КТО ПОБЕДИЛ В СТРАНЕ ПОБЕДИВШЕЙ ТЕНЕВОЙ ЭКОНОМИКИ

То, что в самое ближайшее время старая исполнительная и новая законодательная ветви власти сойдутся в остром поединке, ни у кого сомнений не вызывает. Однако никто не акцентирует внимание на том, что обмен ударами очень скоро перерастет в глухой клинч. Ибо компартийный демарш по поводу импичмента и последующей ликвидации института президентства в сущности означает, что приверженцы «чисто советского» образа жизни желают вернуться к «светлым временам» плановых приписок и хищений социалистической собственности как в особо, так и не в особо крупных размерах, подпольных цехов и «борзых» взяток, спекуляций дефицитом и валютой, обвесов и недовложений. То есть того, что в избытке налицо и сегодня - разве что в рыночно трансформированном виде. Поэтому для определения победителя боя за импичмент Президента или роспуск парламента попробуем дать команду «Break!», дабы оценить вклад каждого субъекта власти в бурный рост древа их общей родословной.

Три источника и три составные части хозяйственного оборотня

При анализе причин развития любой теневой экономики можно выделить три группы факторов: 1) эффективность официальной экономики с точки зрения насыщения внутреннего рынка качественными товарами и услугами, покупательной способности населения и степени разрешенности социальных проблем; 2) степень свободы в выборе рода занятий и рабочего места; 3) авторитет власти и господствующие социально-психологические ориентиры. Знак минус во всех номинациях собственно и предопределил в Украине повышенный спрос на теневые товары и услуги.

В странах с развитым рынком в понятие «теневая экономика» обычно включают два сегмента:

- неофициальную (параллельную) экономику, которая охватывает те легальные виды хозяйственной деятельности, где происходит производство не фиксируемых официальной статистикой и скрытых от налогообложения товаров и услуг;

- подпольную (криминальную) экономику, охватывающую запрещенные законом виды хоздеятельности.

Украинские аналитики, не мудрствуя лукаво, переняли указанную классификацию, практически не выделяя в качестве самостоятельного теневого сегмента так называемую «фиктивную экономику», которая как раз и является порождением нашего «светлого прошлого» в контексте результатов прошедших выборов. Между тем, последняя представляет собой знаменитую тройку Д-Т-Д, из которой товарную сердцевину либо изъяли вовсе, либо использовали в сугубо спекулятивных целях, задействовав различные процедуры получения субъектами хозяйствования необоснованных выгод и льгот на основе личных или организованных коррупционных связей.

На начальном этапе рыночной трансформации революционная ломка системы управления и хозяйственных связей, включение в процесс распределения средств производства не могли не вызвать рост неофициального сегмента теневой экономики во всех постсоциалистических странах. Он существенно смягчил падение официального ВВП, и чем выше был этот спад, тем большая его часть переходила в «тень» (см. таблицу). Исключением были страны с мало изменившейся командно-административной системой управления (Беларусь, Румыния, Болгария).

Более поздняя динамика уже зависела от избранных руководящим слоем элиты моделей трансформации и их внедрения, причем в качестве важного показателя успеха или неуспеха преобразований может использоваться структура теневой экономики. Так что торможение реформ в большинстве бывших союзных республик во многом объясняется, видимо, более весомыми долями подпольного и фиктивного сегментов.

Подпольная экономика развивалась здесь главным образом в рамках организованных преступных группировок (ОПГ), которых в Украине, по сведениям правоохранительных органов, насчитывается около 2,5 тыс. В России эта цифра составляет 8 тыс., т.е. удельный вес ОПГ на душу населения в обеих странах практически одинаков. «Братскую солидарность» демонстрирует и основной принцип формирования ОПГ - по территориальному и национальному признакам. Это, очевидно, позволяет распространить на Украину и такой российский показатель: каждой седьмой банде содействуют в совершении преступлений подкупленные чиновники и депутаты. И поскольку последний скандал с дважды судимым нижегородским мэром тесно связан с именем компартийного думца Владимира Семаго, думается, у его украинских единомышленников имеются не меньшие «заслуги».

