«Борислав сміється». Сегодня популярнейшему украинскому киноактеру исполнилось бы 70

Его любили. Его появлению на площадке радовались. Анекдоты, рассказанные им, вызывали хохот. А вот судьба ему выпала трудная. Борислав Брондуков сыграл более ста ролей в кино. Но большие можно пересчитать на пальцах в фильмах «Каменный крест», «Зеленый фургон», «Тревожный месяц вересень», «Вас ожидает гражданка Никанорова», «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона»…

По мнению коллег — и это видно хотя бы по работе в «Каменном кресте» — Брондуков мог бы играть и драматические роли. А воплощать приходилось алкашей и дурачков…

На улице его узнавали, просили автографы, приглашали выпить. Он был бодр и весел, сыпал анекдотами, дурачился, шутил и смеялся. А умер в тяжелой болезни и полном безвестии.

Но даже на пике своей популярности, бывало, пел грустные протяжные песни. При этом голос его чуть дрожал. Все это не вязалось с обликом Брондукова-клоуна, который должен непременно смешить… А когда оставался один, бывало, и плакал. Однажды Иван Гаврилюк, друг и коллега Брондукова, случайно увидел Борины слезы. Это поразило Ивана: «Когда человек, который каким-то жестом, фразой или словом может рассмешить тысячи людей, вдруг плачет в одиночестве, тогда мне становится страшно!..»

И все же большинство из нас помнят Борислава Брондукова совсем другим: забавным ковбоем в фильме «Человек с бульвара Капуцинов», самоуверенным до комичности инспектором Скотленд-Ярда в «Приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона», народным героем в «Зеленом фургоне», блестящим мастером эпизода в картинах Георгия Данелия и Эльдара Рязанова.

В разное время автору этих строк приходилось беседовать о Брондукове с самыми разными кинематографистами, близко знавшими этого человека.

Светлая личность

— Поначалу я побаивался Борю, зная по предварительным слухам, что он взрывной и обидчивый, — рассказывает режиссер «Зеленого фургона» Александр ПАВЛОВСКИЙ. — И когда он приехал на съемку, мы долгое время притирались. Сразу возникла щепетильная этическая тема: на каком языке он будет разговаривать? Понятно, что говорить должен по-украински. С другой стороны, фильм — по заказу Центрального телевидения. Поэтому он должен говорить на некоем суржике, но не на таком развязно-эстрадном, как Данилко, а на том самом суржике, который действительно существует в селах южной Украины.

— Когда вы поняли, что Брондуков вас «признал»?

— И песни пели?

— И песни пели, конечно. Боря — человек заводной. И, конечно же, не хватало, конечно же, бегали в магазин… и стали друзьями. Он у меня снялся еще в двух картинах — «Светлая личность», «И черт с нами!», в последней сыграл начальника городской милиции.

Наблюдая за его скованностью, особенно в общении с популярными артистами, мне казалось, что это связано с тем, что он, к примеру, не герой-любовник. Но потом, когда мы сдружились, он открылся как очень нежный, застенчивый человек. Можно сказать, это была некая внутренняя культура, присущая людям провинциальным, в хорошем смысле этого слова.

— А на актерском уровне это как-нибудь сказывалось?

— Нет. Наоборот, во время съемок Боря очень много предлагал. Раньше в «Зеленом фургоне» милиционера Грищенко играл Тарапунька-Тимошенко, и роль была разоблачительно-комедийной. А Борина роль очень трогательная. Мы сознательно шли на это, ведь в повести Козачинского этот персонаж был фельетонным — милиционер-взяточник, выдающий «вещественные доказательства во временное пользование». Но когда я снимал Борю, то вспоминал его предыдущие роли, в которых он в первую очередь трогательный, а уже во вторую — смешной. А смешной не потому, что комикует, а потому что абсолютно достоверный. Это та достоверность, которая становится смешной. Как у Никулина, Папанова, Саши Демьяненко — это артисты одного ряда.

