«СОЮЗ НЕРУШИМЫЙ РЕСПУБЛИК СВОБОДНЫХ...» ВОСПОМИНАНИЯ

Летом 1993-го, когда в Чечне, казалось бы, ничто не предвещало военных действий, на автозаправке в центре Грозного можно было увидеть большой белый щит, на котором аккуратными зелеными буквами написано: «Чечены и русские — братья, а осетины — дикие собаки, еще хуже русских». Журналист газеты «Грозненский рабочий», который любезно предложил свои услуги, машину и в течение целого дня показывал мне город, многозначительно кивнул на щит и сказал: «Союз нерушимый дал не просто трещину, а разваливается на глазах. То ли еще будет!»

Не так страшен национальный вопрос, как ответ на него

Каждый народ неповторим в своей индивидуальности. Эта истина настолько банальна, что не требует никаких доказательств. А между тем еще совсем недавно 126 народов, проживающих на громадной территории от Балтики до Тихого океана, пытались перемешать в одном котле, именовавшемся Советским Союзом, и получить некое среднее блюдо — «единую общность людей — советский народ».

Сейчас приближается особая дата — 80-летие образования СССР. Долгие годы коммунистическая партия заявляла, что межнациональные проблемы в СССР решены раз и навсегда. Правда, эти проблемы рождены не Октябрем, а существовали издавна. Люди хорошо помнили, как вели себя новгородские «ушкуйники» с народами Севера — от Белого моря до Таймыра, как русские цари завоевывали народы Поволжья, Урала, Сибири, Дальнего Востока, как царские полководцы покоряли Крым...

Вот почему, провозгласив в 1917 году право наций и народов на суверенитет и самоопределение, советское правительство резко стимулировало центробежные, сепаратистские устремления, которые существовали в Российском государстве и активно сдерживались, хотя и не всегда успешно, царским правительством. Как тут не вспомнить предисловие Николая II к учебнику истории для кадетских корпусов: «Россия — страна не земледельческая и не торговая, а военная. Ее призвание — быть грозой мира и собирать народы под своим крылом».

Уже в конце 1917-го и начале 1918 года были созданы Финская, Украинская, Белорусская, Закавказская (вскоре распавшаяся на Грузию, Армению и Азербайджан) и другие независимые республики. Советское правительство первоначально относилось к этим новым государственным образованиям благосклонно и даже официально признало некоторые из них.

Однако подобная «идеальная» ситуация существовала весьма непродолжительное время. Уже в конце 1918 года советское правительство стало проводить «объединительную» политику. И если правительства независимых республик, в большинстве которых у власти находились социалисты, не выражали безусловную покорность, то сразу же создавалось новое революционное правительство, которое начинало вести войну за захват власти, опираясь на штыки Красной Армии. Эти процессы происходили почти повсеместно.

Однако как только гражданская война завершилась, Москва вернулась к своей прежней политике. В 1920—1921 годах с независимыми правительствами республик было покончено (исключение составили Финляндия, Польша и прибалтийские государства).

И сегодня не перестаю удивляться той непосредственности, с какой иные руководители новых независимых государств изменяют своим недавним политическим пристрастиям. Сперва выступали под лозунгом «Даешь право наций на самоопределение», а придя к власти, предпочитают лозунг: «Территориальная целостность государства — любой ценой». Во время борьбы за независимость — постоянные апелляции к международному сообществу и мировому общественному мнению, а после обретения независимости — «наш дом — наша крепость, не лезьте в наши внутренние дела». Нечто похожее происходит в час пик — каждый штурмующий автобус кричит: «он пуст», а войдя в него, — «он переполнен».

Осенью 1922 года комиссия Оргбюро ЦК РКП(б), возглавляемая Сталиным, приняла так называемый план автономизации, по которому независимые республики должны были войти на правах автономных в РСФСР. Но Ленин выступил против и потребовал «не уничтожать независимость», а создать федерацию равноправных республик. Так возник Договор об образовании СССР.

