МЕЖДУ ЕВРОПОЙ И ЕВРАЗИЕЙ

На Западе часто любят говорить о специфическом положении России - страны, стремящейся к Европе и в то же время никогда не бывшей до конца европейской; страны, имеющей обширнейшие территории в Азии и, вместе с тем, остававшейся всегда чуждой большинству азиатских государств; общества, которое самое себя время от времени определяет как евразийское, однако с трудом может объяснить самому себе, что же это такое на самом деле… На фоне всех этих трудных размышлений о российской предназначенности, что говорить об Украине! Страна, находящаяся как раз между не определившейся Россией и размышляющей о ее судьбах Европой, - что может быть удивительнее? Тем более что все остальные российские соседи определились более-менее легко. Поляки всегда стояли спиной к Москве, лицом - к Западу, как и страны Балтии; белорусы пока что избрали позицию лицом - к России, спиной - к цивилизованному миру, хотя понятно, что им придется развернуться после краха режима Александра Лукашенко; словакам удалось приблизиться к Европе на достаточно близкое расстояние, оставаясь российскими любимчиками, так что иногда из российской прессы можно сделать вывод, что Россия непосредственно граничит со Словакией, а нас вроде бы и нет… Но мы же есть - одна из наибольших стран Европы (после европейской части России, разумеется, но ее не считают на континенте территориальной единицей именно из-за этой навязчивой огромности. Мы - нормально большие). Определяться придется. Но пока даже внешнеполитические успехи Президента Кучмы связаны именно с этой неопределенностью нашего геополитического, экономического, какого угодно статуса. И кто, как не соседи, ощущает эту неопределенность…

Казалось бы, именно в этом году есть все факты, позволяющие говорить о прорыве в российско-украинских отношениях. Президент Ельцин наконец-то - наконец-то! - посетил Киев и подписал долгожданный «большой договор». Президент Кучма посетил Москву, оставив дома галстук, и долго гулял с уставшим российским лидером по дорожкам его резиденции. Будто канцлер Коль, Президент Кучма прилетел в эту резиденцию на вертолете, чтобы договориться как бы о сахаре и послушать трогательную историю о журнале, оказавшемся на поверку газетой нашего славного Антона Крюкова. Просто семейная идиллия какая-то. К тому же - кто не перебывал в Киеве в этом году - вкрадчивый Березовский, решительный Чубайс, галантный Ястржембский, осторожный Потанин… Просто парад планет какой-то, в добавление к сессийной идиллии. А между тем улучшения российско-украинских отношений не произошло, реальные переговоры по реальным проблемам проходили сложно и вязко, вдобавок Президент Кучма оказался одним из самых решительных критиков президента Ельцина на Кишиневском саммите СНГ - причем никого это не смутило, ни русских, ни украинцев, как будто все так и должно быть. Но одно действительно не противоречит другому. Просто именно в 1997 году российская и украинская элиты поняли, как далеко они разошлись, как различны их интересы в окружающем мире, поняли, что необходимо готовиться к серьезной и изнурительной битве за украинскую собственность. Это понимание и привело к улучшению отношений между элитами, но не межгосударственных отношений. Более того, межгосударственные отношения будут развиваться только после того, как обе страны определятся с собственными внешнеполитическими ориентирами. А элитам есть о чем говорить, есть что делить, и как раз сейчас мы присутствуем при достаточно сложном процессе предвыборных консультаций - причем это уже не прошлые президентские выборы, когда в Москве хотели избрания пророссийского президента, а получили Кучму. Это консультации сугубо прагматического характера, отражающие интересы Черномырдина, Вяхирева, Потанина, Чубайса, Березовского, Гусинского и т.д., но отнюдь не общероссийские государственные интересы, как, впрочем, и собеседники всех этих господ в Киеве меньше всего думают об общегосударственных интересах Украины…

