Консул на связь не вышел

Государственным архивом Службы внешней разведки Украины по результатам выявления профильных документов историко-культурного наследия нашего государства рассекречены документы об одной из масштабнейших операций разведки советской Украины в 20—30-е годы XX века. Получив оперативным путем информацию о попытке Великобритании сформировать на юге Украины агентурную сеть с целью получения сведений военно-политического характера, представители украинской разведки сработали на опережение, создав так называемую легендированную разветвленную антисоветскую организацию. Ее руководителя умело «подставили» иностранной спецслужбе, и со временем он возглавил «украинскую линию» английской разведки в Бухаресте. Эту роль удачно сыграл одессит Пантелеймон Калюжный — в прошлом профессиональный художник, активный эсер, поборник идеи создания независимой Украины. На протяжении семи лет он снабжал Лондон дезинформацией о политической ситуации в Украине, о состоянии Красной армии. Через него передавали также материалы, побуждавшие Англию к сближению с Советским Союзом на фоне возрождения военного потенциала гитлеровской Германии.

В эксклюзивном материале впервые рассказывается о судьбе разведчика.

Легенда

В 1927 году от одного из своих зарубежных агентов, возглавлявшего на Днестре советско-румынский пункт переправы в городе Резина, представителям иностранного отдела Государственного политического управления (ГПУ) УССР стало известно, что англичане ощущают острую нехватку разведывательной информации по Южному региону Украины и ищут любые возможности для укрепления своих позиций на этом направлении. Необходимо было сыграть на опережение и срочно подобрать такого человека, который мог бы заинтересовать их и, вместе с тем, не вызывал никаких подозрений. Это должен был быть человек, который бы убедительно сыграл роль если не врага советской власти, то, по крайней мере, лица с критическим отношением к ней, в биографии которого были бы эпизоды участия в борьбе с большевиками. Он должен быть «своим» и в кругу сторонников независимой Украины, ведь по легенде ему предстояло тесно сотрудничать с центрами политической эмиграции. Не говоря уже о том, что это должен быть человек смелый, волевой, образованный, способный взвешенно действовать в экстремальных ситуациях. Его нужно было быстро найти, проверить и обучить всем тонкостям разведывательной работы.

Наконец среди нескольких десятков кандидатур остановились на преподавателе Одесского института изобразительных искусств Пантелеймоне Федоровиче Калюжном. Родом он из поселка Ровное Зиновьевского округа (сейчас Кировоградская область). Родители-земледельцы не бедствовали, но и особым достатком похвалиться не могли. Во время Первой мировой войны воевал в пехотной части, получил чин поручика. Потом началась революция. Позже — Граж­данская война. 20-летний Пантелей­мон вступил в партию эсеров, активно вел пропагандистскую деятельность, был членом центральной организации «Крестьянский союз». Умел убеждать и зажигать своими идеями других. Он с радостью встретил провозглашение Украинской Народной Республики, всем сердцем хотел видеть Украину свободной, цветущей, богатой. С оружием в руках под флагами Симона Петлюры защищал родную землю от большевиков. Некоторое время был офицером по поручениям командующего 3-го корпуса, со временем дослужился до атамана куреня. Получил авторитет и признание в кругу борцов за независимую Украину... Потом были скитания, раздумья, разочарование... П.Калюжный сближается с атаманом Григорьевым и работает в его штабе, принимает участие в боевых действиях против большевиков вплоть до ликвидации повстанческой армии Нестора Махно...

После некоторых колебаний Калюжный все же признал советскую власть, которая дала ему возможность получить хорошее образование. В институте он учился по специальности художника декоративно-монументальной (фресковой) живописи. Как успешного и серьезного студента его после обучения оставили на преподавательской работе.

