ОПЕРАЦИЯ «ЗЕТ»

часть II. проведение

В ночь на 18 ноября 1941 г. из

Куре, военно-морской базы в юго-западной части о.Хонсю, во Внутреннее Японское море вышли пять подводных лодок типа «И-24». На них позади рубок были закреплены специальными стальными зажимами сверхмалые подводные лодки. Через пролив Бунго лодки-носители вышли в открытый океан и взяли курс на Гавайские острова. Несмотря на то, что вокруг на десятки миль простирались пустынные воды, лодки неукоснительно соблюдали меры предосторожности: днем шли под водой, горбатыми призраками всплывали в темноте и так продолжали путь до рассвета. С первыми проблесками новой зари океан поглощал особую ударную группу.

Пяти подводным лодкам-маткам была поставлена задача: к вечеру 6 декабря занять исходное положение у входа в Перл-Харбор и по получении приказа о начале боевых действий спустить сверхмалые подлодки, которые должны были атаковать американские корабли в гавани (но не ранее палубной авиации). Для решения поставленной задачи карликовые лодки были вооружены двумя торпедами каждая.

В ноябре того же года еще двадцать японских подводных лодок, покинув свои базы, направились к Гавайским островам. Каждая вторая несла на себе разведывательный гидросамолет. В начале декабря, образовав завесу, они начали стягивать кольцо вокруг Гавайев.

С 17 по 22 ноября корабли авианосного ударного соединения вице-адмирала Т.Нагумо собрались в заливе Танкан (Хитокаппу) на о.Итуруп в группе Курильских островов. Они выдвинулись туда поодиночке с разных баз. Радистов кораблей, которых хорошо знала по «почерку» американская служба перехвата, оставили на базах, откуда они должны были до установленного срока вести ложные радиопередачи, чтобы создать у американцев впечатление, что никаких изменений в дислокации сил японского флота не произошло.

Утром 22 ноября с мостика флагмана - авианосца «Акаги» командующий осмотрел вверенное ему оперативное соединение. В свинцовых водах унылого залива стояли 33 корабля: шесть авианосцев с 420 самолетами, составлявшими ядро ударного соединения, и силы охранения - два линкора, легкий и два тяжелых крейсера, флотилия из одиннадцати эсминцев, три подводные лодки и восемь танкеров.

Место сбора кораблей было выбрано вдали от населенных островов. Но даже в забытом Богом и людьми месте Нагумо неуклонно соблюдал меры безопасности: было запрещено всем без исключения сходить на берег, а на кораблях строжайше следили за тем, чтобы мусор не выбрасывался за борт.

Вечером 25 ноября радист принес Нагумо совершенно секретный приказ. Главнокомандующий объединенным флотом адмирал И.Ямамото приказывал «оперативному соединению, передвигаясь сугубо скрытно и осуществляя ближнее охранение против подводных лодок и самолетов, продвинуться в гавайские воды и в момент объявления военных действий атаковать главные силы американского флота на Гавайях с целью нанесения ему смертельного удара. Первый воздушный налет намечается на рассвете дня «Х» (точная дата будет определена последующим приказом). После окончания воздушного налета соединению быстро оставить воды и возвратиться в Японию, поддерживая тесное взаимодействие и обеспечивая охранение от контратак противника. В случае, если переговоры с Соединенными Штатами окажутся успешными, оперативное соединение должно быть в готовности к немедленному возвращению и рассредоточению».

Во исполнение приказа утром 26 ноября корабли авианосного ударного соединения, покинув залив и набирая ход, легли на курс. Переход осуществлялся по наиболее протяженному (около 4000 миль) маршруту, проходящему по наименее посещаемому судами району Тихого океана, отличающемуся к тому же в это время года низкой видимостью и частой штормовой погодой.

По-прежнему свято соблюдался приказ - не выбрасывать мусор. Корабли сохраняли радиомолчание, использовали высококачественное топливо - из труб почти не вырывался дым, ночью шли без огней. Сотни глаз с кораблей вели постоянное наблюдение за горизонтом: строжайшее приказание требовало немедленно сообщать о любом обнаруженном судне или самолете. Время от времени рев моторов оглашал полетные палубы: на каждом авианосце прогревала двигатели шестерка дежурных истребителей. Но чтобы раньше времени не обнаружить себя, в воздух не поднимался ни один из них. Из штаба объединенного флота ежедневно по радио в адрес Нагумо поступала развединформация с последними данными по Перл-Харбору. Основным источником, как всегда, было японское генеральное консульство в Гонолулу. 1 декабря во всем японском флоте были сменены позывные, что должно было создать для американской радиоразведки немалые трудности - идентифицировать 20000 позывных станций на кораблях, судах и берегу.

