ТЕОРЕМА БЛИЖНЕВОСТОЧНОГО УРЕГУЛИРОВАНИЯ

В свое время, будучи в Палестине, еще в самом начале мирного процесса, один из авторов побывал в лагере палестинских беженцев на южной окраине Вифлеема, по дороге на Хеброн. В крохотном домике одной из палестинских семей малыш показывал потемневший от времени ключ. Он свято верил, что придет время, когда вся их семья вернется в Яффу. Мальчик подрос и, наверное, участвует в столкновениях с израильскими войсками.

Слабые попытки реанимировать мирный процесс по инерции еще предпринимаются — скорее из сожаления о потраченных силах и немалых средствах, чем в надежде на успех. Когда был перейден тот незримый рубеж? Может быть, все же есть еще шансы на реализацию заманчивого плана Осло?

Восстание (интифада) осенью 2000 года не было неожиданностью: к нему готовились и палестинцы, и израильтяне. Когда выяснилось, что «Кэмп-Девид на бис» терпит фиаско и стороны не смогли договориться ни по одной из ключевых проблем, интифада стала неизбежной. Взрыв насилия 29 сентября 2001 года был закономерным результатом глубоких противоречий между палестинцами и израильтянами. Разница в понимании самой сути переговорного процесса как поиска компромиссного решения, приемлемого для обеих сторон, стала очевидной.

Палестинские обозреватели отмечают, что новая интифада — не просто реакция на провокационный инцидент (визит А.Шарона на Храмовую гору). Это однозначный ответ палестинцев на банкротство переговорного процесса и полное неприятие израильской политики, которую они рассматривают как продолжающуюся оккупацию. По мнению палестинского аналитика Хасана Халифы, израильские политики использовали переговоры для фрагментации Западного берега и сектора Газа с целью создания отдельных палестинских анклавов.

В то время как в массовом сознании израильтян доминировало представление об окончании оккупации палестинских территорий, оценки палестинцев были прямо противоположные.

Палестинская власть понимала неизбежность взрыва недовольства и в определенной мере приветствовала его, в то же время пытаясь направить его в управляемое русло. Примером может служить заявление лидера ФАТХа на Западном берегу Марвана аль-Баргути, одной из ключевых фигур периода конфронтации: «Взрыв мог произойти в любой момент... Но Шарон обеспечил хороший повод».

После провала переговоров в Кэмп-Девиде палестинские аналитики неоднократно предупреждали о приближающемся кризисе. Во время переговоров в Кэмп-Девиде «высокопоставленные представители палестинских спецслужб предупреждали, — писал израильский журнал «Куль аль-Араб», — что палестинцы находятся в состоянии тревоги за возможные последствия провала переговорного процесса, который приведет к последующей кровавой битве против израильской оккупации. Следующая интифада будет... более мощной, чем предыдущая».

Интифада, как это ни парадоксально, представляла не меньшую угрозу и для Ясира Арафата. Поэтому важно было если не остановить этот процесс, то хотя бы найти цели для палестинского гнева. Возрастало также и внешнее давление со стороны палестинских эмигрантов. Палестинцы, проживающие в Канаде, в открытом письме к Арафату призывали: «Мы дали вам возможность создать палестинское государство, и если вам это не удается, дайте нам право бороться с врагом в столице и в других палестинских городах». Часть националистических и исламистских движений, включая правящий арафатовский ФАТХ, огласили обращение о поддержке незамедлительного провозглашения независимости, которое уже два раза откладывалось, и провели публичные акции в поддержку этого требования. О существенном изменении общественного мнения свидетельствуют данные опроса в июле и в сентябре 2000 года. Число респондентов, готовых к конфронтации с Израилем, выросло с 33,5% до 55%. Массовая поддержка интифады продолжала оставаться высокой, несмотря на практику коллективных наказаний, осуществляемых израильтянами. В ответ поддержка интифады в апреле 2001 года выросла уже до 80%. Остается она высокой и по сей день, несмотря на призывы Арафата воздержаться от насилия.

Таким образом, в конце сентября прошлого года был достигнут общественный консенсус, который можно, по мнению палестинцев, проиллюстрировать такими словами: сосуществование между израильским оккупационным государством и палестинским народом невозможно без прекращения каких-либо проявлений оккупации, в первую очередь, поселенческой активности на территориях. Альтернативой этому может быть только война.

Израильские контрмеры стали дополнительным источником ненависти. Ранее проведенная фрагментация Западного берега и сектора Газа дополнилась блокадой палестинских территорий, и сотни израильских КПП вокруг палестинских городов сделали практически невозможными передвижения между ними. Салим аль-За’нун, спикер Палестинского национального совета, сообщил, что сектор Газа был разделен на 16 отдельных частей, а Западный берег на — 31. В результате этих действий экономическая жизнь Палестины была полностью парализована. Потери ВВП оцениваются в 50%. Опросы, проведенные Development Studies Program (Бирзейтский университет), свидетельствуют, что в феврале 2001 года 27% палестинских семей полностью лишились своих доходов, 73% — частично. 42% имеют проблемы с медицинским обслуживанием, 60% — потеряли возможность продолжить образование, 75% — заявили о получении психологических травм.