Экономическую основу оргпреступности составляет теневое денежное обращение. Только в 1997 году наличность вне банков возросла на 2,1 млрд. грн., т.е. более чем наполовину, и ныне составляет около 50% всей денежной массы. Легализованная же инвалютная часть последней снизилась с 18,3 до 13,3%. Если опять-таки воспользоваться российской аналогией, украинские ОПГ, скорее всего, накопили и контролируют капитал, эквивалентный 6-8 млрд. грн. Он состоит из банковских ресурсов, похищенных под предлогом разных договоров и соглашений (о масштабе этого явления косвенно свидетельствует задолженность по банковским ссудам на конец 1997 года - 1 млрд. грн.); средств, присвоенных различными финансовыми и трастовыми компаниями в результате скандальных проколов в законодательстве, официально составивших более 4 трлн. крб., 27 млн. долл. и 174 тыс. марок (фактически намного больше); невозвращенной инвалюты экспортеров (по экспертным оценкам, теневой вывоз капитала составил в 1991-95 годах около 14 млрд. долл.); использованных не по назначению госкредитов, принесших миллиардные прибыли «операторам-дистрибьюторам»; криминальных поборов с тех, кто уклоняется от налогов и использует прорехи действующего законодательства, похоже, специально созданные (только в 1997 году бюджет недополучил по этим причинам свыше 7 млрд. грн.).

Однако коренное отличие постсоветской теневой экономики от восточноевропейской связано прежде всего с фиктивным сегментом, чей размах был предопределен несравнимо большими масштабами перераспределяемого национального богатства.

Фикция грандиозус

Волна экономической преступности захлестнула страну на рубеже 80-90-х годов, когда в условиях развала Союза со всей его системой контроля началось растаскивание бесхозной государственной и общественной собственности. О ее размахе можно судить хотя бы по тому, что уже на спаде волны, в период «радикальных экономических реформ», число официально зарегистрированных экономических преступлений не опускалось ниже отметки 60 тыс. в год. Да и как могло быть иначе, коль участие в распределении «общенародной собственности» и госбюджета обеспечивает значительно большие экономические выгоды, нежели любая легальная хоздеятельность. Поэтому участники экономических процессов все больше средств вкладывают в установление «особых отношений» с теми госфункционерами, в чьей компетенции находится принятие судьбоносных для бизнеса решений (сегодня на это тратится 30-50% теневых доходов).

Таким образом, нынешнее массовое хождение во власть представителей предпринимательских кругов не случайно. Ведь фиктивная экономика -alter ego советского и постсоветского способов хозяйствования - теснейшим образом связана с поиском выгоды за счет особого положения хозсубъектов в системе складывающихся формальных и неформальных связей. То есть, наряду с естественной, появляется множество искусственных рент, обусловленных льготным режимом функционирования и распределения материальных и финансовых ресурсов.

Поначалу это были квоты и лицензии в сфере экспортно-импортных операций, прямые трансферты и льготные кредиты из бюджета, «доходные места» в системе госуправления. На разнице внутренних и мировых цен люди с большими связями получали огромные прибыли, которыми щедро делились со «связниками» (дела Бортника, Кудюкина и др.). Объем льготных кредитов в первые «рыночные» годы достигал трети ВВП, а годовые уровни инфляции и процентные ставки отличались на порядок и более. Когда же мировые цены подтянулись к внутренним, в дело вступил фиксированный курс обмена под критический импорт, куда также направлялась львиная доля западных товарных кредитов.

На следующем этапе (примерно до начала 1994 года) ужесточилась борьба между традиционными лоббистскими группами и мафиозно-криминальными структурами за контроль над мелкими комбанками, выполняющими роль расчетных касс для своих учредителей. Позже она переросла в схватку за передел влияния в наиболее доходных секторах экономики - экспортно-импортных, банковском, риэлтерском и прочих, связанных с «живой копейкой». Итог - постоянный рост числа жертв, с одной стороны; персонала служб безопасности, с другой; темпов сращивания «друзей-соперников», с третьей.