Ночью 2 декабря на флагманском авианосце «Акаги» приняли условный сигнал из штаба Ямамото: «Восходите на гору Ниитака 1208», означавший, что 8 декабря (по гавайскому времени - 7 декабря) назначается днем «Х». Только после этого до флотской части экипажей и до летно-технического состава была доведена в необходимом объеме информация о цели предстоящих действий. Естественно, в авиационную часть плана, известную только летчикам, они не посвящались.

В последующие дни японские пилоты тренировались в опознавании американских кораблей по силуэтам и детально изучали рельефный макет Перл-Харбора. Около 6.00 6 декабря авианосное соединение находилось примерно в 600 милях севернее и слегка западнее от о.Оаху. На «Акаги» приняли рескрипт императора Японии о войне с США.

В 11.30 на кораблях был зачитан приказ главнокомандующего объединенным флотом, начинавшийся словами: «Час пробил. На карту поставлена жизнь или смерть нашей империи...» Последовали патриотические речи, перемежавшиеся с криками «банзай!» По мачте «Акаги» пополз вверх флаг, а когда он был поднят, на секунду воцарилась тишина: перед собравшимися на палубе предстала реликвия японского флота - флаг, который нес флагманский броненосец адмирала Того «Микаса» в Цусимском сражении 1905 г. Сражение закончилось разгромом малочисленного русского флота. Теперь шовинистическому подъему на кораблях не было предела.

В 12.00 оперативное соединение устремилось к Гавайским островам, увеличив ход с обычных 14 до 24 узлов. Адмирал Ямамото не оставлял заботой, а точнее, развединформацией «Кидо Бутай» (ударный отряд). Вначале пришло сообщение, что в Перл-Харборе нет авианосцев, затем шифровка о предвечерней дислокации американских кораблей в базе и, наконец, исключительно важные данные о том, что корабли в гавани не защищены противоторпедными сетями, аэростатов заграждения нет. Генеральное консульство в Гонолулу било все рекорды прилежания.

Незадолго до полуночи старший авиационный начальник 1-го авианосного флота, а сейчас - авианосного ударного соединения М.Гэнда вышел на мостик. На полетной палубе уже выстраивали самолеты первой волны. Мелькали тени, матросы технического дивизиона авиационной боевой части готовили машины к вылету.

Оставляя за собой каждый час примерно 40 километров, соединение перестроилось по-боевому. Впереди - легкий крейсер и четыре эсминца, развернутые веером. В трех милях за ними в центре - два линкора, в четырех милях на флангах - тяжелые крейсеры. Еще в трех милях позади - все шесть авианосцев, окруженные рыскающими в охранении эсминцами. Последними скользили три подлодки.

Задолго до рассвета 7 декабря личный состав оперативного соединения был на ногах. Экипажи самолетов надевали свежее белье, тщательно отглаженную форму. Перед вылетом летчиков собрали для последнего инструктажа. Еще один взгляд на схему дислокации кораблей в Перл-Харборе, информация о скорости и направлении ветра, доведение данных о расстоянии и полетном времени до объекта и обратно. Строгий приказ о том, что ни один из пилотов, за исключением ведущего первой волны М.Футида, не должен прикасаться к радиопередатчику до начала атаки, был, пожалуй, излишним. Летчики еще до выхода в море единодушно решили даже в случае гибели самолетов не взывать корабли о помощи: безопасность авианосцев важнее, чем жизни экипажей.

После инструктажа последовала команда: «Экипажи, на стартовые площадки! Запустить моторы!» Ярко вспыхнули палубные прожекторы. Авианосцы, оставив корабли эскорта, развернулись против крепнущего ветра и взяли курс на восток. Погода внушала опасения за безопасность взлета, продольная качка достигала 15 градусов, но отступать было поздно - от исхода удара по Перл-Харбору зависела судьба первых месяцев войны.

В 6.00 с полетных па-

луб авианосцев стартовали первые самолеты, в 7.15 - вторая волна: 78 пикирующих бомбардировщиков, 54 бомбардировщика, 35 истребителей. Всего в двух волнах к Гавайским островам направлялись 350 боевых машин. 39 истребителей оставались в резерве на случай ответных атак противника. Нагумо повел корабли на юг, пока они не достигли точки в 180 милях к северу от о.Оаху.

