Высокие орбиты Владимира Уткина

17 октября 2013 г. исполняется 90 лет со дня рождения академика НАН Украины и АН СССР Владимира Федоровича Уткина - выдающегося ученого и конструктора ракетно-космической техники, доктора технических наук, профессора, дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственной премий, кавалера шести орденов Ленина и многих других государственных наград.

Участник Великой Отечественной, воевавший на различных фронтах с 1942 г. и до ее окончания, награжденный боевыми орденами и медалями, Владимир Федорович в 1946 г. поступил в Ленинградский военно-механический институт, после окончания которого, в 1952 г. был направлен в Днепропетровск на ракетный завод №586. С этого времени он полностью посвятил себя новому направлению в современной технике - созданию ракетных комплексов и космических систем.

Большую часть творческой жизни - 38 лет - Владимир Уткин проработал в Украине. Под его руководством в КБ "Южное" было создано несколько поколений стратегических ракетных комплексов, не имеющих аналогов в мире и составивших основу Ракетных войск стратегического назначения Советского Союза. Создана одна из самых высокоэффективных жидкостных межконтинентальных баллистических ракет SS-18 (прозванная американцами "Сатаной"), твердотопливная МБР SS-24 ("Скальпель") шахтного и железнодорожного базирования, разработаны и сданы в эксплуатацию космические ракетные комплексы "Циклон", "Зенит", а также широкая номенклатура космических аппаратов военного, научного и народнохозяйственного назначения.

Сила любого руководителя не только и не столько в том, что он сделал сам, а в том, насколько работоспособным он сделал свой коллектив, какую школу оставил после себя, в умении этого коллектива выдвинуть новых руководителей, способных не просто продолжать начатое дело, но и развить его дальше, укрепив новыми идеями.

После смерти Михаила Кузьмича Янгеля в 1971 г. КБ "Южное" возглавил первый заместитель главного конструктора - Владимир Уткин. Его назначили сразу, без принятого в таких случаях тщательного согласования с партийными органами. Но путь главного конструктора к становлению и признанию был и длителен, и тернист. Ему досталось, если использовать адвокатскую терминологию, "неформальное" наследство. Обе разрабатываемые в этот момент стратегические ракеты - тяжелая Р36М и легкая МР-УР-100 - были проектным детищем Михаила Янгеля, но в 1971 г. находились еще не на конечной стадии разработки.

Особенность обстановки заключалась в том, что к 1970 году была разработана новая доктрина РВСН "Основные направления развития военной техники и вооружения на 1970–1980 гг.". Главными требованиями, предъявляемыми к ракетным системам, являлись повышение их живучести в условиях ядерного воздействия и эффективность действия у цели. Это диктовалось тем, что американские стратегические ракеты стали оснащаться разделяющимися головными частями типа "МИРВ", а точность их стрельбы была доведена до значений, которые обеспечивали эффективную стрельбу по шахтам с невысокой защищенностью.

К началу работ по ракетам Р-36М (прародительницы
SS-18) и МР-УР-100 (SS-17) КБ "Южное" и смежными организациями был подготовлен целый ряд принципиально новых технических решений:

1. Использование "холодного старта" ракеты обеспечивало запуск маршевых двигателей в воздухе.

2. Применение цифровых вычислительных машин в составе системы управления давало высокую точность стрельбы.

3. Размещение контрольной и наземной аппаратуры системы управления на транспортно-пусковом контейнере значительно упрощало конструкцию шахтной пусковой установки и повышало ее защищенность.

4. Были разработаны разделяющиеся головные части с наведением блоков на индивидуальные цели. Повышена в несколько раз механическая прочность головных частей и их способность противостоять поражающим факторам ядерного взрыва.

5. В состав средств радиотехнической защиты с легкими ложными целями включены "тяжелые" и комбинированные цели.

Все это требовало проведения огромного объема экспериментальных работ и, естественно, сдерживало темпы создания ракет Р-36М и МР-УР-100. Начало всех этих работ было положено при Янгеле, и подтверждением правильности выбранного курса был успешный запуск 22 октября 1971 г. экспериментального варианта ракеты Р-36М - всего за три дня до смерти Михаила Кузьмича.