Но далеко не все рукоплескали самой идее объединения разных народов в одно государство. Так в 1922 году остался без ответа точный вопрос, заданный грузинским писателем Константинэ Гамсахурдиа Ленину: «Неужели сегодня не стало явным для всех, что больше нельзя стирать национальные нюансы и цвета?» Не услышанным оказался, естественно, и украинец Владимир Винниченко, который аттестовал «братство народов, купленное ценой духовного обезличения», не иначе как «гнусный подлог». Через четыре года Винниченко писал: «Полтораста народов Российской империи были распределены строго по ранжиру в союзных, автономных республиках, областях и округах. И за каждым народом был поставлен надсмотрщик — партийный секретарь соответствующего ранга. Укоренялось представление: тот, кто поднимает национальные проблемы, — буржуазный националист».

«Нации не хотят исчезать»

Эта фраза принадлежит Троцкому, который в 1924 году хвалил «украинских товарищей за глубокое понимание вопроса и создание в губерниях подотделов по работе с нацменьшинствами, что позволило решать на государственном уровне все их проблемы».

Летом 1926 года в Харькове проходило Всеукраинское совещание по национальным вопросам. Секретарь ЦК КП(б)У Затонский в своем выступлении отметил «недочеты в установлении добрых, дружеских, товарищеских отношений между всеми народами и народностями, живущими в УССР... В Харькове горсовет решил печатный отчет о своей работе к перевыборам издать только на украинском и русском языках. Лишь после того, как этот вопрос был поднят в Центральной комиссии национальных меньшинств, горсовет издал отчет на языках национальных меньшинств… В Днепропетровске живет 5 тысяч поляков, но там нет ни одной польской школы, хотя до революции такая школа была. Еврейский милицейский участок и суд фактически не работают. Больше того, при установлении характера дел, подлежащих разбору в еврейском суде, туда были отнесены дела об антисемитизме, которые среди евреев вряд ли могут возникнуть. Поэтому, естественно, суд не имеет нужной нагрузки... Милиция в русских и греческих селах полностью переведена на родной язык, в еврейских на 88%, польских на 80%, болгарских на 75% и немецких на 62,5 %...»

Именно тогда начались декады национальных культур в Москве. Проходило их множество. Проходили они помпезно. Да, славили Сталина — такова уж была традиция, — но славили и свой народ, нацию, искренне демонстрировали свои чувства, достижения, таланты. В этот же период отмечается и подъем украинской национальной культуры, искусства, литературы.

Естественно, все это могло существовать и развиваться только под постоянным патронатом официальной идеологии, под руководством партии. Ну а кто из украинских (да и не только украинских) писателей, художников и других деятелей искусств не шел на компромисс с властью в 30-е годы, тот заканчивал свою жизнь в Сибири или на Севере. Коллективизация, борьба с кулаком, голодомор, «враги народа» — это ведь тоже 30-е годы в Украине...

Нельзя не сказать и о тех, кто, искренне веря в партию и Сталина, оставались в то же время честными людьми, ощущавшими себя — и делами подтверждавшими это — действительными строителями нового общества. Вполне можно понять сегодня и обиду, и горечь многих пожилых людей, протестующих против отображения их молодости исключительно в черном свете. Разве только лагеря и беззакония отличают эти годы, вопрошают они. А наш комсомольский задор, дружба народов СССР, социалистическое отношение к труду, энтузиазм и вера?!

И в самом деле, молодежь самозабвенно верила в то, что созидает новую жизнь, что является творцом новой истории. Не знала, не понимала, вернее, не разрешалось ей знать и понимать, что происходящее вокруг — вовсе не история, в которой люди так или иначе мучаются и радуются, бездельничают и трудятся. Не история, а пышный спектакль, часто фарс, не имеющий к их трудовой и весьма трудной для большинства жизни, да и к жизни вообще, ни малейшего отношения. Вот газета «Правда» за 4 августа 1936 года. Передовая статья: «Выполним сталинский план развития животноводства». Там есть такие строки: «Комсомольская организация ежедневно следит за работой свинарок, помогая им, где нужно. Вот почему только за первое полугодие от каждой свиноматки получено двенадцать деловых поросят».

