Лесозавал

До недавнего времени при въезде в Сторожинецкий район области, богатый лесами, можно было видеть установленный еще во времена хрущевской оттепели стенд с несколько странным, как на сегодня, призывом: «Любите лес, как любил его Владимир Ильич Ленин».

Впрочем, даже история КПСС умалчивает, как именно любил лес вождь мирового пролетариата. Однако, анализируя нынешнюю ситуацию в украинском, в том числе и буковинском, лесу, можно с уверенностью сказать, что наши государственные и по совместительству партийные вожди всех уровней и рангов любят его не менее страстно и самозабвенно, успешно продолжая в лесной отрасли любимое ленинское дело — экспроприацию богатств экспроприированных органами государственной власти лесов у их конституционного владельца — украинского народа.

Год назад новая команда Черновицкой облгосадминистрации под руководством губернатора Михаила Романива, определяя стратегию и тактику своей деятельности, провозгласила основным и определяющим для экономики Буковины развитие туризма и лесопереработки. Поскольку именно эти, естественно вписывающиеся в буковинский ландшафт, виды предпринимательства могут обеспечить и весомые поступления в бюджеты, и столь необходимые рабочие места. И действительно, туризм начал примитивно, но быстро развиваться. Исключительно за счет частного капитала. От власти только и требовалось не мешать процессу, торжественно перерезать ленточки новейших аквапарков, конных школ и успевать вносить их появление в свой актив.

А вот с официальной лесопереработкой как-то не сложилось. Хотя Черновицкая область является одним из немногих регионов страны, где лесная отрасль носит промышленный характер и обладает очень большим, природным запасом ликвидной древесины ценных пород, развитой сетью предприятий. К тому же рядом граница с прямым выходом на европейские автобаны, что делает особенно привлекательным всегда сверхприбыльный для государственной казны экспорт лесоматериалов и изделий из них.

Короче говоря, Буковина должна была бы богатеть на своих лесах. Но создается впечатление, что лесная отрасль вместо развития вообще исчезла из структуры областной экономики.

О ней нигде ничего не слышно. Ни в отчетах облгосадминистрации о социально-экономическом положении области и выполнении бюджета, из которых обычно можно узнать, сколько кубометров воды ежесуточно теряют из-за дырявых труб облкоммунхоза и почему на базарах подорожали яйца. Ни на сессиях облсовета, по непонятным причинам оставившего без какого-либо контроля некоторые свои решения об упорядочении использования лесов области и даже выполнение принятой еще в 2001 году областной программы развития лесного хозяйства. Программа эта, между прочим, приказала долго жить вместе с рядом деревообрабатывающих предприятий края, одни из которых, вместо запланированного облсоветовскими депутатами развития, обанкротились, другие — дышат на ладан.

Ни разу на коллегиях обладминистрации не рассматривалась эффективность системы управления лесной отраслью по всей ее вертикали. Или, например, деятельность так называемых постоянных лесопользователей — гослесхозов, которые от лица государства самостоятельно хозяйничают в буковинских лесах и в руках которых в этом году с подачи нового начальника областного управления лесного хозяйства Андрея Вовчка оказался едва ли не весь лесосечный фонд с практически бесплатной древесиной.

Не менее странной представляется и откровенная поддержка информационной блокады вокруг буковинского леса со стороны местных правоохранителей и многочисленных фискальных органов. Вездесущее и всевидящее черновицкое КРУ преспокойно обошло леса своим вниманием. Милиция и прокуратура, включая и природоохранную, которых никто вроде бы еще не лишал полномочий проверять соблюдение законодательства лесоводами и лесопереработчиками, вообще ведут себя довольно симптоматично: ничего не видели, ничего не слышали, ничего никому не скажем.

Однако больше всего поражает позиция налоговиков. Даже председатель Государственной налоговой администрации в Черновицкой области Иван Приймак признает, что представленная его ведомством страница печатного текста под названием «Анализ работы предприятий лесодеревообрабатывающей отрасли за первое полугодие 2003—2004 годов» на анализ не тянет. Оптимистический вывод налоговиков, что «все гослесхозы области получили прибыли», дает повод усомниться в профессиональном уровне тех, кто его сделал. Во-первых, было бы смешно, если бы в нынешних искусственно созданных тепличных условиях гослесхозы еще и сработали бы убыточно. Во-вторых, задача налоговиков — развернутая оценка в контексте поступления налогов, их увеличение и уменьшение потерь бюджета, как того требует Закон «О государственной налоговой службе Украины». Поэтому хотелось бы, например, услышать, являются ли прибыли гослесхозов максимально возможными и есть ли еще какие-то незадействованные резервы улучшения их работы и в целом лесной отрасли. Для дотационной Буковины, каждый год буквально на коленях вымаливающей у Киева финансовую помощь, эти вопросы являются жизненно важными.

