Ключевое слово — жить!

С Аней Стецько мы познакомились еще на Майдане. Тогда она корректировала работу медиков-волонтеров (ZN.UA №8 от 06.03.14). Для нее война началась еще в феврале и продолжается сегодня. В числе добровольцев батальона "Айдар", следом за своей сотней девушка ушла на фронт. Только теперь уже не медиком, а… пулеметчицей. Свой пулемет Аня нежно зовет Вольдымаром и рассказывает о войне так, как будто это ее привычная работа.

Мы встретились в военном госпитале. Здесь она проводит отпуск, дежуря в палате своего тяжело раненного 22-летнего командира Олега Сухарева (Сухарика).

В бою под Лутугино Луганской области погибло много бойцов, в том числе и из Аниного подразделения. Олегу удалось выжить благодаря побратиму, который прикрыл его своим телом, а сам погиб. Впереди у парня еще несколько дорогостоящих операций, но, несмотря на это, он с оптимизмом смотрит в будущее и постоянно думает о своих ребятах, оставшихся в зоне АТО.

Аня опекает не только командира, но и его 19-летнюю невесту Марьяну, приехавшую из Ивано-Франковска. Марьяна, худенькая, черноволосая девушка, не отрывается от мобильного телефона, повторяя: "Дякуємо, дякуємо. Краще. Отримали". Люди звонят отовсюду, предлагают помощь, перечисляют деньги на лекарства.

Олег сделал Марьяне предложение. Как только выпишется из госпиталя, они поженятся. Ребята устроили сюрприз своему командиру - купили обручальные кольца молодым. Но лечение предстоит серьезное, восстанавливаться придется еще долго, не меньше года.

- Аня, расскажи, как ты попала в так называемую зону АТО? Зачем вообще такой молодой, красивой девушке брать в руки оружие?

- В большинстве своем добровольческие отряды формировались из сотен, прошедших Майдан. То есть, так или иначе люди знали друг друга. Просто с улицы человек не мог прийти и сказать: возьмите меня, я хочу воевать. Как минимум, его должен отрекомендовать кто-то из знакомых. Так появился батальон "Айдар".

Быть готовым к войне психологически трудно. Вы думаете, что готовы, а оказывается, совсем нет. Как показали первые бои, это не зависит от того, сколько тебе лет, что ты пережил в жизни, не важно даже - мужчина ты или женщина. Может быть, дело в особенностях психики, сознании.

Я пошла добровольцем абсолютно осознанно. Во-первых, поехали все мои ребята. Наше братство возникло еще на Майдане. И мне гораздо легче быть рядом с ними под пулями, чем оставаться дома, переживать, мучиться неизвестностью. Вместе проще даже когда стены дрожат от артиллерии и снаряд взрывается совсем рядом. Во-вторых, Украина это мой дом, в котором живет моя семья. Мы защищаем нашу землю. А как иначе?

Что касается оружия, я из семьи охотников и умею с ним обращаться. Но война - это не охота. Тут совсем другие законы. Приходится стрелять, чтобы выжить, чтобы прикрыть спины своих ребят. Только вы не думайте, что я положила из пулемета изрядное количество боевиков-террористов. Нет. Мне повезло. Я не вела прицельную стрельбу по людям и никого не убила. Пулеметчик - это не снайпер.

- Ты видела противника в лицо? Кто это?

- Видела убитых и пленных. Наши ребята полторы суток выбивали из бункера спецподразделение "Дон", в которое входили так называемые казаки. Всех взяли живыми. Здоровые бугаи, подготовленные, всем лет за тридцать. Я видела таких только в американских боевиках. От одной мысли, что можно попасть к таким в плен, стало страшно. Но ребята меня "успокоили", сказали, что "Дон" пленных не берет. Видела и сепаратистов. Это местные, настроенные на отделение. Уж не знаю, по каким таким убеждениям. Они действительно верят в то, что это мы пришли на их землю, не осознавая, что земля у нас одна - Украина. Такое впечатление, что просто не понимают (или не хотят понять), что происходит на самом деле. Например, спрашиваю у мужчины лет пятидесяти: "В какой стране вы живете?" Он на полном серьезе отвечает: "В СССР". Я оторопела: "Так его нет уже 23 года! Распался! К тому же и при Союзе Украина была отдельной республикой!" "Ну, я не знаю. У вас нет, а я в нем живу!" - слышу в ответ. И что тут скажешь? Потерянный. А вот его земляк, Ваня Белый из Старобельска Луганской области был другим. Защищал свою землю вместе с нами. Ему тоже было около пятидесяти. Погиб под Лутугино.

