Ave, Caesar!

Просматривая биржевые сводки и новостные ленты, я теперь часто вспоминаю венскую осень 2001 года и свою беседу с Джакомо Панизутти, многолетним главой департамента золотовалютных резервов расположенного в швейцарском Базеле Банка международных расчетов. В силу общего профессионального интереса мы не могли обойти стороной вопрос о цене золота. Об этом он, естественно, знал несравненно больше моего, но, видимо, хотел услышать подтверждение своим надеждам. И я его не подвел: «Вряд ли стоит ожидать дальнейшего ее падения, - сказал я. - Учитывая, что отметка в 250 долл. за унцию является критической с точки зрения себестоимости многих добывающих компаний, полагаю, что цена со временем даже поднимется, до… 300 долл.». И г-н Панизутти, один из ведущих мировых экспертов (каковым ему и надлежало быть по должности), с этим радостно согласился. И вот теперь я смотрю на постоянно стремящийся вверх график цены желтого металла за 2002-2011 годы и понимаю абсолютную верность старой шутки: «В отношении биржевых цен советы водителя такси так же хороши, как и советы профессора экономики».

Нет, и в те времена можно было найти людей, утверждавших, что золото будет расти в цене всегда. Говорить-то говорили, но деньгами своими все же не рисковали. И особых аргументов в свою пользу не приводили, разве что повторяли мантру о том, что «доллар должен рухнуть». Как Карфаген. «А, вот оно и свершилось!» - может воскликнуть въедливый читатель. Ну, такси не такси, но автомобиль я все-таки вожу, так что рискну дать совет: «Не кажіть гоп, поки не перескочили». Для доллара, конечно, настали сложные времена, о которых серьезные экономисты предупреждали еще чуть ли не со времен Бреттон-Вудса. Уж, во всяком случае, Р.Триффин в начале шестидесятых прямо указывал на дилемму, возникающую в результате того, что доверие к доллару как мировой резервной валюте постоянно подрывается его всевозрастающей эмиссией, которая необходима именно для того, чтобы он выполнял функции мировой резервной валюты.

Вот такой замкнутый круг. Проблема была сформулирована, а ее актуальность подтвердилась всего через несколько лет крахом «золотого пула» и отменой обмена доллара на золото (для цент­ральных банков). А выхода как не было, так и нет. Ибо крах доллара чреват более серьезными последствиями для держателей американской валюты (Китая, России, арабских нефтедобывающих стран и т.д.), чем для самих США. Именно поэтому не было настоящей паники среди финансистов, наблюдавших за политической схваткой между республиканцами и демократами, на кону которой стояла возможность дальнейшей жизни в кредит. Причем не только для Соединенных Штатов.

Позволю себе напомнить, что на кредите базируется вся современная экономика. А доллар США является очень важным элементом кредитно-денежной системы. Даже в тех странах, где он не находится в официальном (как, скажем, в Панаме) или неофициальном обороте (как, например, в Украине). Потому что одним из механизмов эмиссии национальных кредитных денег служит покупка иностранной валюты для резервов цент­рального банка. А, как широко известно, именно доллар занимает в этих резервах ключевую позицию. Так что возможный крах доллара - это головная боль не США, а остального мира. Вот ведь в чем парадокс. Означает ли это, что теперь мир обречен вечно ходить по этому заколдованному кругу? Думаю, что нет. Но революционное решение вряд ли приемлемо и возможно. В прямом смысле (имея в виду, что слово «революция» в своем первоначальном значении - это вообще-то «поворот назад»), т.к. возврат к золотому стандарту невозможен даже технически. Не говоря уж о том, что такое сжимание денежной массы будет по-настоящему губительно для экономики.

В переносном же смысле революционные, быстрые и радикальные изменения не найдут сторонников среди серьезных политиков и финансистов. Вспомним, что проблему международной ликвидности пытались решать на протяжении всего периода после Первой мировой вой­ны, но создание МВФ и золотодолларовой валютной системы стало возможно только в результате политико-экономической ситуации, которая сложилась после Второй мировой войны. Для таких изменений нет и соответствующей альтернативы: идея SDR реально показала свою несостоятельность еще в прошлом веке, евро, похоже, демонстрирует ее в веке нынешнем. Юань?..

