Мир как война, а война как мир

Фильм Нетфликса «Мюнхен: на грани войны», рассказывающий о периоде жизни Европы и Гитлера, когда его пытались «умиротворить», совпал с событиями вокруг Украины и Путина. Это — еще один виртуальный инструмент, демонстрирующий сложности воздействия на диктаторов. Это виртуальная история, а истории имеют уроки, и ради этого рассказываются. Тем более фильм — в топе просмотров по всему миру.

Сформированные поведенческие установки всегда возвращаются. Если постсоветское пространство, к примеру, выросло из советского, то оно еще долго хранит то, что вкладывалось тогда в мозги, поскольку социальные правила живут дольше людей. И так в любой стране: мы живем по правилам, предложенным когда-то, не в силах их изменить под новый мир. Мир меняется быстрее нашего разума.

Советское время сознательно закладывало такие поведенческие аксиомы в литературу, кино, культуру. И они могут всплывать в нашем сознании и сегодня, управляя нашими реакциями. Таким примером может быть наша условная «любовь» к власти. Мы всегда ее боялись и будем бояться еще долго, поскольку власть быстро отрывается от своих избирателей, начиная управлять сама. Кстати, в Древней Греции не было депутатов, там голосовали сами граждане. Сегодня власть защищена от критики со стороны населения дополнительным «забором» — депутатами, на которых она кивает как на настоящую власть. В прошлом, например, в Древней Греции голосовали все граждане, когда надо было принять решение. Где и когда у нас был референдум? Хотя бы не так, как в Швейцарии, но с какой-то частотой он должен появляться. Прямую связь от власти сделали серьезную, а об обратной забыли.

Но это свойственно во многом разным странам, просто у нас оно приняло формы, при которых человек может прожить всю жизнь, ни разу не поучаствовав в настоящем волеизъявлении. Бесконечные разговоры о демократии автоматически не переходят в саму демократию. Усугубляет ситуацию и то, что мы более зависимы от государства, чем это имеет место в других странах. Мизерные зарплаты заставляют их ценить даже больше, поскольку порождается иная психология — выживания, в рамках которой любой начальник становится и богом, и судьей.

Перед войной в бой сначала идут нарративы, где каждая сторона пытается обосновать свою позицию. Они могут разниться для внутренней и внешней аудитории, но они есть всегда. Сейчас их можно суммировать, немного трансформируя слова известной песни:

• Россия: мы мирные люди, но наш бронепоезд уже готов к бою;
• Украина: мы мирные люди, а бронепоезда у нас даже нет;
• Запад: мы мирные люди, с тремя самолетами Судного дня в воздухе, то есть с тремя бронепоездами сразу.

Все это — попытки «надавить» на чувствительные точки союзников и противников. И это работающий механизм, поскольку в новых типах войн и правила другие. Такая война часто не имеет четкого лица. Поэтому даже трудно понять разницу между войной и миром.

Уровень неопределенности растет, когда «оппоненты» (или хотя бы один из них) даже не пытаются обмануть друг друга, а просто движутся в рамках своих собственных интересов. Они говорят все правильно, но это только с их точки зрения. В результате возникает много новых конфликтных точек. Они начинают множиться, поскольку незаконченный старый конфликт легко переходит в серию новых.

Действия всех игроков все сложнее поддаются прочтению. В ход идут подсказки из прошлого. Но там трудно найти адекватные слова и помощь из-за того, что структура безопасности современного мира стала совсем другой.

Уровень неопределенности в нем все время возрастает. Украина берет самолетами помощь, в то же время утверждая, что никто не нападет. Запад шлет помощь, что уже само по себе свидетельствует о позиции, что противник нападет обязательно. Россия же говорит, что нет. Но поскольку ее рассматривают как источник агрессии, никто в это не верит...

Наступила не война и не мир, а мировойна, когда все более непонятным становится завтрашний день. Волны от нее разошлись по всему миру: десятки и сотни выступлений заполонили медиа. Причем первые лица разных стран высказываются все более осторожно. И не понять даже, за кого они...

Россия — хороший гибридный игрок, но в настоящую войну Путин еще не играл, поэтому такого опасного опыта у него нет... Все вокруг за мир, нефть и газ. Но все это, как оказалось, стало разделяться на составные части. Либо мир, либо нефть и газ...

Запад обсуждает возможность «помочь» Путину выйти из агрессивной позиции без потери лица. И это тоже важно, чтобы не увеличивать градус противостояния. Но Мюнхен показал тщетность такой стратегии.

Конечно, мир лучше войны. Правда, Украина сделала переход к мирным рассуждениям как-то внезапно и непонятно, тем более противореча Западу, который хочет помочь. Правда, и Запад отказался от акцентуации «неизбежности» войны, которой строго придерживался с самого начала.

Попытаемся сформулировать стимулы всех трех сторон: Украины, Запада и России. Они таковы. Запад заинтересован ограничить агрессивность России, сделав это на чужой территории. Россия заинтересована ограничить агрессивность Запада против нее тоже на чужой территории. И территорией, где они решили помериться силами, стала Украина. Наверное, это и объясняет смену риторики Украины, когда два противника хотят наказать друг друга, используя Украину.

При этом все понимают, что война, начавшись здесь, легко может стать войной европейской и мировой. Агрессивного джина обратно в сосуд не загнать. Война начинает жить своей собственной жизнью, втягивая в себя новые ресурсы (людей и технику).

Однако современная война давно перешла в гибридную форму, когда прошлый инструментарий физического порядка не используется, находясь в тени. Он всегда может быть задействован, но в идеале выступает лишь в роли принципиальной возможности, а не реальной. В Крыму, как пример, не было выстрелов, но был результат, поскольку была задействована стратегия другого типа нападения.

Чем руководствуются разные страны, пришедшие сегодня на помощь Украине? Перечислим отдельные факторы, которые работают сильнее всего:

• внутриполитические проблемы: помощь Украине является одновременно инструментарием внутриполитической борьбы в своей стране. США, например, «подправляет» свою репутацию после поспешного выхода из Афганистана;
• внешнеполитические проблемы: союзников надо поддерживать, противников — наказывать. Этот подход живет вечно, поскольку создает более предсказуемое пространство безопасности;
• активность России: Россия Путина, подталкиваемая нерешенностью своих внутренних проблем, активно пытается отвлечь массовое сознание путем внешних побед, что показала в свое время аннексия Крыма;
• неизменность базовых положений времен холодной войны: СССР всегда был и экономическим противником, и главным врагом. Сегодня эта ситуация повторяется, только первое место в сегодняшнем противостоянии для Запада остается за Китаем, а Россия стоит на втором. И эта противопоставленность есть на идеологическом, военном, экономическом уровнях;
• Россия «впитала» некоторые чисто теоретические постулаты В. Суркова и др., утверждающие, что империя жива, пока она расширяется. Однако даже если признать правоту этого тезиса, современные условные «империи» расширяются во всех других пространствах, а не в чисто физическом — создавая новые технологии, снимая новые сериалы, издавая новые книги, они создают новый мир, куда приходят в качестве первооткрывателей.

Мир хочет мира. У него нет желания заниматься тем, что касается его лишь косвенно. Но накал страстей таков, что Украина внезапно оказалась в центре мировых медиа. Жаль только, что по такому поводу.

Больше статей Георгия Почепцова читайте по ссылке.