ЦУНАМИ КРИЗИСА, КАЖЕТСЯ, ПРОШЛО СТОРОНОЙ… НАДОЛГО ЛИ?

Окончание очередного финансового года, которое в Японии приходится на 31 марта, большая часть населения 126-миллионного островного государства встречает в тревожном ожидании. И так уже несколько лет подряд. Однако в нынешнем феврале ситуация приобрела особенную остроту: постоянно надвигавшийся коллапс банковского сектора едва не стал реальностью. Десятилетняя экономическая стагнация привела экономику и обслуживающие ее финансовые учреждения в столь болезненно-хилое состояние, что многие наблюдатели уже пророчат либо летальный исход, либо инвалидность, — иного, дескать, не дано. Кризис второй по размерам экономики мира, на долю которой приходится около одной седьмой всех производимых и потребляемых на планете товаров и услуг, неизбежно вызовет тяжелейший спад практически на всех, за исключением разве что Антарктиды, континентах и может перерасти в многолетнюю депрессию.

Японскую экономическую систему, успехам которой удивлялись и даже завидовали, теперь все чаще сравнивают с огромным и неповоротливым, тяжелобольным бегемотом, безвольно барахтающимся во все глубже затягивающей его трясине экономических неурядиц. На рубеже 90-х страна, население которой составляет всего 2% жителей планеты, производила немногим меньше одной пятой всего общемирового ВВП. Сейчас этот показатель составляет «всего» 13,8%. Прошлогоднее резкое ухудшение общемировой деловой конъюнктуры Япония прочувствовала в полной мере: ее экономика оказалась в состоянии третьей за последнее десятилетие и тяжелейшей со времен окончания Второй мировой войны рецессии. До максимального уровня подскочило количество корпоративных банкротств. Около 70% всех японских фирм не получают прибыли вообще. Да и откуда ей взяться, если страну уже который год подряд преследует дефляция, представляющая собой, наряду с плачевным состоянием банковского сектора, одну из главных японских проблем.

Причем обе проблемы усугубляют друг друга. Последние три года потребительские цены падают непрерывно, причем происходит это все возрастающими темпами, достигшими в январе тридцатилетнего максимума. При этом Токио продолжает оставаться самым дорогим городом на планете — стоимость жизни в нем в среднем на 30 процентов выше, чем в Нью-Йорке.

Снижение цен делает невыгодной инвестиционную деятельность. Реальная стоимость кредитов, даже взятых под минимальный (практически нулевой) номинальный процент, растет, а товары и услуги — дешевеют, делая нерентабельным их производство. Падение объемов в промышленности — на 7,9% в 2001-м — оказалось сравнимым только с наблюдавшимся более четверти века назад, во времена последнего нефтяного шока. Мизерность доходов корпораций приводит к сокращению их капитальных затрат. Корпорации, предпочитая сокращать рабочую неделю, а не работников, до сих пор содержат в штате огромное количество так называемых «мертвых душ». Тем не менее хваленая японская система пожизненного найма начала трещать по швам — безработица тоже достигла рекордного за весь послевоенный период уровня в 5,6%. Но даже эта официальная цифра, по мнению независимых экспертов, является сильно заниженной. Реальный показатель оценивается где-то в 8,5% экономически активного населения.

Осознавая призрачность надежд на скорое и легкое оздоровление экономики и, соответственно, улучшение ситуации на рынке труда, простые японцы стараются побольше отложить на «черный день» — уровень сбережений в стране достиг рекордных значений. Кстати говоря, японская нация — одна из богатейших на планете, ее общие сбережения оцениваются в 12 трлн. долл. С точки зрения рядового потребителя снижение цен — манна небесная. Если вы уверены в завтрашнем дне и имеете хорошо оплачиваемую работу, то этот процесс с каждым днем только повышает ваше благосостояние. Однако если тысяча иен в вашем кошельке, вопреки основополагающим принципам теории финансов, завтра будут стоить дороже, чем сегодня, а деньги через год можно будет снять с депозита и потратить с намного большей пользой, то зачем торопиться делать это сейчас? Вот и выходит, что частное потребление, составляющее 2/3 ВВП, расти не собирается — объемы розничных продаж сокращаются пять лет подряд. Вся экономика тоже, соответственно, буксует.

