В УКРАИНУ — С ЛЮБОВЬЮ

Многим людям для того, чтобы решиться на брак, необходимо в чем-то убедиться. Кому- то — во взаимной любви, кому-то — в финансовой состоятельности партнера, кому-то — в надежности и верности. Катерине и Виктору для того, чтобы почувствовать необходимость быть вместе, нужно было убедиться в том, что они... одинаково любят Украину. Я не хочу показаться неискренней и напыщенной, но семья Виктора Ющенко и Катерины Чумаченко — это заповедник реликтового романтического патриотизма. Впрочем, убедитесь в этом сами: сегодня в канун дня Святого Валентина о себе и своей семье рассказывает Катерина Чумаченко.

«ЗАКИ МОРЕ ПЕРЕЛЕЧУ»...

Позади остались несмолкающий лай собак, ежедневная угроза расстрела, голод и ощущение полной безнадежности. Он бежал из немецкого плена, из Уманского котла. Военнослужащий Красной Армии Михаил Чумаченко пробирался к своим и держал путь на родное село под Лисичанском. В одной из деревень ему встретилась гадалка и сказала: «Ты домой идешь, но не дойдешь ты сейчас до дома. Занесет тебя судьба далеко-далеко. И встретишь ты там свою любовь, двоих детей вырастишь. Домой вернешься, но старым будешь».

Жизнь-то гадалка расписала, а вот в завтрашний день не заглянула. В нем был повторный плен и угон в Германию. Так и оказался Михаил в тысячах километров от дома. И начало сбываться гадание...

— Маме было пятнадцать, когда немцы угнали ее на работу в Германию. Там они и встретились с отцом. В сорок пятом поженились, мать очень хотела вернуться в Летки под Киевом — к сестрам, родителям. Она хотела вернуться в Украину. Но отец был против. Во-первых, они ждали ребенка — вот-вот должна была родиться моя старшая сестра Лида. Во-вторых, отец возненавидел все, что было связано со Сталиным и советской властью. В 33-м его семья пережила страшный голод. А в 34-м к его отцу пришли и сказали: «Ты — троцкист». Он ответил, что у них в деревне никакого Троцкого нет. Дедушка даже не знал, кто это! Но его все равно повесили. Как кулака, имевшего горбом нажитое хозяйство.

Впрочем, может, они бы и вернулись тогда в Украину, если бы не болезнь отца. Плен, тяжкие работы в Германии сделали свое дело. Нужна была операция на легких. После нее он пролежал в клинике восемь лет. Все это время моя сестра жила в монастырях и чужих семьях. Мать приходила к ней по выходным, когда не работала.

Я не знаю, когда отец рассказал маме о пророчествах гадалки, но сколько я помню себя и думаю, что так было до моего рождения, отец всегда был уверен, что он вернется в Украину. Он верил, что будет жить на родине, что Украина будет независимой и в то, что у нас будет своя ферма. А мама в свою очередь всегда полушутя говорила о том, что с папой ничего не может случиться, что как бы он ни болел — он не умрет, потому что ему предсказали, что старым он вернется на родину...

Когда отец стал на ноги, моя семья переехала в Америку, в Чикаго. Там, где мы поселились, было мало украинцев. Но нам очень помогала Украинская автокефальная православная церковь. Отец устроился электриком, мать — швеей. В 61-м году родилась я. На меня обрушился океан любви. Меня любили за двоих — ведь у Лиды детства не было. Мне все отдавали сторицей.

В церкви я познакомилась с украинцами, среди которых было очень много моих сверстников. Со временем я вступила в Союз украинской молодежи. Родители только поддержали мое решение. В 1975 году я впервые приехала в Украину, и она стала моей первой любовью. Мне безумно понравилось все: мамины родственники, мои двоюродные братья и сестры. Киев казался самым красивым в мире городом, впрочем, я так считаю до сих пор. Конечно, были и неприятные моменты. В 1975-м и 79-м годах, когда я приезжала в Украину с мамой, за нами следили. От этого было очень неуютно. Такое было время.

С Украиной в моей жизни связано все: первые разговоры взрослых, которые я помню с детства, песни, которые мы пели, планы, которые мы строили. Когда пришло время выбирать место дальнейшей учебы, я объездила немало университетов, в том числе и Гарвард, но остановилась на Джорджтаунском университете в Вашингтоне. Это не было случайностью. Сейчас расскажу почему. Я очень хорошо помню, как стояла на смотровой площадке вблизи университета. Передо мной открывался чудесный вид на город. Я просто захлебнулась от чувств: «Как Вашингтон похож на Киев! Я обязательно буду учиться здесь. Учиться дипломатии для того, чтобы поехать в Украину и быть полезной ей, налаживать связи между двумя такими разными странами.» И вы знаете, именно на том месте, где я стояла, через много лет было открыто украинское посольство. Я уверена, что таких случайностей не бывает.

