметить, а заметить само слово «референдум», то, чего он якобы вожделел все это время, однако вместо этого белорусский лидер заметался в разные стороны, в том числе и в украинскую, что при нынешнем состоянии российско-украинской дружбы в Москве однозначно восприняли как предательство и даже сказали об этом Лукашенко по телевизору. Более того, горячий сторонник народных волеизъявлений на этот раз высказался в том смысле, что зачем, мол, референдум, если и так все за? А исполняющий обязанности белорусского премьера Сергей Линг вообще высказал формулу, от которой в Москве должны были бы содрогнуться: вначале политическое решение, а уж затем экономические изменения, то есть предложил России в обмен на согласие Минска профинансировать не только будущую, но и предыдущую деятельность лукашенковской команды по спасению социализма в одной отдельно взятой республике.

Сколько бы ни говорили в Минске, а теперь уже и в Москве о желании Лукашенко стать президентом России, объединенной с Белоруссией, всем ясно, что он им не станет - именно в виду сложившихся в России экономических отношений - и вообще имеет шансы после объединения оказаться никем. Им воспользуются для сохранения неких возможностей нынешней правящей группы, для изменения самой структуры власти, а затем осторожно избавятся - и вряд ли белорусский народ спасет своего «батьку» - уж не Джохар Дудаев - от московского холодка, когда «батька» не будет главой независимого государства. Понимает это, очевидно, и сам Лукашенко, демонстрируя ту невидимую, но явно существующую границу интеграции с братским русским народом, которую переходить не желает, сколько бы его к этому не подталкивали из Москвы.

Не быть Российской Федерации ни конституционной монархией, ни Российско-Белорусским Союзом... Но элите необходим выход, она теряет слишком многое, если президентский штандарт окажется на машине неприемлемого для нее человека. Элита начинает спасаться.