Череда сменявшихся еще быстрее, чем на улице Грушевского, правительств пыталась сдвинуть экономику с мертвой точки. За все те же последние десять лет на ветер выброшены порядка 1,2 трлн. долл. (вот где масштабы так масштабы!). Между тем государственный долг с первоначальных 60% подскочил, по разным оценкам, до 130—140% ВВП — самый худший показатель во всем промышленно развитом мире. Ресурсов для его погашения у Токио нет, а обслуживание уже сегодня съедает более трети всех бюджетных поступлений. Более того, долги государства будут и дальше расти. Вот почему их кредитный рейтинг уже давно не оценивается по наивысшему (ААА) разряду. Агентство Moody’s, снизившее оценку качества японских правительственных долговых обязательств в очередной раз только в декабре, сейчас готовится проделать ту же операцию снова. Причем ухудшение рейтинга ожидается серьезное, и если оно произойдет, этот показатель на родине самураев хоть и останется значительно выше украинского, но сравняется с аналогом в Ботсване. Многие пенсионные и страховые фонды, согласно собственным уставам и нормам регулирования деятельности, вынуждены будут от японских облигаций избавиться, потеряв право вкладывать в них средства.

Пока для Японии кредитный рейтинг — не более чем вопрос престижа. Более 90% всех государственных долговых обязательств принадлежит национальным инвесторам. Однако даже они, при всей своей лояльности и преданности «родной державе», все активнее ведут поиск альтернатив на внешних рынках и на рынке золота.

Японцы привержены не только бюджетным инъекциям. Другой традиционный метод стимулирования их экономики — манипулирование внешним обменным курсом национальной валюты. В конце прошлого года Токио при попустительстве Вашингтона, проигнорировав протесты других главных торговых партнеров, добился негласной 10-процентной девальвации иены. Действенность этого метода многие сейчас подвергают сомнению: ввиду сравнительно низкой эластичности спроса на японские товары для повышения производительности экономики на 1 полный процент, по подсчетам аналитиков, требуется обесценить японскую валюту до 200 иен за доллар. И это при условии, что курсы валют в соседних странах останутся на прежнем уровне, что представить крайне сложно.

Масштабы японской финансовой системы огромны. В первой пятерке крупнейших в мире банковских холдингов — четыре японских, причем крупнейший из них, Mizuho Financial Group, распоряжается активами на сумму, превышающую триллион (!) долларов. Но вся беда в том, что гигантские габариты японских банков уже даже не создают иллюзии их финансовой мощи. Многие пессимисты оценивают реальную платежеспособность японского банковского сектора в ничтожную для масштабов этой страны сумму — 56 млрд. долл. (именно столько в 1998 году правительство выделило на его оздоровление). Многолетняя порочная практика кредитования, по своей сути весьма напоминающая практиковавшуюся в банке «Украина», привела к очень печальным последствиям.

Согласно официальной статистике, на балансах японских банков мертвым грузом висят невозвратные кредиты на общую сумму порядка 550 млрд. долл. И это несмотря на то, что за последнее десятилетие приблизительно столько же уже было списано — новые дыры растут быстрее, чем их удается с грехом пополам заштопывать. Поэтому официальная цифра, по мнению независимых экспертов, является сильно заниженной. Реальный показатель составляет где-то 1,1—1,2 трлн. долл. — приблизительно столько же товаров и услуг производит за целый год итальянская экономика, входящая в число семи крупнейших на планете. Более того, некоторые оценки, одна из которых принадлежит столь авторитетному инвестиционному учреждению как Goldman Sachs, достигают 1,8(!) трлн. Только три экономики в мире могут похвастаться большим годовым ВВП.

Загнанные в угол банки отказываются выполнять одну из своих ключевых функций — обеспечивать финансовыми средствами экономику. Февраль стал подряд 51-м месяцем, когда суммарные объемы кредитования в Японии сократились. Впрочем, особого спроса со стороны представителей как малого, так и крупного бизнеса тоже не наблюдается. Результативность усилий центрального банка, снизившего процентные ставки до нулевого уровня и раздающего кредиты направо и налево, стремится к тому же нулю. Реальные процентные ставки из-за дефляции остаются все равно высокими. Да и какой смысл банкам заниматься кредитованием? Выданный кем-либо из них десятимиллиардный кредит приносит в итоге 278 иен дохода — за эти деньги в Токио даже чашку кофе не купишь, их как раз хватает на покрытие расходов по предоставляемой ссуде. Парадоксально, но факт — несмотря на то, что Банк Японии сейчас «печатает деньги» как сумасшедший, они все равно завтра становятся дороже, чем сегодня! Выкуп государственных облигаций на сумму порядка 1 трлн. иен (7,7 млрд. долл.) в месяц подкрепляется ежедневной накачкой на резервные счета банков денежных средств. За прошлый год японский центробанк увеличил монетарную базу в стране на 16,5% (а к концу февраля — на 19,1%). Тем не менее, на реальном предложении денег в экономике, банковском кредитовании и потребительских ценах это никак не сказалось. По причине отсутствия адекватного роста объемов кредитования эти деньги в экономику не поступают, а ценовая динамика в стране остается отрицательной. Как очень удачно заметил один из рыночных экспертов: «Проблемы японцев не в отсутствии денег, коих у них, что называется «валом», а в том, что они не знают, как их заставить работать, куда пристроить и на что потратить».

