Киев глазами Татьяны Булгаковой

Эх, Киев — Город! Красота!...

Вот так — Лавра пылает на горах,

А Днепро, Днепро, неописуемый свет!

Травы! Сеном пахнет! Склоны! Долы!..

Михаил Булгаков

Лето 1908 года на Волге как всегда было жаркое и знойное. Управляющий саратовской Казенной палатой, известный в городе чиновник Николай Николаевич Лаппа отправляет свою семью на дачу. Все собираются в дорогу, берут много вещей, усаживаются в экипажи. Но его старшая дочь Татьяна (дома её называют Тасей) этим летом едет не на дачу, а к своей тетке в Киев.

Софья Николаевна, родная сестра отца, не в первый раз приглашает Тасю приехать к ней в гости, и вот только сейчас племянница отважилась на дальнюю дорогу. Тася много читала о городе, который живописно раскинулся на крутых берегах великой славянской реки, о знаменитом православном монастыре – Киево-Печерской лавре. В эту святыню ежегодно, по большей части пешком, из самых отдаленных уголков необъятной Российской империи на молитву приходили тысячи паломников.

В большой, богатой библиотеке отца (а он имел в своем генеалогическом древе киевские корни) юная путешественница перед своим отъездом нашла книгу Николая Закревского «Описание Киева», на корешке которой красовался экслибрис владельца — «Н.Л.». И уже на первой странице увесистого тома она прочитала: «Киев не может состязаться в древности с Афинами, ни в огромности с Пекином; в нём антикварий не найдет развалин Пальмиры, и путешественник не увидит пирамид Египта, изумляющих своею огромностью. Он не был повелителем света, как Рим, не был законодателем ветренной моды, как Париж… Это есть место, откуда Христиан­ская религия распростерла благотворные лучи по всему небосклону Русскому. Это есть колыбель просвещения для потомков славян, служившая и вторыми Афинами для нас…». Эти поэтические строки знаменитой книги историка-киевлянина, настоящего патриота родного города были в памяти саратовской гимназистки, когда она подъезжала к загадочному Киеву.

В конце лета 1979 года я посетил Татьяну Николаевну Кисель­гоф в черноморском городе-курорте Туапсе, где она проживала в последние годы своей жизни.

Татьяна Николаевна рассказывала мне: «Хотя я была неплохо под­готовлена и литературой, и рассказами родных об этом древнем городе, но увиденное превзошло все мои ожидания. Уже при подъезде к железнодорожному мосту через Днепр невозможно было оторвать глаз от совершенно удивительной картины: на высоких, тонущих в густой зелени горах сверкали в ярких лучах солнца золотые кресты куполов многочисленных храмов, ярусом опускавшихся к самому Днепру. Особенно выделялась на горизонте высокая Лаврская колокольня и рядом с ней белоснежные церковные строения».

Позже, в письме от 26 ноября 1979 года, Татьяна Николаевна сообщала мне: «В Киеве у меня жила тетя, родная сестра моего отца. Софья Николаевна Давидович… Она дружила с Варварой Михайлов­ной Булгаковой. Дети, в том числе и Михаил Булгаков, бывали час­то в гостях у моей тети. Тетя Соня меня познакомила с Михаилом, он тогда еще был гимназистом последнего класса, и я была гимназисткой. Тетя попросила Михаила Булгакова показать мне Киев. Мы целыми днями ходили по городу… Так мы и подружились».

Первые яркие впечатления о городе на Днепре навсегда врезались в память девушки. С удовольст­вием вспоминала Татьяна Николаев­на годы своей молодости: «То было золотое время! Целыми днями, не зная усталости, мы бродили по киевским улицам и паркам. Ходили в Печерскую лавру, посещали музеи. Часто бывали на Владимирской горке – излюбленном месте Михаила. Отсюда открывалась захватывающая картина заднепровских далей, и было жутковато смотреть с отвесных круч на широкую и быструю реку. А из-за деревьев выглядывал железный Владимир с большим крестом. Как говорил Михаил Булгаков, именно здесь в водах великой реки князь Владимир крестил киевлян.

В тенистый Купеческий сад добирались, как правило, пешком через Владимирскую горку по выложенным кирпичом прогулочным дорожкам вдоль высоких старых кленов и каштанов».

В другом письме Татьяна Николаевна пишет: «… Когда-то очень любила Киев, в особенности Купеческий сад — там бывали замечательные симфонические концерты. Я тогда очень увлекалась музыкой, и Михаил Булгаков тоже».

По словам Татьяны Николаев­ны, они с Михаилом не пропускали ни одного сколь-нибудь интересного концерта на свежем воздухе. На открытой эстраде звучала музыка Чайковского, Бородина, Моцарта, Грига, Мендельсона, Шуберта, которую обожали молодые меломаны.

Но особую радость им доставляло посещение оперного театра: «…Ходили в оперу с М.Булгаковым несколько раз, …слушали «Севильского цирюльника», «Аиду», «Травиа­ту». Чтобы попасть на хороший концерт или послушать любимую оперу, Михаил не жалел денег, которые зарабатывал на железнодорожной дороге или же репетиторст­вом.

