Украина—Туркменистан: мы пойдем своим путем?

В Туркменистане Новый год будут отмечать не по-восточному сдержанно: в стране до конца января продлится траур по Сапармурату Ниязову. Но за спущенными флагами и развешанными портретами Туркменбаши продолжается ожесточенная борьба за ключ от президентского дворца. Сегодня в этой борьбе верх берет и.о. президента страны Гурбангулы Бердымухаммедов, которого поддерживают министр национальной безопасности Гельдымухаммед Аширмухаммедов и начальник службы безопасности президента Акмырат Реджепов. Ряд факторов указывают на то, что именно он станет следующим президентом Туркменистана. То, с какой быстротой, решительностью и уверенностью был отстранен от власти глава меджлиса (парламента) Овезгельды Атаев (сыграла свою роль слаженность действий высшего руководства, в том числе и в работе с местными СМИ, формирующими общественное мнение), говорит о том, что Бердымухаммедов и поддержавшие его силовики сумели с толком распорядиться временем, прошедшим с момента смерти Ниязова до обнародования факта его кончины. Некоторые эксперты полагают, что два дня у приближенных были...

Но формальности должны быть соблюдены: 11 февраля в стране состоятся выборы президента. Впервые они будут проходить на альтернативной основе: на пост президента претендуют шесть человек. Но среди кандидатур, утвержденных Халк Маслахаты - народным советом и высшим представительским органом (состоящий из 2507 человек, он включает в себя членов правительства, парламента, совета старейшин, силовиков, а также региональных руководителей), из группы высших туркменских чиновников присутствует именно Бердымухаммедов. Халк Маслахаты оказал последнему единогласную поддержку, заявив, что только из уважения к Конституции выборы пройдут 11 февраля. Вполне вероятно, что ряд претендентов снимут свои кандидатуры в пользу и.о.

О высоких шансах Бердымухаммедова можно судить и по другим косвенным признакам. Сейчас в Ашгабаде пытаются создать видимость преемственности власти. Не исключено, что с этой целью используется и внешнее сходство Бердымухаммедова с Ниязовым. Впрочем, разговоры о том, что будущий президент является внебрачным сыном предыдущего - скорее поиск ответа на вопрос о политическом долгожительстве Бердымухаммедова: рядом с Ниязовым он с 1997 года. И не просто рядом: на Востоке мелочи весьма показательны, и, если человек сидит по правую руку от Туркменбаши, то это воспринимается надлежащим образом.

Но казаться Туркменбаши не то же, что им быть. Сегодня маловероятно, что туркменская оппозиция возьмет власть в свои руки. Но грядущий приход в президентский дворец Бердымухаммедова вовсе не означает, что у других туркменских политиков из ближайшего окружения Ниязова угаснут президентские амбиции. Министр иностранных дел Туркменистана Рашид Мередов, может быть, на этом этапе и удовлетворится должностью главы меджлиса или постом вице-премьера. Однако его позиции, как утверждают эксперты, усиливаются. И в этой связи еще неизвестно, как поведут себя другие ближайшие соратники Ниязова - глава оборонного ведомства Агагельды Мамметгельдыев, министр внутренних дел Акмаммед Рахманов, а также руководитель пограничной службы Байрам Аловов. Сегодня они поддерживают Бердымухаммедова. А завтра?

Так что в первое время Бердымухаммедов будет заниматься только укреплением личных позиций, формируя лояльную к нему вертикаль власти. На это у преемника будут уходить основные усилия: никому не хочется сгинуть в песках Каракумов. Поэтому, предположим, что в ближайшем будущем не следует ожидать кардинальных изменений внешней и внутренней политики Ашгабада: будущий президент будет копировать политику Туркменбаши. Впрочем, не исключено, что в первое время она станет куда более жесткой, мгновенно реагируя на малейшее несогласие с курсом нового главы государства.

Но Бердымухаммедову, если он, конечно, пришел к власти всерьез и надолго, в любом случае предстоит определиться со своим виденьем будущего Туркменистана. До последнего времени у возможного главы государства просто не было времени для формирования своего целостного видения дальнейшего развития страны. Политическая система, выстроенная Ниязовым, не предусматривала при его жизни назначения преемника. Более того, Туркменбаши в зародыше пресекал мысли об этом. И малейший намек на появление определенных амбиций означал не просто снятие с должности, а арест и гибель. В Туркменистане еще не забыли историю падения управляющего делами аппарата главы государства Реджепа Сапарова.

Причиной ареста и, возможно, смерти давнего президентского друга с четырех лет, с детского дома неотлучно следовавшего за Ниязовым, стало только то, что Сапаров позволил себе сказать: «Я - второй человек в государстве».