Этот экскурс необходим, чтобы объективно оценить путь Владимира Федоровича, поскольку процесс разработки ракет Р-36М и МР-УР-100 и становление Уткина как главного конструктора проходили одновременно. Полагаю, что эти ракеты были самыми трудными в его судьбе главного конструктора.

К тому времени он ко многому уже был причастен, поскольку в 1967 г. был назначен первым заместителем главного конструктора КБ "Южное". Но далеко не всегда первый заместитель становится главным конструктором. Владимир Федорович стал не просто главным конструктором, а "трудным" главным конструктором - со своими бескомпромиссностью, принципиальностью, склонностью долго выбирать, но жестко защищать выбранную линию, не всегда понятным в своих решениях и действиях даже ближайшему окружению. Впрочем, главный конструктор не может не быть "трудным". Естественно, это сказывалось на взаимоотношениях Владимира Федоровича с руководством Минобщемаша СССР, Минобороны СССР, с высшими партийными и советскими руководителями и, конечно, с другими главными конструкторами и директорами заводов. Сказывалось это и на чисто человеческих его качествах. Те, кто работал с М.Янгелем, находились под его обаянием. Михаил Кузьмич был демократичнее и доступнее как человек. Кроме того, человеческая память способна забывать и прощать многие недостатки человеку, ушедшему в иной мир. И чем дальше убегает время, тем ощутимей идеализируется образ.

Все эти обстоятельства не облегчали путь В.Уткина как главного конструктора, хотя перед назначением он прошел все ступени служебной лестницы от рядового инженера, ни одну из них не перепрыгивая. Случай редчайший и говорящий о многом.

Владимиру Федоровичу в первые годы не хватало не только демократичности и гибкости. Его внутренняя убежденность и сила не трансформировались в изящные внешние формы. Он не мог позволить себе пойти даже на легкий блеф, как это часто делал В.Челомей, заявляя такие тактико-технические характеристики, которые на практике никогда не реализовывались. Он не пытался завести оппонентов в туманные перспективы, до которых нужно было хотя бы просто дойти, чем пользовался В.Глушко (например, цепочка "Буран"-"Вулкан"). Владимир Федорович не умел и не хотел обещать сделать завтра, если видел или чувствовал невозможность выполнить это обещание.

Мои тезисы основаны на личном опыте общения с главным (с 1979 г. - генеральным) конструктором. В 1973 г. меня избрали заместителем секретаря парткома КБ "Южное", а секретарем был Григорий Михайлович Пиленков. Я не могу объяснить причин, по которым Григорий Михайлович отправлял меня на советы главных конструкторов (они проходили часто, ибо тематика работ КБ "Южное" всегда была обширной) или на совещания во время приездов в Днепропетровск ответственных работников отдела оборонной промышленности ЦК КПСС и Военно-промышленной комиссии (Б.Строганов, Б.Комиссаров, К.Осадчиев и др.). Для меня участие в них было не просто интересным, а крайне полезным, поскольку я получал ценную информацию и, что не менее важно, мог видеть и чувствовать взаимоотношения людей, ощущать малейшие нюансы и замечать, как постепенно становится более уверенным в себе Владимир Федорович и как эту уверенность все чаще начинают улавливать его оппоненты. Как-то незаметно и ближайшее окружение в КБЮ, и весьма уважаемые в ракетном мире гости перешли при обращении к Владимиру Федоровичу на "Вы". Признак символический, но крайне показательный.

Таким Владимир Федорович вступил в X пятилетку. В начале ее, после смерти А.Гречко, министром обороны СССР стал Дмитрий Федорович Устинов. КБ "Южное" во главе с главным конструктором В.Уткиным, словно набрав полные легкие воздуха перед рывком, предложило стране широкую программу развития и создания систем РВСН и космических носителей. Эти предложения предусматривали:

- дальнейшее совершенствование семейства жидкостных межконтинентальных боевых ракет под индексом SS-18;

- развитие семейства твердотопливных межконтинентальных боевых ракет шахтного и железнодорожного базирования под общим индексом
SS-24;

- создание на базе боевой ракеты Р-36 космического носителя "Циклон";

- разработку и создание ракеты-носителя "Зенит" с двигателями, работающими на принципиально новых для КБЮ компонентах - кислороде и керосине.