Приблизительно между первым и вторым вылетами японской авиации американский патрульный эсминец «Уорд» обнаружил подлодку необычной конфигурации. Она следовала за баржей, которую буксировал транспорт «Антарес» в гавань военно-морской базы Перл-Харбор. А так как любая неэскортируемая подводная лодка, выявленная в

3-мильной запретной зоне, и к тому же не в районе, специально отведенном для подлодок, подлежала уничтожению, то у командира дозорного эсминца не оставалось никаких сомнений относительно того, как ему поступить. После того, как снаряд корабельной пушки попал в основание боевой рубки, лодка скрылась под водой. Через несколько мгновений «Уорд» прошел над местом погружения, а скорее, потопления лодки и сбросил глубинные бомбы. За ним то же самое сделал американский патрульный самолет. В дальнейшем эсминец установил гидроакустический контакт с еще одной подводной лодкой. «Уорд» атаковал новую цель глубинными бомбами и наблюдал достоверные признаки ее гибели.

Поступившее с патрульного эсминца донесение о том, что он обстрелял (этим командир «Уорда» хотел подчеркнуть, что речь идет об открытии огня по визуально вскрытой цели, находившейся в надводном положении), а затем атаковал глубинными бомбами неизвестную подводную лодку, находившуюся в запрещенном районе, резко отличалось от полученных в последние дни сообщений об установлении радиолокационного или гидроакустического контакта с подлодками, поиск которых не увенчался успехом. На помощь «Уорду» был выслан дежурный эсминец «Монагхэн». И все же американское командование на Гавайях пока что было только встревожено, но не более, и не усмотрело в происшедшем немедленной опасности для военно-морской базы.

Что касается командования сухопутных войск (командующий Гавайским военным округом генерал-лейтенант У.Шорт), в подчинении которого находились и береговые средства противовоздушной обороны, и армейская авиация на Гавайях, то до него не дошла ни только указанная выше информация, но и сообщение о том, что радиолокационная станция на горе Опана (северная оконечность о.Оаху) в 7.02 обнаружила в 136 милях от острова движущуюся в направлении Перл-Харбора крупную воздушную цель. В определенной степени это объясняется тем, что как радиолокационные посты, так и информационный центр, куда поступали данные от радиолокационных станций, были скорее учебными подразделениями, чем постоянно действующими, рабочими органами разведки. Станции работали всего по нескольку часов в сутки, информационный центр по сути дела, еще не являлся органом управления дежурными силами и средствами военно-морского флота и сухопутных войск. Единственный присланный туда (в 4.00 7 декабря) офицер истребительной авиации, получив данные об обнаруженной цели, не имел возможности поднять самолеты в воздух по нескольким причинам: в его распоряжении не было средств опознавания цели (свой или чужой самолет), на аэродромах не было организовано дежурство истребителей, в информационном центре не было офицеров от флота, бомбардировочной авиации, на которых возлагалась оценка воздушной обстановки, и оперативного дежурного, принимавшего решение на перехват цели. Кроме того, представитель истребительной авиации вспомнил, что всю ночь радиостанция Гонолулу непрерывно передавала гавайскую музыку. Его товарищ как-то объяснил ему, что это делается тогда, когда из США на Гавайи перегоняют бомбардировщики «Б-17»: станция в этом случае выполняет роль радиомаяка. Поэтому он со спокойной душой передал на Опану, что локаторщикам беспокоиться нет смысла.

В 11.25 по вашингтонскому времени (5.55 по гавайскому) начальник штаба сухопутных войск генерал армии Д.Маршалл прибыл на службу. На рабочем столе громоздилась пачка расшифрованных службой радиоперехвата последних сообщений из Токио, адресованных японскому послу в Вашингтоне. В одной из телеграмм, являвшейся заключительной частью меморандума японского правительства правительству Соединенных Штатов, говорилось о том, что ввиду занимаемой американским правительством позиции японская сторона не считает возможным продолжать с ним переговоры об урегулировании двусторонних отношений. Благодаря «магии», это, в общем-то, не было неожиданностью. Но в дополнительных к меморандуму телеграммах напоминалось о необходимости сохранения его секретности, невозможности привлечения штатных машинисток к его печатанию, определялось время (13.00) вручения меморандума государственному секретарю США, давалось указание уничтожить оставшиеся шифровальные машины, шифры и секретные документы. Все это в совокупности свидетельствовало об опасности развязывания Японией военных действий сразу же после 13.00 по вашингтонскому или 7.30 по гавайскому времени.

