Страна утраченных шансов

Украина постоянно утрачивает шансы встать на путь европейской цивилизации. Прежде всего потому, что над ней висит проклятие размытых целей и незавершенных дел. А отсюда стагнация в «недодемократии».

Украина никогда не была полностью самостоятельной страной. Почему так? Об этом размышляет заведующий отделом социальных экспертиз Института социологии НАНУ, доктор экономики и социологии, профессор Юрий Саенко. Он считает, что страна застряла меж «трех сосен» — это коммунобольшевизм в рамках новой российской имперской модели, а также авторитарная олигархо-клановая и «виртуальная» модели демократии.

Колония с неимперским сознанием

После татаромонгольского ига Украина находилась под варварским влиянием Польши, Российской и Османской империй. Все они имели монолитные государственные религии — католичество, православие, ислам. В Ук­раине не было (и до сих пор нет) государственной религии. По­мимо католичества и православия у нас возникали конфессии-конгломераты: римско-византийские, римско-католические, греко-католические и прочие.

Чтобы выжить, Украина тоже должна была стать империей, захватывающей чужие земли. Но она ею не стала — в менталитете народа, особенно у его элитарной части — казачества и старшинах, не было захватнического имперского волевого начала. «Русская правда» Ярослава Мудрого заложила фундаментальные демократические принципы. Все должности в Украине выбирались — от старосты села, попа, писаря до старшин и гетманов. Все годы существования Украины в статусе колонии (до 1917 года) — это последствия утраченных шансов стать империей.

В 1917—1922 годы Украина вторично утрачивает шанс стать самостоятельным государством. Волна борьбы за независимость поднималась не только в Цент­ральной и Западной Украине, но и на Кубани в России, где даже была создана Южно-Украинская республика: потомки запорожских казаков, переселенных Екатериной в Россию после Крымской войны и уничтожения Запорожской Сечи в 1777 году, еще сохраняли украинский менталитет и мечту о возрождении независимой Украины. Сейчас кубанские казаки вообще не идентифицируют себя с украинцами — и это последствия совдеповского геноцида.

Почему же Украина вторично утратила шанс стать независимым государством? Как всегда, элита не была консолидирована. Она разрывалась между пропольскими, провенгерскими, пророссийскими и прочими путями. Даже в Западной Украине многие представители элиты счи­тали, что жить и развиваться нуж­но только вместе с Россией. Первый президент Грушевский видел независимую Украину в составе Россий­ской Федерации. Элита была разобщена и в идеологическом, и в экономическом, и в религиозном плане. В результате получилась ситуация, как в бас­не про лебедя, рака и щуку. Этим воспользовалась Россия и захватила Украину. Часть Украины осталась под Польшей, часть под Венгрией, Румынией, Чехией…

Крах империи и потеря шансов стать полностью независимой страной

Российский академик Арба­тов доказал, что наследница царской России имела очень много общего с Османской и Византий­ской империями по культурным, идеологическим и религиозным ориентациям. Все империи в конце концов распадаются. В 1991 году рухнула Советская. Горбачев пытался ее сохранить, однако сделать это можно было только очень четкими преобразованиями и включением в экономический контекст мирового сообщества, как поступил Китай. Но дискуссия шла о трансформации только в идеологическом плане, экономический фактор отбрасывался. Правда, Горбачев ввел некоторые системы свободного предпринимательства, появились кооперативы, которые ухватились за различные формы деятельности, не обеспечиваемые советской плановой экономикой. Однако это движение испугало «красных директоров», и Горбачев его свернул. Хотя это были именно те ростки свободной экономической деятельности, которые помогли бы империи войти в Европу.

Империя развалилась. Каза­лось бы, Украина случайно стала независимым государством. Но это далеко не так. Сопротив­ление коммунистическому режиму, особенно нараставшее в За­пад­ной Украине во время войны и после нее, также имело свои последствия. Энергетическая основа диссидентского движения выступила фактором, хотя и не решающим. Решающим стал именно распад империи.

