Сергей Сторчак: «Наша работа на первый взгляд не видна, но за ней — спокойствие страны»

Ситуация с безопасностью на шахтах остается критической: уровень производственного травматизма чрезвычайно высок. Причем в 70% аварий и несчастных случаев по-прежнему виноват человеческий фактор — нарушение работниками и руководителями угледобывающих предприятий норм промышленной безопасности. Это наводит на грустные мысли: помогут ли 100 млн. грн., выделяемые правительством на повышение безопасности в угольной отрасли, сдвинуть проблему с места?

О том, как сделать безопасной работу шахтеров, и в целом о развитии системы охраны труда — разговор с председателем Госгорпромнадзора Сергеем СТОРЧАКОМ.

— Любые средства на безопасность никогда не будут лишними и окупятся сторицей. Если, конечно, потратить их с умом. Но в целом проблема безаварийной работы шахт эффективно будет решена только тогда, когда их собственники будут нести реальную ответственность за людей и производство, а значит — неукоснительно соблюдать нормы промышленной безопасности и охраны труда.

Так, мы стали более уверенными в безопасной работе шахты «Красноармейская-Западная», самой крупной в стране и одной из самых опасных по горно-геологическим условиям, после прихода туда именно такого собственника. Сейчас же управление охраной труда на уровне предприятий остается слабым звеном в отрасли.

— Сергей Александрович, вы уповаете на чудо. Где взять в стране столько сознательных собственников?

— Они есть. Ведь собственник — это высшая элита страны. Надо только создать законодательные условия, при которых работодателей будет страшить сама мысль о возможной аварии.

— В смысле, ужесточить наказание вплоть до уголовной ответственности?

— Зачем же. Это не путь развития государства, избравшего европейские ценности. Намного результативнее экономически заинтересовать бизнес создавать на предприятиях безопасные условия труда. Должно быть, с одной стороны, экономическое стимулирование работодателя, чтобы соблюдать нормы и правила безопасности ему было просто выгодно. С другой — финансовая ответственность за несоблюдение этих норм и правил, в результате чего произошла трагедия.

— У вас есть конкретные предложения, как внедрить подобный правовой механизм?

— Комитет давно инициирует разработанные нашими специалистами изменения к законодательным актам по вопросам промышленной безопасности. С их принятием надолго отпадет потребность корректировать законы в этой сфере, и мы реально впишемся в европейские стандарты — директивы ЕС и конвенции Международной организации труда.

К примеру, собственник, допустивший резонансную аварию из-за нарушения требований промбезопасности и охраны труда, должен будет из собственных средств компенсировать затраты на ликвидацию ее последствий, а не требовать, как сейчас, выделения денег из правительственного резервного фонда. А также возместить Фонду социального страхования выплаты пострадавшим работникам.

Эффективным экономическим стимулом, считаю, станет дифференциация страховых взносов в названный фонд в зависимости от уровня безопасности, производственного травматизма и профзаболеваний на каждом конкретном предприятии. Чем меньше таких случаев, тем меньше взнос. Предлагаем дополнениями в Кодекс об административных правонарушениях увеличить в шесть раз сумму штрафов за невыполнение требований промбезопасности и охраны труда.

Эти и другие наши предложения помогут урегулировать партнерские отношения между государством и работодателями. Сформируется правовое поле для их экономической ответственности, которая лучше всяких репрессивных методов и административного давления заставит заботиться о безопасности производства.

— Находят ли ваши инициативы поддержку?

— Да, и прежде всего у самих работодателей. Однако их внедрение идет не так быстро, как хотелось бы. Так, поданный нами законопроект о дифференцированных тарифах снят с рассмотрения, поскольку Министерство труда и социальной политики внесло в Верховную Раду свой законопроект по вопросам профилактики производственного травматизма. Но вместо того, чтобы урегулировать наконец систему дифференциации тарифов (о чем на самых высоких уровнях говорится уже много лет), в нем вообще исключили такой принцип заинтересованности бизнеса в организации надлежащих условий труда.

У нас все еще принято акцентировать внимание, расходовать силы и средства на героическую ликвидацию последствий аварий, а не на последовательное устранение причин, которые к ним приводят. Большая часть государственного бюджета, выделяемая на эти цели, ориентирована на чрезвычайные ситуации и, соответственно, на развитие структур, которые ими занимаются. Хотя, согласитесь, было бы более рационально и морально (даже по отношению к тем же рискующим жизнью спасателям) прежде всего усиливать в стране систему профилактики и предупреждения промышленных трагедий. В том числе и государственный надзор в сфере промбезопасности и охраны труда. Тем более что промышленные аварии давно вышли за пределы самого производства. За них расплачиваются семьи пострадавших работников, жители городов и сел, вся страна в целом.

— Иными словами, вам не хватает финансов.