В условиях продолжающейся конфронтации вопрос о персональной роли Арафата является чрезвычайно актуальным. Оценки его роли разнятся. По мнению израильского исследователя Бари Рубина, «Арафат никогда не предпринимал серьезных усилий для навязывания своей воли ООП в целом из-за разницы идеологии, интересов кланов, лояльности к разным арабским государствам». По мнению бывшего министра иностранных дел Израиля в правительстве Эгуда Барака Шломо бен-Ами, «Арафат — политик, который идет скорее за течением, чем против». Среди израильских военных и спецслужб мнения об ответственности Арафата разделились. Военная разведка утверждала, что он полностью контролирует уровень волнений, а Шин Бет (контрразведка) склонялась к мысли, что поведение Арафата непосредственно связано с его неустойчивым положением. Однако и первые, и вторые соглашались, что он сделал очень мало для гашения пламени восстания. Другими словами, «Арафат имеет возможность, с одной стороны, не уклоняться от продолженой героической традиции борьбы с сионизмом, не оставляя отпечатков пальцев на спусковом крючке палестинского ружья». Следует учитывать, что объективно возможности Арафата как лидера нельзя сравнивать с возможностями противоположной стороны переговорного процесса.

Судя по сообщениям израильской прессы, существует много доказательств причастности палестинских спецслужб и проарафатовских организаций (например, боевого крыла ФАТХа «Танзим») к организации и проведению терактов. На подобные обвинения палестинцы отвечают достаточно жестко. В качестве примера можно привести слова Мухаммада Даглана: «Пусть они идут к черту со своими доказательствами. Мы не должны терять связь со своими людьми, мы обязаны всегда вести их».

Для того чтобы Арафат предпринял решительные шаги по предотвращению насилия, необходимы сильные мотивы. Ситуация после событий 11 сентября изменилась, но не кардинально. Как утверждает Марван аль-Баргути, интифада — это «разделение труда, в котором каждый играет свою роль, имеет свою миссию. Она началась не по приказу и не может закончиться по приказу».

Еще одним последствием палестинского разделения труда в интифаде стал произошедший в явочном порядке переход некоторых полномочий от представительных органов и исполнительной власти Палестинской Автономии к ООП и движениям. Некоторые палестинцы описывают это явление как возвращение к демократической атмосфере 70-х или 80-х годов. Как это ни парадоксально, но такая ситуация позволяет надеяться на возможность сохранения палестинского гражданского общества, которое пострадало в результате авторитарных методов управления Арафата и ФАТХа.

Как уже отмечалось, проблема еврейских поселений на территориях остается одной из ключевых. Хотя новые поселения не закладывались, «естественный рост» уже существующих вызывал негодование среди палестинцев. По информации газеты «Аль-Кудс», в первой половине 2000 года темпы строительства в израильских поселениях выросли на 96 процентов в сравнении с прошлым годом. Агрессивные, праворадикально настроенные вооруженные поселенцы представляют не меньшую угрозу для палестинцев, чем израильская армия. По свидетельству газеты «ГаАрец», на территории Палестинской Автономии действует целый ряд террористических еврейских организаций, жертвами которых стали за прошедшие несколько месяцев шесть палестинцев и более 30 были ранены. Думается, нет надобности объяснять, что ни один из этих террористов не был найден.

Не менее сложной остается и проблема беженцев, которые готовы к блокированию любых соглашений, ограничивающих их права на возвращение. Центральный комитет ООП 13 сентября прошлого года подтвердил их права. Эта позиция, судя по высказываниям палестинского руководства, остается бескомпромиссной. Палестинский министр финансов Мухаммад Зугди аль-Нашашиби, комментируя возможность компенсаций беженцам, утверждал, что компенсация не заменяет права на возвращение, а лишь дополняет его как плата за убытки, которые понесли беженцы и их собственность за время изгнания. По сути, палестинцы копируют израильский опыт реализации прав репатриантов, предусмотренный законом о возвращении 1950 года.

Возможно ли сейчас, на фоне продолжающейся войны в Афганистане и формирования антитеррористической коалиции, возвращение переговоров в формате Осло? И да, и нет. Да — потому что альтернатива достаточно проста: эскалация насилия, оккупация территорий. Израиль этого не выдержит, как не выдержал напряжения первой интифады. Нет — потому что все графики, предусмотренные соглашениями, безвозвратно нарушены, и войти в реку доверия, как это было в начале 90-х, уже не удастся. Единственный путь, который сейчас по многим причинам не может быть реализован, это провозглашение независимого Палестинского государства со столицей в Восточном Иерусалиме и границами 1967 года при обеспечении безопасности Израиля.

В настоящее время наиболее взвешенной позицией представляется подход Франции, изложеный ее министром иностранных дел Юбером Ведрином: полное прекращение со стороны Израиля военных действий против палестинцев, реальное замораживание «псевдороста» еврейских поселений, прекращение политики удушения территорий для начала переговорного процесса. Палестинцам взять на себя четкие обязательства по борьбе с террористическими организациями и прекратить призывы к насилию. По мнению Ведрина, обе стороны должны прийти к соглашению о продолжении переговорного процесса без предварительных условий и согласиться на международный контроль.

Закончить эту статью хотелось бы пространной, но достаточно емкой цитатой израильской газеты «Гаарец», характеризующей реальное положение вещей: «Соглашения Осло страдают от недостатка жизнеспособности примирения... Однако эти соглашения помогли многим осознать глубину психологической проблемы двух наций. «Они» (т.е. палестинцы) не понимают, что еврейское государство в границах 1967 года не является некой расистской мечтой. Что политика безопасности коренится в глубокой психологической потребности преследуемой нации — многие израильтяне прибыли в Израиль сразу же после ада Холокоста. В то время как «мы» (т.е. израильтяне) не желаем признать тот факт, что возрождение еврейского государства — другими словами, сионизм, был Холокостом для них».

Палестинский вопрос, поиски решения которого продолжаются уже более полувека, напоминают проблему квадратуры круга, мучившую ученых средневековья. Аналогию подтверждает часто используемый оборот «формула урегулирования». Будет ли найдено в новом политическом пространстве мира после 11 сентября необходимое число Пи?