Предстоит определиться со своей политикой относительно Ашгабада и Киеву. А с Туркменистаном это не так просто. Очевидно, что сейчас Киев получил редкий шанс улучшить свое положение в Туркменистане в частности и Центральноазиатском регионе в целом. Но историко-культурные традиции откладывают на менталитет туркмен свой отпечаток, а авторитарный режим способствует тому, чтобы политика была максимально непрозрачной. Партии, разыгрываемые геополитическими игроками, усложняют украинскому руководству выбор действенной политики. В прошлом Киев уже допустил серьезные ошибки в своей туркменской политике. Прежде всего, когда России (не без помощи Украины, когда с участием
г-на Бойко создавались EuralsTransGas и «РосУкрЭнерго») удалось сломить Туркменистан, и наша страна лишилась прямых поставок туркменского газа. Масла в огонь своим враньем и необязательностью подлил и господин Ивченко.

Очевидно, что богатые запасы газа и нефти делают Туркменистан для Украины важным энергетическим партнером. Ведь сегодня стратегическая цель - найти альтернативные источники, так и пути доставки газа либо посредством трубопроводов, либо транспортируя голубое топливо танкерами в сжиженном или сжатом виде. Это первое. Второе: Туркменистан важен Украине как рынок сбыта наших товаров, партнер по военно-техническому сотрудничеству. В Туркменистане около полутора тысяч украинских специалистов работают в рамках контрактов, заключенных на сумму в 1,5 млрд. долл. Кроме того, Украина ежегодно поставляет в Туркменистан продукцию на сумму в 200-300 млн. долл. Сохранить этот рынок будет крайне трудно, если Киев не выработает единой и четкой политики. И при этом учтет, что местные власти ставят развитие двусторонних торгово-экономических отношений в зависимость от политической позиции своего государства-партнера.

Сегодня вопросы заключаются в следующем: чтобы реализовать свои интересы в Туркменистане, должен ли Киев, как того хочет Бойко, и далее продолжать находиться в фарватере российской политики или проводить собственную, украинскую? Возможно ли развитие проектов, альтернативных газопроводу Средняя Азия-Центр? Каким образом соблюсти баланс между поддержкой демократии и защитой своих экономических интересов? Как не оказаться втянутой в игрища третьих стран, прежде всего России? На эти вопросы Украина должна найти ответы уже в скором времени.

Однако существуют серьезные опасения относительно того, что наша страна в полной мере не воспользуется предоставленным шансом. В ситуации, когда отсутствует внутренняя стабильность, трудно говорить об эффективной внешней политике. Мешают не только объективные конкуренты, но и ряд субъективных обстоятельств: отсутствие координации действий между МИДом, Кабмином, СБУ и «Нафтогазом України», война между ветвями власти, потешное выяснение, кто поедет на траурную церемонию в Ашгабад - президент или премьер…

Уже сейчас Киев многое потерял в связи с приездом в украинскую столицу из Вены и Варны таких туркменских оппозиционеров, как Нурмухаммед Ханамов и Худайберды Оразов. Последних туркменские власти обвиняют в краже государственного имущества в особо крупных размерах. И, скрываясь от уголовного преследования, бывшие высокопоставленные туркменские чиновники проводят все свое время в Российской Федерации или странах Западной Европы. Но вот призывать к свержению нынешнего режима г-да Ханамов и Оразов почему-то решили в Киеве... В Туркменистане это все расценили так: Украина стала центром деятельности туркменской оппозиции. Возмущенная реакция из Ашгабада в виде ноты тамошнего МИДа последовала незамедлительно.

По информации «ЗН», в тексте этого жесткого по своему содержанию документа туркменская сторона, во-первых, потребовала не только принять меры по предотвращению акций, «направленных против туркменского народа», но и выдать этих оппозиционеров Ашгабаду. И, во-вторых, привлечь к ответственности тех украинских должностных лиц, которые оказались причастными к деятельности последних в Украине. Дабы легализовать свои требования, туркменские власти даже несколько дней назад задействовали Интерпол.

Киев попал в непростую ситуацию. Экономические дивиденды от пребывания оппозиционеров на украинской земле не предвидятся, в то время как присутствие в Киеве г-д Ханамова и Оразова не только стало бы серьезным препятствием для развития двустороннего сотрудничества с Туркменистаном, но имело бы негативные последствия для реноме Украины в Центральной Азии. С другой стороны, выдача Ашгабаду политиков, которые позиционирую себя как оппозиционеры авторитарному режиму, была бы еще одной пощечиной международному имиджу Украины. К счастью для украинской власти, по информации «ЗН», и Нурмухаммед Ханамов, и Худайберды Оразов покинули нашу страну раньше, чем были приведены в действие механизмы украинского бюро Интерпола. Тем не менее эта история вызывает много вопросов к украинским властям, прежде всего к СБУ и МИДу.