Мы с Борей искали в его герое то, что называется «сермяжность», то есть некую народную правду. Ведь главный герой, которого сыграл Харатьян, — революционер, убежденный в своем, адвокат Червень — бандит, убежденный в своем. А есть еще обыкновенный маленький человек, которого заставили быть милиционером, дали ему эту винтовку… Он милиционером стал по той же причине, по которой отчасти и сейчас становятся. Это единственное место, где сельский человек, когда голод вокруг, может выжить и семью прокормить. И мы с Борей искали поведению его героя именно такое оправдание: надо накормить всех этих родственников, которые смотрят на него, как на начальника с винтовкой.

— Какие сцены были предложены Брондуковым?

— В картине есть эпизод, где Грищенко с Патрикеевым едут на телеге в Одессу, останавливаются на плавнях, и Грищенко в кальсонах купается с конем. Это не имело к сюжету никакого отношения. Просто было жарко, и лошадь повели купаться. В том месте полно гадюк, и мы боялись туда входить — были в высоких сапогах, с палками. А Боря разделся до кальсон и говорит мне: «Сашко, а ну подивись!..» Пошел к лошади и стал ее плескать. А наш оператор Витя Крутин как хроникер схватил камеру и стал снимать. Обычно операторы игрового кино неповоротливые: «Вот это надо включить, здесь подсветить…», — и все живое теряется, когда они начинают заводить свою атрибутику. А Витя был другой человек. Они с Борей хорошо нашли друг друга, хорошо почувствовали эту картину.

Боря предложил и финальный эпизод, когда арестованный Грищенко картошку на гауптвахте чистит, — таков итог всей его роли. В сценарии этой сцены не было. Когда мы поняли, что роль все равно получилась разоблачительной, то придумали: сидит этот Грищенко уже без ремня, без винтовки, без всей этой бравости, сидит, согнувшись, картошку чистит и не знает своей дальнейшей судьбы. А ведь в то время на гауптвахте и шлепнуть могли. Это последнее, что осталось в картине, — несчаст­ный человек.

— Пожалуй, да. Думаю, это связано с тем, что Боря снимался мало. А поскольку человек он, несомненно, талантливый, то имел большой внутренний запас, который ждал востребованности. У всех больших артистов существует недовостребованность. Например, покойный Саша Демьяненко, который в «Зеленом фургоне» играл Шестакова, мечтал и о других ролях, о классике. Но у Саши хотя бы в театре была такая возможность, а у Бори этого не было.

— Говорят, что Брондуков был очень словоохотливый на площадке, всегда анекдоты рассказывал…

— Анекдоты, да… И не только на съемочной площадке. Это была как бы вторая половина его жизни. Он сперва приходит зажатый, сидит в гримерной и молчит. Но как только его «заденут», и он почувствует, что вписался в коллектив, тут все — мешок открывается: анекдоты, случаи со съемочных площадок, истории из его жизни, детства — все, что угодно! Рассказчик он был замечательный. Не знаю, выступал ли он с эстрады, но встречи со зрителями были. Его возили, ведь достаточно на афише написать, что будет Брондуков, и зритель просто повалит.

— В чем выражалась зрительская любовь к Брондукову?

— Все его роли, начиная с «Афони», просто растасканы на цитаты! Года через три после выхода «Зеленого фургона» стоял я зимой на троллейбусной остановке. А зимой в Одессе гололед, транспорт ходит очень плохо. Минут через сорок подъехал, наконец, троллейбус, а народу — полно. Люди залезают, залезают в салон, и уже некуда лезть — висят, но не сходят. Водитель ехать не хочет, говорит в микрофон: «Освободите заднюю площадку!» А там за какой-то полной женщиной повисло два пацана. И эта женщина, вместо которой можно было бы четверых впихнуть, стала требовать, чтобы они сошли. А они, наоборот, еще больше надавили на нее. «Вы, мамаша, проходите, и не волнуйтесь — мы вас сзаду прикроем», — произнес Борину реплику один из ребят. А когда реплики «уходят в народ», это и есть первый признак любви к артисту, признак популярности. Конечно, зрители его любили: это же отдельный персонаж в нашем кино!

— Чего не любил Брондуков?

— Терпеть не мог панибратства. А с панибратством лезли многие из-за того, что он маленький, смешной, простецкий. Особенно на улице к нему многие лезли на «ты», бывало даже с предложениями типа: «Давай выпьем!» И он сразу зажимался. То же самое и в съемочной группе. Это вовсе не значит, что он был чванливым. Он был свойский человек, но когда незнакомец похлопывал его по плечу, то Боря тут же закрывался и, как говорится, иголки выпускал.