Конечно, данные последнего радиоперехвата не указывали, что объектом нападения станут определенно Соединенные Штаты, но они достаточно ясно говорили, что США вполне могут им стать. И очень скоро, буквально через несколько часов. Иначе зачем японцам в срочном порядке уничтожать совершенно секретные аппаратуру и бумаги? Встревоженный Маршалл тут же позвонил начальнику штаба военно-морских сил адмиралу Г.Старку. Оказалось, что последний, прибывший на службу значительно раньше первого, ознакомился с дешифрованными японскими документами еще час назад. В телефонном разговоре генерал Маршалл предложил послать соответствующее предупреждение командующим сухопутными войсками и военно-морскими силами в бассейне Тихого океана. В ответ Старк высказал мнение, что в этом нет особой необходимости, так как еще 27 ноября в адрес командующих были направлены телеграммы с предупреждением о возможности развязывания войны Японией и они должны были давным давно привести подчиненные им войска в такую степень боевой готовности, которая позволяет отразить внезапное нападение противника.

Судя по всему, к такому же умозаключению пришли и другие члены военно-политического руководства США. Во всяком случае ни президент Ф.Рузвельт - верховный главнокомандующий вооруженными силами, ни государственный секретарь К.Хэлл, отвечавший за внешнюю политику государства, ни военно-морской министр Ф.Нокс, ни военный министр Г.Стимсон, так же, как и Г.Старк, не посчитали нужным по прочтении перехваченных документов без промедления довести их суть до командующих на местах.

К уда-куда, но на Гавайи отправить

эту и некоторую другую, предшествующую этой, информацию было крайне необходимо. Дело в том, что содержание телеграмм от 27 ноября с предупреждением о возможном начале войны местным командованием было истолковано по-своему и совсем не так, как в Вашингтоне. И у них были на это основания. В частности, в упомянутых телеграммах в адрес командующих отсутствовало конкретное указание о немедленном приведении в боевую готовность всей системы обороны; Тихоокеанский флот и сухопутные войска на Гавайях в качестве объектов возможного нападения не только не назывались, но и не подразумевались, речь шла о возможной высадке японских морских десантов на Филиппины, в районе перешейка Кра (территория дружественного Японии Таиланда, находящаяся на границе с Бирмой и поблизости от другой английской колонии - Малайи) или на о.Борнео (ныне о.Калимантан), принадлежавший Великобритании и Голландии.

Кроме того, в тот же день, т.е. 27 ноября, из Вашингтона поступило предписание перебазировать половину самолетов армейской истребительной авиации с Гавайских островов на о.Уэйк и о.Мидуэй - по 25 самолетов на каждый. Оба министерства - военное и военно-морское, понимая уязвимость этих сравнительно небольших, но исключительно важных со стратегической точки зрения островов, приняло решение в кратчайший срок усилить их оборону. Учитывая относительную близость Гавайев к указанным выше островам, командование в Вашингтоне пришло к мысли использовать для этого самолетный парк Гавайского военного округа, а в качестве средств транспортировки - авианосцы, которые играют основную роль в обороне флота и базы при воздушном нападении противника. Дополнительные указания, поступившие из военного министерства 27 и 28 ноября, нацеливали командование округа на принятие мер по предотвращению диверсий и подрывной деятельности вероятного противника. Проанализировав ситуацию как в свете отданных им распоряжений, так и со стороны отсутствующих, по их мнению, приказаний, командующие на Гавайях пришли к единому мнению: военное и военно-морское руководство в Вашингтоне считает маловероятными, во всяком случае в ближайшем будущем, широкомасштабные действия Японии против Перл-Харбора.

В ответном донесении на телеграмму от 27 ноября с предупреждением о возможном начале войны командующий генерал-лейтенант Шорт письменно доложил вышестоящему командованию, что «военный округ приведен в состояние готовности для предотвращения диверсий». На аналогичное сообщение, поступившее из Вашингтона в адрес командующего Тихоокеанским флотом, адмирал Киммель отреагировал изданием приказа об усилении бдительности в связи с возможностью появления в гавайских водах подводных лодок вероятного противника и о проведении атак на них глубинными бомбами.