Ведь, кажется, очевидно, что посредством этих представителей туркменской оппозиции третья страна намеревалась не только дискредитировать Украину, но и перекрыть в будущем самостоятельный доступ Украины к туркменскому газу. Конечно, Украина самая свободная территория СНГ. Но єто же не означает, что самая глупая. Так почему этим людям выдали визу в нашу страну? Обновляется ли в Украине список лиц, присутствие которых в Украине по тем или иным причинам нежелательно? Ведь это должны решать не украинские консулы в Вене и Варне: СБУ должна заблаговременно составить список лиц, доступ которых в Украину нежелателен в данное время. Понятно, что в Украину не приедут г-да Березовский и Бин Ладен. А как быть с другими потенциальными возмутителями спокойствия, используя которых Киев могут спланированно посадить в лужу?

Отсутствие информации мешает Киеву работать как в Туркменистане, так и в Центральной Азии. Ведь несмотря на то что эта страна является для Украины стратегическим партнером, в Киеве плохо представляют себе, что такое Туркменистан. (Впрочем, об этой республике мы, украинские граждане, мало знали даже тогда, когда были вместе в СССР.) Быть может, интервью с послом Украины в Туркменистане Виктором МАЙКО несколько заполнит этот пробел.

- Господин посол, в Киеве достаточно долго определяли, кто именно должен провожать в последний путь Туркменбаши. В итоге в Ашгабад полетел премьер-министр. Мы так понимаем, что помимо выражения последнего знака внимания Сапармурату Ниязову предполагались какие-то встречи или переговоры. Каких результатов достиг В.Янукович?

- Визит украинской правительственной делегации во главе с премьер-министром Виктором Януковичем был очень важен с точки зрения подтверждения тех договоренностей и традиционно партнерских отношений, которые всегда существовали между Украиной и Туркменистаном. Этот приезд украинской делегации был очень важен и для того, чтобы и туркменская сторона, и те страны, которые работают с Туркменистаном, понимали, что в наших двусторонних отношениях Киев старается сохранить преемственность.

Что же касается встреч, то график всех ритуальных мероприятий был таковым, что у и.о. президента Туркменистана Гурбангулы Бердымухаммедова не было возможности официально встретиться ни с одним руководителем прибывших делегаций. Но не исключено, что в ближайшее время для проведения предварительных переговоров, которые должны подтвердить основные концептуальные позиции, волнующие и интересующие Украину сегодня (как в энергосфере, так и во всех остальных сегментах экономики и политики), в Ашгабад от украинской стороны будет направлен человек с серьезными полномочиями.

- На сегодняшний день на пост президента Туркменистана претендуют шесть человек. И.о. президента Бердымухаммедова называют наиболее реальным, а то и безальтернативным кандидатом. Вы также считаете его кандидатуру безальтернативной?

- Лично у меня в этом нет никаких сомнений.

- Возможно ли после утверждения Бердымухаммедова в качестве полноценного президента республики начало либерализации внутренней политики Туркменистана, наподобие того, что произошло в СССР после смерти Сталина? Например, будут ли освобождены из тюрем оппозиционеры?

- Не думаю, что мы должны проводить какие-то аналогии. Скорее, мы должны говорить о понимании теми людьми, которые будут руководить Туркменистаном, начиная с 11 февраля 2007 года, вопросов либерализации и демократизации: в восточной, мусульманской стране это нечто особенное. Поэтому могу только сказать, что либерализация произойдет. А вот в каких направлениях, насколько глубоко и как быстро - увидим со временем. Но показательно, что впервые за всю историю независимого Туркменистана президентские выборы будут проходить на альтернативной основе.

Как ситуация будет обстоять с теми людьми, которые ныне находятся в местах заключения, - сложно сказать. Не думаю, что те процессы, которые мы квалифицируем как либерализация, коснутся тех, кто осужден за терроризм, попытку государственного переворота и т.п. И если, например, говорить о бывшем министре иностранных дел Борисе Шихмурадове, то официальная причина, по которой он находится в тюрьме, это не его оппозиционная деятельность, а участие в попытке государственного переворота и покушении на президента Ниязова в ноябре 2002 года.

- Возможно ли возвращение в Туркменистан представителей оппозиции, находящихся в эмиграции?

- В ближайшее время это невозможно, хотя такая попытка уже была предпринята частью представителей туркменской оппозиции: несколько ее представителей попытались из Западной Европы прилететь в Туркменистан. Им не дали разрешения на воздушный коридор. Следующая группа оппозиционеров во главе с бывшим вице-премьером Оразовым и экс-послом Туркменистана в Турции Ханамовым появилась в Украине. К большому сожалению, они использовали Киев как площадку для призывов к дестабилизации ситуации в Туркменистане. Но, на мой взгляд, в ближайшее время предпосылок для дестабилизации в этой стране нет. Как не существует и предпосылок для того, чтобы представители оппозиции имели поддержку населения.

