ПОИСК ИСТИНЫ

Одиннадцать лет одиночества – новейшая история Украины вполне заслуживает этого тоскливого определения. Годы бесплодного поиска надежных стратегических партнеров превратили государство не то в геополитическую сироту, не то в буферно-ресурсную падчерицу. Но самым страшным итогом первых лет независимости оказалось одиночество народа. Одиночество в толпе – наверное, самый страшный, самый безысходный вид одиночества. Десятки миллионов умных, трудолюбивых людей так и не ощутили себя общностью. Так и не стали семьей, где сообща делят радости и горести. Не стали «гуртом, яким і батька легше бити».

…Ибо ближний полюбит себя и возрадуется

Отчетливое неверие населения в собственные силы искусственно стимулировало безотчетную веру в доброго и справедливого «отца нации». Народ доверялся, разуверялся, снова доверялся и снова разуверялся. К сожалению, мало кто из пастырей оправдали доверие паствы. Столь откровенное попрание веры, как ни удивительно, не поколебало политического анимизма электората. Каждую избирательную кампанию мы снова надеемся, чтобы опять разочароваться. И каждую избирательную кампанию нас с легкостью обманывают. Потому что за столько лет политические ловкачи добросовестно выучили, как именно следует лгать. И твердо уяснили, что в этой стране можно лгать безнаказанно.

Одиннадцать лет наши избранники, всех мастей и всех уровней, обещают побороть бедность, отсталость, бюрократию, коррупцию, преступность, цензуру. Обещают ликвидировать перебои с выдачей зарплат и пенсий, с подачей тепла, света и воды. Обещают построить новые дороги, цивилизованный рынок и надежные основы демократии. Все эти одиннадцать лет страна продолжает бороться, ликвидировать и строить. И конца этому процессу пока не видно. Как не видно пока человека, в устах которого обещания в очередной раз построить, ликвидировать и побороть звучали бы не набором ритуальных заклинаний, а символом веры. Не видно человека, готового полюбить этот народ хотя бы за его терпеливость. И заставить этот народ почувствовать себя народом. Нам еще только предстоит научиться любить ближних, уважать себя и гордиться страной. Но, судя по всему, произойдет это не скоро. Потому что пока все идет как всегда. Кандидаты в мессии готовятся к проповедям. При помощи апробированной риторики они пытаются заставить нас полюбить их. Их, любящих власть. Склонных к самопожертвованию в сонме политических небожителей пока не наблюдается. Впрочем, может быть, мы просто не видим в сегодняшних мытарях и блудницах завтрашних святых.

Эта страна взрастила несметное количество иуд. Однако сие печальное обстоятельство, кажется, не отбило у этого народа истового ожидания чуда. И неистового желания дождаться наконец пришествия если не Иисуса Христа, то, по меньшей мере, Иоанна Предтечи.

В конце концов эта страна была изнасилована столько раз и столькими, что, ей-богу, заслужила того, чтобы ее наконец-то полюбили.

И сказал он, что это хорошо

Что общего между вояжем Виктора Ющенко в США, выступлением Владимира Литвина в парламенте и снижением публичной активности Виктора Медведчука? Все вышеназванное – суть элементы начавшейся предвыборной кампании. Чем вызван преждевременный старт новой президентской гонки, пока судить трудно. То ли интуитивной верой ведущих политических игроков в реальность досрочных выборов. Толи осознанием того, что ранний дебют может стать залогом успешного финала. Как бы там ни было, политические тяжеловесы приступили к интенсивным тренировкам.

Первым взял на грудь серьезный «вес» председатель Верховной Рады. Спич Литвина оказался в высшей степени любопытным и подавляющим большинством наблюдателей был квалифицирован однозначно: Владимир Михайлович позиционировал себя как кандидат в президенты. Политическая ерменевтика – дело весьма неблагодарное, и все же мы рискнем, на свой страх и риск, проанализировать некоторые особенности выступления спикера, которым он открыл новую парламентскую сессию.

Во-первых, спич Литвина выглядел программной речью лидера страны, а не рядовым выступлением руководителя одного из властных институтов. По традиции спикеры анализируют прошлые ошибки, рапортуют о былых успехах, делятся планами на будущее, обозначают тенденции и рисуют перспективы. В исследуемом выступлении все это было. Но с маленькой оговоркой: Владимир Михайлович говорил не об ошибках, достижениях и перспективах высшего законодательного органа, он вещал о промахах, успехах и целях государства.