И получали по двенадцать поросят, и садились на трактора, и осваивали «агрозоотехническую науку, выпестованную великим Сталиным»... И были довольны жизнью, считали, что лучшей и быть не может. В этом смысле весьма показателен разговор на совещании передовых комбайнеров и комбайнерок в Кремле. Делая огромную скидку на то время, нельзя не обратить внимание на подбор показателей, которыми участники совещания характеризуют свою счастливую жизнь: живу хорошо, имею стулья, кровать, вешалку, чайник и три стакана, патефон, велосипед, гармонь... Только единицы вспоминают о книгах и радио. Предел мечтаний комбайнерки Марии Винник из Полтавы — получить от Сталина фотографию, чтобы повесить ее у себя в комнате. Характерен разговор Сталина с комбайнером Бориным из Херсона.

«Сталин. Сколько вам лет? Борин. Мне 27 лет. Сталин. А выглядите вы совсем молодым. Борин. Я молод, потому что я живу в Советской стране, где хорошо воспитывают и где хорошо жить всем нациям и народностям. (Аплодисменты.) Молотов. Вот это хорошо сказано. (Бурные аплодисменты.)»

В 1937 году в центре и на местах были ликвидированы за ненадобностью правительственные и научные институты, органы печати, занимавшиеся национальной политикой. Закрылись многие и многие издания, вузы и театры на языках нацменьшинств. Заодно ликвидировались все те, кто когда-то оспаривал тезисы Сталина по национальному вопросу. Можно было, наконец, полностью переключиться на классовую борьбу, тем более что в воззрениях наиболее радикальных коммунистов национальный фактор всегда считался несущественным.

О нациях вспомнили в годы войны. Сталин и Берия пришли к выводу, что их излюбленная формула «есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы» уже недостаточна. А почему бы не поставить вопрос шире: «Есть нация — есть проблема. Нет нации — ...» Так 18 мая 1944 года в Крыму, когда все население праздновало освобождение полуострова от фашистов, татары были выселены с величайшей жестокостью. На сборы отводилось от 15 минут до часа. Десятки тысяч семей были собраны на пунктах приемки и по железной дороге в товарных вагонах отправлены на восток. В Караганде, Перми, Кузбассе, на самом востоке Казахстана, в безводной Джунгарии похоронены многочисленные жертвы этой акции. Со ссыльными обращались хуже, чем с немецкими военнопленными. В дороге, которая длилась месяцами, погибли тысячи и тысячи семей.

Врагами народа объявлялись «ненадежные» немцы и калмыки, «склонные к сотрудничеству с противником» чеченцы и ингуши, «подозрительные» балкарцы и карачаевцы. Украинцев спасла от эвакуации их численность, а евреев — неожиданная смерть тирана.

Справедливости ради следует сказать, что попытки списать существующие проблемы на происки врага, желательно иноземного или «инородного» происхождения, имеют давнюю историческую «традицию». В известной повести Куприна «Поединок» есть сцена, в которой описывается урок «словесности» в царской армии. Ведущий занятие ефрейтор спрашивает: «Кого мы называем врагами у-ну-тренни-ми?» «Нутренними врагами... врагами...» мучительно соображает солдат. Его бойкий товарищ выпаливает: «Так что бунтовщики, стюденты, конокрады, жиды и поляки!»

Старший брат

Это началось 24 мая 1945 года. Да-да! У новой волны русского шовинизма есть точная дата. Именно в этот день на приеме в Кремле Сталин произнес следующее:

«Товарищи! Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа, и прежде всего русского народа. Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа, потому что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза! Я поднимаю тост за здоровье русского народа, потому что он заслужил в этой войне общее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение».

На следующий день вышла передовая «Правды» — «Великий русский народ», которую перепечатали все газеты страны. И началось...