- Почему?

- Я не имею права давать оценку внутриполитической ситуации в стране, но Сапармурат Ниязов 21 год бессменно руководил страной. И при всей неоднозначности своих действий он заботился о стабильности ситуации в Туркменистане. В результате, сегодня нет альтернативы существующему строю, нет конкурентоспособной оппозиции. А как формировалась эта т.н. «оппозиция»? Чиновник, против которого возбуждалось уголовное дело, находил способ убежать из страны и, используя известную ситуацию в Туркменистане, просил предоставить ему политическое убежище.

- Но Ниязов ведь чего-то боялся, о чем свидетельствует и его крайне жесткая реакция на покушение в ноябре 2002 года. Вы прекрасно осведомлены о том, на какие уступки России он шел, полагая, что Москва - единственная сила, которая в состоянии дестабилизировать ситуацию в Туркменистане. Кстати, именно в РФ сразу же бежали попавшие в немилость к Туркменбаши чиновники. Следовательно, дестабилизация могла произойти. Выходит, Ниязов боялся, что оппозиция станет лишь наконечником в чьей-то спецоперации извне?

- Совершенно верно. В начале этого года я задал себе вопрос: что бы произошло, если бы в Туркменистане прошли выборы с соблюдением всех западных стандартов? Я думаю, что за президента Ниязова проголосовало бы не менее 55-60% населения. Совершенно сознательно, без всякого принуждения и какой-либо подтасовки. Скорее, имел место не страх электорального отторжения, а страх...

- ...физического устранения?

- Наверное, да. Ниязов не боялся какой-то системной кампании, вторжения извне, оппозиции, хотя и очень болезненно воспринимал выпады против себя тех людей, которые долгое время работали под его началом. Для него главным приоритетом было сохранение внутренней стабильности в стране. Для того чтобы ее сохранить, уберечь общество от каких-то встрясок, волнений и гарантировать себя и страну от вмешательства извне, он шел на определенные уступки.

О революции в Туркменистане не могло быть и речи. И сегодня для нее нет никаких предпосылок ни под политическими, ни под экономическими лозунгами. Недовольные были среди тех, кто отбывал сроки заключения, и их было много: ежегодно ко Дню независимости проходила амнистия, и 10-12 тысяч человек выходили из мест заключения. Назвать их симпатиками Ниязова в общем-то нельзя. Но до открытых, масштабно организованных акций протеста не доходило.

Знаете, что Ниязов очень умело использовал? Он нещадно боролся с коррупцией в верхах, демонстрируя народу «показательные порки»: снимал чиновников, открыто обвиняя их в том, в чем они провинились. Таким образом Ниязов обеспечивал себе популярность как борец с нечестными чиновниками. Он очень старательно поддерживал имидж человека, который заботится о социальных программах, продлевая льготы по бесплатному предоставлению газа, воды, электричества и т.д.

- Но ведь сам он был коррумпированным, о чем свидетельствуют зарубежные счета, поисками которых заняты в западных банках. Ведь на туркменский след наткнулись, и когда отслеживали трансакции, проводимые тем же «РосУкрЭнерго».

- Если вы посмотрите на сегодняшний Ашгабад и в целом на Туркменистан, то увидите, какое колоссальное количество денег было за последние десять лет инвестировано в эту страну. Это активно популяризировалось: на первых полосах газет было написано, что президент разрешил подписать контракт с такой-то иностранной фирмой на такую-то сумму для строительства того-то. И народ видел, что деньги, полученные за газ, нефть, хлопок, вкладываются в конкретные проекты. Это восприятие образа президента самим туркменским народом.

Что касается секретных и несекретных счетов, то и здесь не должно быть никаких иллюзий. Самый обсуждаемый счет Ниязова - в Дойчебанке. По оценкам разных экспертов, там аккумулировано от двух до трех миллиардов долларов.

Но на самом деле этот счет принадлежит не Ниязову. Это корреспондентский счет Центрального банка Туркменистана в Дойчебанке. Какая там сумма, мне неизвестно: может, и два, и три миллиарда. Ниязов называл эту сумму стабилизационным фондом Туркменистана. Другое дело, что право подписи на платежках имел только глава государства. И председатель Центробанка без согласования с президентом не мог провести и даже инициировать ни одной более-менее крупной трансакции: президент контролировал все движения денег.

- В этом как раз и вопрос, кто именно имел право подписи. Наверное, для туркмен Сапармурат Ниязов был един во всех ипостасях. Но для банка юридическое, должностное и физическое лицо - это далеко не одно и то же. Так кто имел право подписи: Ниязов - физическое лицо или Ниязов - президент Туркменистана?

