Двадцать лет независимости: противоречивые итоги

Спустя двадцать лет после обретения независимости итоги политического развития Украины противоречивы. Арест 5 августа бывшего премьер-министра Юлии Тимошенко вслед за другими представителями оппозиции подтверждает эту неоднозначность. Сторонне­му наблюдателю, к тому же иностранцу, было бы неуместно высказываться относительно обоснованности решения украинского суда. Но можно высказать сожаление о том, что судебный процесс выглядит как сведение политических счетов. Этот арест вызвал за рубежом большое беспокойство. Он может оказать лишь негативное влияние на отношения Украины с ее западными партнерами, в частности Европейским Союзом, с которым в настоящее время украинское государство ведет переговоры относительно Соглашения об ассоциации.

При всей серьезности этой проблемы, не в ней заключается итог двадцатилетия независимости: в долгосрочной перспективе он предстает неоднозначным, как уже отмечалось, но в то же время содержательным.

Первый важный момент касается самого существования Украинского государства и его сегодняшнего места в мире. В 1991 году провозглашение независимости Украины вызвало большой скептицизм. И прежде всего в России: в оценках многих российских политиков и интеллектуалов, независимо от их политических пристрастий, независимость представала историческим нонсенсом, украинское государство - искусственным и хрупким созданием без малейшего шанса на выживание, а раскол страны по линиям этнических и региональных различий представлялся неизбежным. Желание отделиться, которое одно время демонстрировал Крым, казалось, лишь подтверждало их правоту.

Речь президента Буша, произнесенная в Киеве 1 августа 1991 года и посвященная «самоубийственному национализму» украинцев, показывает, что идея независимости этой страны была не сразу воспринята странами Запада. В первое время они не проявляли интереса к этому событию. На тот момент Украина была слишком мало известна за пределами бывшего СССР, она практически отсутствовала в западном исследовательском поле - тем более что историографии был традиционно присущ русскоцентричный характер (эффект от которого сохранился на протяжении длительного времени) - и зачастую рассматривалась как «региональный вариант русской нации» (по выражению историка Андреаса Каппелера). Все это обусловило более чем сдержанные оценки легитимности и жизнеспособности украинской независимости.

Но кассандры ошиблись. Украина не развалилась на части. Региональные различия, в частности, между Востоком и Западом страны, по-прежнему сильны, но они не помешали украинцам сформировать одну нацию. «Украинизировался» даже Крым. Украина постепенно утверждалась на международной арене, развеивая скептицизм и безразличие (в особенности во время «оранжевой революции», которая преобразила ее внешний имидж).

Процесс самоутверждения не был для нее безоблачным и гарантированным от ошибочных шагов в сфере внешней политики. Украина сразу же заявила о стремлении к политической многовекторности и «возвращению» в Европу, от которой она так долго была искусственно отлучена. Данный дискурс не менялся с течением времени, но долгие годы украинское руководство не увязывает его с конкретными мерами по достижению заявленной цели: интеграция в Европу подразумевает продвижение страны по пути структурных реформ и присоединение к европейскому проекту, основанному на верховенстве права и общих демократических ценностях.

Приход к власти «оранжевой» команды, казалось, должен был изменить эту ситуацию: президент Ющенко сразу заявил о прямой связи между европейским курсом страны и ее способностью к реформированию. Со своей стороны, Европейский Союз заверил тогда Киев в своей полной поддержке, отметив: Украина «убедительно продемонстрировала, что ее европейское устремление имеет в основе общие для европейских государств и граждан ценности».

То, что должно было стать новой отправной точкой, стало источником разочарований с обеих сторон. Интеграция Украины в европейские структуры так и не продемонстрировала ожидаемых успехов. Украина осталась разочарованной отказом Брюсселя предложить ей какую-либо, даже отдаленную, перспективу членства. Данная ситуация связана с отсутствием консенсуса среди стран-членов ЕС по вопросу дальнейшего расширения, но также и с усталостью, накопившейся по отношению к Украине со стороны ее европейских партнеров. Брюссель был разочарован и утомлен неспособностью «оранжевых» лидеров переступить через собственные распри, проистекавшими из нее политическими кризисами, которые в результате привели к хронической нестабильности и отсутствию реформ по целому ряду направлений.