Через шесть месяцев учебы я сделала неприятное открытие — оказывается, меня никогда бы не послали дипломатом в Украину, потому что там у меня есть родственники. И тогда я изменила специализацию на международные экономические отношения. По окончанию учебы я получила в Чикаго степень магистра международных финансов.

Все это время я и мои друзья были заняты одной мыслью — как помочь Украине, как сделать так, чтобы о ней в Америке узнали больше хорошего. Ведь если новость была из Советского Союза положительной, то в Америке писали «Киев—Россия», а если речь шла о проблемах евреев во время войны, то писали «Киев—Украина». Мы хотели изменить это. Создали Украинскую национальную информационную службу. Мы — это те украинцы, которые работали в Конгрессе, в Госдепе и в других влиятельных государственных и негосударственных структурах. В начале 90-х начали приезжать в Америку украинские политики. Был создан фонд «Украина—США». Украинские депутаты в свой первый приезд сказали, что мы, украинская диаспора, можем быть полезны, в первую очередь передачей опыта американской демократии. Мы можем помочь передать и перевести законодательную базу. Так в 91-м году я и оказалась в Украине. Никогда не забуду, как мы плакали от счастья, когда Украина обрела независимость. Я позвонила отцу и сказала: «Папа, ты свободен. Ты независим». Господи, что с ним было! И гадание сбылось полностью. Папа приезжал в Украину несколько раз. Он был в своем селе, встречался с родными, которых не видел пятьдесят лет. Мы сидели с ним на лавочке на берегу, и он рассказывал мне о том, о чем никогда раньше не говорил: о первой любви, о детстве, о своих самых сокровенных чувствах. Я была счастлива за него.

А я с 1991 года не оставляла нашу страну и работала в Центре по обучению банкиров. Сейчас я работаю советником Национального центра подготовки банковских работников Украины.

«А Я ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЯК В ЮНОСТІ...»

Познакомились они в воздухе. Виктор Ющенко и Катерина Чумаченко летели в одном самолете. Она работала с украинской делегацией, в которую он входил. Их места оказались рядом. Катерина говорит, что за два часа полета они успели обсудить практически все темы, волнующие их обоих. Сейчас она со смехом вспоминает, как пыталась учить его рыночности. «К концу нашего полета я поняла, что разговариваю с одним из умнейших людей, которых мне приходилось встречать, а сейчас я просто знаю — он самый умный». Чувства не вспыхнули молниеносно. Просто с каждой встречей их души все больше и больше прирастали, их цементировала любовь, но сначала не друг к другу, а к Украине. Если бы кто-то взялся написать формулу их отношений, то она бы выглядела так: «Витя + Катя + Украина = Любовь». Я спросила у Катерины о том, когда она поняла, что Виктор — именно тот человек, которого она искала так долго. На этот вопрос она отвечала неспеша. И, наверное, впервые для самой себя.

— Мы были в его деревне. Много людей собралось за столом. Он рассказывал о своем отце. Я всегда буду помнить, как он говорил о нем. А еще он рассказывал, что когда снесли построенный в их деревне клуб, то оказалось, что большевики в фундамент здания клали надгробия, которые стояли на могилах его односельчан. Я поняла, как он любит Украину. Его чувства были до щемящей боли мне понятны и близки.

— А если бы он так не любил Украину, а просто был бы интересным, высоким, умным, удачливым банкиром, вы не смогли бы его полюбить?

— Думаю, что нет.

— Вы давно вместе? Когда вы расписались? И какой была ваша свадьба?

— Мне не хотелось бы приводить все даты, необходимые для ответа на этот вопрос. Меньше всего мы с Витей хотели причинять кому-то боль. Скажу лишь, что свадьбы как таковой не было. Мы обвенчались в маленькой церквушке, и это было еще до рождения нашей дочери.

— Вы были иностранкой, а Виктор Андреевич — госчиновником высочайшего уровня. Впрочем, на вашем пути к семье были и другие, не менее серьезные препятствия. Как вы это преодолевали?

— Когда мы поняли, сколько у нас общего и как мы нужны друг другу, то само собой подразумевалось, что мы будем вместе. Просто Виктор хотел, чтобы все было честно и минимально болезненно. Я очень уважаю его за это.