Итак, в 1991 году образовалась независимая Украина, и последовала целая серия утраченных шансов. Во-первых, мы ошибочно разоружились. Во-вторых, в Крыму остался российский флот, источник напряжения и сепаратизма. В-третьих, в государстве не прошла люстрация. Нет ничего страшного в том, чтобы запретить людям, занимавшим при Советах посты в политических, юридических и хозяйственных структурах, работать в системе управления государством. «Бывших» деятелей устранили из политической и административной жизни Польша, Чехия, Венгрия, Прибалтика. Мы этого не сделали. Поэтому при Кравчуке коммунисты и комсомольцы быстро захватили все ведущие посты, слились с криминалом, и в результате мы получили режим Кучмы.

Европейская ориентация?

Снова потеря темпов и утрата многих шансов стать независимым государством европейского типа. Это проблемы и с приватизацией, и с землей, и с НАТО. Ес­ли уж мы разоружились, то кто-то должен обеспечивать нашу безопасность. Например НАТО, которое гарантирует не только военную, но и социальную, экологическую безопасность, отслеживает уровень занятости, здоровья. Но население все еще в плену представлений об «агрессивном блоке», вдолбленных советской пропагандой.

Украина упустила много возможностей. Например, шанс построить независимое информационное и контролируемое государством экономическое пространства. Они оказались очень открытыми и легко проницаемыми для двух видов влияний: внутреннего — со стороны криминала (мы имеем половину теневой экономики) и внешнего — со стороны России. Мы упустили шанс национальной закрытости.

После оранжевой революции появилась колоссальная палитра шансов стать независимым, европейски ориентированным государством. И снова был упущен шанс провести люстрацию кучмистских кадров, приведших страну к олигархически-криминальной системе.

Майдан стал пробуждением глубинной демократичности украинской души, показал потенциальный средний класс страны. Ведь в прошлом веке классические революции совершал люмпен. Сейчас не фанатики делают революцию, но прав был Бисмарк; ее результатами пользуются негодяи.

Правительство Юлии Тимо­шенко имело все шансы (при колоссальной поддержке народа и парламента!) развернуть Украину к модели страны шансов модерного развития. Президент Ющен­ко уничтожил эти шансы одним росчерком пера, а через несколько дней заключил меморандум с «голубями реванша». Наступили сумерки стагнирующей неопределенности.

Какую-то надежду и новые шансы вернуться в колею демократии давали парламентские выборы 2006 года. Итоги выборов открыли зеленый свет для демократической коалиции. Но дорогу наглухо перекрывал президентский блок «Наша Украина». Не Мороз разрушил коалицию. А именно «Наша Украина», хорошо знавшая его сущность еще по «каневской четверке» образца президентских выборов 1999 года и так и не расплатившаяся с ним креслом спикера за «прооранжевое» поведение…

Так был упущен еще один шанс демократизации. Страна вступила в стадию отката к внешне несколько смягченному кучмистскому режиму. А на самом деле начался период алчного хозяйствования «по-донецки».

Есть ли силы сопротивления? Есть, ведь существует еще парламентская оппозиция. Но после оранжевой революции был упущен шанс (а эта работа не делалась ни при Кравчуке, ни при Кучме) формирования единого украинского национального сознания, что мы — единый народ, единая нация в европейском понимании, где присутствует много национальностей.

Украина действительно имеет два плохо скоординированных крыла — Запад и Восток. Разница между ними закладывалась еще со времен татаромонгольского нашествия. Восток Украины все время был под влиянием восточного, азиатского сознания с центром в Москве и управлением по авторитарной схеме. Западная Украина и часть Центральной все-таки оставались под влиянием ментальности и архетипов европейских государств. И сейчас Восточная Украина практически полностью пребывает под влиянием информационного поля Москвы. Западная же открыта европейскому. За два года после оранжевой революции шанс национального объединения народа был упущен.

Социальное здоровье или хронические недуги демократии?

Пятнадцать лет история предоставляет нам возможности перейти на европейский уровень. Я думаю, анализ упущенных шансов стал бы очень интересным проектом для совместной работы политологов, историков и социологов. Социальное здоровье народа определяется двумя главными факторами. Во-первых — это наличие волевой энергии (умение поставить цели и задачи, найти методы и средства их решения, довести намеченное до результатов). Во-вторых, решением хотя бы части проблем будущего в нашей повседневной жизни. Упустившей все шансы Украине сегодня приходится решать проблемы прошлого. Причем решаются они не окончательно, не завершенно, постоянно зависая. За пятнадцать лет не сформировался образ современной, модерной Украины, когда каждый человек хотя бы приблизительно представляет, какой будет жизнь учителя, инженера, каким будет его дом, зарплата, условия жизни, чем он будет заниматься и какое место займет в обществе.