- Президент Туркменистана Сапармурат Ниязов.

- То есть в данном случае право подписи переходит к и.о. президента и затем к следующему президенту этой страны?

- Да. Рискну предположить, что лично Ниязов никаких отдельных секретных счетов не имел. Нет прямых доказательств или фактов, кроме каких-то слухов, разговоров о каких-то счетах в Турции, ОАЭ. Любой человек на его должности, имея возможность и доступ к таким колоссальным резервам и ресурсам, обрастал бы такими слухами. Может быть, что-то реальное связано с членами его семьи.

- Центральная Азия достаточно нестабильный регион. Не в последнюю очередь потому, что здесь много сторонников исламского фундаментализма. По вашим прогнозам, насколько туркменское общество восприимчиво к подобным идеям? Существует ли угроза использования этих настроений туркменскими политиками?

-У исламского фундаментализма в Туркменистане нет никаких предпосылок и нет оснований говорить о том, что эта идея сегодня найдет здесь широкое распространение. Однозначно никто из туркменских политиков не будет использовать фактор исламского фундаментализма как средство усиления своей власти.

- По вашим прогнозам, как приход к власти Бердымухаммедова отразится на внешней политике Туркменистана, на обязательствах, которые были взяты Ашгабадом при Туркменбаши в газовой и нефтяной сфере?

- Изменений во внешней политике в ближайшее время не будет. Не будет и существенных сдвигов в пользу одной страны в ущерб другой. Я могу конкретизировать. Существует контракт с Россией на 2007-2009 годы по поставкам газа. По крайней мере, на первом этапе в 2007 году он точно будет выполняться. Другое дело, как будут обстоять дела с добычей газа в Туркменистане: если не инвестировать в разведку и добычу, то газа просто может не оказаться в достаточных объемах. Второй внешний газовый торговый партнер Туркменистана - Иран. У президента Ниязова был план увеличить ежегодные поставки газа в эту страну с нынешних 8 млрд. кубометров до 14 млрд. Будет ли это сделано, я не знаю. Но совершенно точно, что прежние объемы сохранятся.

Это два действительно важных момента. И здесь симпатии или антипатии играют не самую важную роль. Газ - это бюджетообразующая отрасль Туркменистана: 75-80% валютных поступлений сегодня - это газ. Если не будет газа - в стране возможен экономический коллапс. Поэтому жизненно важным моментом для туркменской экономики является сохранение стабильных поступлений валюты.

- Рассматривает ли Туркменистан в качестве своего партнера в газоэкспортных проектах Азербайджан?

- Азербайджан я бы рассматривал в контексте транскаспийских проектов, в которых заинтересована и Украина. Это отдельный блок. И здесь я хотел бы вернуться к последней официальной встрече президента Ниязова с представителем ЕС по Центральной Азии
г-ном Морелем. Одним из вопросов, который обсуждался им с Ниязовым, был вопрос о газопроводах. И в ответ на поднятый Морелем вопрос о Транскаспийском газопроводе Ниязов заговорил о Прикаспийском газопроводе. Формально свою позицию Туркменистан аргументирует тем, что до сего времени не определен статус Каспия. Рискну предположить, что дело не только в этом. Ведь идея строительства Транскаспийского газопровода принадлежит Ниязову: о ней он заговорил еще в 1995 году, а в 1997-м она получила продолжение. Тогда в переговорном процессе принимали участие представители США, Турции и Азербайджана. Но по ряду причин идея Ниязова в том виде, в котором он ее предлагал, была отвергнута.

Обида президента Туркменистана вкупе с проблемами в двусторонних туркмено-азербайджанских отношениях, несмотря на участие США и ЕС, делали до последнего времени переговоры о Транскаспийском газопроводе совершенно безрезультатными. При этом не могу сказать, что Евросоюз активно занимался вопросами реализации политики диверсификации источников поставок в Европу нефти и газа посредством Туркменистана.

У меня было несколько неформальных встреч с лицами, занимающими высокие посты в Туркменистане, которые говорили: Ниязов готов обсуждать эти вопросы, но пусть партнеры обозначат свою позицию. И не просто обозначат, но и дадут конкретные инвестиционные предложения: Украина - как потенциальная страна-транзитер, а Европа - как возможный потребитель туркменского газа. Туркменская сторона просит: дайте нам технико-экономическое обоснование - сколько это будет стоить, какой будет формула цены туркменского газа, гарантированные минимальные объемы, которые сможет покупать потребитель, и т.д. Этой информации Туркменистан так и не получил.

Поэтому при отсутствии конкретных предложений, по крайней мере, неуместно обвинять президента Ниязова в том, что он блокировал переговоры, в частности Украины, по проекту Транскаспийского газопровода.