Вся эта кампания велась вроде бы примитивно, но именно в примитивизме аргументации и заключалась ее сила. Газеты из номера в номер стали публиковать статьи об абсолютном приоритете русского народа в литературе, искусстве, науке и технике. Это приятно ласкало самолюбие русского народа, а авторитетные подписи под статьями и, главное, массовое историческое невежество не давали возможности подумать об абсурдности этих «открытий».

После мая 1945 года в прессе все чаще стали появляться статьи о «безродных космополитах», которые пренебрегают небывалыми талантами русского народа. Поначалу у «безродных космополитов» еще не было национальной принадлежности. Их просто огульно предавали анафеме, публично заставляли каяться, пугали, стыдили, поучали и — в лучшем случае — выгоняли с работы. Эта всесоюзная борьба автоматически переросла в травлю национальной интеллигенции, что и было идеей всей кампании. Через два с половиной десятилетия этот опыт повторят китайцы, проворачивая свою «культурную революцию».

А пока что пропагандистские жернова набирают силу. Один за другим появляются очерки, пьесы, романы, повести и фильмы с обязательным сюжетом: русский ученый делает открытие, а иностранцы его «уворовывают». Нужно ли говорить, что эта кампания обрела такие непристойные формы, была доведена до таких крайностей, что послужила поводом ко всемирному осмеянию, оставшись в памяти в виде анекдота: школьникам — «детям разных народов» — задали сочинение на тему «Слоны». Английский ребенок написал сочинение «Слоны и развитие техники», французский — «Слоны и секс», немецкий — «Слоны и танки», а советский школьник — «Россия — родина слонов». Кстати, история свидетельствует, что любое государство, основанное на догмате национальной идеи, в той или иной степени рано или поздно предстает смехотворной «родиной слонов».

И одно уточнение. Борьба с космополитизмом в республиках, в Украине в том числе, шла параллельно с атакой на национализм. Даже Шевченко и Франко нужны были не сами по себе, а лишь как «младшие братья» великих русских революционеров. Вот уж воистину: все люди были братьями, пока не стали выяснять, кто из них старший.

Человечество ныне живет в поиске и обретении глубинных духовных связей между людьми и культурами. Над феноменом родины бьются политики, экономисты, социологи, философы... Ведь так хочется, чтобы она была для каждого родиной людей, а не слонов.

Конечно, взаимоотношения коренного населения и «инородцев» в разных странах складываются по-разному. Я, например, раньше часто бывал в Средней Азии, на Кавказе и могу сказать с уверенностью, что русскоязычные в целом составляли там далеко не худшую часть населения. А может, тут сказывается мировая закономерность: «инородцам», даже если они родились там же, приходится прилагать больше усилий хотя бы и для того, чтобы «держаться на плаву» — стремиться к образованию, более высокой квалификации, бытовой культуре, наконец. Это «инородцы» дали, скажем, Англии Адама Смита и Бернарда Шоу, Свифта и Джойса, Дефо и Дизраэли...

Предлагаю самим читателям продолжить этот список, но уже за счет не английских, а наших «инородцев». Хотя о каких инородцах может в Украине идти речь? Неужели Николай Пирогов и Олег Антонов, Шолом-Алейхем и Серж Лифарь, Петр Нестеров и Оскар Патон, Марк Донской и Сергей Параджанов, Натан Рахлин и Марк Бернес, Леонид Утесов и Клавдия Шульженко являются для украинской культуры, науки, искусства инородцами? Изобретатель дирижабля Федор Андерс, родившийся в Белой Церкви, архитектор Владимирского собора в Киеве Александр Беретти, грек Архип Куинджи, воспевший украинскую природу, создатель Никитского ботанического сада в Крыму Христиан Стевен... Представителями какой страны и какой национальности являются эти замечательные люди?

Короче говоря, кто считает, что в Украине есть инородцы, тот или откровенно недалекий человек или, наоборот, слишком дальновидный. Ибо образ «инородца» легко превратить в образ врага, равно как национальную гордость — в национальное чванство.