Эта программа закладывалась как минимум на три пятилетки и подчеркивала доминирующую роль КБ "Южное" и его главного конструктора в отечественном ракетостроении.

Судьба уготовила мне в середине 1970-х гг. неожиданный поворот, но прежде чем перейти к этой теме, я просто не имею права не рассказать об отдельных эпизодах жизни главного конструктора, в которых я участвовал в разных ипостасях.

В конце 1960-х гг. наша Днепропетровская областная филармония, расположенная на улице Дзержинского, оживила свою концертную деятельность. Это совпало с активным выходом в общественную жизнь страны "шестидесятников", разгром которых Н.Хрущевым только прибавил им популярности. В зале филармонии практически еженедельно устраивались вечера поэзии, камерной музыки, романса. И совершенно неожиданно для себя, я начал встречать на этих вечерах Владимира Федоровича. Иногда одного, иногда с супругой, иногда он уходил после первого отделения. Неожиданно - потому что напряженная работа, житейские заботы и географическая отдаленность местожительства основной массы работников КБ "Южное" не особо стимулировали посещение филармонии. Центром их культурной жизни был Дворец машиностроителей. Владимир Федорович жил неподалеку от улицы Дзержинского, и я поначалу полагал, что это основная причина его присутствия в филармонии. Впервые увидев там меня, он просто посмотрел с большим интересом. В дальнейшем никаких диалогов у меня с ним ни перед концертом, ни в антракте никогда не возникало. И только перед самым моим отъездом в Киев, в конце 1976 г., я понял, что это была серьезная частица его духовной жизни.

Также Владимира Федоровича интересовало все, что происходило на физико-техническом факультете Днепропетровского государственного университета, и не только потому, что лекции студентам читали его ближайшие помощники. Его связывали дружеские отношения с деканом факультета Густавом Дмитриевичем Макаровым, он посещал традиционные встречи выпускников физтеха, где всегда присутствовало много представителей КБ "Южное".

И конечно, я не могу не сказать, что Владимир Федорович был председателем специализированного ученого совета, на котором я защищал кандидатскую диссертацию. Работа была связана с некоторыми проблемами герметичности жидкостных ракет, хорошо знакомыми Владимиру Федоровичу. После доклада соискателя он минут пять стоял у плакатов, задавая вопросы (мне показалось это вечностью), и подытожил: "Молодец, продолжай эту тему дальше". В тот момент ни Уткин, ни я не знали, что работать в КБЮ мне осталось всего полтора месяца.

В конце 1976 - начале
1977 г. я был переведен на работу в отдел оборонной промышленности ЦК Компартии Украины. Целью моей работы в отделе было курирование предприятий Минобщемаша СССР, расположенных в Украине, в т.ч. и родного КБ "Южное".

Перед отъездом Владимир Федорович пригласил меня к себе. Разговор получился неофициальным, он понимал, что я выхожу из его непосредственного подчинения, и не стеснялся говорить и спрашивать обо всем, но меньше всего - о ракетной технике. Я видел перед собой другого человека - широко образованного и с огромным кругозором. Не очень кстати, я вспомнил, что из Рязани вышел не только главный конструктор, но и самый глубокий лирик начала XX ст. Владимир Федорович рассмеялся, не забыв мне напомнить, из какой организации я уезжаю в Киев.

Поскольку работа в отделе оборонной промышленности предполагала непосредственное взаимодействие не только с днепропетровским "ракетным кустом", но и с другими предприятиями Минобщемаша СССР, вся первая половина 1977 г. ушла у меня на ознакомление с ними. В этот период Владимир Федорович был в Киеве два или три раза, но практически дальше кабинета заведующего оборонным отделом ЦК КПУ Василия Дмитриевича Крючкова не отлучался. И только один раз пересеклись мы с ним в этом кабинете, когда темой разговора стал уход Вячеслава Михайловича Ковтуненко в НПО им. Лавочкина. Я работал в подразделениях, которые возглавлял
В.Ковтуненко, да и помнил, кто был начальником первого проектного отдела в КБЮ. Мои доводы, что нельзя отпускать Ковтуненко, вызвали улыбку и у Владимира Федоровича, и у Василия Дмитриевича. Как мне теперь кажется, именно тогда зародился союз этих двух замечательных людей, с точки зрения организации ракетно-космической отрасли в Украине безусловно плодотворный.