Но вернемся к генералу Д.Маршаллу, начальнику штаба сухопутных войск США. Он единственный из военно-политического руководства, или так называемого военного кабинета, посчитал, что последняя, добытая службой радиоперехвата, исключительно важная информация должна быть обязательно доведена до командующего сухопутными войсками на Дальнем Востоке (Филиппинские острова); командующего Карибским военным округом, отвечавшего в том числе и за район Панамского канала; командующего Гавайским военным округом; командующего 4-й армией, ответственного за оборону западного побережья США. Не теряя времени, Маршалл начал писать: «Сегодня в 13.00 по восточному поясному времени Япония намерена сделать представление, равносильное ультиматуму. Японские послы имеют указание о немедленном уничтожении своих шифровальных машин. Что именно может быть предпринято в назначенный час, нам не известно, однако будьте в соответствующей готовности». После вторичного телефонного разговора с адмиралом Старком, начальником штаба ВМС, Маршалл дописал последнюю фразу: «С настоящей телеграммой ознакомьте военно-морское командование».

В 11.52 по вашингтонскому (6.22 по гавайскому) времени телеграмма Маршалла уже находилась на узле связи военного министерства и была готова к передаче в зашифрованном виде. Как назло, армейская радиостанция не могла связаться с Гавайскими островами - мешали атмосферные помехи. Для передачи шифротелеграммы были использованы коммерческие каналы связи. Телеграфная связь между Гонолулу, куда она прибыла, и фортом Шафтер, где находился штаб командующего Гавайским военным округом, по воскресеньям не работала. Полученную шифровку пришлось доставлять посыльным. Роковое стечение обстоятельств привело к тому, что телеграмма дошла до адресата, увы, слишком поздно.

В тот день опоздала не только телеграмма Маршалла. На прием к государственному секретарю США опоздали японские послы, которые должны были вручить К.Хэллу уже упоминавшийся меморандум. И все из-за того, что МИД Японии запретило привлекать машинисток к процедуре печатания этого достаточно объемного (22 страницы) документа. Первый секретарь посольства, о котором почему-то сложилось твердое мнение, что он неплохо владеет машинкой, фактически умел печатать двумя пальцами и закончил порученную работу лишь в 13.50. Японские послы лавиной скатились по лестнице, прыгнули в автомобиль и через 15 минут уже стояли у дверей кабинета Хэлла. Государственный секретарь принял их в 2.20. Таким образом, меморандум, который с большой натяжкой можно рассматривать как уведомление об объявлении войны, был вручен К.Хэллу, когда на Гавайских островах было 8.50.

За 1 час 10 минут до этого перед Футида, возглавлявшим первую волну японской палубной авиации, в разрывах облаков проглянула земля - северное побережье о.Оаху. 275 миль были пройдены за час и сорок минут. Как раз в это время радист бомбардировщика Футида принял сообщение с «Акаги» - флагманский авианосец передал данные, добытые двумя самолетами-разведчиками, наблюдавшими с 7.15 до 7.35 Перл-Харбор и якорную стоянку Лахаина. Никто из наземных наблюдателей за воздухом не заметил этих предвестников бури, никто из американских радистов не обратил внимания на работу неизвестных передатчиков.

Футида в последний раз оглядел в строю ведомые им самолеты. Все были в сборе. Бомбардировщики непосредственно следовали за его самолетом, справа и ниже шли торпедоносцы, а левее и выше - пикирующие бомбардировщики. Истребители ушли вперед, чтобы в случае необходимости первыми встретить самолеты-перехватчики противника. На приборной доске каждого самолета была укреплена небольшая фотография Перл-Харбора, снятого с большой высоты. На ней были нанесены границы действий каждой эскадрильи. Для изготовления наглядного руководства не потребовалось больших усилий. Фотографии продавались в магазине сувениров в Гонолулу.

В 7.49, когда самолеты первой волны вошли в зону видимости Перл-Харбора, Футида осмотрел гавань в бинокль. Все восемь линкоров на месте, но авианосцев не видно. В воздухе самолетов противника нет. Футида подал сигнал атаки, и самолеты устремились к заранее намеченным объектам. В 7.53, еще до того, как первая бомба упала на Перл-Харбор, уверенный в том, что внезапная атака удалась, он передал по радио на «Акаги» условный сигнал «Тора! Тора! Тора!» («Тигр! Тигр! Тигр»). По прихоти прохождения радиоволн слабый сигнал самолетной радиостанции приняли за тысячи миль радисты флагмана объединенного флота - линкора «Нагато». Там была глубокая ночь, но адмирал Ямамото не спал. Он играл в го (японские шахматы) со своим начальником штаба. Ямамото с непроницаемым лицом выслушал доклад офицера. Итак, внезапность нападения достигнута. Отпустив подчиненного, он продолжил выигрышную партию. Главнокомандующий был чемпионом императорского флота по игре в го.