— У вас никогда не было опасений, что в постсоветской стране брак с иностранкой может испортить карьеру Виктору Андреевичу?

— Мы всегда были уверены в том, что люди должны судить о Викторе по тем делам и решениям, которые он принимает на государственном уровне. Личная жизнь на них никоим образом не сказывается. На личную жизнь имеют право все. На то она и личная.

— Каким был ваш совет супругу, когда он получил предложение занять пост премьер-министра Украины?

— А разве в этой ситуации я могла что-нибудь советовать? Как патриотка, я была совершенно уверена в том, что он — самый лучший кандидат на это место. Как жена, я отдавала себе отчет, что практически не буду его видеть. Он знал, что я поддержу любое его решение. Ему не нужно было говорить о том, что я чувствую. Я очень горда, что Виктор занял этот пост, и не потому, что он мой муж, а потому, что это очень хорошо для Украины. Хотя как жена я понимаю, как ему тяжело и жалею его.

По правде говоря, мы очень редко говорим о работе. Он приходит поздно, и есть миллион житейских вещей, которые нам нужно обсудить: дочь, дача, родственники. О его политических шагах в подавляющем большинстве я узнаю из новостей. Иногда он может позвонить и сказать: «Привет, я во Франкфурте». О том, что предстоит эта поездка, в своей безумной загруженности, он просто забыл. И, разумеется, ничего не сказал мне. Вот такие сюрпризы.

— Не могу вас не спросить еще об одном. Виктор Ющенко неоднократно на всевозможных конкурсах признавался мужчиной года. Немало женщин в Украине симпатизируют ему и могли бы вам позавидовать. Вы не ревнуете?

— Нет. Я очень горда тем, что мой муж нравится многим женщинам. Впрочем, я также горда и тем, что каждый вечер после работы он приходит ко мне.

ДЕТИ — СВОИ И НЕ ЧУЖИЕ

В день, когда Катерина должна была рожать, Виктор Андреевич находился в США — как всегда по служебным делам. Он приехал к жене во Флориду из Вашингтона для того, чтобы присутствовать на родах и, по американской традиции, перерезать пуповинку после первого крика. Но планам не суждено было сбыться. Софийка выбиралась на свет Божий тяжело, а главное — не торопилась это делать. Обремененный государственными заботами папа отбыл в Вашингтон. В четыре часа утра, когда дочь появилась на свет, рядом с безмерно измученной Катериной была ее мама София Ефимовна. Она и перерезала пуповину. Для Катерины это было очень важно: за семь месяцев до рождения новой жизни оборвалась жизнь ее отца. Катя хотела, чтобы мать почувствовала, что жизнь продолжается...

На прошлой неделе Софийке исполнился год. Все говорят, что внешне она — маленькая копия премьера. Дома все шкафы вывернуты, ящики обследованы. Катерина говорит, что дочь — сова. «Она спит с нами и может в 12 ночи слезть с кровати и пойти путешествовать по квартире. Иногда мне кажется, будто она знает, что папа приходит поздно, и не спит, ждет его. Дождавшись, умостится рядом и смотрит с ним телевизор. А что глубокой ночью работает? «Дискавери» и «Планета животных».

Словом, не считая любви к ночным каналам, София Ющенко ничем не отличается от украинской беззаботной малышни. Кроме одного — родившись в Америке, она автоматически стала гражданкой Соединенных Штатов. Наверное, чтобы упрекать Виктора Ющенко в этом, нужно быть импресарио из кинофильма «Цирк». Правда, в политике есть немало желающих сыграть эту роль. Тем более что гражданка Америки не только Софийка, но и Катерина.

— Да, я американка. Я родилась в Америке. По правде говоря, мне странно, почему многие люди этому придают такое значение. В душе я всегда считала себя украинкой. Мы были украинской семьей. То, что я родилась в США, — не решение моих родителей, а результат сложившихся обстоятельств. Но я горжусь тем, что росла в Америке, и благодарна этой стране за то, что она сделала для моих родителей, и за те возможности, которые открыла передо мной. В первую очередь — образование. Без него я бы вряд ли могла чем-то помочь своей Украине.

Мы с Виктором приняли принципиальное решение — я должна стать гражданкой Украины и закрепить де-юре то, что есть де-факто. Правда, необходимо для этого пройти сложную бюрократическую процедуру. Но мы пройдем через нее. Формальности будут в порядке. На самом же деле я украинка потому, что девять лет живу здесь, потому что тут выбрала себе мужа и не откликнулась ни на одно из многих предложений выйти замуж в Америке. Я привезла сюда нашего ребенка. Весной хочу забрать в Украину маму.