Прежде чем встретиться с Калюжным лично, начальник Одесского окружного отдела ГПУ Израиль Леплевский еще раз внимательно пересмотрел его досье. Внимание привлекла одна из характеристик: «...украинец-самостийник с вполне определенными убеждениями. Человек уверенный в себе, считающий свои мысли и аргументы незыблемыми. В разговорах за внешним видом беззаботности и несерьезности просматривается типичная хитрость украинца. Дескать, я все хорошо знаю и понимаю, но при этом поступаю так, как считаю нужным...».

«Что ж, будем надеяться, что эта присущая украинцам хитрость поможет войти в доверие представителей английской разведки», — решил Леплевский.

Калюжный сначала даже не представлял, какую роль ему предстояло сыграть. Сеть возглавляемой им легендированной антисоветской организации на юге Украины в перспективе должна была охватывать города, где дислоцировались военные части, которые были предметом особого внимания иностранных разведок. Операция получила условное название «Представительство», а главный фигурант — псевдоним Консул. Для ее проведения привлекли несколько отделов ГПУ. Иностранный отдел обеспечивал вывод Консула за границу и его перемещение в поле зрения английской разведки. Контрразведывательный отдел должен был координировать работу по изучению направлений иностранных разведок в Украину и нейтрализации засланной агентуры. На особый отдел возлагалась подготовка материалов дезинформационного характера о советских военных объектах, которые планировалось передавать через нашего разведчика.

Разработали общую линию поведения, а именно: Калюжный продолжает работать в институте и постепенно осваивает роль руководителя контрреволюционной организации, собирающей информацию о политической и экономической жизни на юге Украины, о недовольстве народных масс правящим режимом, стремится к свержению большевистской власти и ищет связи с заграницей для координации своей работы и ее направления в нужное русло. Идеологическая позиция — борьба за независимую Украину, что даст возможность скорее наладить необходимые контакты с украинскими центрами политической эмиграции в Румынии, а уже через них установить связь с представителями британской разведки, которая усилила свое присутствие в этой стране и пытается активно использовать эмигрантов для проникновения на территорию СССР.

Сотрудник британской разведки «3-В»

Первый вывод Консула за рубеж в 1928 году готовился особенно тщательно. В то время информация о возглавляемом им антибольшевистском подполье и о его возможностях добывать важные сведения закрытого характера была донесена до одного из руководителей английской разведывательной сети в Румы­нии эмигранта Виктора Богомоль­ца. В подтверждение было передано несколько подготовленных Консулом информационных материалов о положении в Украине в общем и в Одесском военном округе в частности. Информация вызывала немалый интерес. Более того, за сведения военного характера Консулу даже передали денежное вознаграждение. А со временем поступило предложение организовать личную встречу на территории Румынии.

Положительно оценив во время встречи деятельность подпольной организации, Богомолец отметил, что предоставленные Консулом материалы все же представляют преимущественно общий характер. Поэтому в дальнейшем ему будут давать перечень вопросов, на которые с помощью информаторов нужно будет отвечать конкретно. Больше всего британскую разведку интересовало вооружение частей Красной армии (в частности, химическое оружие и средства защиты от него) и особенно — положение дел в авиации, штаты и структура шестого стрелкового корпуса в Одессе в мирное и военное время, характеристики новых орудий, результаты практических стрельб, передислокация подразделений, фамилии командиров... Для документирования материалов Консулу передали небольшой фотоаппарат с набором пленок к нему и проинструктировали, как им пользоваться.

После отчета о поездке за рубеж Калюжный продолжил усиленно овладевать особенностями разведывательной работы. Со вре­менем все доклады о работе он должен был писать невидимыми чернилами. Калюжного научили их готовить и наносить тай­нопись. Он запоминал пароли для связи, учился обнаруживать за собой слежку. Овладевал информацией об особенностях работы румынской генеральной сигуранцы и английской разведки.