— К сожалению, у нас нет для такой оценки нужных специалистов, — плачется главный налоговик области. Хотя не надо быть большим специалистом, чтобы понять: местные бюджеты ежегодно теряют немалые деньги из-за неуплаты гослесхозами налога на земли лесохозяйственного назначения, а также из-за заниженных расценок за использование лесосырьевых ресурсов.

Прежде всего это касается платы за древесину. Мало того, что таксы на лес самые низкие в мире, они еще и не привязаны к курсу доллара и не менялись в течение последних семи лет. К тому же Кабинет министров, превысив свои полномочия, вообще освободил гослесхозы от попенной платы при так называемых рубках, связанных с ведением лесного хозяйства. А от тех рубок, между прочим, гослесхозы имеют неплохие поступления деловой древесины. Даже дрова являются хорошим товаром. Сейчас, например, в Сторожинецком гослесхозе их охотно покупают за евро далеко не обделенные лесом румыны. Но самый показательный пример колоссальных бюджетных потерь, за которые никто не несет никакой ответственности, — несколько сотен гектаров усохшего ельника.

Почему так случилось — сказать трудно. Ученые-лесоводы до сих пор не пришли к единому мнению по поводу засохших елей. Большинство сходится на том, что это полувековой давности ошибка лесоводов, искусственно засадивших склоны буковинских Карпат не характерными для этих широт древостоями. В любом случае эту ошибку уже давно можно было исправить и забыть о ней. Но из-за бесхозяйственности — и не в последнюю очередь сегодняшних так называемых постоянных лесопользователей — она превратилась в экологическую катастрофу (засохший ельник стал рассадником болезней деревьев) со значительными экономическими последствиями. Но ни до убытков, ни до самих елей никому нет дела...

— Что мы возьмем с засохшего ельника — товарную древесину или дрова, будет на совести лесоводов, — заявил на недавнем областном совещании директоров гослесхозов заместитель начальника управления лесного хозяйства Валерий Кашпор. Очень удобная позиция. А главное — государственническая. Как раз в духе нынешней государственной политики в отношении леса: довести до ручки, в этом случае — до гнилого сучка, стратегически важный природный ресурс и не нести за это никакой ответственности.

Ее, ответственности, между прочим, и быть не может при нынешнем законодательстве. О чем, похоже, прекрасно осведомлено отраслевое руководство — от гослесхозов и областных управлений до Государственного комитета лесного хозяйства. Иначе не хозяйничали бы в лесу так нагло и бездарно. По сути, гослесхозы, называющие себя постоянными лесопользователями, пользуются лесом незаконно. По крайней мере, на Буковине ни один из них не обладает юридически оформленными полномочиями от районов осуществлять постоянное пользование лесными угодьями. А потому вся ответственность за то, что творится в лесах области, ложится на местные органы исполнительной власти, которые, согласно переходным положениям Земельного кодекса, являются распорядителями земель лесного фонда, а следовательно, и леса.

Для глав райгосадминистраций такой юридический расклад стал большим откровением. Все были весьма удивлены. «Это какая-то высокая философия», — сказал глава Выжницкой райгосадминистрации Василий Ткачук, в ведении которого — безграничные лесные массивы. Если бы на Буковине использование лесных земель и лесных ресурсов было не философией, а, как и положено, ежедневной практикой (заметим, в пользу местного населения), то вряд ли мы бы имели на сегодняшний день, например, полностью запущенные гослесхозами всегда прибыльные промыслы побочного лесопользования. Подобные промыслы (легальные, конечно) — неисчерпаемый источник пополнения районных бюджетов.

Другая важная проблема, которую давно должны были бы решить законные собственники лесных угодий, — без преувеличения варварское отношение к основе основ леса — его земле. Ведь разработка лесосек на горных склонах, трелевка древесины до сих пор ведется устаревшими гусеничными тракторами, которые безжалостно и, что самое страшное, необратимо уничтожают бесценный материнский грунт. Легких колесных у гослесхозов практически нет. Как посоветовал директорам гослесхозов на упоминавшемся уже совещании куратор буковинских лесов от облгосадминистрации, заместитель губернатора Евгений Луцишин, «не можете приобрести трактор — заводите лошадей». Это все, чем может помочь власть своим постоянным лесопользователям, — дружеским советом.