Кстати, у Оруэлла в его знаменитом «1984» фигурирует Старший Брат. Значение, понятно, другое, но как же точно угадан сам термин!

«Кердык социализму»

Вспоминаю командировку в Киргизию в 80-м году. Само название республики переводится как «земля сорока народов». Их действительно много. И жили они все очень дружно. Киргизы, русские, украинцы, казахи, узбеки, уйгуры, таджики, татары... Думаю, гостю любой национальности в киргизском кишлаке и сегодня нальют пиалу кумыса или крепкого бозо, а когда зарежут барана и вывалят на огромное блюдо перед гостем деликатес — вареные, словно гофрированные, бараньи кишки, в ход пойдут и кумыс, и бозо, и водка, и горилка. А как иначе!.. Почему же общество стало доводить проблему дружбы народов часто до абсурда, когда «гостеприимные» хозяева могут начать резать не барана, а гостя? Так вот, в одном из кишлаков я увидел на клубе транспарант «Кердык социализму». И хотя перевод этой надписи значил, скорее всего, «Слава» или «Ура» социализму, я же для себя перевел ее как «Конец социализму».

Национальный вопрос — весьма деликатная штука. Вот и я, взявшись за эту статью, стараюсь быть чрезвычайно осторожным, дабы нисколько не задеть чьи-то национальные чувства. Если, высказывая свои взгляды «в порядке обсуждения», я ни на чем не настаиваю, то в одном убежден абсолютно — национальная рознь начинается там, где исчезает достаток.

Когда был в Америке, довольно серьезно знакомился с ее национальными проблемами. Особенно долго общался с профессором Эймского университета Питером Колли. Он, в частности, провел следующий эксперимент. Взял сто детей — сообразно процентам национального состава США: столько-то англосаксов, столько-то африканцев, столько-то поляков, евреев, выходцев из Испании... Отвез их в лагерь, где устроил им прекрасное житье-бытье. И вдруг без их ведома стал ухудшать условия жизни. Уменьшалось потребление электричества — значит, не все домики отапливались, надо было сселяться. Стало не хватать пищи... Постепенно у детей начало развиваться то, что называется национальным чванством. Белые стали объединяться против негров. Возникли драки. Старые друзья начали враждовать. Негров отселили. Но ухудшение продолжалось. Тогда стали возмущаться остальными нацменьшинствами, что привело к национальному антагонизму. Потом организатор эксперимента привел все в порядок, и в лагере воцарился мир, все снова подружились, стали играть на банджо и петь песни... Тот же эксперимент проводится в Украине добрых 80 лет: население ожесточено нуждой, несправедливостью, голодом, холодом. Оно ищет виновных. Крымские татары считают виноватыми украинцев, украинцы — русских, русские — евреев... А евреи, кажется, вообще уже ничего не считают или считают дни, когда отсюда уедут... «Статуправление сообщило, что Украина вышла на первое место по выпуску евреев» — такой плакат висел осенью 1998 года на капустнике в Киевском политехе. Действительно, с тех пор, как евреи стали выездными, их перебралось в США, Германию и особенно в Израиль сотни и сотни тысяч.

Как-то спросил пожилого еврея, в прошлом известного врача, а нынче живущего на мизерную пенсию: «Почему бы вам не уехать в Израиль? Там хотя бы пенсия будет приличная». Он ответил грустно: «Мой любимый герой Тевье-молочник тоже никуда уезжать не хотел и говорил гордо: «Я русский еврейской национальности!» Вот и я не уеду из Одессы, которую, несмотря ни на что, очень люблю». Как хорошо сказал Василь Симоненко:

«Можна все на світі
вибирати, сину,

Вибрати не можна
тільки Батьківщину».