- А что произошло под Лутугино? Почему так много ребят полегло?

- Все началось еще с Георгиевки. Нашей разведгруппе дали задание боевого охранения колонны, которая должна была прорваться в аэропорт Луганска, чтобы доставить нашим десантникам, удерживающим его уже неделю, боеприпасы, еду, медикаменты, а также забрать раненых и убитых. Шла большая колонна со снабжением, боеприпасами и горючим. Уже под самой Георгиевкой разведгруппа обнаружила засаду. Прокатались на броне в течение полутора суток. Было ясно, что вся колонна не пройдет, особенно машины с горючим. Вернулись обратно на наши позиции. Дали несколько часов отдыха. К десяти часам сформировали новую колонну, но с ней поехало уже другое подразделение, мое осталось отдыхать до утра на базе. Да, блокпост в Георгиевке взяли, но там нельзя было оставаться. Открытая местность. Утром ребят накрыло огнем, шесть человек погибло. После зачистки должны были подойти армейцы - танкисты, десант, и окопаться. И пока они укреплялись, айдаровцы должны были обеспечивать им прикрытие.

- То есть, добровольцы "Айдара" идут первыми, расчищая путь военным?

- Да, военные идут за нами. Я вам больше скажу, будь мы напористее и решительнее, война бы уже закончилась. Если бы не десятидневное "перемирие", многих смертей удалось бы избежать. Тогда был взят блокпост перед "Металлистом", и мы уже могли быть в Луганске. Но нас дальше не пустили. Сверху отдали приказ остановиться. За это время противник подтянул тяжелую бронетехнику, "Грады". И все. Дальше пошли настоящие бои за каждый населенный пункт, в том числе и Лутугино.

Тогда часть второго отделения вместе с нашей инженерной службой уже вторые сутки были на передовой, потому что знали - за них их работу никто не сделает. Они обеспечивали разминирование. Засада на засаде, работали вражеские снайперы. И это были уже не сепаратисты, а профессионалы.

Лутугино - это городок с двадцатью пятью тысячами населения. Рядом высота с пятью десятками домов, занятая противником. Оттуда город просматривался как на ладони. Например, у танкиста заел пулемет, он высунулся его поправить, и его тут же снимал снайпер. То есть, логично было сначала отвоевать высоту, чтобы контролировать городок и обеспечить ребятам прикрытие. Но этого не сделали. Поэтому там полегло такое количество народу. Моих шестнадцать человек. Перед входом в Лутугино их накрыло минометным огнем. Там была настоящая мясорубка.

И вот в подобных ситуациях, когда ребята отступают, как там говорят - на вражескую территорию, их обвиняют в дезертирстве. Отдают под трибунал, судят. За что? За то, что высшие чины не смогли правильно спланировать операцию? За то, что бросили на верную гибель? Возникает вопрос: мы воюем, чтобы положить как можно больше народу или чтобы люди могли жить спокойно? Ключевое слово - жить! Ведь эти пацаны не перешли на сторону врага, не отдали технику! И вообще, где она эта граница, которую они перешли? Там же чисто поле! Они не предатели! Предатели - те, кто сливают наши позиции врагу, воруют деньги, торгуют родиной, зарабатывают на этой войне.

- А кто твои непосредственные командиры?

- Это добровольцы. Люди, прошедшие Афганистан или побывавшие в других горячих точках, имеющие боевой опыт за плечами. А наш комбат - исключение, он штабной, не военный.

В зону АТО Аня приехала с тремя бронежилетами, которые купила на собранные деньги. До недавнего времени у ребят была одна каска на весь взвод. Теперь две.