Однако вернемся на нашу грешную землю. Реально выглядит только постепенная резервная диверсификация. По данным МВФ, в первом квартале этого года доля доллара США в официальных резервах снизилась… с 61,5 до 60,7%. А год назад она составляла 61,6%. А десять лет назад - 72,3%. И не думаю, что нам придется ждать еще целое десятилетие, пока эта доля снизится до 50%, так как чем дальше мы отходим от полюса абсолютной монополии доллара, тем слабее ее «притяжение», и долларовая составляющая в мировых резервах будет «таять» все быстрее и быстрее.

Но главный вопрос не в том, когда уйдет доллар, а в том, что придет ему на смену. Ни одна из национальных валют не может и в ближайшие годы даже не будет претендовать на то, чтобы заменить доллар или хотя бы составить с ним тандем. В принципе, это был один из замыслов создателей евро, но внутренние противоречия «разноскоростного» ЕС, похоже, надолго похоронили подобные амбиции. На сегодняшний день доля общеевропейской валюты в мировых резервах составляет немногим более четверти - 26,6%. И, похоже, на ближайшие годы - это ее «потолок». Впрочем, теоретически большего от нее и не требуется. Необходимо, чтобы еще процентов 30 «взяли на себя» другие две-три валюты регионального характера. Вероятно, тогда можно будет начать переговоры и о замене доллара какой-нибудь регио­нальной или международной денежной единицей, и о создании новой валютной архитектуры с региональными эмиссионными банками. Но для этого необходимо, чтобы на мировой карте возникли региональные политико-экономические конгломераты (союзы), способные стать эмитентами таких валют. Причем эмитентами более удачными, чем ЕС. Вопрос о том, насколько это реально, оставляю открытым.

Все вышесказанное относится к долговременной перспективе, в которой, по замечанию Дж.М. Кейнса, мы все умрем. Даже доллар. Что же касается выживания в ближайшем будущем, то все зависит от скорости восстановления доверия к ведущим валютам и финансовым институтам. Считается, что это доверие было кардинально подорвано крахами инвестиционных банков в 2008 году. Формально, вероятно, это так и есть. Но хотелось бы обратить внимание на то, что подорвавшая их «бомба замедленного действия» была заложена еще в конце 1999 года, когда в Соединенных Штатах был отменен закон Гласса-Стигола, на основании которого еще со времен Великой депрессии между инвестиционной и кредитно-денежной деятельностью банков была возведена своего рода «китайская стена». Ликвидация «китайской стены» спровоцировала могучий поток долларов, который не только устремился в китайские резервы, но и захлестнул ипотечный и потребительский рынок, надув огромный «финансовый пузырь», который так громко лопнул…

Теперь «стену» пытаются если не восстановить, то хотя бы подлатать. На это, в частности, направлен законопроект, поданный в Конгресс США в конце июля этого года демократом М.Каптуром. Конечно, даже его принятие «не снимет проблему» быстро. Видимо, Соединенным Штатам придется привыкать к тому, что понятие «инвестиционные риски» будет теперь распространяться и на их финансовые обязательства. А что поделаешь: «Жена Цезаря должна быть вне подозрений!» Не в том смысле, как это иногда трактуется на постсоветском пространстве, что, дескать, приближенные к «верхам» не могут даже подвергаться какому-то подозрению, а в первоначальном: что на них не должна падать даже тень каких-либо подозрений. В противном случае они просто удаляются «сверху», ибо, как известно, Цезарь просто развелся со своей женой, заподозренной в нарушении правил одного религиозного ритуала. Ну да нам-то из древнеримского ближе другое: «Славься, Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!» Ведь в то время как у современного «цезаря» кредитный рейтинг упал с ААА до АА+ (в результате чего на самой «вершине» осталась лишь Франция, но, похоже, ненадолго), рейтинг Украины все еще, скажем так, «находится ниже инвестиционного уровня», хотя и с перспективой постепенного выползания…

Если, конечно, не придавит каким-либо обломком разваливающейся финансовой архитектуры, которую, похоже, может хорошенько тряхнуть новая волна экономического кризиса. О чем усиленно сигнализируют все ведущие фондовые биржи мира не обвальным, но все-таки значительным падением своих котировок (которые все-таки частично восстановились). Оказалось, что инвесторы чересчур пугливы. Но эта тенденция появилась не сегодня и не вчера. Движущие мотивы институциональных инвесторов (совместных, пенсионных, хедж- и прочих фондов) менялись постепенно, но неуклонно: от необходимости заработать на инвестициях с целью удовлетворения насущных (хотя и не жизненно необходимых) потребностей владельцев капитала до возможности получить дополнительную прибыль для увеличения основного капитала и его дальнейшего реинвестирования. Как говорится, «почувствуйте разницу». В результате «привередливые инвесторы» начинают уходить с рынка именно тогда, когда реальная экономика особенно нуждается в притоке дополнительного капитала. Прямо по Марку Твену: «Банкир - это человек, который одолжит вам зонтик в солнечную погоду, чтобы забрать его, как только начинается дождь».