— Что здесь сказать — граничные объемы расходов нам сократили на треть. При этом, сами понимаете, мы не можем перевести свою работу на хозрасчет. А ведь мировой опыт давно доказал: гривня, вложенная в безопасность труда, возвратится государству пятью гривнями экономической выгоды, помогая предотвратить промышленные катастрофы, сберечь кадры и сохранить основные фонды.

Но дело не только в недостаточном финансировании. Стало едва ли не традицией каждый раз со сменой власти «реформировать» комитет: ликвидировать его вообще или присоединять к какому-то министерству на птичьих правах. Потом, после очередной резонансной аварии, нас опять восстанавливали, но структуру приходилось воссоздавать с нуля. Хотя во всем мире деятельность надзорных служб не зависит от политических раскладов. Я уже не говорю — от субъективных представлений того или иного государственного деятеля, оказавшегося у власти.

К изменениям в системе надзора надо подходить взвешенно и со всей ответственностью, помня, что за этим — жизнь и здоровье граждан страны. Безусловно, надзорная деятельность в стране требует реорганизации. Ведь сегодня чуть ли не в каждом министерстве есть свои инспекции, штат сотрудников которых иногда намного больше, чем реальный объем выполняемой ими полезной для страны работы. Причем, заметьте, они не несут никакой ответственности перед обществом и часто защищают не государственные, а ведомственные интересы.

— Хотите подмять под себя ведомственные инспекции?

— Нет, конечно. Каждый должен решать свои задачи. Но наш комитет, единственный из всех ведомств, ведающих вопросами охраны труда, занимается, кроме надзора, еще и управлением охраной труда, формируя в стране общую идеологию государственной политики в вопросах охраны труда и промышленной безопасности. И мы видим, что для более эффективной деятельности многочисленных инспекций требуется координация их работы. Поэтому и предлагаем создать соответствующий координационный совет при Кабмине.

— Это все — перспективы. Что делает комитет сегодня для снижения аварийности на предприятиях?

— Пока отсутствуют экономические рычаги воздействия на работодателей, мы вынуждены действовать решительно. А именно: внедрять жесткий контроль за соблюдением требований безопасности, прежде всего на шахтах, и при выявлении нарушений — штрафы, приостановка работ вплоть до закрытия предприятия, пока не будут устранены все нарушения.

Чтобы удерживать ситуацию с травматизмом, иногда вынуждены предпринимать неординарные шаги, к которым не прибегают надзорные системы других стран. Введенный на некоторых шахтах усиленный режим госнадзора, когда наши инспектора круглосуточно контролировали эти предприятия, позволил существенно снизить травматизм в угледобыче. С мая такой режим надзора действует в системе газоснабжения. Мы взяли на себя, по сути, функции ведомственного контроля, следя за проектированием, строительством и эксплуатацией газопроводов, особенно региональных газовых сетей.

— Кстати, ваше ведомство ведет себя как-то слишком тихо во всеобщей борьбе с таким чиновничьим злом, как коррупция.

— Не скрою, в нашей работе это явление присутствует. Безусловно, мы искореняем коррупцию, но без показного шума. Прежде всего, устраняем ее причины. Во-первых, так нормативно отстраиваем свою работу, чтобы в процедуре принятия решений максимально исключить коррупционную составляющую. Как результат, система получения разрешений в комитете признана самой прозрачной среди органов исполнительной власти. Во-вторых, стараемся создать инспекторам, на которых держится весь надзор, достойные условия их непростого труда.

Есть еще одна сторона медали. Важно защитить инспектора не только в материальном, но и, буквально, в физическом плане. Ведь нам часто приходится выдерживать невероятное давление со стороны тех, кто все еще считает возможным диктовать комитету свои условия, запугивать инспекторов расправами.

Проводим также большую разъяс­нительную работу. Сделали специальное обращение к инспекторскому составу о несовместимости наших задач и возложенной на нас ответственности с какими-либо поступками против совести и закона.

В том числе и такая наша принципиальная позиция позволила за последние десять лет уменьшить количество случаев производственных травм более чем в три раза, а несчастных случаев со смертельным исходом — на 35%.

— И все же определенную ответственность за каждую аварию можно возложить и на ваших сотрудников…

— Мы никогда не снимали с себя ответственности за пока еще недостаточный уровень промышленной безопасности в стране. Поэтому постоянно ищем пути усовершенствования системы государственного надзора и управления охраной труда. Создаем сейчас, к примеру, специализированные межрегиональные инспекции, которые обеспечат оперативный и эффективный контроль в таких потенциально аварийно опасных отраслях, как добыча нефти и газа, транспорт, охрана недр, химическая промышленность.

Особое внимание уделяем научно-технической поддерж­ке госнадзора, усиливая работу Национального научно-исследовательского института промышленной безопасности и охраны труда, входящего в структуру комитета.

Наша работа на первый взгляд как будто не видна. Но за ней, без преувеличения, — спокойствие всей страны. Хочу заверить, у нас есть и силы, и знания, как вывести ситуацию с промышленной безопасностью на уровень развитых государств.