- Мне Кузя подарил свою, - говорит девушка. - Он новобранец, мы пока не берем его на боевые операции. Вообще во всем батальоне каски есть у единиц. Минобороны выдало нам только оружие. Остальное - экипировка, тактические рюкзаки, бронежилеты, каски, аптечки и прочее приобретается благодаря волонтерам, друзьям, знакомым и родственникам. Поэтому я приехала в батальон позже. Нужно было ребятам собрать все необходимое. Кстати, продуктами нас обеспечивают тоже простые люди, за что низкий им поклон.

- А медики у вас есть? И как обстоит дело с медикаментами?

- В батальоне есть медики, у нас во взводе был двадцатитрехлетний парень. Тоже погиб под Лутугино. Для многих тогда был первый и последний бой. Всегда буду помнить наших героев: Игоря Рымаря, Сергея Коврыгу, Ореста из Тернополя, Ивана Белого из Старобельска. Водитель Руслан Лютый был контужен, но, несмотря на это, вытащил сначала Олега Сухарева, потом Сашу Ирпенского и Руслана Аварца. Но последнего не смогли спасти - потерял много крови.

- А какие настроения у бойцов сейчас?

- Недавно прочла в Фейсбуке - один из солдат написал: "Больше не хочу! Нас убивают, а государству наплевать. Мы никому не нужны! Я больше не пойду воевать!"

А на следующий день: "Простите за истерику. Конечно, я вернусь и, как бы там ни было, буду защищать нашу страну". И мой командир Сухарев говорит: "Ничего, восстановлюсь и вперед! Луганск без меня не брать!" Такое у человека настроение. А кого-то ставят перед выбором: "Мне Надя сказала - либо я, либо война! Поэтому я больше не пойду". И я никого не осуждаю. Он уже внес свою лепту. Не побоялся, прошел свои три месяца войны и, наверное, если нашел свою половину, то имеет право построить счастливую семью.

- А ты свою когда собираешься строить?

- У меня тоже есть моя половина. Теперь мы вместе воюем. Конечно, это и повод для ссор - боимся друг за друга. Здесь люди, которые считают своим долгом защищать родину. И не важен ни возраст, ни пол.

- Кроме тебя, есть еще женщины в батальоне?

- Да, еще трое. И всем известная Надя Савченко.

- Глупо спрашивать, страшно ли на войне. Но как преодолеть себя и свой страх?

- Ужасно страшно. Особенно под обстрелом, когда пули пролетают в сантиметре от головы и снаряды рвутся вокруг. Но, будете смеяться, постоянно думаю: только не в голову! Я же девочка. Как же я буду выглядеть с развороченной головой?

Страх - это нормально! Погибнуть страшно и раненой быть страшно. Из нашего батальона 32 мужчины, решив, что достаточно уже навоевались, сдали оружие и уехали, еще 30 сказали, что поедут на похороны товарищей и тоже не вернулись. После этого одна девушка, работавшая в штабе, перешла в подразделение батальона, взяла автомат и пошла на передовую. И не сломали ее ни страх, ни смерти ребят.

Анины родители, как и во время Майдана, знают, где находится дочь и чем занимается. Они гордятся ею и поддерживают, как могут. А в день отъезда в батальон из Харьковской области с двумя пересадками и открывшейся трофической язвой приехала бабушка, чтобы благословить и проводить внучку на войну.

- Никто ни разу меня не упрекнул, не сказал: зачем тебе это? Не ходи, там опасно!

Моему младшему брату 28 лет. Но я не хочу, чтобы он шел воевать. Он не служил в армии по состоянию здоровья. Да, я тоже не служила, но я абсолютно здорова. У брата семья, дочке 4 года. К тому же, нужно будет кому-то позаботиться о родителях, если что. Конечно, нет гарантии, что брата не призовут.

Может быть, мое пребывание здесь, на фронте, даст возможность не только моему брату, но и другому неопытному парню, не готовому морально и физически воевать, остаться дома. Ведь если есть добровольческие батальоны и люди, которые могут воевать осознанно и профессионально, должны быть и те, кто будут работать, приносить пользу стране и помогать нам в тылу. Это настоящая война, и она затянется на неопределенный срок. Нашу армию разворовали, казалось, она небоеспособна. У нас нет нормального оружия. У нас нет правильных боевых генералов. Зато есть люди, готовые стоять насмерть, готовые отдать все для победы. Украинцы объединились и мобилизовались как никогда. В этом наша сила. Мы крепнем, мы выстоим, мы победим!