— Оберегал свой внутренний мир?

— Видимо, да. Ведь многие лезли в этот мир, думая, что Брондуков в жизни такой, как и на экране. А он не такой — он талантливый, умный, образованный, интеллигентный человек. Это он играет такого… Борин внутренний мир не соответствовал его внешности. В этом и заключается глубина таких актеров, как Брондуков, Папанов или Демьяненко, их актерское достоинство. Вот Коля Караченцов, играя глупые роли, всем при этом демонстрирует: смотрите, мол, какой я умный, а играю эту глупую роль. Это водевильный ход из французской комедии, когда глупость демонстрируется. А Боря не играл своих персонажей глупыми, он играл их достоверными.

Он мог бы сыграть Гамлета

— Какую бы роль он ни играл, он был абсолютно достоверным, — утверждает и Георгий ДАНЕЛИЯ, снимавший Брондукова в фильмах «Афоня», «Слезы капали», «Осенний марафон» и «Мимино». — Например, в «Афоне» такое впечатление, что на роль Федула взяли не актера Брондукова, одели и загримировали, а настоящего алкаша — настолько он убедителен!

Я помню, когда мы снимали ресторан, а ресторан снимают ночью, Брондуков вышел подышать воздухом. Назад швейцар его не пустил, сколько тот ни говорил, что он актер. В конце концов забрали Борю в милицию… Мы едва вытащили его оттуда, поскольку дежурный милиционер тоже не верил.

С другой стороны, когда мы снимали в Ростове «Слезы капали», жили в гостинице, однажды вечером я услышал, что в ресторане кто-то поет по-французски. Пошел туда. Народу было много, по сцене ходил Брондуков и пел французские песни. Создавалось полное впечатление, что это французский шансонье. Я не мог поверить, что этот самый шансонье сыграл у нас Федула. Настолько он был разносторонний, в том числе и музыкальный! И жаль, что и я, и другие режиссеры в своих фильмах использовали его в одном амплуа. Он мог играть совсем другие роли. Куравлев же играет гестаповца в «Семнадцати мгновениях весны», и играет довольно убедительно. А в основном его брали на роли типа Афони или «живет такой парень».

— Вы считаете, что Брондуков мог играть и трагедийные роли?

— Хороший актер может играть все. Например, Сергея Филиппова использовали однотипно — только в комедийных ролях. Но у него, и это видно даже по роли Кисы Воробьянинова из «Двенадцати стульев», гораздо шире был диапазон. Игорь Ильинский в немом кино тоже выступал лишь как комедийный персонаж, зато в театре играл много разнообразных ролей, и всегда хорошо.

— Брондуков мог бы сыграть Гамлета?

— Конечно. Начинающего актера воспринимают стереотипно по его первым ролям. И появление Брондукова в роли Гамлета, возможно, и вызвало бы поначалу усмешку у зрителя, но на этом бы и закончилось — он все равно убедил бы… Не понимаю, почему именно Гамлета приводят в пример? В том возрасте, в каком я застал Брондукова, я не взял бы его на Гамлета из-за физических данных. К примеру, Евгений Леонов мог бы сыграть Гамлета? Мог бы. Но взял бы я его на Гамлета? Нет. А вот на короля Лира взял бы и одного, и второго.

Когда-то Караченцов вызвал его на дуэль

— Я начинала свою режиссерскую деятельность на киностудии Довженко, — вспоминает Алла СУРИКОВА. — Естественно, живя в Киеве, я знала Борю лично и как замечательного актера. Но в работе встретилась с ним уже в Москве. Собиралась снимать свою первую полнометражную комедию «Суета сует» по сценарию Эмиля Брагинского. На главные роли были утверждены Галина Польских и Фрунзик Мкртчян. Утвердили их не сходу, ведь тогда это была серьезная процедура, особенно для начинающего режиссера, коим я являлась. А вот актеров на неглавные роли можно было протаскивать «своих». Конечно, очень хотелось поддержать себя теми, кого я знала, с кем мне легче было работать. Из Киева я пригласила Сережу Иванова и Борю Брондукова.

— Брондуков согласился сразу?