До малейших мелочей продумывался сам процесс окончательного вывода его за границу. В конце концов было решено организовать бегство якобы из-за преследования со стороны органов ГПУ. Для этого в организации появился студент художественного института. Ему Консул будто бы поручил переправить за город в более надежное место сверток с антисоветской литературой. Но сосед студента по комнате в общежитии случайно развернул сверток и доложил о находке в органы ГПУ. Узнав об этом, Консул решил бежать, не дожидаясь, пока студент расскажет о нем на допросах. Перед этим он получил командировку от института на Киевщину и Подолье. Так что все было учтено и предусмотрено.

В Румынию через известную переправу в Резине Консул попал 1 марта 1930 года. Он сразу пришел к Виктору Богомольцу и рассказал ему обо всех обстоятельствах своего внезапного бегства.

— Слава Богу, что сами не попали в руки ГПУ, — посочувствовал Богомолец. — Останетесь в Бухаресте и будете здесь принимать своих курьеров, руководить их работой, готовить задачи для информаторов.

Во время первой же встречи с Богомольцем Калюжный поставил вопрос ребром: он политик, эсер по убеждению. Свою связь с англичанами рассматривает как возможность для политической работы. Для этого ему необходимо наладить контакт с украинским эмигрантским центром и получить возможность сво­бодно переправлять литературу через границу. Взамен, через свою сеть, он будет предоставлять информацию военного характера, поскольку Красная армия для него является оккупационной. Об этом он сказал и представителю дипломатической мис­сии УНР в Румынии Дмитрию Геродоту. Возражений не было.

С каждым годом напряженной работы позиции Консула только усиливались. В одном из своих зарубежных отчетов, которыми пестрит 20-томное архивное дело, он сообщал: «Со сменой руководителей английской разведки в Румынии была усилена конспирация в работе и изменена организационная структура самой службы. Если при Богомольце вся работа строилась вокруг него, и англичан мало интересовали люди, стоявшие за ним, то его преемник Миллер выделил работников, которые руководили определенными линиями работы, имели свои сети информаторов, и поставил их на новый уровень. В связи с этим возникли две секции: русская (белогвардейская), которой руководит Аксаков, и украинская во главе со мной. Нас представили центру, после чего утвердили в штате английской разведки и присвоили личные номера (мой 3-В)».

По согласованию с представительством английской разведки Калюжный со временем переправил в Бухарест жену. Анна Григорьевна, пройдя предварительную подготовку в иностранном отделе ГПУ и получив необходимые инструкции и задачу, готова была стать надежным помощником своему мужу в его опасной и ответственной работе. Теперь данное время они жили в отдельном двухэтажном доме и даже могли себе позволить нанимать прислугу. Регулярное неплохое жалованье от английской разведки давало возможность уверенно чувствовать в избранном обществе эмигрантов.

Речь шла даже о получении Калюжным английского гражданства. Но неожиданно англичане узнали, что в их румынской разведывательной резидентуре находится советский «крот». Начались повальные проверки, слежки. Среди других попал под подозрение и Консул.

Лева Задов в роли координатора переправ

Одним из основных курьеров Калюжного со времени его вывода за границу был некий Ан­дриенко. Уроженец Гуляйпо­ля, он с 1918 по 1921 год воевал в армии Нестора Махно, дослужился до командира пулеметного полка. После разгрома повстанческой армии и бегства Махно за границу остался в Гуляйполе, а позже был арестован органами ГПУ за участие в разбойном ограблении местной коммуны. Сначала его приговорили к расстрелу, но потом приговор заменили десятью годами заключения и через несколько лет досрочно освободили. К этому приложил руку бывший начальник контрразведки батьки Махно Лева Задов, который, сменив фамилию на Зиньковский, в то время уже служил в иностранном отделе ГПУ в Одессе.

С этим верзилой Пантелеймон Федорович неоднократно встречался и общался в стенах этого учреждения еще до своего вывода на румынскую территорию. В операции «Представительство» уполномоченный ИНО Зиньковс­кий должен был обеспечивать переправу курьеров через Днестр в районе Резини и принимать курьеров от Консула. Каким бы странным ни казалось то, что бывший грозный махновец находится на ответственной службе у большевиков, этому было логическое объяснение. Калюжный сам это понял после общения с ним.