Но люди уезжают... Думаю, едут из Украины не только за деньгами — долларами, фунтами, марками, шекелями. И раньше многие наши друзья и знакомые ехали не только за длинным рублем — в тайгу, на какую-нибудь небывалую стройку, в геологическую или старательскую артель, на путину или куда-либо еще. Конечно, хотелось вырваться из привычного и угретого цеха, конторы или семьи. Но главное: и прежде, и сегодня торопятся за уважением. И за самоуважением. Которых так недостает всем нам, может быть, куда больше, чем ножек Буша, йогурта, кубиков «Магги», джинсов, сапожек, мебельных гарнитуров, личной «Тойоты» и евроремонта в приватизированной «хрущевке», а также денег, нужных на все это. Другой вопрос: достигали ли наши друзья и знакомые желаемого в прежних поездках? И достигнут ли сейчас?

Пока был силен механизм центральной власти, ему удавалось заглушать тлеющий огонь сепаратизма, но как только он ослаб, огонь вспыхнул кровавым пламенем. История с Чечней — лучшая иллюстрация того, как народы и страны могут переоценить свой национальный потенциал. Тот, кто бывал в Чечне, легко согласится со мной, что чеченцы — очень достойные и гордые люди. У них в крови — почитание стариков, удивительная вежливость, добросердечие к гостю, патриотизм, уважение к своей истории. Разумеется, есть в Чечне и абреки, но они не чеченцы. Абрек — это изгой общества. Абрека постоянно гнали из круга людей зажиточных, работящих, привязанных к своей земле и к своему очагу. Абрек опасен для самого чеченского населения. И, тем не менее, не образ абрека, а именно образ чеченца как убийцы и бандита культивировался в России на протяжении всего ХIХ столетия. Делалось это с единственной целью: морально оправдать завоевание Кавказа. Пусть люди идут на войну, зная, что они выполняют святое дело.

В сегодняшней Чечне убивали и убивают русских не за их национальность, а за принадлежность к государству, которое ненавидят по причинам совсем не этническим. В этих условиях убивали бы и армянина, и латыша — их называли бы русскими и убивали. Все очевиднее вывод: Чечне нужно любой ценой дать независимость. Даже царь после 50-летней кавказской войны вынужден был уважить Шамиля.

Вернемся в Украину. Многие наши недруги давно и злорадно потирают руки, мол, Крым может оказаться для Украины тем же, чем Чечня для России. «А почему крымские татары пособничали фашистам?» — по-прежнему вопрошают некоторые политики. Неужели не ясно, что коллективной вины не бывает, тем более вины целого народа. Стало быть, если кто-то по ошибке истории оказался «за компанию» без вины виноватым, надо найти способ искупить свою вину перед ними. Только тогда крымские татары навсегда останутся гражданами Украины, нашими с вами соотечественниками, а значит, друзьями.

Всегда украинский народ был весьма терпим к другим национальностям. Ассимиляция украинцев, русских, евреев, поляков, греков, молдаван, белорусов — лучшее подтверждение этому. Но находятся авантюрные личности, постоянно подсовывающие новые лозунги, которые, как им кажется, откроют нам истину в последней инстанции. Сколько их, этих «истин», уже было на нашем веку! «Коммунизм (вариант: капитализм) — светлое будущее всего человечества» или «Новое поколение выбирает пепси!», «У нас все равны» или «Кто не с нами, тот еврей»...

Вот почему сегодня важна деликатность по отношению к каждому неукраинцу, живущему в Украине. В этой связи обидно, что неуважение к крымскотатарскому населению нет-нет да и проявляется. К примеру, одна из киевских команд КВН, выступая по телевизору, показала сценку «Незваный татарин хуже курортника». Кроме пошлости и шаржирования в изображении крымских татар были там и тексты, которые вполне могут задеть национальные чувства. Например: «По мнению социологов, Сталин в свое время совершенно справедливо депортировал из Крыма крымских татар. Они и так отдыхали там больше 1000 лет». Хочется извиниться перед крымскими татарами за эту бестактность. И вспомнить историю, связанную с именем правозащитника генерала Григоренко.