В то воскресное утро 7 декабря 1941 г. в Перл-Харборе находилось 93 корабля и вспомогательных судна, в том числе 8 линкоров, 8 крейсеров, 29 эсминцев и 5 подводных лодок. Около трети основных сил Тихоокеанского флота США (среди них все авианосцы) отсутствовало на военно-морской базе и решало различные задачи в море. На аэродромах о.Оаху располагалось 390 американских самолетов. В системе противовоздушной обороны насчитывалось около 300 зенитных орудий и пулеметных установок. Численность гарнизона составляла 42 959 человек.

Американское военное руководство в Вашингтоне не считало возможным внезапный удар по этой далеко отстоящей от вероятного противника (Японии) базе крупными силами его флота и авиации. Более того, военно-морское командование исключало опасность действий торпедоносной авиации против кораблей, стоявших в мелководной гавани с глубинами преимущественно 10-14 м и шириной до 500 м. Фактически им было проигнорировано сообщение о том, что в Англии весной 1941 г. успешно испытаны торпеды на 14-метровой глубине. Как результат, противоторпедные сети в гавани установлены не были. Противолодочная оборона Перл-Харбора ограничивалась боно-сетевыми заграждениями, перекрывавшими вход в гавань. Дальний корабельный дозор был выслан только в южном направлении. В связи с недостатком сил разведывательной авиации северное направление из зоны ведения воздушной разведки было исключено как менее угрожаемое.

В оскресный день на флоте начал-

ся как обычно. Окончив завтрак, экипажи собирались на палубах по случаю подъема флага. Офицеров, кроме вахтенных, на построение прибыло мало: одни еще спали, другие продолжали прием пищи. Капитаны пяти линкоров и половина офицерского состава ночевали на берегу. Часть матросов также собирались съехать на берег, и наиболее предусмотрительные, чтобы сократить томительную процедуру воскресной утренней поверки, заранее открыли двери и люки водонепроницаемых переборок.

В 7.55, едва отзвучали звуки горна, возвещавшие начало церемонии подъема флага, гавань наполнилась ревом моторов атакующих японских самолетов. Сначала многие решили, что командование флота устроило маневры в условиях, приближенных к боевым, а для большей реальности на самолетах даже нарисованы опознавательные знаки вероятного противника. Заблуждение продержалось недолго - самолеты сбросили торпеды, взрывы которых подтвердили, что они не учебные.

Расчеты бросились к зенитным орудиям и пулеметам, а подносчики из их состава - за боеприпасами. На многих кораблях, не имея времени на поиски ключей, ломали двери боевых погребов. Зенитный огонь, хотя и усиливался с каждой минутой, эффективностью не отличался. Старший на рейде адмирал Фэлонг, понимая нависшую опасность над компактно пришвартованными кораблями, подал сигнал: «Всем кораблям выйти из гавани».

Ярость японской атаки сосредоточилась на самых крупных - линейных кораблях. Пораженный не менее чем тремя торпедами линкор «Оклахома» перевернулся и уткнулся мачтами в дно. Вода мигом распространилась через незакрытые люки и двери в водонепроницаемых переборках. Около 400 моряков оказались в ловушке, ставшей для них усыпальницей. К его соседу - линейному кораблю «Мэриленд» фортуна отнеслась не столь жестоко: он был поврежден всего двумя бомбами, причем одна из них взорвалась у борта.

Получив последовательно четыре торпеды и бомбу, линкор «Вест-Вирджиния» загорелся и сел на грунт, одновременно прижав к стенке пирса линейный корабль «Теннеси». На последнем в результате налета японской авиации было выведено из строя 345-мм орудие и возник пожар. Еще один - объятый пламенем линкор «Калифорния» - затонул в результате попаданий нескольких торпед и бомбы.

Больше всего - 1102 человека - погибло на линейном корабле «Аризона». Пораженный торпедами и бомбами, вызвавшими взрыв носовых погребов с боеприпасами, он в одно мгновение превратился в груду металлолома.