— На отречение от американского гражданства и принятие украинского пошел народный депутат Роман Зварыч. Как вы отнеслись к этому его шагу?

— Я очень его за это уважаю, но те сложности, с которыми он столкнулся, меня, в свое время, напугали: американское посольство не открыло визу Роману Зварычу, когда ему понадобилось поехать на международную конференцию в США. Мой отец очень болел, и у меня в любой момент могла возникнуть необходимость вылета в США. Я не могла рисковать.

— А ваша с Виктором Андреевичем дочь будет в шестнадцать лет определяться, какое гражданство ей принимать?

— Она родилась в Америке и, соответственно, имеет право на гражданство этой страны. Но в отношении Софийки мы с мужем приняли такое же решение, как и в отношении меня. Хотя еще в 91- м году я и многие представители диаспоры, которые приехали в Украину, говорили о том, что идеальным был бы вариант возможности двойного гражданства для диаспоры. Очень многие страны в мире ввели у себя такую практику. Ведь члены диаспоры — это люди, жизнь которых состоялась там, и у каждого могут быть очень уважительные причины, по которым они не могут вернуться в Украину. Но любовь этих людей к ней безгранична. Многие хотели бы работать здесь, здесь платить налоги и быть полезными этой стране. Было бы здорово, если бы этот вопрос был урегулирован. Но я считаю, что поднять его я смогу только тогда, когда стану украинской гражданкой.

— Я слышала, что вы в Украине помогаете не только банкирам и финансистам, но и детям. Это правда?

— Да. Наверное, именно это дело я считаю главным. Хотя все, кто работает в организации «Приятелі дітей», работают как волонтеры. Нас в Украине уже около ста человек. С 1992 года мы занимаемся тем, что помогаем детдомам. За это время мы пытались согреть 50 тысяч детей-сирот. На 9 млн. долларов мы привезли гуманитарную помощь. В 96-м году мы открыли украинское отделение этой всемирной организации, где я стала директором. Наша цель — сбор средств от украинских и иностранных бизнесменов и банков на помощь детям-сиротам.

Ежегодно летом мы организовываем лагерь в Карпатах, куда привозим ребят от 13 до 17 лет. Там мы работаем с ними для того, чтобы они психологически были готовы войти в жизнь. Мы учим их украинской истории, украинской культуре, мы учим их уважать себя. Самым талантливым детям мы помогаем с дальнейшим обучением, например девять человек учатся сейчас в Киево-Могилянской академии. Многим нуждающимся детям раз в полгода меняем протезы, привозим необходимые лекарства. Лечим, в конце концов. У меня к вам одна просьба — пожалуйста, напишите об этом, потому что нам нужны деньги. Все средства, которые к нам поступают, гарантированно идут на детей — от крупных вещей до мелочей. До элементарной покупки маленьких ложек, потому что большими они есть не могут: ранятся и пачкаются, а других у них нет. А ведь можно один раз сделать маникюр не в салоне, а дома и на сэкономленные деньги облегчить жизнь десятку малышей.

Первым детдомом, в котором я побывала, был сумской. Я была изумлена и ранена. Но еще глубже одиночество сирот осознала, когда у меня самой появилась дочь. Я сто раз за день ее обниму и поцелую, прижму ее к себе ночью, если она заплачет. А кто обнимет их, кто даст тепло и любовь? Сочувствие и желание помочь обострились еще больше, и «Приятелі дітей» на самом деле стали главным моим делом.

— Вы не боитесь, что кто-то сможет иронично заметить, что у нас появилась еще и программа «Жена премьера — детям Украины».

— Во-первых, детское горе — это же не рынки, которые нужно делить. Его на всех хватит. К сожалению. Этих деток так много, что нам всем хватит работы. А во-вторых, я рассказывала о своей деятельности Людмиле Николаевне. Мы уже несколько раз беседовали по этому поводу. Она поддерживает наши программы, мы поддерживаем ее. Я вам должна сказать, что она очень предана тому, что делает. Думаю, что мы объединим в этом направлении свои усилия.

— Пани Катерина, а вы поддерживаете отношения со старшими детьми Виктора Андреевича?

— Виктор очень любит старшую дочь и сына. У меня с ними тоже сложились хорошие отношения. Мы ожидаем, что очень скоро Виктор станет дедушкой. Дай Бог, чтобы все было хорошо.