Во-вторых, выступление парламентского лидера (который, кстати, сам себе спичрайтер, благо было где и когда приобретать соответствующие навыки) имело ярко выраженную эмоциональную окраску. Оратор явно старался не злоупотреблять канцеляризмами и бюрократическими клише, из чего можно сделать следующий вывод: Литвин рассчитывал, что круг слушателей и читателей не будет ограничен 449 коллегами по депутатскому корпусу. Автор и исполнитель текста хотел, чтобы его творение было понятным, доступным и легко усваиваемым.

В-третьих, речь была «изготовлена» в строгом соответствии с классическими канонами: в ней наличествовали добро и зло, содержались подробный перечень болезней общества и примерный рецепт их излечения, присутствовали сдержанный оптимизм и глубокая вера в завтрашний день. При этом пафос мирно соседствовал с осторожностью. В отдельных закамуфлированных персонажах увлекательного литвиновского рассказа можно было при желании узнать Кучму. Или Медведчука с Суркисом. Или Симоненко с Морозом и Тимошенко. А можно было и никого не узнать. Но в любом случае в нем не было откровенных «наездов», как, впрочем, и неприкрытой лести в чей-то конкретный адрес. Как правило, подобные выступления характерны для политиков, имеющих достаточное желание стать первым, но и не имеющих достаточного количества союзников и не пользующихся достаточной популярностью у народа. Посему выступление Литвина можно расценивать как стремление показать избирателям свою готовность изменить мир к лучшему, с одной стороны. И как призыв к сотрудничеству, адресованный тем политическим силам, которые до сих пор не определились со своим кандидатом и не видели ничего определенного в Литвине.

И, наконец, последнее. Выступление Литвина было пропитано духом парламентаризма. От переживаний по поводу постоянной и необоснованной критики в адрес Верховной Рады ее лидер плавно перешел к пламенному призыву восстановить репутацию высшего законодательного органа и поднять рейтинг народного доверия к парламенту. Вынуждены признать: ход весьма удачный. Причем сразу по нескольким причинам.

Пытаясь сыграть на чувствах коллег и добиваясь консолидации всеми (от Президента до средств массовой информации) гонимого и травимого парламента, он укрепляет не только рейтинг парламента, но и свой собственный. Примем на веру тезис о том, что Литвин вознамерился идти в президенты. Спикер непопулярного в народе парламента не может быть популярным в народе по определению. А вот председатель Верховной Рады, демонстрирующей не только единство, но и высокий КПД, определенно имеет шансы. Если парламенту удастся выдать на-гора некоторое количество популярных законов, если народу разъяснить практическую полезность этих законов для населения, серая лошадка вполне может превратиться в фаворита забега.

Кроме того, если попытка сплотить парламент окажется удачной, то Литвин способен пробудить не только невольное уважение Леонида Кучмы, но и вполне осознанный интерес Президента. Допустим, что Леонид Данилович все еще в поисках преемника. Что Владимир Михайлович все еще надеется стать таковым. И что до недавнего времени шансов оказаться избранником главы государства у председателя парламента было немного. Насколько известно, Кучма достаточно скептически оценивал успехи своего протеже на новом поприще. Иначе не поручал бы «работу» с парламентом Виктору Медведчуку и Виктору Януковичу.

Однако жестким управленцам не удалось обуздать «разнузданную» Верховную Раду, хотя, к примеру, Виктор Владимирович потратил на это немало времени и энергии. Литвин же медленно, но уверенно осваивает мудреное ремесло контроля над высшим законотворческим органом. Снисходительность и насмешливость, демонстрируемые коллегами в первые месяцы спикерства, — в прошлом. Если Владимиру Михайловичу удастся развить успех и проявить необходимые бойцовские качества, его ставки в игре «Преемник» резко возрастут. Неизвестно, был ли Президент знаком с текстом выступления спикера. Но доподлинно известно, что этот текст вызвал живейший интерес гаранта. А уважительная реакция зала вызвала его удовлетворение. Трудно сказать, какую игру затеял глава государства. То ли решил пересмотреть свое отношение к потенциальному кандидату в президенты Литвину, то ли, следуя давней привычке, решил несколько поумерить пыл стремительно набиравшего влияние кандидата в президенты Медведчука.

