Под покровом святой Женевьевы

Не лучше ли было бы там, не проще ли было бы в Киеве?..

А.Синявский, М.Розанова. «Прижизненный некролог Виктору Некрасову»

Кладбище Пер-Лашез, кладбище Монпарнас, кладбище Монмартр... А где находится парижское русское кладбище Сен-Женевьев дю Буа? В этом вопросе, который иногда задают любознательные туристы, скрываются сразу две ошибки. Это место последнего упокоения находится в трех десятках километров от столицы Франции и официального названия «русское» у него нет. Впрочем, вопрос содержит значительную долю истины. Большинство тех, кто упокоен под тысячами могильных плит, сделали свой последний вздох в Париже и были когда-то гражданами Российской империи, искренними, а иногда фанатичными патриотами России.

Советская энциклопедия, изданная в тридцатых годах, в статье «Эмиграция» почти статистически перечисляет западные примеры массового переселения людей: голландские лолларды (XIV в.), богемские братья (XV в.), гугеноты (XVII в.), английские диссентеры (XVII в.), белая (!) эмиграция времен Великой французской революции (XVIII в.).

Но почти садистское красноречие охватывает авторов, когда они начинают описывать, как массово двинулся «контрреволюционный элемент» из мест, где была установлена большевистская диктатура...

Тишина. Только гравий дорожек потрескивает под ногами. Имена, имена, имена... Известные, аристократические, славные. Почему эти, вне сомнения, умные, просвещенные люди лежат здесь, а не в родной земле? Стоит ли сейчас русским с такой гордостью пропагандировать это печальное место? (Читал рекламу «Отдых в Париже. С посещением Диснейленда и кладбища Сен-Женевьев дю Буа.) И даже бороться с муниципальными властями за узаконение названия «Русское»? Может, более по-христиански было бы — смиренно ухаживать за могилами, ведь на многих из них уже нанесены краской пометки, означающие, что ни родные, ни близкие сюда не приходят.

Может быть, наиболее полно и горько описал ситуацию, предшествовавшую трагедии Российской империи, политический деятель этой империи В.Шульгин (кстати, он был какое-то время редактором газеты «Киевлянин»):

«То, что мы умели только петь, танцевать, писать стихи в нашей стране, теперь окупалось миллионами русских жизней. Мы не хотели и не могли быть «эдисонами», мы презирали материальную культуру. Гораздо веселее было создавать мировую литературу, трансцендентальный балет и анархические теории. Но зато теперь пришла расплата. «Ты все пела... Так поди же попляши». И вот мы плясали «последнее танго» на гребне окопов, забитых трупами».

Как украинцу воспринимать это кладбище, являющееся самым печальным доказательством обреченности государственной структуры «тюрьмы народов», — ведь здесь захоронены и те, кто огнем прошел по земле Украины и никогда не воспринимал ее иначе, чем Малороссию? Действительно, Петлюра, Винниченко, Коновалец, Бандера захоронены не здесь. Но сколько здесь лежит украинцев и неукраинцев, чье место рождения или судьба, сердце и ум были связаны с нашей Родиной! Великий киевлянин Серж Лифарь, Надежда Тэффи (Лохвицкая), вместе с Аркадием Аверченко написавшая сатирическую «Историю Малороссии», поэт, писатель, бард, родившийся в Екатеринославе, (теперь — Днепропетровск) Александр Галич, гениальный кинорежиссер Андрей Тарковский, чьи корни — тоже в Украине. Наибольшей глупостью будет, если кому-то вздумается на кладбище устраивать расовую или национальную сегрегацию, и недоумки начнут трафаретами набивать на граните трезубцы или двуглавых орлов. К сожалению, я уже читал в Интернете — «Евреям не место на православном русском кладбище». Ну, не вступать же в дискуссию с идиотами. Хотя, может быть, процитировать нобелевского лауреата Ивана Бунина, тоже нашедшего вечный покой на Сен-Женевьев дю Буа. Он вспоминал: «Наш древний род значится в шестой родословной книге дворянства. Но как-то гулял я по Одессе и наткнулся на вывеску «Пекарня Сруля Бунина». Каково!»

P. S. Возле памятника писателю Виктору Некрасову я не удержался и сказал парижскому гиду Дмитрию: «Знаете, а я окончил тот же архитектурный факультет того же Киевского инженерно-строительного института, выпускником которого был Виктор Платонович». — «А я преподавал французский язык на том же факультете! — промолвил Дмитрий. — Может, мы встречались?» Кажется, нет. Встретились здесь, под Парижем, — киевлянин бывший, киевлянин нынешний и киевлянин вечный...