Реприватизация: лекарство или болезнь?

В четверг в редакции «Зеркала недели» видные юристы обсудили правовые аспекты процессов передела собственности в стране.

Возможный пересмотр итогов приватизации в нашей стране уже несколько месяцев находится в фокусе общественного внимания. При этом высказываются абсолютно полярные оценки этого процесса — от всеобщей панацеи до полного разрушения экономики...

В парламенте буквально каждую неделю регистрируется законопроект, посвященный либо реприватизации, либо национализации. И критерии попадания в возможные «черные списки» пока никем четко не сформулированы. За последнее время общество уже успело услышать от высокопоставленных должностных лиц самые различные заявления на эту тему. Согласно одним, реприватизация ограничится несколькими предприятиями. Другие говорят о сотнях, а иногда упоминается, что претензии к приватизации есть по нескольким тысячам объектов. Подобный плюрализм оценок не слишком вдохновляет не только крупный, но и средний, и мелкий бизнес.

Поскольку процесс реприватизации (или национализации) носит прежде всего юридический характер, редакция «Зеркала недели» провела круглый стол с участием ряда ведущих юристов страны. В нем участвовали Наталия КУЗНЕЦОВА, вице-президент юридической фирмы «Салком»; Алексей РЕЗНИКОВ, партнер компании «Правис: Резников, Власенко и партнеры»; Андрей ВИШНЕВСКИЙ, управляющий партнер адвокатского объединения «Сергей Козьяков и партнеры»; Виктор КИЧУН, доцент кафедры Харьковской юридической академии и Михаил ДЯДЕНКО из Центра правового анализа и исследования политических рисков.

Большинство из этих фамилий сейчас на слуху. Так, Виктор Кичун был одним из авторов правового анализа постановления Верховной Рады Украины от 1 декабря 2004 года, подтвердившего законность отставки правительства Виктора Януковича. Алексей Резников сейчас участвует в рассмотрении дела по самому громкому объекту года — «Криворожстали».

На наш взгляд, дискуссия получилась достаточно оживленной и небезынтересной для читателей.

Реприватизация
или деприватизация

Примечательно, что сам термин «реприватизация» с формальной точки зрения означает прямо противоположное тому, что под ним подразумевают в Украине. Это не возвращение в госсобственность ранее приватизированных предприятий, а напротив — приватизация ранее национализированных, которая периодически происходила, скажем, во Франции или Британии.

К тому, что имеют в виду в Украине, по мнению Наталии Кузнецовой, скорее подходит термин «деприватизация». Впрочем, в данном случае дело не столько в терминах, сколько в сути.

Пока что первые шаги новой власти в сфере собственности порождают больше вопросов, чем ответов…

«Криворожсталевские» перспективы

Самым ярким событием, несомненно, является процесс реприватизации «Криворожстали». Он уже обречен стать эталоном с любой точки зрения. Это самая резонансная продажа прошлого года, которая будоражила общественность и в дни оранжевой революции, и сейчас. Во многом по ней и будут судить о действиях нового руководства страны.

Первое впечатление — юридических шероховатостей как минимум хватает. Не говоря о том, что риторика, уместная в ноябре-декабре на Майдане незалежности, будучи вложенной в уста правительственных чиновников уже не воспринимается. Так, заявления, что в ближайшие недели процесс будет завершен, можно трактовать и как давление на суд.

Возникает также масса вопросов и по технике исполнения. Схема, по которой иски были внесены лицами, не являющимися участниками процесса, потенциально создает прецедент возможного пересмотра практически любой сделки на территории Украины.

А ведь действовать таким образом было совершенно не обязательно. Так, по мнению Виктора Кичуна, дело о «Криворожстали» вполне могла бы инициировать по вновь открывшимся обстоятельствам прокуратура, что с юридической точки зрения было бы намного чище. Вместо этого пошли по пути, который, вероятно, представлялся более коротким. Однако подобный выигрыш может оказаться эфемерным.

Наталия Кузнецова:

«Мы создаем следующую правовую ситуацию. С идеологической точки зрения, мы смешиваем публично-правовые отношения и частно-правовые. С точки зрения права, контракт на покупку «Криворожстали» — это обычный договор купли-продажи, такой же, как покупка килограмма помидоров. И то, и другое происходит в пределах одного правового поля.

В принципе, суд в Украине может отменить тогдашние решения. Однако совершенно очевидно, что этим дело не закончится. Покупатели будут апеллировать уже к международным судам — в первую очередь, к Европейскому суду по правам человека (Страсбург). Этот суд рассматривает вопросы, связанные с нарушением Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (ответчиками выступают государства).