Во всяком случае авторитет Литвина в самых разных кругах в последние месяцы заметно вырос. Что, как говорят, не добавило настроения главе президентской администрации. Крепнущее реноме спикера снижает шансы руководителя АП если не поставить Верховную Раду под свой контроль, то хотя бы сколотить крепкую коалицию, в руках которой окажется «блокирующий пакет» парламентских акций. Попыток осуществить задуманное Виктор Владимирович, насколько можно судить, не оставил. Но реализовать свой план ему будет не просто. И дело не только в росте влияния Литвина и в плохо скрываемой нелюбви к Медведчуку со стороны большинства парламентариев. Слишком много в последнее время у начальника президентской канцелярии забот. Во-первых, лидер объединенных эсдеков в последнее время решил заняться «раскруткой» собственного имиджа за границей. Во-вторых, можно предположить, что Виктор Владимирович заинтересован не только в собственном РR, но и в анти-РR своего тезки, также заинтересованного в дружеском расположении американских кругов. Наконец, много времени у Медведчука, похоже, занимают размышления на тему «Толкать или не толкать конституционную реформу?» С одной стороны, предводителю социал-демократов наверняка хочется стать именно Президентом со всеми вытекающими из этого полномочиями. С другой стороны, схема прихода к власти через премьерство или спикерство во многом выглядит более технологичной. Тем более что шансы стать «полноценным» преемником у Медведчука не растут. Президент, насколько можно судить, все больше его ценит и все больше в нем нуждается. Но все так же сильно его опасается и все так же сильно ему не верит.

На всякий случай (по крайне мере, так нам кажется) Виктор Владимирович стал гораздо реже «маячить» в кадре в непосредственной близости к «телу» и все чаще интересоваться делами полуаморфной конституционной комиссии. Не оставляя попыток сколотить подконтрольную коалицию внутри парламента. По некоторым сведениям, основу этой структуры (которую в кулуарах называют то «клубом «Красная роза», то «Осью зла») должны составить фракции СДПУ(о), «ТУ»—ППУ, «Народовластие», «Народный выбор» и «Демократические инициативы».

Пока работа идет со скрипом, особенно из-за нежелания ряда влиятельных «трудовиков» ввязываться в чужую игру. Куда больше многим импонируют объединительные инициативы Владимира Литвина. Все-таки Владимир Михайлович сделал верный ход. Несмотря на очевидную разобщенность, парламентарии чувствуют себя пассажирами одной лодки, когда речь заходит об огульной критике в адрес Верховной Рады. В конце концов от унижений и оскорблений Банковой устали все. В том числе и депутаты пропрезидентских фракций. И когда спикер говорит о совместной борьбе за авторитет парламента, многие искренно готовы поддержать его порыв. И даже готовы ввязаться в эту борьбу. Просто одни подразумевают под этим борьбу с Кучмой, другие – борьбу с Медведчуком…

Литвин как объединительная фигура сейчас выгоден многим. «Трудовики» склонны рассматривать его как фактор ограничения непомерных амбиций эсдеков. Донецкие – как инструмент координации действий с Ющенко. Оппозиция – как рычаг влияния на принятие решений.

Но согласится ли с ролью «политического Труффальдино» сам Литвин? Случайно ли так много внимания в его речи было уделено конституционной реформе? Создается впечатление, что Литвин едва ли первым из гипотетических участников президентской гонки решил для себя вопрос предвыборного брэнда.

Дефицит привлекательных лозунгов – налицо. Все опять будут обещать построить, ликвидировать и побороть, не вдаваясь в конкретику, а потому рискуют мало чем отличаться друг от друга. Спикер пусть осторожно, но уже увязал построение абстрактного светлого будущего с конкретной конституционной реформой. Он первым сделал будущие политические преобразования элементом предвыборной агитации. Для него, в отличие от Медведчука «толкать или не толкать?» — не вопрос. Насколько эффективным окажется этот прием, пока судить трудно. Но внимания он, безусловно, заслуживает. Ведь даже соцопросы показывают, что народ к реформе созрел быстрее, чем многие политики.

Во всяком случае то, что народ устал от платонической политической любви не меньше, чем от любви насильственной, – очевидно.