Поляки

С польской элитой у нас нет такого исторического взаимопонимания, как с российской, - у нас, в смысле у людей в кабинетах, тем более у днепропетровских или донецких людей в кабинетах, - так что здесь можно говорить исключительно об отношениях общегосударственных. Нельзя назвать украинско-польские связи простыми. В Польше есть группа интеллектуалов, понимающих, что европейская роль Польши никогда не будет окончательной, пока не установятся достаточно крепкие и естественные связи между Варшавой и Киевом (как, впрочем, между Варшавой и Вильнюсом и - если бы все было иначе - между Варшавой и Минском). К счастью для польского общества, интеллектуалам там позволено занимать посты и принимать решения, так что мы легко можем отнести к их числу нового министра иностранных дел Польши профессора Бронислава Геремека или польского посла в Киеве Ежи Бара. Однако вышесказанное еще не означает, что к подобным рекомендациям прислушиваются безоговорочно, тем более что существуют естественные противовесы - та же несхожесть темпов экономического развития в Польше и Украине - у них-то экономический вице-премьер опять Бальцерович, а у нас-то опять сняли Пинзеника (!), неопределенность украинского внешнеполитического курса на постсоветском пространстве, наконец то, что Польша уже обеими ногами в европейских структурах - остались формальности, а нас туда приглашают, как бедных родственников, чтобы посидели. Потом у поляков лучше позиции в Европе, но они не обращают такое внимание на Вашингтон, как мы, - это тоже немаловажный фактор. Тем не менее именно в этом году у нас побывал президент Квасьневский и стало очевидным желание Польши играть более значимую роль в регионе - что, в частности, пусть декларативно, но проявилось на Вильнюсской конференции, в приглашении Президенту Кучме прибыть на встречу с папой Иоанном Павлом II и в недавнем польско-украинско-румынском свидании.

Румыны

Это свидание, кстати, стало индикатором весьма важного для Киева процесса - окончательного урегулирования отношений с Бухарестом. Нам, привыкшим мыслить исключительно постсоветскими категориями и интересоваться почему-то больше Ташкентом, чем Бухарестом, трудно сегодня осознать, насколько серьезно это урегулирование отношений с Румынией. Очевидно, что в нем - не только наша заслуга. Румыния - и в последние месяцы старой администрации, и в особенности при президенте Константинеску - предприняла целый ряд шагов, демонстрирующих Западу, что она - европейская страна, готовая даже на уступки в области своей национальной психологии ради возвращения на континент. Я бы сказал, что румыны дали нам хороший урок расставания с прошлым - пусть болезненного, но необходимого для будущего. Первым примером внешнеполитического «самоотрешения» было урегулирование взаимоотношений с Венгрией - исторически, казалось бы, гораздо более безнадежных, чем отношения с Украиной. Вторым примером - урегулирование отношений с Киевом, что дало даже возможность построения беспрецедентных геополитических конструкций типа украинско-румыно-польского «треугольника» или проведения встречи президентов Румынии, Украины и Молдовы.

Молдаване

Эта встреча, кстати, продемонстрировала, насколько важную роль может играть Украина в будущем соседней страны - я имею в виду как раз Молдову, так как Румыния способна, разумеется, к вполне самостоятельному партнерству с Западом, да и с Россией, и ей важны, - но не жизненно важны, - отношения с Украиной. Молдова - другое дело. Уже сегодня ясно, что российское влияние в этой стране не носит объективный характер и связано в первую очередь с приднестровской проблемой. Если приднестровский конфликт будет так или иначе урегулирован, влияние России в регионе еще более ослабнет. Вместе с тем молдавская политическая элита - и избрание в этом году новым президентом страны Петра Лучинского только продемонстрировало это в большей степени - стремится к самостоятельной игре и не хотела бы попасть под влияние соседней Румынии. Киев здесь начинает играть стабилизирующую роль. Присутствие Президента Кучмы на встрече президентов Константинеску и Лучинского как бы подчеркивало, что Молдова - такая же страна, как ее соседи, что нет никаких сомнений в ее сегодняшнем и будущем статусе. Точно так же и роль украинской дипломатии в приднестровском конфликте и урегулировании (пускай гораздо более декларативная, чем влияние Москвы) также является показателем молдавской самостоятельности, и, по-моему, следовало бы это гораздо активнее использовать. Тем не менее некая «цементирующая» основа для дальнейшего продвижения вперед заложена и обозначена: ГУАМ.

СНГ

ГУАМ, неформальное объединение Грузии, Украины, Азербайджана и Молдовы то ли внутри СНГ, то ли вне Содружества, стало первым за многие годы формализованным ответом на разыгрываемую российской политической элитой интеграционную комедию. То, что все участники этой игры преследуют собственные интересы, достаточно очевидно, однако в отличие от Минска, успешно паразитирующего на «братских» лозунгах, или от Алма-Аты и Бишкека, использовавших таможенный союз для своих не всегда понятных непосвященному макроэкономических маневров, реальная заинтересованность России - кроме поддержания у собственного населения нелепой иллюзии, что сбежавшие колонии вновь соберутся вокруг Москвы, - не просматривается, а иногда логика поведения российских политиков вообще выставляет их в крайне неприглядном свете - как, например, в истории с Шереметом, с разгоном белорусского парламента и уничтожением свободной прессы в этой стране, словом - с установлением в Минске диктаторского режима с лицом Лукашенко. Происходящее давно уже требовало реакции, и то, что страны СНГ смогли найти в себе смелость объединить позиции, - это уже украинский успех, как и саммит в Кишиневе, показавший Ельцину, что после еще нескольких спектаклей с белорусским участием он может остаться с Лукашенко в гордом одиночестве. Для Москвы естественно, когда в подобной ситуации делается вывод: нужна другая, более умеренная интеграция, но - с Украиной. Однако Киеву пока что нечего предложить и не на что откликнуться - во всяком случае, по сравнению с Лукашенко. Да и в белорусско-украинских отношениях не все так однозначно, как могло бы быть в связи с односторонней ориентированностью Лукашенко на союзные лозунги.