Серьезно пострадал и старый линейный корабль «Юта», с которого давно сняли вооружение и использовали в качестве плавучей мишени на маневрах. Чтобы защитить корабль от учебных бомб, его палуба была покрыта толстыми деревянными брусьями (балками). Вспомогательный корабль стоял отдельно от линкоров, а его палуба имела необычный вид. Некоторые японские летчики приняли «Юту» за авианосец, и на него обрушился град бомб. Немногочисленный экипаж корабля-мишени, привыкший к учебным бомбардировкам и обстрелам, сохранил завидное самообладание. Под огнем японских самолетов моряки организованно покинули корабль. «Юта» в результате попадания торпед перевернулся.

В разгар налета авиации дали о себе знать японские подводные лодки. В 8.17 с эсминца «Хэлм», полным ходом вырвавшегося из Перл-Харбора, внезапно увидели рубку подводной лодки. Эсминец немедленно открыл огонь. Рубка скрылась, а в штаб флота было послано предупреждение об опасности подводных лодок.

В 8.30 была обнаружена еще одна подлодка, на этот раз внутри гавани. Она успела выпустить обе торпеды, которые не нашли целей. Эсминец «Монагхэн» обстрелял, таранил, атаковал ее глубинными бомбами и в боевом азарте выскочил на берег.

На этом закончилось участие японского подводного флота в боевых действиях. Одна крейсерская и две сверхмалые подлодки были потоплены, еще две пропали при невыясненных обстоятельствах и, наконец, последняя из карликовых подводных лодок из-за неисправности органов управления застряла на рифах.

Одновременно с ударом по кораблям был осуществлен и налет на аэродромы. Американские самолеты представляли собой выгодную цель: для облегчения их охраны против возможных диверсий они располагались на аэродромах компактными группами на открытых местах. Не менее удобной целью для японской авиации были и гидросамолеты, ровными рядами покачивавшиеся на якорях в восточной части о.Оаху на своей базе.

Отличавшаяся высокой результативностью внезапная атака японской авиации привела к тому, что в считанные минуты американцы понесли огромные потери в боевой технике. Японские бомбардировщики поражали цели на аэродромах с пикирования и бреющего полета, а истребители пулеметным огнем прошивали неподвижно стоящие самолеты и командно-диспетчерские пункты. Заправленные горючим под самую завязку американские самолеты вспыхивали факелами, а гидросамолеты тонули или горели в ангарах на базе морской авиации.

В 8.00 к Оаху подошли 12 бомбардировщиков «Б-17», совершившие

14-часовой перелет из Сан-Франциско. Для того чтобы преодолеть столь значительное расстояние, самолеты были облегчены: с них сняли вооружение, броню и сократили экипажи. Когда американские летчики увидели множество самолетов, носящихся в небе над аэродромами, они решили, что местные авиаторы приготовили им торжественную встречу. Через несколько мгновений пулеметный огонь с «эскортирующих» истребителей открыл им глаза на истинное положение вещей. В результате многочисленных атак некоторые бомбардировщики были серьезно повреждены, а японские летчики чисто профессионально отметили исключительную живучесть «летающих крепостей».

Н емногие американские летчики,

поднятые с постели налетом, сумели добраться до аэродромов, еще меньше нашли самолеты, пригодные к полету, и лишь единицам из них удалось подняться в воздух. Героями американской авиации стали лейтенанты Д.Уэлч и К.Тайлор. Ночь на воскресенье юноши провели на танцах и за карточным столом. Налет японской авиации застал их в дороге, вблизи небольшого аэродрома, на котором стояла их эскадрилья. Уэлч и Тайлор сумели взлететь и вступили в бой. Они сбили семь японских самолетов из одиннадцати уничтоженных в воздушных боях над Оаху 7 декабря.

Около 8.30 к острову подошла еще одна группа из 19 американских самолетов. На этот раз с авианосца «Энтерпрайз». Корабль находился в 200 милях западнее Перл-Харбора и, как обычно, выслал вперед патрульные самолеты, которые, завершив полет, должны были приземлиться на Оаху. Встретив зону огня средств ПВО, американские летчики удивились воскресным учениям зенитчиков. Не предупрежденные своим командованием о нападении японцев на Перл-Харбор (вещь малопонятная, если учесть, что сообщение об этом было в 8.00 доведено до всех кораблей, находившихся в море) и уверенные в том, что зенитчики примут необходимые меры предосторожности и не поразят свои самолеты, пилоты без колебаний направили боевые машины к аэродрому. В результате пять самолетов с «Энтерпрайза» были сбиты усилиями как японских истребителей, так, по-видимому, и американских зенитных расчетов.