Впрочем, как известно, у каждого своя правда, и инвесторов тоже можно понять: раньше спрос на ссудный капитал предъявляли в основном промышленники, интересы которых были схожи с интересами инвесторов и действия которых можно было предвидеть на основе простой логики. Но развитие «виртуальной экономики» не проходит даром, соблазн быстрого обогащения (хоть на инновациях, хоть на спекуляциях) все усиливается. По оценкам экспертов Standard&Poor’s, корпоративные заимствования в США со спекулятивным рейтингом в 2010 году составляли 11%, в 2012-м могут достигнуть 27%, а еще через год - приблизиться к 50%. Так что доверять-то становится некому.

С другой стороны, в последние годы (особенно в связи с попытками «лечить» кризис массированным государственным вмешательством) все более значимым игроком на финансовом рынке становятся правительства, а это кардинально меняет картину: еще ни один глава обанкротившегося государства не выбросился из окна небоскреба. Это весьма утешает верующих в то, что самоубийство - непростительный грех, но порождает смутные подозрения инвесторов в том, что с их денежками правительственные чиновники обращаются недостаточно аккуратно. Так, словно (даже страшно подумать) не собираются их возвращать. И кредитор поневоле становится осторожным: за чужим погонишься - свое потеряешь.

В связи с этим для Украины важна перспектива продолжения сотрудничества с Международным валютным фондом. Будем ли мы получать дальнейшие транши? Честно говоря, не будучи непосредственным участником таких переговоров, было бы чрезвычайно смелым и наивным утверждать что-то наверняка. Но, исходя из знания общих принципов и личного опыта, можно предположить, в частности, что МВФ, скорее всего, транш даст (возможно, но не обязательно, с некоторой задержкой), поскольку сам заинтересован в этом. Во-первых, К.Лагард все-таки вряд ли захочет начинать свои взаимоотношения с Украиной с негативных шагов (вокруг нее и так достаточно негатива). Во-вторых, было бы несколько рискованным раскачивать «европейскую лодку» на волнах финансового кризиса, создавая дополнительный «водоворот» у самых границ ЕС. Наконец, несомненно, учитывается и то, что отказ в предоставлении очередного транша может вынудить Минфин Украины выйти на рынок международных заимствований, а там в нашем «мусорном» секторе уже появились новички - Греция и Португалия, спасение которых - «почетная обязанность» и «дело чести» МВФ. Так что фонду нет никакого резона обострять конкуренцию на рынке еврооблигаций и отвлекать в сторону потенциальных кредиторов стран группы PIGS. «Бог не выдаст - свинья не съест».

Спасут ли кредиты МВФ от девальвации гривни? Полагаю, что прямой корреляционной зависимости между упомянутыми величинами в нашем случае не существует: у Нацбанка и нынешних резервов для поддержания курса, похоже, достаточно, а финансовые потребности импортеров в последнее время удовлетворяются даже без «курсовой подпитки». (Если, конечно, аппетиты не возрастают.) Тем более что внутренняя инфляция и без того не вписывается в предполагаемые рамки, так что усугублять ситуацию риском ее дополнительного раскручивания за счет импортных цен разумное правительство не должно (даже если бы для девальвации были иные причины).

Таким образом, можно констатировать, что судьба мировых финансов, равно как и денежных сбережений отдельных юридических и физических лиц сегодня в руках крупных акторов, - цент­ральных банков и министерств финансов, законодателей и рейтинговых агентств, международных спекулянтов и институциональных инвесторов. Что-то они скажут в ближайшее время? Хватит ли им мужества изменить то, что они могут, разума - принять то, что они не могут изменить, и мудрости - отличить одно от другого? И смогут ли они сделать эти три вещи одновременно, подобно римскому Цезарю?

И что же прикажете в такой ситуации делать «пересічному громадянину»? Полагаю, что лучше всего вспомнить графа Монте-Кристо, утверждавшего, что вся человеческая мудрость заключена в двух словах: «Ждать и надеяться»!