Мы не завершили ни одной фундаментальной проблемы прошлого, в большой степени оставшись в ментальности советских рабов, советской системы управления. До сих пор 30% населения (а в восточных областях — 50—60) считают, что наиболее эффективная модель экономического развития Украины — это плановая советская экономика. При этом 40% населения хочет открыть свое дело, и живут эти люди преимущественно на западе Украины. Остальные 30% хотят соединить государственное управление с приватным интересом. Около 35% украинских граждан считают, что Украиной управ­ляет мафия. Общественное мнение не видит различия в силе влияния на ситуацию в стране мафии, чиновников и партийных верхушек.

Упущенные шансы привели нас к деструктивности, аморфности, а отсюда — к деградации социального здоровья.

В нормальных странах основой взаимодействия гражданина и государства является легитимный социальный договор, у нас же — «сходняцкий сговор», втайне от народа и СМИ.

Ситуативное партнерство

Украине не хватает гибкости в решении государственных вопросов. Хорошо бы ей овладеть техникой ситуативного партнерства. Это не «навсегда с ЕС», «навсегда с Россией». Партнера выбирают отдельно по каждому проекту — того, кто наиболее эффективен для решения проблемы. Если наш стратегический партнер — Россия, значит, мы должны решать все проблемы только с Россией? Мы должны учитывать свои собственные интересы. В идеологическом и политическом плане Украина всегда должна выбирать такую стратегию, которая позволит быть ей независимым модерным государством, вписаться в модель мирового развития и быть активным участником этого процесса. Иначе другие страны будут диктовать нам свои условия. Ситуативное партнерство не означает заявлений нынешнего правительства Украины: «Давайте вступим в НАТО, в ВТО или вместе с Россией или после России», потому что Россия на нас обидится или она в НАТО вовсе не собирается. Тогда уж недалеко до лозунга «Навеки с Россией!».

Что у нас хорошо? Прежде всего имеем достойную Конститу­цию. Во-вторых, государственный украинский язык. Все империи, в том числе и Россия, понимают, что лишение фундамента культуры — это потеря независимости и самоопределения нации. А в основе любой национальной культуры лежит язык. Нагляден пример Белоруссии. С введением государственного русского языка там постепенно исчезает и белорусская культура. Нарастают темпы ассимиляции. Расширяется русскоязычное и русскокультурное пространство. В перспективе этот народ как нация исчезнет с карты мира. Потому что борьба народа за свою политическую самостоятельность и национальную самоидентификацию означает сохранение всего разнообразия человечества. В мире нарастает сопротивление глобализации — гегемонии США и навязывания миру однообразия, образа единого плавильного котла. Первый фактор сопротивления — Европейский Союз. Он вводит общие принципы сосуществования стран, но не подавляет национальные особенности, напротив, помогает и вкладывает средства, чтобы они сохранялись.

Отстаивание независимости Украины и сохранение ее социокультурной самобытности — это отстаивание разнообразия человеческого сообщества.

На мой взгляд, единственный шанс Украины стать модерным государством — это смена поколений. Везде — начиная от политики, управления государством и заканчивая информационным пространством. Формирующееся сегодня молодое поколение резко отличается от всего сообщества. Оно уже сейчас готово сыграть активную роль во всех сферах общества. Однако государственные структуры блокируют вливание свежих и прогрессивных сил. Кадровая скамья в основном заполнена ретроградами, просоветскими эпигонами или же кланово-олигархическими ставленниками. Более того, даже патриотические силы Украины не воспитали смены кадрового состава. Отработавшие свой потенциал кадры остались на ключевых постах — партийных, социокультурных. Как ни парадоксально, даже демократические силы заблокировали омоложение. Если нынешняя управленческая элита не сдаст своих позиций, а у молодого поколения не хватит сил, чтобы вытеснить их из кресел, то можно с горечью констатировать — у Украины нет будущего.