Украинско-российские отношения: осень десятилетия

Вам не кажется, что наши отношения с главным соседом и партнером подходят к некой черте? По крайней мере, налицо серьезные признаки того, что эту черту старательно проводят в связи с выборами. Власти в Москве и Киеве, каждая по-своему, готовятся к возможным серьезным изменениям обстановки этой осенью. Вынуждены готовиться. О том, что внешняя политика Украины полностью подчинена выборам, о том, что возможности России повлиять на их результат являются значительными, написано уже достаточно. Согласимся с этим и попытаемся пойти несколько дальше.

В последнее десятилетие в Украине, а не только в период выборов, политика власти была направлена главным образом на самосохранение. То, что приближающиеся выборы имеют особое значение в жизни страны, предполагает, что и в украинско-российских отношениях присутствует не только конъюнктура избирательной кампании, но и потребность подведения итогов и обозначения новых стратегических перспектив. Главным образом речь идет об оценке результатов политики в отношении России, которую в течение последнего десятилетия лично определял и осуществлял Леонид Кучма. Тем более что он сам настойчиво твердит о больших успехах, которые, оказывается, достигнуты главным образом в последнее время.

Нежданные закономерности

Действительно, последние месяцы обозначили важные изменения в приоритетах внешней политики нашего государства. Произошли они без дискуссий и даже без основательных разъяснений. Президент, ранее провозгласивший амбициозные цели вступления в Европейский Союз и НАТО, теперь легко от них отказался. Имея в виду специфику украинской политической кухни, эти решения вообще мало касались этих партнеров. Но они, во-первых, обозначили, что на данном этапе не следует ожидать от Киева соблюдения европейских стандартов в политике. Во-вторых, продемонстрировали России, что здесь готовы идти навстречу ее пожеланиям.

Украинское руководство много лет искусственно поддерживало относительную равноудаленность от основных партнеров, но так и не нашло способов защиты национальных интересов, гармонизируя актуальные задачи с долгосрочными целями. Но сегодня возможность продолжения политики маневрирования между Западом и Россией оказалась под вопросом. Внутренняя неопределенность, вызванная возможной сменой власти, усиливает противоречивость международного положения и внешней политики государства. Своеобразным рубежом если не для украинской внешней политики, то для мифов и иллюзий относительно ее, стала ратификация Верховной Радой соглашения о создании Единого экономического пространства. Стремление стать членом ЕС и НАТО сменилось на готовность строить ЕЭП с наднациональным регулирующим органом и изъятием из планов на ближайшее будущее вхождения в европейское и евроатлантическое сообщество.

До сих пор Украина не соглашалась на полномасштабное участие ни в одном из межгосударственных объединений, которые создавались Москвой. При этом сотрудничество в областях, где оно оказывалось выгодным, развивалось быстро и без каких-либо идеологических или геополитических нагрузок. Российская политика Леонида Кучмы не была лишена прагматизма. Она позволяла решать некоторые текущие проблемы. Понятно, что широко применялись теневые схемы, а прибыль получало не столько государство, сколько представители крупного капитала, представленного во власти. Последняя, находясь в большом бизнесе, при этом, несмотря на громкую пророссийскую риторику, была заинтересована в соблюдении дистанции, сохранении политического суверенитета. Однако ни стратегической стройности, ни даже элементарной дальновидности в таком курсе не было.

На геополитическом самоопределении национальной правящей элиты сказываются объективные и субъективные сложности адаптации к переменам, связанным с интернационализацией, боязнь малознакомого нового. Именно это (более чем конкретные расчеты) определяет приверженность сотрудничеству с Россией и Белоруссией. Однако очевидно, что на этом нельзя построить рациональную долгосрочную внешнеполитическою стратегию.

Особо важной причиной слабости позиций Украины в отношениях с Россией является отсутствие реальных успехов и четких перспектив развития сотрудничества с европейскими и евроатлантическими структурами. Отказ от демократических преобразований, торможение рыночных реформ не позволяют Украине выделиться из группы постсоветских государств, развить потенциал партнерства. Это же обстоятельство не позволяет говорить о серьезности европейского выбора, реализации которого должны были бы быть подчинены любые другие внешнеполитические векторы. Киев сегодня не может предложить западным партнерам качественно лучшую модель отношений, выводящую за пределы геостратегических расчетов в треугольнике Украина—Россия—Запад. Выиграть за счет особых отношений и с Россией, и с Западом на тех принципах, на которых это пытались сделать в последние годы, не удалось. Существующий уровень экономических и политических отношений с ЕС и США не обеспечивает реальной возможности преодоления евразийской инерции во внутреннем развитии и в обретении более естественной и достойной роли в международных делах.