Но позволю себе предположить, что в кадровой политике 1977 г. для Владимира Федоровича стал точкой бифуркации.

В 1972 г. был вынужден перейти в филиал Института технической механики АН Украины Василий Сергеевич Будник. Он и В.Ковтуненко рассматривались в демократичном коллективе КБ "Южное" как наиболее вероятные преемники Михаила Кузьмича Янгеля.
Но получилось по-другому... В 1977 г. Борис Иванович Губанов только набирал силу в КБ "Южное", а Н.Герасюта,
И.Иванов, С.Солодников как-то незаметно ушли в тень. На передний план выдвинулись Ю.Сметанин, М.Галась, в резерве парткома находился Леонид Данилович Кучма, подтянулись Станислав Конюхов, Станислав Ус и Никита Цуркан.

В 1980 г. Л.Кучму во второй раз избирают секретарем парткома КБЮ (партийная организация КБЮ входила в состав партийной организации "Южмаша"), а с избранием секретаря парткома "Южмаша" произошел конфуз. В Киев на согласование прибыл Владимир Сергеевич Лобанов, который, к сожалению, до избрания уже видел себя секретарем. Как результат, на следующий день я, по поручению В.Крючкова, вылетел в Днепропетровск для согласования другой кандидатуры. Перечень лиц, с которыми мне надлежало встретиться: В.Уткин, С.Метлов, А.Мигдеев и последний, в силу вероятных сложностей при разговоре, - гендиректор "Южмаша" А.Макаров. Но самым сложным получился у меня первый разговор - с Владимиром Федоровичем, поскольку секретарем парткома ЮМЗ предлагали Леонида Даниловича Кучму. Я знал, что Владимир Федорович просил Леонида Даниловича остаться на второй срок во главе парткома КБ "Южное" - и вдруг такой поворот! Наш разговор длился не менее часа. Владимир Федорович иногда останавливался на полуфразе, думал о чем-то своем, но все-таки, с какой-то горечью, согласился. И только в 1981 г. я понял истинные причины сомнений главного конструктора. Из КБ "Южное" с должности первого заместителя главного конструктора в НПО "Энергия" к Валентину Петровичу Глушко уходил Борис Иванович Губанов. В его преемники В.Уткин предложил кандидатуру Леонида Даниловича. Рокировка состоялась. И до 1986 г. коллектив КБЮ работал как отлаженный механизм, став фактически основным игроком в достижении ракетно-ядерного паритета с Соединенными Штатами.

Появление в тот период ракетных шедевров SS-18 ("Сатана") и SS-24 ("Скальпель") обеспечило достижение Советским Союзом в период холодной войны полного паритета с США в области ракетных вооружений стратегического назначения. Днепропетровские ракеты стали самым весомым аргументом в пользу серьезного переговорного процесса. Они обеспечили эффективность взаимного ядерного и баллистического сдерживания СССР и США - фактически была сведена к нулю реальность возникновения ядерного конфликта.

В конце 1980-х гг. Владимир Федорович Уткин становится самой тяжелой фигурой на шахматной доске отечественного ракетостроения, поскольку в 1984 г. ушел из жизни В.Челомей, а за ним, в 1989-м, - В.Глушко.

В эти годы я встречался с Владимиром Федоровичем в Днепропетровске и Киеве, на коллегиях Минобщемаша в Москве. В 1985 г. он приезжал к нам с Михаилом Кольцовым (секретарь парткома "Южмаша") в гостиницу "Россия". Несколько часов беседы прошли настолько быстро, что никто из нас не заметил, как время перевалило далеко за полночь. Если бы сегодня мне предложили восстановить в памяти наиболее запомнившиеся моменты об Уткине, я выбрал бы именно тот вечер. Он умел за столом выстроить предельно демократичную обстановку, а мы видели перед собой собеседника, который всем интересовался, во многом разбирался и, самое главное, не менторствовал. Оставалось только запеть, но этого не было.