Печатая деньги и пытаясь ослабить иену на внешних рынках, японский центробанк уже довел собственные резервы до фантастической суммы — более 400 млрд. долл. Он — однозначно самый богатый среди своих собратьев на планете. В последнее время ему всерьез стали адресовать неожиданные предложения — скажем, задуматься о необходимости приобретения на рынке не только государственных, но и корпоративных долговых обязательств, недвижимости и, возможно даже, некоторых видов потребительских товаров. Может быть, хотя бы благодаря этому удастся преодолеть негативную ценовую динамику и добиться столь желанной инфляции?

Брать на себя столь противоречивую миссию банк не желает, обоснованно мотивируя это возможным подрывом собственной репутации. Вместо этого его глава Массару Хаями призвал правительство побыстрее решить проблему невозвратных долгов банковского сектора — за счет бюджетных ресурсов, разумеется. Правительство парирует эти призывы требованиями очистить ему пространство для маневра, придав экономике толчок для роста за счет монетарных стимулов, и выделять новые средства на санацию банковской системы пока отказывается. Сейчас суммарная капитализация фондового рынка Японии составляет где-то четверть своего пика конца 80-х, причем за последние два года акции корпораций (а это львиная доля банковских активов) обесценились наполовину. Падение их стоимости еще больше усугубляет ситуацию.

Наступление нового финансового года ознаменуется двумя немаловажными новшествами. Во-первых, перестанут действовать государственные гарантии компенсации в случае банкротства того или иного банка депозитов на сумму свыше 10 млн. иен (порядка 77 тыс. долл.). Во-вторых, вступает в действие правительственная норма, предписывающая инвестиционным учреждениям учитывать в балансовых отчетах стоимость принадлежащих им фондовых активов по их реальной рыночной (на конец марта), а не покупной цене. Вот почему когда 6 февраля индекс Nikkey-225, этот главный индикатор самочувствия фондового рынка Японии, зафиксировал новый 18-летний минимум, банковским и государственным чиновникам в Стране восходящего солнца было не до любования рассветами. С приближением 31 марта резко возрастала вероятность объявления целого ряда громких банкротств и наступления широкомасштабного банковского кризиса, который неизбежно окончательно добил бы всю экономику.

Серьезность возникшей угрозы вынудила правительство некоторые решительные меры все же принять. Операторам фондового рынка было запрещено осуществлять «короткие» продажи акций (т.е. не имея их в наличии). Вовремя подоспело и американское потепление — на долю Соединенных Штатов приходится около трети японского экспорта. Весьма кстати многие крупнейшие инвестиционные институты, среди которых оказались Merrill Lynch и Goldman Sachs, посоветовали своим клиентам увеличить долю японских ценных бумаг в инвестиционных портфелях, объявив о собственном намерении сделать то же самое. Последовавший за этим 20-процентный рост индекса Nikkey позволил всей Японии вздохнуть с нескрываемым облегчением.

Теперь 31 марта можно ждать с намного меньшей опаской — кажется, угроза широкомасштабного банковского кризиса в очередной раз «благополучно» миновала. Однако так и не решены многочисленные японские структурные проблемы, а значит — перспективы страны и ее валюты стали еще туманней. Большинство наблюдателей сходятся во мнении, что с окончанием приуроченного к тому же 31 марта процесса репатриации японских капиталов из-за рубежа котировки акций продолжат падение.

Правительство Дзюнъитиро Коидзуми за год своей работы так и не сумело реализовать обещанные структурные реформы. Уже объявленные и широко разрекламированные программы на поверку оказываются «липой», продолжая многолетнюю практику полумер. К тому же правящий кабинет начала преследовать старая головная боль его предшественников — внутренние распри и коррупционные скандалы, заставившие уйти из него целый ряд ключевых фигур. Некогда феноменальная популярность Коидзуми у населения, достигавшая в момент своего пика почти 90%, как бы «нормализовалась», еще в январе упав ниже 50-процентной черты.

Но самое обидное, что от Японии, похоже, уже потихоньку начинают отворачиваться ее главные партнеры в политике и бизнесе, постепенно все более теряя веру в нее. МВФ, даже при всем желании, помочь не сумеет. Его общий ресурс, составляющий около четверти триллиона долларов, ничтожен в сравнении с тридцатитриллионной суммой общих государственных и корпоративных долгов страны. Конечно, японский гиппопотам еще наверняка сумеет продерживаться на плаву долгие годы — сохраняющееся технологическое лидерство во многих отраслях и безбрежные финансовые ресурсы будут способствовать этому. Но сумеет ли он когда-нибудь полностью оправиться и выбраться на твердую экономическую почву, сказать чрезвычайно сложно.