Задержавшаяся на ранней стадии реформ Украина осталась в полуизолированном состоянии и вынуждена самостоятельно решать проблемы двусторонних отношений с Россией. При этом ее собственные слабости проявляются особенно рельефно. Неравноправие этих отношений за последние годы стало глубже и обрело черты естественности. Сложившаяся на сегодняшний день асимметрия нашего сотрудничества основывается не только на разнице потенциалов. И дело далеко не ограничивается тем, что при президентстве Леонида Кучмы российский бизнес завладел многими стратегически важными украинскими предприятиями, что Россия способна осуществлять системное воздействие на наше информационное пространство, что страна совершенно не защищена от вмешательства в ее внутренние дела. Куда большее значение имеет несамодостаточность украинской правящей верхушки. Это сказывается в ее культурной, цивилизационной, геополитической ориентации, в ментально-психологическом плане, в конечном итоге — в неспособности понять и отстаивать национальные интересы. Все это, как и неумение ответить на вызовы времени, боязнь реальных демократических преобразований, определяет ее потребность в опеке со стороны хорошо знакомого старшего партнера.

Украинская правящая верхушка всегда проигрывала российской. Но при этом она шла на уступки на государственном уровне, достигая своеобразного баланса за счет обеспечения групповых интересов. Сложилась ситуация, когда государственные чиновники в контактах с московскими коллегами ощущают себя не только и не столько уполномоченными суверенного государства, сколько представителями полуавтономного ответвления межнациональной касты, обязанными руководствоваться неоформленными личными договоренностями высших руководителей, заданиями лидеров взрастивших или прикормивших их кланов. В этих отношениях утвердилась четкая иерархия, а проявления неравноправия воспринимаются как норма.

Россия имеет в Украине своих лоббистов самого высокого уровня; Украина в России не имеет никаких. Во многом это связано с тем, что в нашей стране такие лоббисты возникают сами, так как характер власти и бизнесовая практика вполне позволяют реализовывать таким способом индивидуальные и групповые интересы. Более того, покровительство Москвы стало одной из основ существования сложившегося политического режима. Его настойчиво добиваются, за него конкурируют. Неудивительно, что к нашим выборам северный сосед относится, как подбору надежного доверенного лица.

Россию по-прежнему беспокоит возможность реального сближения Украины с Западом и ослабления из-за этого своих позиций. Но это уже не относится к Леониду Кучме и избранному им преемнику. Фактически проблемы Москвы в отношениях с Украиной трансформировались радикально. Ранее порой приходилось ограничивать излишнюю самостоятельность партнеров, теперь — компенсировать их слабость, неспособность обеспечить стабильность и надежную передачу властной эстафеты. В России легко и быстро устранили угрозу усиления демократической оппозиции, и в Кремле недоумевают, как это сплоховали у нас на Банковой. При этом российский правящий режим сохранил относительно привлекательный фасад формально демократического государства и выглядит намного лучше, чем новые независимые страны. Кроме Украины. По основным показателям демократического развития Россия и Украина, в частности, по уровню обеспеченности политических прав и гражданских свобод, стоят рядом. Но в нашей стране возможна и реально имеет место политическая конкуренция, а возвращение к демократическим реформам стоит на повестке дня.

Интенсивность контактов Леонида Кучмы и Владимира Путина возрастает. Но встречи президентов не решают всех проблем. И если в Москве лишь постепенно осознают, что им, возможно, придется считаться с наличием в Украине разных взглядов на принципы партнерства, то у нас отход от штампов в оценке партнера и выработка реалистического курса для основных политических сил выступают в качестве актуальной задачи. Хотя логика предвыборной борьбы этому не особенно способствует.

Наиболее актуальной из задач видится разделение реальной сегодняшней России и массовых представлений о ней. Значение России как экономического партнера объективно очень велико. Однако важно осознавать, что главным образом это связано с природными ресурсами, масштабами и качественными особенностями российского рынка сбыта. Правовые же, финансовые и технологические ее показатели не создают привлекательной перспективы партнерства. То есть с Россией в ее нынешнем состоянии можно и нужно торговать, взаимодействовать в освоении рынков развивающихся стран, повышать эффективность использования унаследованного промышленного потенциала. В то же время сотрудничество с ней не может быть стимулом реформирования и технологического перевооружения производственной сферы. Приток капитала остается незначительным, тогда как его утечка — существенной. Такая ситуация непосредственно связана с политическими правовыми условиями ведения бизнеса. Тенденция сворачивания даже той слабой и несовершенной демократии, которая сложилась в ельцинский период, оказывает все более глубокое воздействие на партнерский потенциал и конкурентоспособность России.