И тут сразу возникает другой вопрос: почему государство, устами своих высших представителей уверяющее, что только оно и никто другой может по-настоящему позаботиться о лесах, допустило к промышленной разработке лесосек технически несостоятельные предприятия, пусть даже и государственные? Ведь форма собственности не может быть определяющим фактором в решении столь важного вопроса.

Но настоящей колодой преткновения, о которую разбиваются все благие намерения навести наконец-то порядок в карпатских и в целом в украинских лесах, является отношение к основному объекту экономических отношений отрасли, главному природному ресурсу лесоводства и вместе с тем главному его продукту, который как раз и принадлежит народу и призван работать на его обогащение, — древесине. Решить эту основную проблему и могли бы местные органы власти, с четвертой вместе, если бы, отодвинув в сторону всякие корпоративные и личные интересы, решились поломать нынешнюю систему управления лесами, взлелеянную представителем государства в лесопользовании — Гослесхозом. Систему, уничтожающую леса намного более безжалостно, чем топор в загребущих руках.

В понимании украинского законодательства, лес — это совокупность всякой флоры и фауны: деревьев, кустарников, животных и даже микробов. Ведущие страны мира высказались по этому поводу иначе: лес — это прежде всего земли лесохозяйственного назначения, пригодные для выращивания древесины. Финны в своем законе о лесе вообще прямо заявили: леса должны приносить прибыль. То же сделали и шведы, законодательно признав, что управление лесами должно осуществляться таким образом, чтобы обеспечить ценный урожай древесины. Вся государственная политика направлена на эффективную промышленную эксплуатацию леса. От чего тот ничуть не страдает, даже наоборот. Государственные бюджеты — тем более.

У нас же на первом непоколебимом месте в лесных вопросах стоит экология. Общественное мнение воспринимает промышленников как губителей леса и природы, мечтая о временах, когда в девственном лесу будут прыгать белочки и зайчики, а деревья будут падать не от пилы, а от старости. Как бальзам на душу — слова председателя Комитета лесного хозяйства Украины Николая Колисниченко о том, что хотя наши леса и перезревают (а следовательно, древесина утрачивает товарную ценность), мы все равно официально используем лишь 45% их годового прироста. Пока украинскую общественность это радует, в той же Швеции с ее законодательством рубят 81% (в Италии, Швейцарии — по 84,7, Австрии — 77). Стоимость продукции и услуг лесного хозяйства в Украине доведена до каких-то 0,2—0,4% от суммарного валового продукта, а доля древесины в общем экспорте — до 1,5%.

Шведам не понять главного — двойной статистики, не отражающей теневой оборот древесины. Впрочем, украинские правоохранители его тоже, похоже, не видят, хотя по хищениям мы, наверное, далеко впереди шведов...

К сожалению, выведать статистику по лесному хозяйству Черновицкой области не удалось. Или ее нет вообще, или это большая государственная тайна, которую местным чиновникам разглашать не велено. Напрашивается еще и третий вариант: чиновников интересует вовсе не пополнение областного бюджета от лесной отрасли, а контроль и управление ее денежными потоками.

Еще свежо в памяти нашумевшее решение Черновицкого облсовета девятимесячной давности о создании специальной комиссии по упорядочению и контролю за эффективностью использования лесов в Черновицкой области. Таможни должны были осуществлять таможенное оформление лесоматериалов, вывозимых физическими лицами, только при наличии справки комиссии об их происхождении и уровне цен. Администрирование вводилось вроде бы с единственной целью — принести пользу экономике государства. Но на естественный вопрос — какой же от этого получен экономический эффект, начальник главного управления экономики облгосадминистрации, он же — руководитель комиссии Михаил Гайничеру ответил странной фразой: мол, прямого экономического эффекта нет, есть лишь экологический, ведь, например, благодаря буковинской комиссии где-то осталась расти черниговская сосна...

Складывается впечатление, что экономический аспект, в отличие от экологического, местную власть мало интересует. Председатель комиссии облсовета по вопросам экономики, финансов и бюджета Владимир Криган убежден, что в буковинских лесах, на лесоперерабатывающих и деревообрабатывающих предприятиях области дела идут отлично, и нет никакой необходимости что-то анализировать, повышать эффективность их работы, чтобы увеличить бюджетные поступления. По этому поводу комиссия ни разу не собиралась. Хотя при этом г-н Криган с сожалением признает, что мы тут, на Буковине, на самом деле нищие с дотационным на 80% бюджетом. И это при больших запасах товарной продукции мирового уровня — древесины.