За истекшие двадцать лет в отношениях между Украиной и ЕС было немало трансформаций. В рамках Европейской политики соседства и Восточного партнерства они обрели реальное содержание, которое опирается на развитие разнообразных связей между обществами. В случае успешного заключения Соглашение об ассоциации и свободной торговле (подписание которого ожидается с 2009 года) станет новым важным этапом в процессе внедрения Украины в евроатлантическое пространство.

Отношения Украины с ЕС обусловлены, таким образом, политической эволюцией Украины. Несложно критиковать пройденный ею путь, с его взлетами и падениями, а порой и хаотическими моментами. За двадцать лет правящая украинская элита не смогла установить стабильный и эффективный механизм управления, который бы не зависел от отдельных личностей, политического волюнтаризма. Довольно часто построение правового государства не выглядело приоритетной сферой ее забот. Именно так обстоят дела и сегодня. А коррупция приобрела хронический характер.

Украине удалось внедрить механизмы электоральной демократии и политический плюрализм. Это одна из немногих стран бывшего СССР, продвинувшихся по пути демократизации: смена политических команд у власти стала реальностью уже в 1990-е годы; политический плюрализм очевиден; «оранжевая революция» родилась из стремления украинских граждан заставить власть уважать результаты своего волеизъявления; свобода слова и СМИ за время «оранжевого» правления сделала значительные шаги вперед. Во время президентских выборов 2010 года присутствующие на местах международные наблюдатели, высказав критические замечания относительно отдельных недостатков избирательного процесса, не отметили каких-либо значительных нарушений. В день голосования украинские избиратели имели возможность продемонстрировать свою усталость и разочарование от политики, не явившись на участки. Но этого не произошло: процент участия в голосовании, хоть и уступал показателю 2004 года, остался очень высоким.

Сотрудничество с Европой, как и с США, было для Украины способом освободиться от России. С 1991 года отношения с бывшим имперским центром оставались значительным вызовом, на который Украина постоянно пытается найти ответы. Еще в начале 1990-х она пожелала дистанцироваться от своего большого северного соседа: такова была цена независимости. Впоследствии она постоянно стремилась - разными способами, порой неуклюже - утвердить свой суверенитет. Это вовсе не означает, что она хотела порвать с Россией. Связи между двумя странами остаются очень тесными - на уровне народов, в сфере экономики, энергетики и многих других. Опросы общественного мнения показывают, что восприятие России остается позитивным, а большинство украинцев выступают за нормальные отношения с ней.

Вызов непрост, поскольку столетия совместной жизни создали связь особого характера между двумя государствами. К тому же отношение России и россиян к стране, которая была самой ценной составляющей их империи, зачастую лишено рациональности. Они пережили ее независимость как ампутацию. «Мы разлучались с болью, - говорил Борис Ельцин в 1997 году. - Приходилось делить неделимое». Тем более непросто им было смириться в связи с тем, что внешнеполитическая ориентация Украины влияла на их собственные позиции на международной арене: по многим вопросам (СНГ, расширение НАТО и т.д.) они были бы намного прочнее, если бы были поддержаны Киевом.

А менталитет россиян если и меняется, то очень медленно. В 2006 году российский журналист Федор Лукьянов все еще считал, что для многих россиян «Украина - не заграница» и что она «неизбежно вернется в лоно России». Владимир Путин в разговоре с президентом Бушем в апреле 2008 года якобы снова отрицал легитимность существования украинского государства. Опровержения этих слов из Москвы так и не последовало. Несколько дней спустя Юрий Лужков, тогдашний мэр Москвы, снова утверждал, что «вопрос принадлежности Севастополя остается открытым». Как ни парадоксально, руководству России не всегда просто понять, а значит, предвидеть реакцию украинцев. Так было в эпизоде с островом Тузла в 2003 году, а также во время президентских выборов 2004 года, когда Владимир Путин поспешил поздравить «победителя» Виктора Януковича.

Еще один пример, о котором свидетельствуют результаты опроса EuroBroadMap: постоянная критика со стороны российского правящего класса, ретранслируемая российскими СМИ на протяжении всех лет «оранжевой» власти, принесла свои плоды: молодым россиянам сегодня свойственно негативное восприятие Украины; если же их попросить изобразить границы Европы, они проводят их между Россией и соседними украинскими регионами.

В таких условиях выстраивать отношения с Москвой представляется нелегкой задачей. Украина, несмотря на допущенные ошибки (в частности в сфере энергетики), все же пытается ее решать.