Из восьми американских линейных кораблей только «Невада» дал ход во время нападения на Перл-Харбор. В обычных условиях линкору требовалось 2,5 часа, чтобы поднять пары, и четыре буксира для того, чтобы выйти в море. На «Неваде» работал один котел, а незадолго до рассвета был разожжен другой, чтобы подменить первый. Это дало возможность через 45 минут после появления японских самолетов предпринять попытку уйти из гавани. Хотя и поврежденный бомбами, «Невада» хорошо слушался руля.

Непрерывно отбивавший атаки и искусно маневрировавший в тесной гавани громадный корабль в 9.00 вошел в фарватер. Как раз в это время к Перл-Харбору подошли японские самолеты второй волны. Небо было так покрыто облаками и поднимавшимся вверх дымом, что экипажам было трудно отыскать свои цели. Прицельное бомбометание в огне пожаров и под бешеным зенитным огнем береговых батарей и корабельных средств ПВО стало почти невозможным.

Но линкор «Невада» был виден отчетливо. Японские бомбардировщики обрушились на корабль с удвоенной энергией - представилась прекрасная возможность затопить линкор на фарватере и тем самым закупорить вход и выход из гавани. Цель японцев стала ясна и тем, кто руководил действиями кораблей с берега. «Невада» получил команду очистить фарватер. Выполняя ее, линейный корабль был посажен на грунт в стороне от него. Но и с этого места он продолжал яростно огрызаться огнем зенитных установок.

Эскадренные миноносцы «Кессин» и «Даунс» находились в сухом доке военно-морской верфи. За ними там же располагался флагманский линкор Тихоокеанского флота США «Пенсильвания». Вода из дока была выкачана, и кораблям, естественно, японские торпеды не угрожали. Но это не значит, что они убереглись от авиабомб. Попавшая в «Даунс» бомба взорвала зарядные отделения его торпед, воспламенила нефть и вызвала большой пожар, в том числе и на соседнем эсминце. Охваченный пламенем «Кессин» соскочил с кильблоков и, перевернувшись, упал на более легкий «Даунс». В результате последний был полностью разрушен. «Пенсильвания», лишь однажды пораженный авиабомбой, отделался легкими повреждениями.

Еще один - эсминец «Шоу», находившийся в плавучем доке, вместе с мастерской серьезно пострадал от пожара, вызванного взрывом авиабомбы. Из боевых кораблей значительные повреждения также получили крейсеры «Гонолулу», «Рэлей» и «Хелена», а из вспомогательных, кроме «Юты», был потоплен один и повреждены два корабля.

Стремясь ввести американское командование в заблуждение относительно истинного местонахождения авианесущих кораблей, японские летчики по выполнении боевых задач удалялись от объектов атаки в ложных направлениях. Достигнув установленных точек сбора, они кратчайшим путем направлялись на авианосцы.

Около 10 часов утра с авианосцев заметили черные точки на горизонте. Они быстро росли, и скоро воздух наполнился гулом возвращавшихся самолетов. Машины поспешно садились - стрелки указателей горючего подрагивали у нулей. Погода испортилась, и возвращение на авианосцы становилось не таким уж простым делом. Чтобы быстро освободить полетные палубы, несколько сильно поврежденных машин пришлось столкнуть в океан.

Около полудня колеса последнего, 321-го, самолета ударились о палубу. Потери - 29 сбитых и 74 серьезно поврежденных самолета - не останавливали японские экипажи. Хотя намерения командования не были известны, самолеты заправили горючим, зарядили оружие. Ждали лишь команды на повторный вылет.

Однако командование авианосным ударным соединением не решилось развить достигнутый успех: добиться разрушения нефтехранилищ, мастерских и других важных объектов, без которых военно-морская база надолго потеряла бы свое значение. В 13.34 командующий японским авианосным соединением вице-адмирал Т.Нагумо отдал приказ подчиненным ему кораблям лечь на обратный курс.

Нанеся поражение главным силам Тихоокеанского флота США и уничтожив американскую авиацию на аэродромах, Япония завоевала господство на море и в воздухе и получила возможность фактически беспрепятственно проводить морские десантные операции с целью захвата важных в военно-экономическом отношении островов и без особых помех вести боевые действия на суше. Но это было хоть и блестящее, но все же начало. До конца войны было еще очень далеко. И на этом кровавом пути японцев ждали не только победы, но и сокрушительные поражения.