Процесс перестройки, которую предложил большой стране Михаил Горбачев, был для Владимира Федоровича неожиданным и во многом непредвиденным. Уткин не воспринимал выборность руководителей (это я слышал собственными ушами), еще более он был изумлен, когда депутатом Верховного Совета СССР вместе с ним (он шел по "горбачевскому списку") от Красногвардейского района г. Днепропетровска был избран начальник группы КБЮ Арнольд Назаренко. Но это были только цветочки, на которые Владимир Федорович обратил свое внимание. Президент Горбачев обозначил еще два направления, касающихся непосредственно ракетно-космической техники: омоложение кадров и конверсия производства.

С 1983 г. министром общего машиностроения СССР был Олег Дмитриевич Бакланов. Он прекрасно знал "украинский куст", его слабые кадровые места, и одним из первых его шагов было решение по генеральному конструктору НПО "Хартрон" Владимиру Григорьевичу Сергееву. Я был откомандирован в Харьков и принимал участие в разговоре между старыми добрыми друзьями - начальником пятого главка Минобщемаша Андреем Прокофьевичем Зубовым и Владимиром Григорьевичем. В конце концов компромисс был найден, и Сергеев согласился уйти в отставку. Ему было 72 года. (Работая секретарем Совета национальной безопасности и обороны Украины и выполняя подобные кадровые поручения президента Л.Кучмы, я не раз использовал услышанное и увиденное мной тогда).

Тот день в Харькове выдался сложным и по-августовски жарким. Поздно вечером во дворе обкомовской гостиницы мы остались вдвоем - Олег Дмитриевич и я. Разговор уже зашел о генеральном директоре "Южмаша" Александре Максимовиче Макарове, которому в сентябре 1986 года исполнялось 80 лет. Олег Дмитриевич как-то очень дотошно расспрашивал о руководящем составе "Южмаша", КБЮ и Павлоградского механического завода. К двум часам ночи в теме остались два человека - Владимир Алексеевич Андреев (главный инженер "Южмаша") и Леонид Данилович Кучма (первый заместитель генерального конструктора КБ "Южное"). Мои аргументы были в пользу второго не потому, что у нас были с ним дружеские отношения, а потому, что в это время кардинально менялась ситуация в стране. Кучма был, на мой взгляд, более гибким и более способным к адаптации. Спустя 27 лет я не изменил свою точку зрения. По-моему, Олег Дмитриевич согласился с моими аргументами.

А дальше началась "гражданская война". Владимир Федорович совершенно не воспринимал такой вариант развития событий, его позицию разделял и всячески поддерживал Василий Дмитриевич Крючков. В сентябре 1986 г. в Днепропетровске было решено провести партийно-хозяйственный актив КБ "Южное" и "Южмаша". Состав делегации из Москвы был беспрецедентным: заведующий отделом оборонной промышленности ЦК КПСС Олег Беляков, заместитель председателя Совета министров СССР, председатель ВПК Юрий Маслюков, министр общего машиностроения СССР Олег Бакланов и другие высокие официальные лица.

Состоялось заседание парткома "Южмаша". Две трети парткома проголосовали за назначение директором Леонида Даниловича Кучмы. На активе заслушали и Андреева, и Кучму. Окончательное решение комиссия в составе пяти человек улетела принимать в Киев к Владимиру Васильевичу Щербицкому. От троих из них (слава Богу, все они живы сегодня) я услышал вердикт Владимира Васильевича: "Олег Дмитриевич - министр, он отвечает за принимаемое решение, ему и поручим". А Олег Дмитриевич свое решение принял еще в августе, находясь в Харькове.

На тот момент, по инициативе Уткина и во главе с ним, уже было создано Научно-производственное объединение "Южное", в которое вошли и КБ "Южное", и "Южмаш". Многие должностные лица "Южмаша" стали непосредственными заместителями Уткина. Так, к примеру, главный инженер "Южмаша" одновременно был и главным инженером НПО "Южное". Новые должности записывались как минимум на полстранички, дабы перечислить все титулы.