Конвенция позволяет суду выносить решения, связанные с материальными претензиями заявителя, направленными на получение справедливой компенсации за нарушение его прав. При этом возникнет следующая ситуация. В Украине процесс еще будут стремиться форсировать, что, мягко говоря, не очень корректно. Более того, в случае получения не юридических, а «необходимых» решений мы снова загоним украинскую юриспруденцию в тупик, из которого она только начала выходить.

Согласно украинской Конституции, «судьи при отправлении правосудия независимы и подчиняются только закону». В реальности в последние годы решения судов мотивировались не только законами. Продолжение такой практики означает еще один удар по независимому правосудию.

Что касается международных судов, то возможности влиять на Страсбург у Киева нет. Евросудьи будут спокойно и неторопливо рассматривать дело и примут решение. При этом если поспешно проведенное в Украине дело будет проиграно, стране придется оплачивать все издержки и компенсировать потери инвесторов. Невыполнение решений Страсбургского суда может поставить под удар членство Украины в Совете Европы.

Тем более что мы признаем приоритет решений международных судов. В Украине прецедент проигрыша дела по иску компании уже был — по фирме «Совтрансавто-Холдинг».

Конечно, Украина в случае проигрыша тоже будет оспаривать решения. Но, как следствие, крайне маловероятно, что в период рассмотрения такого дела какой-либо западный инвестор заинтересуется «Криворожсталью» или чем-то подобным. Он рискует тем, что через два-три года правомочность такой продажи может быть оспорена».

Правда, для привыкших к более рискованным ситуациям российских и украинских инвесторов такое обстоятельство будет менее значимым. Но это уже и другие цены.

В любом случае государству придется возвращать победителю прошлогоднего конкурса внесенные средства, производить оценку его вклада и вообще выполнять массу необходимых юридических процедур. Возможно, потребуется принятие специальных законов.

Группы передела

Кстати говоря, вопрос о реприватизации носит сложный характер. Так, Андрей Вишневский выделил три группы предприятий по степени угрозы попасть в «черный список». Первая — это предприятия, по которым срок исковой давности для судов уже истек. Вторая — те, которые находятся в пределах исковой давности (т.е. приватизированные после 2002 года). В третью группу, и для них риск наибольший, попадают предприятия, которые могут быть национализированы.

Впрочем, не все из коллег согласились с подобной градацией, оптимистично заявив, что по делам о приватизации срок исковой давности может быть и восстановлен. В таком случае под удар попадут и такие давно приватизированные объекты, как та же «Ленкузня». Как философски заметил по этому поводу Андрей Вишневский, еще китайцы говорили что «нет ничего более постоянного, чем перемены».

В отдельную группу можно было бы выделить предприятия, которые были приватизированы по специальному законодательству. В частности, речь идет об «Укррудпроме», приватизация которого осуществлялась на основе специально принятого Верховной Радой закона. Здесь для реприватизаторов могут возникнуть большие проблемы — по логике, закон обратной силы не имеет. Хотя в жизни случается всякое...

Некоторая ироничность ситуации состоит в том, что за принятие «укррудпромовского» закона проголосовала львиная доля социалистической фракции парламента и многие «нашеукраинцы». Впрочем, нардепы за свои решения юридической ответственности не несут. Что, по словам Виктора Кичуна, вполне соответствует мировой практике. Между прочим, в итоге может пострадать и приватизированный в 2000 году Мариупольский меткомбинат имени Ильича (по нему группа народных депутатов уже готовит обращение в Конституционный суд). Хотя за принятие спецзакона о приватизации этого объекта в свое время тоже дружно голосовали на сессии…

Зато депутатский иммунитет не распространяется на отечественных госчиновников. Согласно декрету еще 1992 года, правом продавать госсобственность обладает единственный орган — Фонд госимущества Украины. Ссылки высокопоставленных приватизаторов на «ценные советы» из Кабмина в общем-то не слишком корректны. Если кому-то не нравилось давление, всегда был выбор — уйти или остаться.

Хотя действительность последних лет, конечно, была гораздо богаче скучных законодательных схем. Как отметил Андрей Вишневский, по металлургическому комбинату имени Дзержинского сохранилась обширная переписка между ФГИ и бывшей администрацией Президента на предмет условий конкурса. Там дополнительные условия то отменяли, то вновь восстанавливали. Но это уже относится к так называемому телефонному праву, связь которого с юриспруденцией весьма условна.