То, что Россия выглядит благополучнее и увереннее Украины, вовсе не отменяет того факта, что тенденции ее развития более чем противоречивы, а результаты в целом негативны. Падение как политического, так и экономического веса в мире продолжается. Стратегия, разработанная при Путине, может обеспечить большую внутреннюю стабильность и управляемость, преодоление кризисных явлений, связанных с ошибками и непоследовательностью экономических трансформаций. Она же предполагает ограничение инициативы и конкуренции, сдерживание общественного прогресса. Ослабление России стало одним из факторов снижения интереса в мире и к Украине. Модная еще недавно мысль о том, что «Россия без Украины никогда не возродится как империя», фактически утратила актуальность. Наша страна уже не сможет, даже если захочет, поспособствовать северному соседу в этом важном деле. Мы, не только в результате собственных действий, а и благодаря российским консерваторам, дрейфуем вниз в геополитической табели о рангах.

Россия, перейдя от координации усилий стран — участниц СНГ к сугубо индивидуальной политике, полностью отошла от сознательной или невольной роли локомотива преобразований. Все интеграционные проекты в регионе предусматривали минимум реформ и максимум усилий на консервирование изолированности и создание специфических механизмов межгосударственного взаимодействия, фактически подменяющих цивилизованные прозрачные формы сотрудничества.

Вместе с тем России, по всей вероятности, не удастся установить в регионе однополюсную модель отношений, против которой в глобальном формате она столь категорично выступает. Но и нормальный баланс интересов, конструктивные доверительные отношения тут вряд ли будут достигнуты в обозримом будущем. Более того, возрастает ответственность России в сохранении и даже росте напряженности на Кавказе и вокруг Приднестровья. То, что Украина уклоняется от обозначения четкой позиции в этих вопросах, сущность которых очевидна, создает еще одну «ненормальность» в ее внешней политике. Соглашательство препятствует проведению нашей страной собственной политики даже на самом комфортном для нее постсоветском пространстве.

Ответственные политические лидеры должны бороться с заблуждениями своих сторонников. Но как это сложно тем, кто в период борьбы за избирателя может воспользоваться вполне работающими мифами. В случае с Россией это относится и к единому кандидату от власти, и к левым. Они не хотят замечать (и тем более не готовы признать), что былой России, к которой они апеллируют и на поддержке которой строят свою стратегию, уже не существует. Причем это касается не только власти.

Трудно себе представить, что левых устраивает та модель общественного развития, которую сконструировало высшее российское чиновничество в доле с крупным капиталом сомнительного происхождения. Россия строит государственный капитализм. Либеральных русофилов не может не огорчать замирание политической жизни, распространение конформизма и гражданской пассивности. Но миллионы наших граждан основывают свои теплые чувства к России на культурной и духовной близости. Однако и здесь многое меняется. Претерпевают трагические изменения даже такие глубинные факторы восточнославянского братства, как национальный характер, душевность, открытость. Возвращение ситуации придавленности властью, характерной для советских времен, сегодня, когда свобода по глотку стала доступной, переживается тяжело. Тем более что оно не компенсируется ни былыми иллюзиями относительно исторической миссии, гордостью за державу, ни достаточно широкими возможностями самореализации. Отсюда быстрое распространение духовного примитивизма, ксенофобии или же жесткого прагматизма, не оставляющего места для сантиментов.

Украинско-российские отношения развиваются не так, как планировали в Киеве и Москве. В этом нет ничего удивительного, ведь и внутренние процессы в обеих странах во многом развивались стихийно. Очевидно, что изменения здесь не только созрели, но и стали остро необходимыми. По крайней мере, в Украине.

Попытки предопределить будущее

Украинская демократическая оппозиция в отношении России стоит перед сложными проблемами. Главная из них — выработка стратегии отношений с партнером, отвечающей долгосрочным национальным интересам. Однако существуют и другие проблемы, без решения которых установление эффективного взаимовыгодного партнерства невозможно.

Украинские выборы уже стали для России серьезным испытанием ее региональной политики. Сегодня очевидно, что Украина не вписывается в упрощенные схемы, по которым Кремль обеспечивает свои интересы на постсоветском пространстве. Наши отношения всегда были усложненными, а теперь и вовсе вступают в период альтернативных перспектив.

В Украине повторно, после 1990—1991 гг., возникли предпосылки для осуществления демократических преобразований и построения правового государства европейского образца. Так же, как и полномасштабного вхождения в систему международных отношений, создания системы эффективного партнерства, стабильности и безопасности. Их реализация напрямую связана с результатами политической борьбы между демократическими силами с одной стороны и консервативной бюрократии и олигархических группировок — с другой. Закономерно, что события в Украине затрагивают интересы ее партнеров. Россия по фундаментальности подхода далеко опережает всех остальных.