Как выяснилось, Зиньковс­кого брали на службу с вполне конкретным прицелом: он должен был работать с многочисленной колонией бывших махновцев, оказавшихся после бегства на территории Румынии и Поль­ши, убеждать их вернуться на родину, привлекать для сбора развединформации, находить среди множества оставшихся в Украине и порвавших связь с прошлым, надежных людей для отправки с конкретными задачами за рубеж. Со своим сильным волевым характером, своеобразным опытом пребывания на службе у Махно, а потом на протяжении нескольких лет в изгнании за границей, знанием румынского языка, огромным авторитетом среди махновцев Зиньковский был незаменим на этой работе. Об этом свидетельствовали и неоднократные поощрения его по службе. Теперь ему поручили обеспечивать одно из важных звеньев в оперативной игре с английской разведкой — связь.

На протяжении нескольких лет он действовал очень надежно. Консул сам неоднократно приезжал на переправочный пункт в Резине, встречал и провожал курьеров, передавал через них сведения — и официальные, согласованные с руководст­вом британской резидентуры, и тайные, предназначенные для своих непосредственных руководителей в Одессе. У него были хорошие отношения с пограничниками и представителями румынской сигуранцы. Неод­нократно за одним столом с ними отмечал успешное проведение операций.

Только руководитель пункта и его помощники, которые все были членами монархической организации «Русский общевоенный союз», как-то косо смотрели на «самостийника» Калюж­ного. Похожая ситуация была и в отношениях с монархистами в Бухаресте. Они видели в Консуле своего реального конкурента, и при удобном случае старались всячески зацепить. Этому способствовала и нервная обстановка недоверия, воцарившаяся в резидентуре в конце 1935 года. Под подозрением был практически каждый эмигрант, привлеченный к работе в местных спецслужбах. Особенно старалась румынская контрразведка, действовавшая в тесном контакте с шефом английской резидентуры.

В такой ситуации Консул готовил свое очередное важное сообщение в Центр. Он передал Андриенко два пакета. В одном были задачи информаторам, подготовленные совместно с Миллером, в другом — причитающиеся за работу деньги, завернутые в чистые листы бумаги. Но чистыми они были только для постороннего глаза. На самом деле на них невидимыми чернилами был написан отчет о выполненной работе. Андриенко привычно положил пакеты в карман. В сопровождении капитана румынской пограничной службы они втроем вошли в помещение казармы на территории пограничного поста. Там их встретил начальник местной полиции и неожиданно приказал обыскать курьера.

— Так здесь румынский герб проступает, — неожиданно сказал полицейский. — В такой бумаге нельзя ничего переправлять на советскую сторону. Если заметят, у курьера будут неприятности.

После этого он тщательно сложил все семь листов и спрятал в карман, посоветовав завернуть деньги в другую бумагу. Разрешение на переправу было дано.

Домой Консул добрался без каких-либо приключений и, поскольку впервые за все годы обыскали курьера, срочно подготовил письма с предупреждением. На следующий день жена опустила его в один из почтовых ящиков на железнодорожном вокзале Бухареста.

Пантелеймон Федорович не стал ждать дополнительных указаний из Центра: сразу уничтожил или надежно спрятал все, что могло вызывать подозрение во время возможного обыска, обсудил с женой линию поведения на случай непредвиденных обстоятельств. Он продолжал ходить на работу, периодически замечая за собою слежку. Однако успокаивал себя, что против него не может быть никаких доказательств. Разве что курьеры дадут какие-нибудь показания. Но отправка курьеров с советской территории прекратилась. Это было и хорошо, и плохо. Румынская контрразведка, которая уже вела активную разработку Консула, после очередного срыва намеченного срока приняла решение арестовать его прямо на переправочном пункте.