- Европейский Союз, на самом деле, занимает очень странную позицию, когда не хочет предметно разговаривать с Туркменистаном. И это при том, что Энергетическая хартия практически разваливается из-за ее нератификации Россией, основным поставщиком газа и нефти в Европу. Впрочем, европейцев устраивает существующее положение дел. Потому что основные страны Евросоюза (те, которые «более равны», чем прочие равные) находят свой индивидуальный подход к «Газпрому». В первую очередь речь идет о Франции, Германии, Италии. США, насколько мы понимаем, озабочены российской позицией в гораздо большей степени, чем Европа. Существует ли вероятность конкурентной борьбы между Москвой и Вашингтоном на территории Туркменистана и каковы, на ваш взгляд, перспективы этой борьбы?

- Прежде чем ответить на этот вопрос, несколько слов о Европе и европейских странах. Очень показательным был визит в ноябре в Ашгабад министра иностранных дел Германии Штайнмайера. Если не ошибаюсь, это был первый за последние десять лет визит в Туркменистан министра иностранных дел западноевропейской страны. От поездки Штайнмайера ожидали каких-то серьезных результатов. Но ничего не произошло. Глава немецкого МИДа мягко высказался по поводу соблюдения прав человека и религиозных свобод. Но в ходе переговоров ничего толком не было сказано о Транскаспийском или другом газопроводе, который мог бы стать какой-то весомой частью стратегии диверсификации и энергоснабжения Европы.

Что же касается Соединенных Штатов, то американцы в частных беседах абсолютно прагматично, четко и правильно оценивали ситуацию и делали правильные прогнозы относительно различных газопроводов. Но, к сожалению, и от Вашингтона Ниязов не получил никакого конкретного предложения по ним.

- Существуют ли сегодня перспективы у трубопроводов, альтернативных газопроводу Средняя Азия -Центр (САЦ)?

- Да. Я даже думаю, что сегодня это более перспективно, нежели месяц назад. Конечно, сегодня будет продолжен курс на реализацию достигнутых договоренностей. В то же время будет проходить определенная ревизия существующих договоренностей: в ближайший месяц, максимум в течение полугода состоится оценка их эффективности. Думаю, этот процесс начнется сразу после выборов президента Туркменистана, ведь как и Ниязов, Бердымухаммедов также будет бояться попасть в полную зависимость к «Газпрому» и Москве. Почему появился проект строительства газопровода для экспорта туркменского газа в Китай? Потому что в Китае Ниязов увидел серьезного игрока, на которого он может положиться. Почему важна была Украина? Туркменистан балансировал между Украиной и Россией. Ниязов всегда играл на противоречиях Украины и России для того, чтобы сохранить свои интересы и получить свое.

Если будет сформирован пул из США, ЕС, Турции, Грузии, Азербайджана, Украины, если будет консолидированная позиция, единый подход и понимание, то все эти проекты станут реальностью. Думаю, что можно с очень высокой степенью вероятности говорить о том, что это предложение будет с интересом встречено туркменской стороной. Почему сегодня Россия активно ведет переговоры с Турцией о второй нитке газопровода «Голубой поток», проложенной из РФ к берегам Турции по дну Черного моря? Очень просто: чтобы заблокировать выход туркменского газа по Транскаспийскому газопроводу.

Сегодня, конечно, Турция очень важна и с точки зрения того, что, в случае реализации проекта Транскаспийского газопровода, основная магистральная линия, скорее всего, пойдет по территории Турции, а не по маршруту Грузия-Черное море-Украина, который для нас наиболее приемлем. Но у нас очень высок шанс получить ветку. Поэтому перспектива есть. Более того, это сегодня единственный шанс, который мы можем реализовать.

- Насколько вероятно, что будет повышаться цена на газ после 2007 года?

- Очень вероятно. Это будет зависеть от общемировых тенденций. Скажем, сегодня ценообразование нефтяное и газовое - разные вещи, тем не менее цена газа привязана к цене нефти. Если цена на нефть будет сегодня зафиксирована в том коридоре, в котором она есть, например, 55-60 долл. за баррель, то предпосылок для увеличения цены в ближайшее время нет.

Следующий фактор - тарифы за транспортировку. Еще один фактор - реально существующие объемы газа. К слову, накануне визита министра иностранных дел Германии Ниязовым было объявлено о том, что в Южной Алатании (это регион на юго-востоке страны) обнаружено гигантское месторождение объемом приблизительно
7 трлн. кубометров, что в два с половиной раза больше, чем крупнейшее Штокмановское месторождение в России. Масштаб этого события трудно переоценить.

- А кто проводил разведку?