Лукашенко

Говорить о диалоге с Беларусью или с ее политической элитой не приходится: государственность в этой стране растоптана и превращена в анекдотическое - для тех, кто снаружи, разумеется, - самовластие. Удалось ли Украине получить выгоду от этого? Пожалуй, да: о «белорусском коридоре» многое сказано, но самое главное - как Украина выглядит в мире на фоне Беларуси? Великолепно! Если бы этого фона не было, его нужно было бы выдумать. И с другой стороны - на фоне всеобщей брезгливости по отношению к Лукашенко Президенту Кучме удалось стать посредником в общении между ним и соседями и сохранить при этом вполне брезгливое выражение лица и выражать свое возмущение гласно! (А Ельцину, разумеется, посредническая миссия заказана именно потому, что Лукашенко постоянно навязывает ему роль старого сеньора при резвом вассале - какое уж тут посредничество!) Но, с другой стороны, эти успехи не отменяют непредсказуемости режима Лукашенко, очевидно, возможной нелегальности экономической деятельности при его посредничестве и вообще того, что именно эта страна диссонирует со всей остальной Европой - от Москвы до Лиссабона - и мы имеем счастье быть ближайшими соседями, не имеющими к тому же реальных границ с ней, впрочем, что реальная граница еще опаснее, показали инциденты на белорусско-литовском кордоне. У нас без общей границы с Литвой и Латвией отношения с ними развивались куда успешнее.

Балтийские страны

Вообще, хорошим тоном стало тащить Украину за собой в Европу. Это какой-то взнос в будущее, и даже новички должны активно участвовать в этом процессе обращения Украины в европейскую веру… Возможно, именно этому обстоятельству мы обязаны оживлением процесса отношений с балтийскими странами, кульминацией которого стала даже не Вильнюсская конференция, а неформальная встреча под Киевом президентов Литвы, Латвии и Украины. Не спрашивайте меня о конкретных результатах, а то опять придется начинать разговор на экономические темы, чего так не любят не только читатели, но и архитекторы украинских реформ. Но приходится еще раз признать, что именно наши экономические проблемы превращают нас в некую «серую зону» для многих соседей. Потому что: зачем мы словакам?

Словаки

Со словаками с их несколько странной, с центральноевропейской точки зрения, внутриполитической ситуацией можно говорить только на экономическом языке. В Москве это поняли, и благодаря этому Словакии удалось стать единственной страной Центральной Европы, совмещающей Восток с Западом. А поскольку мы не на Западе и не на Востоке, то мы как-то выбиваемся из словацкой внешнеполитической концепции. Но словаки легко говорили бы с нами, если бы понимали, что могут сыграть реальную роль на нашем рынке. То же самое относится к венграм.

Венгры

Время, когда Киев мог успешно балансировать на венгерско-румынских противоречиях и строить на этом зыбком фундаменте свои отношения с Будапештом, минуло. Как раз в этом году. И как раз в этом году наши связи с Венгрией приобрели отчетливо выраженный региональный характер - то есть Будапешт заинтересован в первую очередь в контактах с Закарпатьем и проживающими там венграми, что создает, кстати, свои сложности в некоем «подсознании» нашего диалога. Тут остается только сожалеть, так как Венгрия - необходимая составляющая будущего места Украины в Европе. Если Россия - напоминание об имперском пространстве Романовых, а Польша - о Речи Посполитой, то Венгрия - напоминания о «дунайской империи» и ворота в нее. И это не высокие слова, так как в контактах государств и в их способности понять друг друга историческая память играет не последнюю роль - разумеется, тогда, когда работает экономика… Работающая экономика, кстати, позволила бы нам в полной мере стать еще и черноморской страной, установить особые отношения с Турцией - пока ни нас, ни Анкару не зовут в ЕС, для этого как раз есть шанс, и чем интереснее будет развиваться процесс установления этих отношений, тем быстрее нас позовут… Но для таких маневров нужно, разумеется, географически, политически и экономически определиться. Все же, находясь в таком удачном месте, грех не маневрировать. Мы и маневрируем, как можем, - хотелось бы только маневрировать на современной машине, а не с трудом дотащившемся до европейских дорог проржавевшем «запорожце»…