Арест

Арест Консула прошел очень тихо: никакой огласки, громких заявлений, прессы. Предваритель­но все согласовали с представителями английской разведки. Никто не хотел выносить сор из избы. Ведь по сути получалось, что внутри спецслужб на протяжении длительного времени работал советский разведчик. Хотя это и не было доказано, все равно ответить кто-то должен.

Англичане сразу же отстранились от официального расследования дела. Еще некоторое время они наведывались к Анне Григорьевне домой, выплачивали положенное мужу жалование, успокаивали ее, говорили, что это какое-то недоразумение, и скоро все выяснится. После обыска в квартире капитан Миллер даже приехал лично, уверял, что все было сделано без их ведома и что он все уладит.

Пантелеймона Федоровича держали под охраной на конспиративной квартире якобы для выяснения обстоятельств дела. Сначала пытались выяснить, почему перестали прибывать курьеры. Дескать, после его изоляции работа остановилась. Следовательно, ею руководит кто-то другой. Или им самим руководит кто-то другой.

Консул сделал вывод, что если бы обнаружили тайнопись, с ним разговаривали бы иначе. Основной причиной провала он считал несколько поспешную перевербовку одного из эмигрантов. Тот в свое время был задержан органами ГПУ в Одессе и приговорен к десяти годам заключения якобы за шпионаж. Но ему удалось бежать из следственного изолятора и перейти границу с Румынией. Здесь он попал на крючок румынской тайной полиции и был завербован для работы в русской колонии. Но жизнь в эмиграции никак не складывалась, он все больше разочаровывался в своем положении, надеялся вернуться на родину. В это время произошло знакомство эмигранта с Консулом. Тот привлек его внимание своими широкими связями, глубокой осведомленностью в обстановке среди эмигрантов. Центр дал согласие на его привлечение к работе на советскую разведку, пообещав решить его проблемы в случае перехода на территорию СССР.

Но, как свидетельствуют материалы дела, эмигранта-неудачника румынская контрразведка просто использовала как предлог. А Консул этого вовремя не раскусил и попал в одну из расставленных проверочных ловушек. Об этом он со временем сам узнал во время допросов. С ним уже не церемонились и ставили вопрос прямо: кто и когда его завербовал, кто соучастники, их адреса и пароли? Калюжный молчал.

Так продолжалось всю весну до середины лета. А утром 25 июля 1936 года в районе деревень Карагаш и Слободзея советские пограничники обнаружили на берегу трупы нескольких мужчин, принесенных течением Днестра с румынского берега. В одном из них опознали Консула.

По всей видимости, иностранные спецслужбы решили таким образом поставить точку в этой не весьма приятной для себя истории. Однако Консул был одним из первых представителей советской разведки, которых удалось подставить англичанам. После него был Борис Лаго, служивший ранее вместе с Виктором Богомольцем в контрразведке генерала Деникина. По легенде он был руководителем якобы разветвленной антисоветской организации в Москве, в состав которой входили высокопоставленные чиновники из различных министерств и ведомств, даже Московского комитета компартии. Эта операция под кодовым названием «Тарантелла» была успешно проведена в 30-е годы. Позже, уже после Второй мировой войны, на советскую внешнюю разведку начал работать и сам Богомолец. Документы об этом недавно рассекретила Служба внешней разведки России.

Консула похоронили в Тирасполе. Его жена вернулась на родину после окончания войны в 1945 году. Она также подверглась преследованиям. Но со временем по ходатайству органов государственной безопасности ей назначили персональную пенсию. Было даже подготовлено предоставление о награждении разведчика орденом Красной Звезды. Однако в бюрократической круговерти довести эти вопросы до логического завершения так и не удалось. А.Калюжная длительное время работала в университетской библиотеке Черновцов, но никто до последних дней ее жизни не знал, что они с мужем были главными действующими лицами масштабной операции внешней разведки Советской Украины в 20—30-е годы прошлого века.