Самодискредитация Украины

В былые времена «позднего Кучмы» многим из нас, работающих в сфере международных отношений и коммуникаций, приходилось, объясняя зарубежным партнерам внутриполитическую ситуацию в Украине, подчеркивать дистанцию, сложившуюся на тот момент между тогдашней украинской властью и украинским же обществом. Дескать, «Кучма — это одно, а украинский народ — другое». При этом внутри себя мы понимали, что «каждый народ имеет ту власть, которую заслуживает», но также и видели, что качество власти не соответствует даже тем скромным (по западным меркам) требованиям, которое предъявляет ей наше общество. Позже, в 2004 году, общество опрокинуло тогдашнюю власть, продиктовав новой элите принципиально иные требования и обозначив новые, европейские по своей природе критерии оценки деятельности правящего класса. Именно этот исторический факт принципиально по-новому обозначил место Украины на «ментальной» карте Европы и обусловил резкий рост кредита доверия и интереса к Украине, и даже породил кратковременную «моду на Украину» в мире.

С некоторого времени все труднее, общаясь с зарубежными экспертами и политиками, обходиться без той полузабытой уже риторики, дескать, «Ющенко—Тимошенко—Янукович — это одно, а народ Украины — другое». Некоторые коллеги понимающе соглашаются, некоторые дипломатично молчат, а кое-кто не скрывает раздражения: вечно, дескать, эта Украина ищет оправдания собственных проблем в неадекватности собственных вождей.

«Украина представляет собой страну, где господствует кризис и нестабильность» — таков лейтмотив значительного числа статей, появившихся в последние недели на страницах таких авторитетных изданий как Wall Street Journal, Financial Times, Gazeta Wyborcza. Причем, если раньше авторами подобных (не новых) тезисов выступали преимущественно журналисты и интеллектуалы, в целом скептически относящиеся к Украине, черпающие информацию из российских источников, то теперь аналогичное мнение высказывают и друзья Украины, немало сделавшие для продвижения ее интересов в мире, такие, например, как Адриан Каратницкий и Брюс Джексон.

С некоторого времени на Западе перестали понимать президента Украины Виктора Ющенко. Чуть позже, но столь же неотвратимо, там же перестали понимать Юлию Тимошенко. Виктора Януковича, в силу его глубокой ментальной «советскости», там никогда и не понимали. Поскольку даже в силу очевидной самодискредитации «большой тройки» никакой «четвертой» силы в Украине пока не появилось, утрата доверия ко всем существующим политическим игрокам (при отсутствии альтернатив) означает существенный подрыв репутации Украины как государства и общества в целом.

Объявление досрочных парламентских выборов 2007 года хотя и не было юридически безупречным, все-таки не принесло Украине существенных имиджевых потерь. Почему? В первую очередь, потому, что за горизонтом тех выборов вырисовывалась хотя бы гипотетическая перспектива преодоления противостояния между институтами власти (президентом, Кабмином и парламентским большинством) и формирования дееспособной коалиции, могущей осуществить хотя бы часть реформ, ожидаемых как Европой, так и украинским обществом со времен оранжевой революции.

Почему досрочные выборы 2008 (или 2009 года), несмотря на свою очевидную (в отличие от выборов 2007 года) юридическую правомерность, влекут столь существенные имиджевые потери для Украины? Прежде всего потому, что за ними не просматривается никакой конструктивной перспективы. Что дальше? Зачем? Подобные вопросы, которые ставятся не только в Украине, но и в европейских столицах, и дефицит убедительных ответов на них со стороны официального Киева вызывают не только скепсис, усталость, но и все чаще очевидное раздражение со стороны даже тех, кто искренне сопереживает Украине и поддерживает ее европейские амбиции.

Все понимают, что в новом парламенте, если он будет избран, не представится возможности создать действенную коалицию, которая смогла бы в очередной раз попытаться реализовать многократно сформулированный обществом запрос на патриотичное и ответственное правление. В новом парламенте будет лишь два реалистичных сценария: во-первых (наиболее реально), антипрезидентская коалиция с участием Партии регионов и КПУ и, во-вторых, отсутствие коалиции. Вариант ПР — «Наша Украина» малореален вследствие идеологических расхождений. БЮТ — «Наша Украина» не менее фантастичен вследствие фактора персональной ненависти. Да и малочисленность будущей фракции «НУ» не оставит этой политической силе шанса стать важным участником коалиции (как сейчас, с 50-процентной квотой в правительстве).