Существует два мнения относительно того, какая из причин заставляет Москву торопиться с решением вопросов, которые у нее имеются к Украине до выборов. Основных таких причин две: предвидение, что добиться своего при новом президенте будет сложнее и что стремление воспользоваться слабостью нынешнего президента, лишенного маневра и вынужденного беспокоиться о собственных перспективах. Важно также определить, в какой пропорции в активности россиян присутствует сугубо конъюнктурный ажиотаж и реализация определенной долгосрочной стратегии. Однако сегодня обозначаются и другие подобные возможности. Они связаны с растущей разобщенностью тех сил, которые составляли и формально продолжают составлять опору власти Леонида Кучмы.

Особенность ситуации состоит еще и в том, что российский президент в нашей стране намного более популярен, чем собственный, всенародно избранный. И очевидно, что многих бы вполне удовлетворила перспектива получить национальный вариант Путина, т.е. более рациональное, лишенное разнузданной алчности и персонально более привлекательное обличие такой же власти. Таким образом, появляется возможность более широкого использования в Украине «успешного» российского опыта властвования.

Россия, имея в виду ее собственные характеристики, объективно заинтересована в блокировании демократических преобразований в Украине. Таким способом она ликвидирует угрозу ее геополитической переориентации и сохраняет удобное, выигрышное для себя подобие системы власти, что гарантирует «особые» отношения и надежный контроль младшего партнера.

Особые условия борьбы за сохранение власти породили новое явление — взаимоподдержку авторитарных постсоветских режимов на международной арене в вопросах критики за несоблюдение демократических норм, попытки вести дискуссии относительно их содержания. Ранее это проявлялось в дискуссиях по украинскому вопросу на Парламентской ассамблее Совета Европы. Недавно мы стали свидетелями абсурдной и, тем самым, полностью саморазоблачающейся попытки восьми президентов стран СНГ поставить под сомнение обоснованность внимания ОБСЕ к вопросам демократии в Восточной Европе. Нет сомнений в том, что главным поводом этой акции стали президентские выборы в Украине. Властная элита на постсоветском пространстве все более болезненно реагирует на публичные констатации международного сообщества относительно серьезных проблем с соблюдением принципов свободы слова и СМИ, верховенства права, масштабов коррупции.

Многих закономерно волнует серия дорогих подарков, преподнесенных президентом и правительством россиянам. Среди них реверсное использование трубопровода Одесса — Броды, преобразования украинского газового долга в размере 1,62 млрд. долл. в плату за транзит российского газа на период 2005—2009 гг. на жестких условиях. Дополненное сочинским долгосрочным соглашением о перекачке российских энергоносителей в Европу, ограничивающим перспективы как сокращения энергетической зависимости, так и проведения эффективной транзитной политики.

На этом фоне уступка Москвы в отношении коммерческих условий экспорта нефтепродуктов выглядит не столько ответной любезностью, сколько свидетельством серьезности намерений продвинуть проект Единого экономического пространства, чтобы создать новую геополитическую реальность. Москве это важно и из внутриполитических соображений.

Политика России на постсоветском пространстве во многом складывалась с учетом ограниченной готовности новых независимых государств отстаивать свои особые интересы. Это превратило пространство СНГ в полигон демонстрации способности власти проводить «сильную» внешнюю политику. Кроме того, в формате «ближнего зарубежья» проявляется гораздо большее совпадение интересов правящих элит, чем это существует в отношении стран как таковых. Втягивание в интеграционные процессы в этих условиях может стать препятствием демократическому национальному развитию.

Особую противоречивость нынешнему случаю усиления российского вектора внешней политики за счет европейского придает тот факт, что он рассчитан именно на момент передачи власти. На дальнейший период, для обеспечения функционирования режима наследников нынешнего президента потребуется существенная корректировка договоренностей последних месяцев. Руководить со связанными руками согласится разве что сам Леонид Данилович, которому в Европе, в случае продления полномочий, искать уже нечего. В этот раз возвращение в сферу влияния России, ставшее атрибутом украинских президентских выборов, может оказаться более глубоким, а выход из нее гораздо более сложным.

Сегодняшнее украинское руководство не способно проводить сильную цельную политику ни на европейском, ни на российском направлении. Накануне выборов оно фактически сдает национальные позиции на международной арене. Зависимость от России может превратиться в постоянный фактор нашей внутренней жизни. При современной модели национального развития эта зависимость фактически приобретает «естественный» характер. Если не произойдет обновление власти и реальная демократизация, единственно способная обеспечить национальное возрождение, Украине, в том числе и при участии внутренних сил, может быть навязано марионеточное политическое и экономическое устройство.

Осенью, когда избирательные комиссии будут считать голоса, поданные за кандидатов в президенты, мы все сможем осуществить параллельный подсчет. Подсчет тех цыплят, которых удалось вырастить до рубежной осени в украинско-российских отношениях. Целесообразно так же четко определить, пригодны ли они для употребления или же заражены каким-то азиатским гриппом.