По утверждению Алексея Резникова, одним из обоснований для пересмотра дела по «Криворожстали» является то, что конкурс был проведен в короткие сроки. Не был выдержан записанный в программе приватизации 75-дневный срок. Проблема в том, что невыполнение этого требования было стандартной практикой. Из примерно 300 предприятий, проданных Фондом за последние три года, только при продаже 16 такой срок был соблюден. Другими словами, любое предприятие из оставшихся рискует получить подобный иск.

За желающими тоже дело не станет, процесс потихоньку пошел. К примеру, акции Никопольского завода ферросплавов уже начала оспаривать не участвовавшая в конкурсе компания. Возможно, это станет началом тенденции.

Один из судов Днепропетровской области восстановил в должности председателя правления Криворожского железорудного комбината руководителя, уволенного после приватизации. В итоге сейчас комбинат стал поставлять руду через другую трейдерскую компанию…

По мнению Резникова, если крупные бизнесы в той или иной форме договорятся (а это, скорее всего, и произойдет), то мы рискуем открыть поле для непрерывного оспаривания любых решений по вопросам собственности. Необходимо добиться, чтобы решения суда были объективными. Даже не важно — «за» или «против», но чтобы обеими сторонами они воспринимались как непредвзятые. Иначе мы спровоцируем огромную снежную лавину. Наталия Кузнецова высказалась еще резче: «Мы открываем ящик Пандоры».

В поисках выхода

Свое мнение высказал и представитель Центра правового анализа и исследования политических рисков Михаил Дяденко:

«Сейчас стране предстоит психологически очень тяжелый выбор между законностью и справедливостью. Практически все крупные объекты за последние десять лет приватизировались несправедливо, однако почти все законно. И пересмотр этих продаж станет ударом прежде всего по экономике. Неслучайно в статье 41 Конституции Украины записано, что «каждый имеет право владеть, пользоваться и распоряжаться своей собственностью». И ее отчуждение возможно только в случае чрезвычайного положения».

В принципе, затяжной конфликт в экономике никому не нужен. Требуется найти выход.

К примеру, А.Резников предлагал вариант мирового соглашения по «Криворожстали». По его мнению, перекладывание вины на покупателя некорректно:

«Продавец выдвинул условия — покупатель их принял. То, что он хотел приобрести дешевле, совершенно очевидно, но это есть бизнес. Он, покупатель, пришел и заплатил ту цену, которую у него хотели взять. Что он нарушил? Вообще пора отходить от митинговых правил. Революция окончилась, у нас единая страна. Нужно жить дальше и как минимум проявлять «милость к падшим».

Возможен некий вариант компенсации, принятие инвестором дополнительных обязательств. Давайте договариваться».

Андрей Вишневский заметил, что в этом случае поведение собственников предприятий окажется разным:

«Одни доплатят, другие будут по суду доказывать, что они все купили правильно и доплата не нужна. Существует и вариант, что кто-то решит просто выйти из бизнеса, получив компенсацию. Здесь, кстати говоря, понадобится и реальная оценка стоимости инвестиций. Все это нормальный процесс, предполагающий, в свою очередь, наличие нормальной судебной системы».

Страна достаточно долго жила «по понятиям». Теперь ей надо научиться жить по правилам.

Фонд государственного имущества считает, что у холдинговой компании «АвтоКрАЗ» (Кременчуг, Полтавская область) нет оснований для заявлений о праве на владение 76% акций холдинговой компании «Лугансктепловоз» (Луганск). По словам представителя ФГИ, «у них нет оснований говорить, что они законные владельцы». Поэтому исполнение решений Печерского районного суда и Апелляционного суда Киева, которые ранее обязали ФГИ заключить с «АвтоКрАЗом» договор купли-продажи 76% «Лугансктепловоза», приостановлено исполнительной службой. На эти решения судов ФГИ подал кассацию в Верховный суд, однако Печерский суд, который должен был передать ее в Верховный суд, принял определение о возврате кассации ФГИ.

Это определение Печерского суда сейчас обжалуется Фондом госимущества.

10 марта производитель больших грузовых автомобилей — холдинговая компания «АвтоКрАЗ» заявила о своем праве на владение 76% акций «Лугансктепловоза».

По заявлению «АвтоКрАЗа», суды различных инстанций обязали ФГИ признать эту компанию победителем конкурса и заключить с ней договор о купле-продаже контрольного пакета акций предприятия. «Лугансктепловоз» производит магистральные тепловозы, дизель-поезда, электропоезда постоянного и переменного тока, транспортеры, вагоны и оборудование для поездов пригородного сообщения и трамваев, а также горно-шахтное оборудование.