— Да. У него была смешная роль — вечного жениха, который приходил в загс в седьмой раз. И на этот раз, как говорил он, «положа руку на сердце — абсолютно серьезно». У меня было право взять Борю еще и потому, что он уже снимался у моего учителя Георгия Николаевича Данелия.

Боря, оставаясь абсолютно серьезным в любой роли, смешон изначально. Если другим актерам для того, чтобы быть смешным, нужно становиться на котурны, ломать себя, придумывать какие-то приспособления, то Боре достаточно было выпятить живот или гордо посмотреть на женщину, как Наполеон, чтобы выглядеть абсолютно искренним, органичным и смешным.

— Брондуков был послушным актером?

— Он был замечательным импровизатором. Например, для меня было важно, чтобы герой Бориса, эдакий донжуанчик с претензией на интеллект, ходил в красивых, модных очках. Но линзы оказались настолько сильными, что Боря совершенно терялся. Тогда мы их вынули, но вставлять простые стекла было уже некогда. Я боялась, что зритель это заметит, но Боря меня успокоил: «Я сыграю так, что никто даже не обратит внимания». И сыграл! Действительно, никто ни разу не сказал нам об этом, а ведь раньше зрители любили подмечать промахи в кадре и тут же писать во все инстанции… Я благодарна ему за эту роль.

— Как Брондуков попал на роль ковбоя в фильме «Человек с бульвара Капуцинов»?

— Когда я снимала эту картину, мне уже не нужно было юлить и оправдываться, что приглашаю на маленькую роль актера из Киева: я уже не была начинающим режиссером, да и согласие Бориса делало картине честь. Мне понадобился ковбой, который хоть и «плохой», но при этом жалкий, не врубившийся в перестройку, в новую ситуацию, в то, что ковбои теперь не дебоширят и ходят смотреть «фильму». Он приехал откуда-то с пастбища, где пас коров, и не знал, что вместо виски здесь уже пьют молоко. Пришел — поругался с барменом Гарри, дал в зубы уборщику-мексиканцу, расстроился чуть не до слез. И когда Караченцов вызвал его на дуэль за то, что он вел себя не так, как положено в «культурном ковбойском обществе» — ел с ножа и требовал виски, то даже дуэль не состоялась, поскольку его хлопнула ковбойская дверь. В этом отчаянии, в этой его детской злобе, он все равно оставался трогательным.

И это было, пожалуй, самое ценное в его таланте. Кого бы Боря ни играл, к нему все равно проникаешься симпатией. И его героев, пусть и таких, как этот «плохой ковбой», все равно немножко жаль.

— Насколько Брондуков в жизни соответствовал Брондукову на экране?

— Думаю, Боря был гораздо глубже и интереснее тех ролей, которые играл. Я не однажды с ним общалась, и его отношение к жизни, трогательная любовь к Екатерине, верность друзьям, отстраненность от так называемых «соратников» не раз убеждали меня в этом. Он очень серьезный был человек. И достаточно глубокий. Просто внешне он был такой, и роли ему доставались такие… Но это еще и делало его популярным. Ведь Савелий Крамаров, исправив свое косоглазие, потерял свое изначальное обаяние, перестал быть Савелием Крамаровым. Я думаю, что если бы Брондуков в жизни соответствовал тому, что играл, он бы не сыграл так точно и правильно. Только глубокий актер может сыграть дурачка или пьяницу. Для этого нужно обладать умом и талантом.

Он любил народный юмор

— В жизни это был трогательный человек, — подтверждает знаменитый Шерлок Холмс Василий ЛИВАНОВ. — Помню, как он по всему Ленинграду искал гвозди для своих домашних дел. Сам мучился и нас всех мучил: «Не видели ли вы, где продаются никелированные гвоздики?» И в этом была какая-то необычайная трогательность.

К сожалению, мое общение с Брондуковым ограничивалось работой в серии фильмов «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», где он играл инспектора Лестрейда. До этого я много раз видел Бориса на экране и был в восторге от его работ: это настоящая национальная школа актерского перевоплощения. Что бы он ни играл, пусть даже крошечный эпизод, например, в фильме «Осенний марафон», вы все равно не сможете забыть этот эпизод. Можете забыть сюжет, какие-то детали, но эпизод, который играет Борис, забыть невозможно!