Проблема хозяйственного использования лесов должна была бы волновать прежде всего облсовет во главе с его председателем Александром Смотром. Поскольку совет, в отличие от госадминистрации, не связан жестким подчинением Киеву и может, без оглядки на кого бы то ни было, заботиться о достойной жизни территориальной общины. Ведь какого бы патриота Буковины ни изображал из себя губернатор Михаил Романив, он обязан выполнять указания Кабмина, даже если они не во благо области и противоречат действующему законодательству и здравому смыслу одновременно.

Распоряжение Кабинета министров о распределении лесосечного фонда и фактически бесплатно-бесконтрольной передаче его гослесхозам для дальнейшей заготовки лесоматериалов и продаже их все теми же гослесхозами — как раз из той когорты. В свое время, между прочим, после повторного катастрофического наводнения в Закарпатье, Министерство юстиции признало подобную практику неправомерной и противоречащей рыночным основам экономики. Но монопольное управление государственными органами (прежде всего Гослесхозом) лесосечным фондом и рынком лесных материалов успешно продолжается.

Хотя, спрашивается, с какой стати Кабинет министров из года в год с упорной щедростью по сути дарит лес, а в придачу — и весь промышленный цикл деревообработки предприятиям, которые с этой почетной задачей справиться не в состоянии и довели потенциально рентабельную отрасль до огромных убытков? Например, буковинские гослесхозы под руководством областного управления лесного хозяйства дохозяйничались до того, что имеют 2 млн. грн. постоянно растущего бюджетного долга, столько же непогашенных кредитов и 3 млн. дебиторской задолженности. Все это государство, как ни странно, великодушно прощает. Даже инвестирует в это убыточное (по официальной статистике) дело немалые деньги.

Между тем сами директора гослесхозов признают, что навязанные промышленные функции являются непосильным бременем для их предприятий, основная задача которых — лесоводство. То есть уход за лесом. В частности, лесосечным фондом — его подготовкой к продаже, а не промышленной разработкой лесосек. Ею, а тем более обработкой древесины и выпуском товарной продукции должны заниматься другие субъекты предпринимательской деятельности. Как во всем цивилизованном мире. Специалисты утверждают, что введенное при социализме распределение лесосек давно нужно заменить их продажей на аукционе. Поступления в государственный бюджет увеличились бы по крайне мере в три раза.

— Мне выгоднее закрыть свои деревообрабатывающие цеха, — откровенно говорит директор Сторожинецкого гослесхоза Григорий Ротар. — Их рентабельность крайне низка, и повысить ее в нынешних условиях весьма энергозатратного и материалоемкого производства почти невозможно.

Помимо всего прочего, промышленная составляющая деятельности гослесхозов стягивает на себя едва ли не весь их материальный и кадровый потенциал. Заниматься непосредственно лесом нет уже ни времени, ни сил, ни денег. Хотя, как это ни парадоксально, производственную базу гослесхозов с заготовкой и переработкой лесосырья развивали исключительно из-за того, что государство, мол, не в состоянии финансировать в полном объеме все связанные с лесоводством затраты...

Цинизм этого преобладающего в нынешней лесной политике тезиса становится особенно выразительным, когда его озвучивают государственные чиновники. Ведь элементарные расчеты свидетельствуют: финансов, которые государство каждый год выделяет из своего бюджета (ни много ни мало — 100—130 млн. гривен), вполне достаточно для ведения лесоводства. Другое дело, что никто до сих пор не проверил, как и на что эти миллионы используются. А вот прибыли гослесхозов со всей их производственно-промышленной базой настолько низки, что некоторые буковинские директора этих предприятий просто стесняются их назвать.

Ясное дело, что 170 тыс., которые смог заработать Путильский гослесхоз на богатейшей сырьевой базе (остальные гослесхозы сработали не лучше) и при 50-процентном экспорте заготовленных им лесоматериалов, — не те деньги, ради которых нужно было объединять под одной крышей совершенно разные виды предпринимательской деятельности — лесоведение и лесопереработку. Зато эта «крыша» — идеальная возможность увести в «тень» рынок древесины с его миллионными прибылями.