Тогда зачем же президент настаивает на выборах? По мнению большинства западных наблюдателей (да и не только западных), самоцелью президента Ющенко является слом существующего статус-кво и отставка правительства. А если это так, то для репутации президента наступают безнадежные времена. Безответственность — это самое слабое из звучащих сегодня на Западе определений. Фактически не предлагая обществу позитивной альтернативы на период после выборов, при отсутствии шансов усилить позиции собственной политической силы и при полной невозможности иметь в новом парламенте проевропейскую коалицию, президент Ющенко не будет понят даже самыми проукраинскими представителями западного истеблишмента.

Впрочем, для Юлии Владимировны ситуация выглядит отнюдь не лучше. Ушли в прошлое те времена, когда один ее стремительный визит в Брюссель решал массу имиджевых проблем и демонстрировал ее превосходство над президентом в контактах с такими европейскими лидерами, как Хавьер Солана и Ангела Меркель. Нет больше той неприятной для президента реальности, когда, встречаясь с ним, Солана повторял мессиджи, ранее озвучиваемые Тимошенко, фактически солидаризируясь с ней в оценке внутриполитических процессов в Украине. Последнее посещение премьер-министром европейской столицы отчетливо показало, что ее медовый месяц закончился. В Европе заметили ее персональный вклад в разрушение хрупкого единства демократических сил в Украине, «оценили» скользкую позицию практически по всем международным вопросам, заигрывание с Москвой, авантюризм фракции БЮТ в парламенте, блокирование аверсного использования нефтепровода Одесса—Броды… При этом важнейшим фактом, подрывающим имидж премьера, является то, что за десять месяцев работы правительство не внесло в парламент ни одного законопроекта, который можно бы было считать по-настоящему реформаторским, нацеленным на системную модернизацию страны, а не на перераспределение властных полномочий и другие эгоистичные цели.

В споре Ющенко—Тимошенко Европа более не поддерживает никого, так как считает обоих неправыми в главном — вместо совместной работы на консолидацию патриотических проевропейских сил украинские лидеры обратили всю свою энергию на взаимную борьбу, что значительно ослабило способность Украины как государства в достижении им же, государством, поставленных целей.

Политический класс ведет игру на взаимное уничтожение. Ведет, невзирая на глобальный финансовый кризис, очевидный разброд и шатание в украинском обществе, несмотря на новые вызовы безопасности, явственно очерченные кавказской войной августа 2008 года. Общество живо обсуждает «боевые действия», но не изъявляет желания ввязываться — это не его война. Однако наивно было бы не обращать внимания на существенную разницу, сказывающуюся на имидже Украинского государства и общества в мире.

От 2004 года ситуация отличается тем, что тогда дискредитировала себя лишь верхушка украинской власти во главе с президентом — но в то же время существовала внятная, влиятельная и многочисленная оппозиция, поддерживаемая большинством граждан и предлагавшая обществу программу реформ европейского образца и внушавшая доверие как в стране, так и за рубежом.

Сейчас такой внятной альтернативы в Украине не существует.
Все три ведущие политические силы и их лидеры примерно в равной мере, хоть и каждая по-своему, дискредитировали себя.

Так что вряд ли в данной ситуации сработает привычный аргумент насчет разницы власти и общества — если у общества нет достаточно внутренних ресурсов для выдвижения принципиально новых лидеров, то нечего пенять на «власть» — сейчас она в значительно большей мере является зеркалом нашего коллективного состояния, чем четыре года назад, когда в условиях отсутствия свободы СМИ полуавторитарный режим пытался навязать обществу свою игру. Сегодняшняя ситуация в украинском политикуме — это вызов репутации украинского общества, которому в силу безответственности правящего класса угрожает сдача позиций на «ментальной карте Европы», отвоеванных в 2004 году.