— В чем, по-вашему, актерское обаяние Брондукова?

— Оно исходит из его невероятного личного обаяния. Кроме того, что Борис имел обостренное чувство юмора, за всеми его работами стоит его личность, потому что он — артист, Богом данный. Он был невероятно предан своей профессии, жил ее заботами, ничего не делал спустя рукава, хотя уже тогда имел всесоюзную славу. Находиться с ним на съемочной площадке было удовольствием: он всегда чувствовал партнера, любой момент импровизации подхватывал, сам что-то неожиданно предлагал и ждал отклика от партнера.

— Вы общались с Брондуковым вне съемок?

— Мы так плотно работали, что у нас с Борисом ни разу не было застолья. Ведь он был очень занятым человеком: приезжал в Ленинград, уезжал — чувствовалось, что он просто поглощен работой. Но в перерывах всегда находил время для шуток, рассказывал какую-то историю или анекдот. Очень смешно рассказывал, талантливо.

— Какие анекдоты вы запомнили?

— Знаете, все они были настолько неприличные!.. Очень смешные, соленые, так сказать. Борис любил такой юмор — народный...

— Какие вы можете привести примеры народной любви к Брондукову?

— Расскажу один случай. Однажды в Ленинграде неожиданно сильно похолодало. И кто-то из Бориных киевских знакомых привез ему дубленку, чтобы он не замерз. Причем эти люди были не из актерского мира, даже не близкие друзья, а просто знакомые.

— Чего Брондуков никогда не выносил на экран?

— Трудно сказать… Я ни разу не слышал от него жизненных жалоб. Он старался не нагружать своими личными заботами, всегда был в форме, и физической, и духовной, так сказать.

Брондуков был великим другом

— В 1966 году, когда я приехал поступать на кинофакультет Киевского театрального института, нас, только что прибывших, привели в общежитие, где мы должны были жить во время вступительных экзаменов, — рассказывает Иван ГАВРИЛЮК, друг и партнер Брондукова по фильмам «Аннычка», «Комиссары», «Захар Беркут», «Тревожный месяц вересень» и «Вавилон ХХ». — Встречали нас Иван Миколайчук и Борислав Брондуков. Так я впервые увидел живых артистов. Борислав Николаевич предложил нам картошку, которая лежала в большой миске на столе. Картошка была немного зеленая… А Борислав ходил в семейных трусах, ведь была жара — июль месяц. Сначала я подумал, что это какая-то прислуга, ведь у меня, юноши семнадцати лет, было совсем иное представление о киноактере.

— После поступления вы с Брондуковым стали соседями?

— Более того, после экзаменов нас оставили там жить — несколько человек в одной комнате с маленькой кухней… Не знаю, повторил бы я подвиг Брондукова, если бы у меня на пике популярности кто-нибудь остался жить. Мне кажется, что отношения между людьми с тех пор изменились. Тогдашние понятия о достоинстве, чести, любви, верности, ненависти были другими, не свойственными современной молодежи. Люди делали добро так же, как дышали. И были бескорыстными: кто-то чего-то добился — помогал другу.

Брондуков был великим другом! Во многих трагических обстоятельствах, в которых оказывались и Иван Миколайчук, и Леонид Осыка, и Юрий Ильенко, и Артур Войтецкий, и я тоже — когда коммунистический режим закрывал фильмы или когда возникали чисто человеческие проблемы — Боря всегда помогал. Он мог не явиться, когда тебе хорошо, мог не прийти на твой банкет или презентацию, на премьеру твоего фильма, но когда тебе было плохо, он это ощущал и приходил. При этом ни о чем не спрашивал, а просто создавал такую ситуацию — смешную, дурацкую или трагикомичную, — что трагедия отступала. Приходил без предупреждения и начинал такое выделывать, что я не просто смеялся, а хохотал, хотя за пять минут до этого был в отчаянии — моя душа освобождалась от тоски и горя. Боря помогал людям все время — такая была его особенность. Это великий талант — быть другом.

Единственное, чего я не могу понять: за что этого святого человека так покарал Господь? Боря был человеком, заслуживающим легкой жизни, и пусть простит меня Бог, легкой смерти. А у него и жизнь была тяжелой, и смерть…