После назначения Л.Кучмы генеральным директором "Южмаша" обострение отношений между ним и В.Уткиным не заставило себя ждать. Их противостояние носило порой гротескный характер. С обеих сторон публиковались критические статьи в СМИ, профсоюзные делегации из Днепропетровска митинговали на Миусской площади в Москве (перед зданием Минобщемаша). Вокруг Владимира Федоровича в КБ "Южное" и вокруг Леонида Даниловича на "Южмаше" появились люди, крайне верноподданные одному из них. Как человек, который до 1990 г. часто встречался и с Владимиром Федоровичем, и с Леонидом Даниловичем, могу сказать объективно - в этот период они оба оказались не на высоте.

Что принес этот конфликт отечественной ракетно-космической отрасли? Судить крайне затруднительно. В стране вторая половина 1980-х гг. - это прежде всего глобальные изменения, обусловленные перестройкой, плюс так называемая конверсия. Все эти процессы были, на мой взгляд, основной причиной переезда Владимира Федоровича Уткина в Москву, где он возглавил ЦНИИмаш. Нельзя не вспомнить, что в ранние 1950-е гг. ЦНИИмаш возглавлял Михаил Кузьмич Янгель - первый главный конструктор КБ "Южное". Повторение или предначертанность судеб? Или что-то еще, данное нам свыше?

А в конфликте генеральных, о котором я позволил себе написать, ковался и закалялся характер будущего президента Украины. Впоследствии Леонид Данилович сам говорил об этом.

Было бы несправедливо, если бы эти два человека разошлись навсегда. Этого и не произошло. В середине 1990-х гг. президент Украины Л.Кучма направил поздравительный адрес Владимиру Федоровичу, нашел проникновенные человеческие слова, объясняющие его собственные ошибки. Чуть позже такие же слова нашел и Владимир Федорович Уткин. Слова были выстраданы умами и сердцами этих двух людей. Ошибки признавать никогда и никому не поздно...

Еще одна запомнившаяся встреча с Владимиром Федоровичем Уткиным произошла летом 1993 г. в Париже на большом форуме, организованном Европейским космическим агентством. Российская Федерация была представлена мощной делегацией, в которую входили В.Ф.Уткин, М.Решетнев, Д.Козлов, Ю.Семенов и многие другие. Украину представлял генеральный директор Национального космического агентства в моем лице. Каждой делегации было предоставлено для выступления до 20 минут. Когда я вышел на трибуну, увидел в первом ряду российскую делегацию. Прямо напротив сидел и смотрел на меня с легкой иронией Владимир Федорович. Такого экзамена никому не пожелаешь.

Мы только что закончили разрабатывать первую Национальную космическую программу. В ней было все: и продолжение совместных проектов с Россией и Казахстаном, и собственные разработки, и международное сотрудничество. Я видел, как тает ирония в глазах людей, каждого из которых я знал и уважал много лет. Доклад получился. Как сказал бы Леонид Данилович, "мне удалось пройти между каплями дождя". На обед мы вместе с Владимиром Федоровичем отправились через Сену по мосту Александра III. Он тогда сказал: "Я волновался тоже, не забывай, откуда ты вышел".

В 1997 г. я принял решение избираться в Национальную академию наук Украины. Среди многих рекомендаций одной из самых значимых не только для меня была рекомендация академика Владимира Федоровича Уткина. По ее содержанию я понял, что он никогда не упускал меня из виду после моего отъезда в Киев в декабре 1976 г. В человеческом плане его слова очень многое перевернули в моем мировосприятии.

В 2000 г. Владимир Федорович Уткин ушел из жизни.

Мне бы хотелось вернуться к первым строчкам этого эссе. Владимир Федорович оказался тем человеком, который не просто принял эстафету от Михаила Кузьмича Янгеля, но и пришел первым к финишной ленточке крупнейшего ракетно-ядерного противостояния в мире.

Позволю себе предположить, что неординарные и очень талантливые личности появляются, как правило, в критические периоды человеческой цивилизации. СССР послевоенного периода отличался россыпью таких личностей. История по праву определила место в этой россыпи для Владимира Федоровича Уткина.