С ликвидацией тотального дефицита из сферы фиктивной экономики выводятся многие сегменты хоздеятельности, сфера сужается, но масштабы возрастают. Основное внимание переключается на бюджет, своеобразной формой приватизации которого, наряду со льготными кредитами, стало предоставление тех или иных налоговых льгот. «Уполномоченные» коммерческие структуры платят за это чиновникам взятками нового типа, которые практически невозможно раскрыть в ходе расследования: участием в управлении приватизированными предприятиями, открытием счетов за рубежом и т.д. Кое-какие следы этого сращивания бизнесменов и чиновников все же становятся достоянием гласности, особенно в периоды предвыборных кампаний. Но заканчивается это, как правило, громким пшиком, включая смехотворные декларации о доходах.

На официальном уровне наблюдается тенденция к затушевыванию реальных масштабов распределения национального богатства в интересах отдельных социальных слоев и групп. Процесс разгосударствления сводится официальными инстанциями к приватизации средств производства, тогда как на самом деле он более глобален. Но даже на этом наиболее «прозрачном» направлении существуют колоссальные искажения оценок денационализируемой собственности.

По данным Счетной палаты ВР, только балансовая стоимость основных фондов приватизированных на конец 1996 года почти 50 тыс. предприятий составила 143 млрд. грн., но бюджет практически не получил ничего. Из запланированных на 1997 год 500 млн. «приватгривен» в казну поступило 50 млн. В бюджете-98 доходы от приватизации планируются на уровне 1 млрд. грн. при том, что балансовая стоимость имеющегося госимущества составляет, по данным ФГИ, порядка 400 млрд. К тому же многочисленные доверительно-инвестиционные фонды и некоторые банки, контроль за деятельностью которых на начальном этапе был полностью снят, присвоили не только значительные объемы денежных средств населения, но и львиную часть именных приватизационных сертификатов, проследить судьбу которых практически невозможно.

Но, пожалуй, наиболее вопиющий пример грабежа госсобственности - приватизация экономической инфраструктуры страны. В ходе скрытого от глаз общественности процесса произошло частное присвоение управления промышленностью, банковской и распределительной системами. Начиная с 1988 года, на месте многих министерств и ведомств возникли концерны и холдинги, на месте госбанков - коммерческие структуры, на месте госснабов и торгов - биржи, СП и крупные торговые дома. Тем самым фактически произошла приватизация экономической власти без какого-либо контроля со стороны общества и в отсутствии элементарной правовой базы.

Импичмент на оба ваших дома!

В начале 1997 года с целью обоснования основных направлений политики экономической безопасности Украины в Национальном институте стратегических исследований был проведен экспертный опрос ведущих специалистов органов власти и научных учреждений. С помощью апробированной методики был определен приоритетный ряд угроз экономической безопасности страны. Вот пять самых крупных из них: 1) отсутствие надежной системы экономической безопасности; 2) неэффективность регулирования социально-экономическими процессами; 3) рост теневой экономики, ее усиление и криминализация; 4) сознательные и бессознательные действия высших органов власти и управления, направленные во вред государству и национальным интересам Украины; 5) непоследовательность и бессистемность экономических реформ, отсутствие собственной модели реформ и ее идеологического обеспечения.

Как видим, четыре из пяти главных угроз так или иначе связаны с неэффективностью и непрофессионализмом государственной власти, свойственных, как мы убедились выше, всем ее ветвям. В результате украинское законодательство оказалось в удручающем состоянии: прежний тотальный контроль оказался разрушенным без создания его новых демократических форм (пик этого процесса пришелся, кстати говоря, на период премьерства Леонида Кучмы). Из-за этого в подавляющем числе случаев принципиально невозможно сказать, где тот или иной экономический процесс идет на законной, где на незаконной, а где на полузаконной («неофициальной») основе. Едва же намечается принятие актов, необходимых для наведения порядка в экономике, усиливается мощное противостояние спрессованных новыми интересами лоббистских групп (вроде перманентного перелопачивания пошлин и акцизов).

Симптоматично, что третья по индексу опасности угроза экономической безопасности - теневая полукриминальная экономика - как бы венчает фактическую неадекватность нынешнего политического и экономического истеблишмента национальным интересам Украины. Это же, по существу, подтвердили и результаты выборов: основная часть электората голосовала не «за», а «против». Правда, нельзя при этом забывать и сентенцию Бернарда Шоу: «Демократия - это гарантия того, что нами руководят не лучше, чем мы того заслуживаем».