В 1989 году в бывшем селе Заланкой Бахчисарайского района вопреки противостоянию властей выросло новое крымскотатарское селение с двумя улицами. И жители решили одну из улиц назвать именем Петра Григоренко, а другую — именем Исмаила Гаспринского, крымскотатарского просветителя и гуманиста. Против Гаспринского власти ничего не имели, так как не знали, о ком речь. Но вот насчет Григоренко они были решительно против и сказали, что эта улица будет называться Фруктовой. Крымские татары заявили, что ни фруктовых, ни овощных улиц ни за что не хотят. Противостояние длилось почти два года — жителей не прописывали, а значит, они не могли устроиться на работу. Но люди стояли на своем. И победили! Улицу в Заланкое назвали именем Петра Григоренко. А сегодня едва ли не в каждом селении, где живут крымские татары, есть улица генерала Григоренко.

«Все люди — братья, но не все братья — люди»

Отделение Украины, ее независимость особенно поразили того собирательного русского интеллигента, который по-настоящему никогда не вникал в украинскую тематику. Почти как если бы отделилась и стала самостоятельной Курская область или Белгородская. Дескать, региональные проблемы имеются везде, но это еще не повод отделяться. Украинцы всегда находились на периферии сознания русского интеллигента в образе этакой симпатичной сельской родни, причем родни без проблем. Уместен, конечно, риторический вопрос: где же хваленая отзывчивость русского интеллигента на чужие беды? Откуда такое высокомерие?

Вот открытый недавно и полюбившийся российский философ конца ХIХ и начала ХХ века Василий Розанов. В статье «Гоголь» он восторгается гоголевским талантом в таких выражениях: «Гоголь — пример величайшего человека. Выложите вы его из русской действительности, жизни, духовного развития — право, потерять всю Белоруссию не страшнее станет...» Почему Белоруссию? Гоголь ведь украинец. А просто для российского интеллигента не имеет значения, где Украина, где Белоруссия. А какой при этом размах! Какая самодержавная небрежность по отношению к не своей земле!..

С советских времен в фильмах и книгах рядом со старшим братом — русским — обязательно возникал веселый и разбитной младший брат — украинец. Выглядел он, бывало, скуповатым или недалеким, но обязательно забавным. Национальные черты украинца нужны были для «оживляжа»: говорит понятно и ведет себя вроде бы как все, но уж очень смешной. И вообще, к Украине, к Малороссии отношение россиян было всегда снисходительным, а малоросс считался персонажем этнографическим. С ним, дескать, связаны чуб, да гопаки, да дивчины чернобровы, да борщ с пампушками, да галушки со сметаной...

А вот недавно одна милая украинская актриса развелась с киевским мужем и вышла замуж за москвича, видимо, стоящего парня. В четырех российских газетах («Комсомолке», «Российской газете», «Вечерней Москве» и «Московском комсомольце») появились сообщения о радостном для молодой женщины событии. Писали разные журналисты, более того, весьма различны, не похожи друг на друга эти издания. Но в каждой заметке была строка о том, что невеста привезла из Киева украинское сало и черный хлеб и многочисленные гости (свадьба игралась на теплоходе) наперебой расхваливали молодую, которая «благодаря знаменитому украинскому салу стала как-то ближе и роднее русской душе». Неужели ничего, кроме аппетитного сала, не увидели мои коллеги в этой талантливой актрисе кино и телевидения? Неловко за столь солидные газеты...

Хватит примеров. Главное — наши два народа были и остаются ближайшими родственниками. Это — истина, ниспровергатели которой не заслуживают даже спора. И, видимо, уже пора украинцам не обращать внимания на русскую гордыню, на глупо-пренебрежительное отношение к Украине. Впрочем, родство этносов — категория научная. А вот категория практическая: в мире нет другой пары стран, жители которых были бы связаны таким количеством родственных уз в буквальном, бытовом смысле слова. Говорят, с каждой стороны по 22 миллиона родственников. Кроме того, в неразделенном, к счастью, состоянии, то есть внутри каждой из двух стран, живут, не ведая межнациональных проблем, не сотни тысяч — миллионы украинско-русских семей, где дети с гордостью говорят: «Мой папа — русский, а мама — украинка». Или наоборот. И уж вовсе не счесть, сколько миллионов людей в двух наших странах объединяют дружеские и приятельские связи.