- Туркменская сторона, поэтому я не готов сегодня к комментариям. После проведения независимого аудита запасов этого месторождения можно будет говорить конкретнее. Но тут дело даже не в количестве триллионов, это громадное месторождение. Пробурена пока одна разведочная скважина, но напор - почти 600 атмосфер. Так что речь может идти о достаточно перспективном месторождении.

- У Украины очень богатая история отношений с Туркменистаном: от поставок калош (в свое время в обмен на газ этой стране было передано 9 млн. пар) и телевизоров (по 1200 долл. за штуку) до этапа бартерных отношений, вышедших на более-менее цивилизованный уровень. Но при этом всегда существовали посредники. Есть история с посредником EuralTransGas, который появился, когда НАК «Нафтогаз України» возглавил нынешний глава Минтопэнерго Ю.Бойко (который, собственно, и приговорил Туркменистан с Украиной к таким посредникам, как EuralsTransGas и «РосУкрЭнерго»). Была история отношений с НАКом А.Ивченко, который не выполнял своих обязательств. Как сейчас Украине исправить эту историю негативных примеров сотрудничества с Туркменистаном?

- Все куда проще. Нам не нужно начинать с белого листа. Хотя, конечно, есть негатив, который особенно ярко проявился в 2005 году. Собственно, 2005-й и сломал хребет тех хороших отношений, которые у нас были. Но негатив, связанный с бартерными поставками и всей ситуацией с газом, в значительной мере компенсировался позитивом, формируемым другим блоком - большим количеством стабильно реализуемых строительных проектов.

Кроме строительных контрактов, существует военно-техническое сотрудничество. Вооруженные силы Туркменистана модернизированы полностью и приведены в нормальное боеспособное состояние благодаря десятилетнему военно-техническому сотрудничеству с Украиной. Это очень важно, и президент Ниязов это очень ценил и неоднократно это подчеркивал.

Существуют еще товарные поставки, которые, помимо бартера, шли и сейчас идут в Туркменистан. И, конечно же, это очень плодотворное и эффективное политическое сотрудничество. За последние десять лет не было ни одного случая, когда бы мы не поддержали какие-то туркменские политические инициативы и когда туркменская сторона не поддержала наши.

Если суммировать то, что мы имеем на сегодняшний день, то какого-то ярко выраженного негатива к Украине у туркменской стороны нет. Могу сказать, что нашу страну из числа потенциальных переговорщиков никто не вычеркивал и не собирается вычеркивать. Если сегодня Украина по газовым экспортным проектам постучится в двери со взвешенной, правильной и подготовленной позицией, которая потом не будет нами же забыта через несколько дней, а будет выполняться и отслеживаться, то тогда работа продолжится, и туркменская сторона все восстановит.

Сегодня, конечно, смешно предполагать, что мы придем, попросим и заплатим не сто, как Россия, а сто десять долларов, и получим туркменский газ, минуя посредников. Ничего этого не будет. Главным образом потому, что российская сторона не допустит никаких действий, которые нарушат ее стратегию по монополизации газового рынка Центральной Азии. Эта стратегия выстраивалась многие годы, системно, очень глубоко и грамотно. Поэтому дело не в том, кто какую цену заплатит, а в том, что мы в ближайшее время к существующему газопроводу САЦ доступа иметь не будем, и прямых контрактов с государствами Центральной Азии тоже.

- Разве что-то сломается в существующей схеме и вдруг куда-то испарится «РосУкрЭнерго». Например, если будет создан единый украино-российский оператор газопоставок. Ведь в 2005 году была высказана идея создания СП между двумя прямыми операторами - «Газпромом» и «Нафтогазом». Возможно, мы ошибаемся, но если любое предприятие, которое находится в госсобственности Украины, и такое же предприятие с российской стороны, контролируемое государством, например, «Газпром», создадут совместное предприятие, то не имеет принципиального значения, какие частные предприятия будут рядом обслуживать процесс. А Украине это поможет вернуться к прямым газовым контрактам с Туркменистаном.

- Если на то будет воля у обеих сторон, то будет создана структура, контролируемая обеими сторонами. Мне сложно сказать, что произойдет, если поломать существующую схему, какой тогда будет цена. Но, думаю, что в любом случае, если транзитом газа будет заниматься понимаемая обеими сторонами и мировым сообществом структура, то и ценообразование тогда будет понятным.

- На наш взгляд, проблема надежности «РосУкрЭнерго» все же существует?

- Я не являюсь чистым экспертом в газовом вопросе. Возможно, ситуация с транзитом газа экспертами видится по-иному. Моя позиция такова: государственные структуры в этой ситуации были бы эффективнее частной.

- К каким последствиям для украино-туркменских отношений привело пребывание в Киеве таких представителей туркменской оппозиции, как Нурмухаммед Ханамов и Худайберды Оразов?