Отдавая в руки коммерческих структур — гослесхозов — за копейки 470 тыс. кубометров буковинского леса «на корню», тот же Кабмин почему-то забыл сказать главное: сколько из этих кубометров должно получиться деловой древесины. Хотя годовой «урожай» лесной отрасли, в отличие от, скажем, сельского хозяйства, поддается почти точному подсчету. Как ни странно, оценкой лесосек занимается все тот же гослесхоз. А потому то, что действительно растет в лесу, и то, что показывается на бумаге лесными коммерсантами от государства, — это, как говорится, две большие разницы. И если кто-то наивно полагает, что буковинские леса — это нормальные, здоровые деревья, то, ознакомившись с официальными бумагами областного управления лесного хозяйства по сортименту древесины, он с ужасом обнаружит, что это едва ли не сплошные заброшенные чащи.

По нормативно-справочным материалам о товарной структуре древостоев, выход дров из ликвидной древесины буковинского леса не должен был бы превышать 5%. А леса-кругляка, то есть ценной древесины для дальнейшего промышленного использования, — все 70—90%. Однако по официальным отчетам Черновицкого областного управления лесного хозяйства получаем картину с точностью до наоборот. Из рубок главного пользования, то есть из самого лучшего леса, буковинские гослесхозы умудряются взять всего 35% круглых лесоматериалов и 30% дров!

Переработка древесины на производственных мощностях гослесхозов — еще одна хитрая уловка с целью дальнейшей тенизации отечественного рынка лесоматериалов. Казалось бы, при таком невероятном количестве дров и техсырья гослесхозы должны были бы прежде всего развивать у себя вторичную переработку древесины. Но они упорно стремятся заниматься углубленной переработкой, забирая в свои цеха с их примитивным оборудованием 60-х годов самый лучший сырьевой материал. Но и это им не помогает стать прибыльными.

— Только наращивание доли экспорта у гослесхозов до 60 и более процентов может помочь им существовать на хозрасчетных началах, — убежден заместитель начальника областного управления лесного хозяйства по промышленным вопросам Василий Воробчук.

Что же, на сегодняшний день объем экспорта лесоматериалов в области по сравнению с прошлым годом увеличился на треть. При этом, по данным налоговиков, быстрыми темпами за границу отправляют именно лес-кругляк. А из общего количества необработанных экспортированных лесоматериалов 90% вывозятся, как и следовало ожидать, именно гослесхозами. Сколько в этих процентах «дров», а также как рост экспорта сказывается на областном бюджете — статистика умалчивает.

Зато доподлинно известно другое. Из буковинского леса производят мебель Италия, Румыния, Израиль, а вскоре к ним присоединится еще и Китай, а вот наш товаропроизводитель оказался без нужного сырья.

— Та продукция, которую сегодня предлагают гослесхозы, нечасто удовлетворяет нас по всем параметрам, — говорит директор Черновицкого мебельного комбината Петр Луцив. — То цена не устраивает, то качество, то ассортимент.

Деревообрабатывающая отрасль в области переживает едва ли не наихудшие времена, как и мебельное производство. По сравнению с 1990 годом производство пиломатериалов сократилось вдвое, фанеры — в 20 раз, ДСП — в 10. Как это ни парадоксально, но сегодня черновицкие мебельные фирмы и фирмочки работают на румынских комплектующих.

Так кто же богатеет на буковинском лесе? В 1992 году во время Всемирного форума в Рио-де-Жанейро были утверждены международные принципы эксплуатации лесных ресурсов, гласящие: «Политика каждой страны в отношении лесов должна основываться на защите экономических прав жителей лесных территорий. Этим людям должны быть предложены такие виды экономической деятельности и владения землей, которые бы обеспечивали рациональное использование лесов, а им самим — соответствующий уровень жизни и благосостояния».

У нас же до сих пор действуют совершенно иные принципы управления лесами. В стране даже не введена статистическая отчетность об объемах производства лесных материалов, их движения по схеме: производство—экспорт—импорт—потребление.

Государство, а точнее, некая его хорошо организованная структура, через подчиненных ему субъектов предпринимательства — гослесхозы — само ухаживает за лесом, потом само у себя его покупает по мизерным, им самим установленным расценкам, само ведет заготовку лесоматериалов и определяет на них цены, опять у себя же их перекупает для так называемой углубленной переработки и потом по собственному усмотрению продает — кому хочу и за сколько хочу. Ко всему еще и само себя везде контролирует и требует миллионных бюджетных ассигнований...