ОКТЯБРЬ. МАЗИРБЭ

Вспомнил экскурсию на довольно известную в Балтии фирму «Вентспилс нефть». Не потому, что искренне заинтересовался самой современной системой безопасности, а потому, что немолодой человек, проводивший эту экскурсию, оказался ливом. В нашем мире легче познакомиться с каким-то нефтяным олигархом, чем с ливом — поскольку нефтяных олигархов больше. А ливов, коренных жителей балтийского побережья, осталось всего несколько сотен. При этом тех, кто считает ливский язык родным, всего несколько десятков, где-то до двадцати человек...

Естественно, ассимиляция ливов продолжалась несколько веков. Но даже до Второй мировой войны их оставалось еще несколько тысяч — маленький народ с собственным языком и культурой в нескольких рыбачьих поселках на побережье Балтики. И вот здесь мы подходим к главному. Много знаем, как боролись в советские времена с большими по численности народами — от украинцев до эстонцев и чеченцев. Но эти народы могли оказывать хоть какое-то сопротивление маргинализации их языка, истории и культуры — всегда оставался кто-то помнящий, и в украинском многомиллионном случае счет шел на миллионы. С ливами все было проще: сначала запретили Союз ливов, потом — запись национальности лив в паспортах, поселки на побережье объявили пограничной зоной и выселили оттуда всех, кого могли. И когда уже в независимой Латвии ливов объявили коренным народом государства и восстановили их союз, оказалось, что возрождать ливский язык и культуру уже почти не для кого: в настоящее время весь ливский народ может собраться на центральной площади старого рыбачьего поселка Мазирбэ на свой ежегодный фестиваль. Мазирбэ, кстати, остается единственным местом на земле, где ливский язык преподают в школе, для детей — правда, теперь факультативно. А еще в начале прошлого века на этом языке писали стихи, разговаривали, мечтали... Такой маленький народ не может выдержать давления такого большого государства. Но, если подумать, в ливской истории словно в капле воды отразилась и наша национальная история в империи девальваторов. Все мы ливы — украинцы, белорусы, казахи, евреи, россияне — просто нас было больше, поэтому мы и выжили, кто с искалеченной ментальностью, кто с потерянным языком... Вот я сам — классический лив, хотя бы потому, что пишу эти строки по-украински, а не на идиш: так и многие ливы сегодня обращаются к соотечественникам по-латышски. Масштабы иногда скрывают историческую трагедию, и в маленьком поселке Мазирбэ ее чувствуешь даже сильнее, чем на бескрайних просторах Украины...