- Повторяю, очень прискорбно, что Киев был использован как агитационная площадка. Здесь обращает внимание на себя несколько фактов. Во-первых, те люди, которые называют себя оппозиционерами, не проживали постоянно ни в Киеве, ни в Украине. Совершенно «спонтанно» господа, находившиеся в разных странах, вдруг оказались в украинской столице. Они объявили о том, что будут призывать демократически настроенные страны к тому, чтобы оппозиция вернулась в Туркменистан. Я этот факт расцениваю как попытку некоторых наших политиков заработать свой маленький политический капитал на этой истории, ведь сегодня весь мир говорит о Туркменистане. Но в этой политической акции прослеживаются интересы и других стран. Слишком много совпадений, которые трудно объяснить, много вопросов, на которые сложно найти ответ…

- Украина на сегодняшний день является самой удобной «пробкой», откупорив которую, Туркменистан может избавиться от монопольного российского влияния в газовом секторе. И поэтому Украину намеренно дискредитируют?

- Естественно, Украина является сегодня серьезным конкурентом во всех вопросах, которые касаются двусторонних отношений. Это не только энергосектор, это огромный строительный рынок, военно-техническое сотрудничество. Туркменистан сегодня очень привлекательный партнер. Украина занимала и занимает очень серьезный сегмент этого рынка. И события, которые недавно произошли в Киеве, - прямая угроза нашим дальнейшим плодотворным отношениям. Это невыгодно сегодня Украине. И в том, что произошло, нет никакой политической воли украинского руководства, нет никакой новой политической линии по отношению к Туркменистану.

- По информации «ЗН», Рудьковский приглашал и обеспечивал оппозиционерам визы. Известно ли вам что-либо об этом?

- Нет, я не располагаю информацией, кто был инициатором этого приезда. Уверен только в одном: это спланированная акция, цель которой - ухудшение двусторонних отношений Украины и Туркменистана.

- Правда, что Украина получила ноту протеста со стороны Ашгабада в связи с выступлением в Киеве туркменских оппозиционеров?

- Правда. Она была беспрецедентно резкой. Думаю, в этой ситуации она не должна была быть такой. Вместе с тем я признаю, что в этот сложный для Туркменистана период мы не все сделали для того, чтобы такая нота не появилась. С другой стороны, нота не трагедия. Это сигнал одной стороны другой, и его нужно принять, проанализировать и дать правильную оценку.

Самое главное - не давать себя втягивать в игры, в которых мы не то что не принимаем активного участия, а которые направлены против интересов Украины. И появившееся 26 декабря заявление МИДа - это не следствие или ответ на ноту Туркменистана, а озвучивание позиции Украины и подтверждение того, что наша страна не должна и не будет становиться площадкой для каких-то антитуркменских игр.

- С одной стороны, Украина говорит о том, что внешняя политика должна быть подчинена экономическим интересам, и здесь речь идет о сравнительно дешевом газе (согласно протоколам, подписанным «РосУкрЭнерго» и «Газпромом», российский газ обойдется в 230 долл. за 1000 кубометров, тогда как туркменский в 130). Соответственно, Киев должен демонстрировать лояльность к режиму, который существует в Туркменистане. С другой стороны, любая страна, которая считает себя демократической, не может закрывать глаза на те репрессии, тип правления, который существует в Туркменистане. Как в данной ситуации соблюдать баланс выгоды и самоуважения?

- По крайней мере, не хлопать дверью, обидевшись на своего партнера за то, что там происходят нарушения каких-то норм, которые мы считаем правильными, а Туркменистан - неправильными, и наоборот. Я думаю, что мы в этом очень многогранном и сложном процессе должны находить какие-то компромиссы. Прежде всего, чтобы себя уважать, нужно находить возможности сохранять те партнерские отношения, которые существуют сегодня, и сохраняя их, влиять не только на развитие экономического сотрудничества, но и на развитие внутриполитических процессов.

Хотим мы этого или нет, тесные отношения двух стран, которые имели место в недавнем прошлом и имеют место сегодня, оказывают влияние на внутреннюю политику. Почему мы сегодня говорим в широком контексте не только о газовой, экономической составляющей, мы говорим об очень серьезном политическом сотрудничестве. Мы всегда находили общий язык по тем политическим вопросам, которые касались как внешнеполитических аспектов наших взаимоотношений, так и внутриполитических.

- Не считаете ли вы, что переход на цену газа в 230 долл., т.е. на рыночную стоимость даст возможность Украине гораздо большего политического, а в конечном итоге и экономического маневра?

- Сегодня я не думаю, что цена на газ в 130, 230 или какая-либо еще позволит Украине занять позицию обличителя той политики, которую проводит руководство Туркменистана. Идет диалог на уровне правительства и между МИДами двух стран и мы, используя наработанные отношения взаимопонимания, доносим туркменской стороне те вопросы, которые считаем важными.