Музыка много значила в жизни и творчестве Михаила Булгакова. Известно, что почти в каждом произведении писателя «звучат» музыкальные мотивы. Как-то он даже отметил, что «Музыку нельзя не любить. Где музыка — там нет злого». В юности Михаил ходил в консерваторию и брал уроки вокала. Однако, решив для себя, что вокальных данных у него недостаточно для того, чтобы стать настоящим артистом, перестал посещать консерваторию. Ведь только перспектива быть оперным певцом могла удовлетворить амбиции молодого Булгакова.

Однажды родители снабдили Михаила и Татьяну карманными деньгами, которые они мгновенно истратили на мороженое и ещё на что-то, возможно, на извозчика в коляске на «дутиках». С пустыми карманами молодые люди решили прогуляться по Крещатику. На углу Прорезной повстречался им приятель Михаила, который сообщил, что сегодня вечером в саду на открытой эстраде состоится концерт, где будет звучать одна из симфоний, кажется, неоконченная симфония Шуберта – любимого композитора Михаила. Стали размышлять, каким образом попасть на концерт. Тут же был составлен план: приятели провожают Татьяну домой, а сами отправляются в сад, где у эстрады собираются киевские меломаны. Не имея денег на билеты, они, рискуя попасть на глаза сторожа у входа, перелезают через высокую ограду летнего сада и тихонько усаживаются в последнем ряду — на галерке.

— Любили мы прогулки на Труханов остров, куда добраться можно было только водным путём. Загулявшись, мы несколько раз поздно вечером возвращались домой, — вспоминала Татьяна Николаевна. — Помню, что было очень страшно переплывать на утлой лодочке быструю реку, ориентируясь только на светящийся крест в руках парящего в серых облаках Владимира. Но Михаил был хорошим рулевым, и мы без особых приключений благополучно причаливали к правому берегу.

А 26 апреля 1913 года, после Пасхи, состоялась свадьба. Венчал Михаила и Татьяну профессор Киевской духовной академии, настоятель подольской церкви Николы Доброго, «что на взвозе», Александр Глаголев.

Любовь и семейные заботы сказались на учебе студента-медика. Михаилу Булгакову пришлось пропустить несколько семестров.

— Перед экзаменами я часто сопровождала мужа в библиотеку, которая находилась на Царской площади в конце Крещатика, — говорила мне Татьяна Николаевна. – Михаил брал большие красочные медицинские атласы и учебники, штудировал их, конспектируя материал в свои тетради. Мне же доставалась беллетристика, над которой я по молодости лет нередко рыдала.

1 сентября 1911 года в Киев­ской опере во время спектакля «Сказка о царе Салтане» 24-летним выпусником Киевского университета (и агентом царской охранки) Мордехаем Богровым был смертельно ранен председатель Совета министров Российской империи Петр Столыпин. Татьяна Николаевна хорошо знала Петра Аркадьевича по Саратову, где он служил генерал-губернатором. Столыпин был в добрых отношениях со своим коллегой, отцом Тани, Николаем Лаппа.

Хорошо запомнила Татьяна Николаевна и подольскую церковь Рождества Христова с «пухлыми колоннами», за которыми в 1918 году скрывался военный доктор Михаил Булгаков, преследуемый вооруженными до зубов очередными «освободителями отечества». Тогда, получив лёгкое ранение и нервный срыв, он несколько дней пролежал дома. Татьяна, выхаживая больного мужа, не отходила от его постели.

Доктора Булгакова едва не отправили на фронт петлюровцы. Жена приносила ему теплые вещи и еду на Предмостную Слободку, туда, где теперь находится станция метро «Левобережная». Как рассказывала мне Татьяна Николаевна, Михаил имел болезненный вид, нервничал, а на последнем свидании сидел верхом на лошади, ожидая отправки в поход. Ситуация в Киеве менялась буквально несколько раз за неделю, и Булгаков сумел сбежать домой. Его все же мобилизовали осенью 1919 года, но теперь уже деникинцы, отправив во Владикавказ. Киев он оставляет навсегда…

Несмотря на то что в Киеве Татьяне Николаевне не всегда было хорошо и уютно, она запомнила на всю жизнь этот город красивым, счастливым и праздничным.

В феврале 1982 года я сообщил Татьяне Николаевне, что на Андреевском спуске на доме № 13 установлена мемориальная доска с барельефом Михаила Булгакова, и послал ей фотографию. Незамедлительно пришел ответ: «…Очень Вас благодарю за снимок мемориальной доски. Я только подумала Вас попросить, чтобы Вы сделали снимок, а Вы сами догадались… Если бы я была покрепче и ноги не болели и если б годы у меня украли, я обязательно приехала бы в Киев, мне очень хочется приехать…».

Тогда Татьяне Николаевне шёл 94-й год. В апреле 1982 года её не стало. Свою любовь к Киеву Татьяна Николаевна бережно сохранила не только потому, что сам он был «Городом прекрасным, Городом счастливым, над разлившимся Днепром», но и потому, что рядом был дорогой человек, который хорошо знал, нежно любил свой родной Город и смог влюбить в него свою юную Татьяну. Ведь не зря Михаил Афанасьевич по примеру древних, которые повышали заглавную литеру, когда упоминали о Вечном городе — Риме, называл его Городом с большой буквы. И только нежно любящий свою малую Родину мог так написать: «Ах, какие звезды на Украине. Вот семь лет живу в Москве, а все-таки тянет меня на Родину. Сердце щемит, хочется иногда мучительно в поезд… и туда. Опять увидеть обрывы, занесенные снегом, Днепр… Нет красивее города на свете, чем Киев».