Но национальный экстремизм существует. Думаю, никто не сможет принести столько вреда русскому народу, никто не сможет создать ему столько врагов, сколько те, кто тоскует о господстве «русской расы». Дурные примеры заразительны. Не дай Бог, в Украине появятся свои баркашовы! «Русские, — скажут они, — убирайтесь на свою историческую родину, в свой Израиль — в Россию!». Собственно, баркашовы могут появиться в любой стране и тем опозорить ее. Прав сатирик Ежи Лец: «Все люди — братья, но не все братья — люди».

Нельзя, чтобы всевозможные авантюристы втянули народы в свару. Ведь всегда можно найти «виновника» тяжкого экономического положения страны и весь гнев коренного населения направить на нацменьшинства (технология подобного перевода стрелок отработана давным-давно), бросив лозунги «Бей армян!», «Бей азербайджанцев!», «Бей татар!», «Бей хохлов!», «Бей москалей!»... «Кто там остался неохваченным? Его тоже бей!»

Увы, национальные проблемы были, есть и, видимо, будут всегда. Это только хрущевы, брежневы и андроповы нас уверяли, что отношения между нациями и народностями в стране настолько гармонизированы, что национальный вопрос решен раз и навсегда. Эта их детская уверенность основывалась, видимо, на том, что член Политбюро с украинской фамилией Кириленко ничем не отличается от члена Политбюро с русской фамилией Романов. Но национальные характеры, литература, искусство, язык — все доказывает, что украинец вовсе не дубликат русского, не его копия, пусть и уменьшенная. Мы — два разных народа, и этого довольно, чтобы не усомниться в праве Украины на независимость.

Пятая графа с точки зрения здравого смысла

Побывав в Чечне, в Израиле, я понял: везде, где хотят оправдать ненависть человека к человеку и для того, чтобы люди не сходили с ума, когда они убивают других людей, применяется старый, как мир, прием подмены понятий. Араб говорит: «Какой это человек? Это еврей». А еврей говорит: «Это же араб, а не человек». И уже нет человека, нет людей. Вместо живых людей — знаки, обозначения, ярлыки: хохлы, москали, жиды, армяшки, япошки, немчура, или другой ряд — сионисты, коммунисты, демократы, патриоты, словом, гады, бесы, враги. А врагов не жалко, если враг не сдается, его уничтожают. Когда с этим сталкиваешься лицом к лицу, где бы это ни было — в Киеве, Грозном, Москве или Иерусалиме, — сразу перестаешь думать о национальной гордости. Потому что именно национальная гордость используется особенно успешно для оправдания взаимоистребления людей.

В одном журнальном очерке меня поразила наблюдательность автора, увидевшего глубинную схожесть жизни негритянской деревни на Мадагаскаре с жизнью полтавского села. Откуда это общее? Что в людях остается единого при разнице культур, религии, социального устройства, образования, национальности? Думаю, не ошибусь, если назову это общее для всех людей качество здравым смыслом.

Здравый смысл — это оптимальный режим для личности. Любой личности. С любым состоянием либидо. С любыми проявлениями характера и ментальности.

Здравый смысл — это то, что позволяет всегда здороваться с соседом и не ждать, чтобы он поздоровался первым. Это стремление сглаживать углы и не искать бревно в чужом глазу.

Здравый смысл — это умение радоваться жизни, какой бы трудной она ни была. Без этого умения Робинзон на необитаемом острове погиб бы в первый же день от одного только ужаса и тоски.

Здравый смысл — это то, что заставляет учить языки и приобщаться к культуре людей, являющихся твоими соседями, сослуживцами или просто согражданами. Чтобы не оказаться Робинзоном, живущим в оглушительном одиночестве на необитаемом острове...