ПЕРПЕТУУМ МОБИЛЕ МОЕЙ СТРАНЫ

Очевидно, мало кто будет спорить с тем, что Петра Ильича Чайковского можно назвать «певцом» независимой Украины. Его «Лебединое озеро» стало увертюрой к новой истории, к нашей последующей жизни.

Пять лет назад, 19 августа 1991 года, под эту музыку произошел великий перелом, а точнее, великий разлом. Справедливый и болезненный, закономерный и в то же время заставший многих врасплох. Сегодня многочисленные телеклипы под звуки адажио напоминают нам о баррикадах и горящих троллейбусах, танках и трясущихся руках Янаева, Ельцине на броневике и обнимающихся украинских парламентариях, утвердивших нечаянную и долгожданную независимость, о впервые поднятом над парламентом Украины сине-желтом флаге и листовках Руха с перечислением богатств наших недр, лесов, черноземов и человеческих душ. В этих съемках - история и... мы.

Мы, какими были пять лет назад - так давно и так недавно. Горящие, искренне встревоженные, бескомпромиссные максималисты, романтики перемен, смело глядящие в будущее с отвоеванным правом на свободу. В этих кадрах мы, но - другие. Как сказал один телеведущий: «Тогда мы были на пять лет моложе и счастливее». А какими же мы стали сейчас? Изменились? Да. Но как?

...Эйфория спала достаточно быстро. Все оказалось не так просто и не так понятно.

«Родину не выбирают. Выбирают ее независимость». Этот лозунг расклеен по всей столице нашей страны в канун Дня независимости. Его первая часть столь же справедлива, как и радостна вторая. Как показал референдум первого декабря, к выбору были готовы все. Но не все были готовы эту независимость отвоевывать и возводить каждый день. Большинству казалось, что десятилетиями обещанное светлое будущее - уже на пороге, и оно уже сияет заново новыми словами: «рынок» и «свобода». Все были за рынок и все были за свободу. Хотя, как потом оказалось, далеко не все понимали, что это такое. Все представляли, что будут хозяевами, а оказалось, что ими стала сотня тысяч, тогда как остальные неожиданно для себя остались в наемных. И то - не все, а лишь те, кому повезло. В душах многих осталось ощущение человека, пробежавшего в пылу мимо цели. И многие остановились в ожидании подсказки. Но ей неоткуда было прийти, потому что наступила свобода. Свобода распоряжаться самостоятельно собственной жизнью. Многие не знали (и до сих пор не знают), что с ней делать. Как выжить без защиты сверху, без гарантированных, даже при бездействии, 120 рублей. Без руководящей, направляющей и так много за тебя решающей... Многие, особенно представители самого старшего поколения, не знали, как жить без дискредитированной, но все же столь привычной и, казалось бы, объединяющей веры во что-то общее. Без гордости за великую державу.

И тогда откатной волной пришла ностальгия «по Союзу». Примитивно объяснять ее лишь тоской по дешевой колбасе и водке, хотя для кого-то и это было определяющим. Причин этому явлению было много: люди неуютно почувствовали себя без колеи, без чувства гарантированного человеческого прожиточного минимума. В борьбе за выживание осталось так мало времени на кухонные посиделки с друзьями, на толстые журналы и книги и даже на письма. Все эти некогда привычные жизненные составляющие остались там, за чертой. Превратились в атавизм. Но главное то, что в том мире, тоталитарном и несвободном, осталась... молодость. И это была не только военная молодость бабушек и дедушек, но это была и окуджавская, вознесенсковская, визборовская молодость моих родителей. Словом, нескольких поколений, которые хотели рынка и свободы, а получили неопределенность, неверие, некоторые - даже чувство полной бесперспективности и обреченности. Оглянитесь, как много кругом погасших глаз, как много озабоченных. По этому взгляду граждане стран Содружества «узнаются» в любой стране мира независимо от наряда. Грустно - этих людей глаза будут выдавать всегда...

Зато молодежь уже учится быть по-западному беззаботной. Она овладевает мастерством «чиз!». Не всегда получается. Но получится, ибо она уже другая. Мы действительно стали осознанными материалистами. Более циничными, незакомплексованными, широко и свободно мыслящими. Дети всегда пожинают плоды. Так заведено. Да, среди нас действительно появилось немало согнутых под золотым крестом, не имеющих малейшего представления о десяти заповедях, готовых вынести последнее из родительского дома за пару конопляных самокруток, предпочитающих ночной ларек пединституту или училищу Глиэра. Но правда и то, что у нас есть ребята, приводящие в восторг преподавателей Оксфорда и Кембриджа; те, кому взрослые дяди в 20-21 год не боятся доверить управление своими миллионами; те, кто пишет чудесные картины и музыку; те, кто на втором-третьем курсе приезжают на пары не на папиной иномарке, а на своей, заработанной собственной инициативой и умом. И это не может не обнадеживать.

Но, в то же время, говоря о последних, нельзя забывать, что вирусом знаний и целеустремленности они успели заразиться в школе и... на кухне. А что будет с теми, кто родился в 91-м? Или даже в 85-м? По каким учебникам они сейчас учатся? Кто им подсовывает «нужные книги»? Кто их научил, сколько стоит аттестат без троек или золотая медаль? Кто научил написанный диктант на большой перемене нести ксерокопировать и продавать другому классу до звонка? Кто объяснит им, что этого нельзя делать? И, наконец, заплатит ли государство нормальные деньги тем, кто это все должен объяснить?!

...Вот, кажется, и нашли виновника всех бед. Государство. Власть. Вне всякого сомнения, именно люди, руководившие нами в течение пяти лет, сделали множество ошибок. Интеллигенция не у дел, предприятия стоят, армия развалена, реформы уверенно подменяются красивыми разговорами и командно-административными действиями, зарплаты не выплачиваются, пенсии убивают. Многие разуверились во власти, в ее способности нас защитить на улице, в суде, в жэке, в магазине. Мы, те, кто еще дееспособен физически, рассчитываем сами на себя. Живем почти отдельно друг от друга: народ и власть, соседи, друзья. Большинству от этого неуютно, обидно. Ведь были же, помнится, были лидеры, которым верили и связывали с ними большие надежды на лучшее. На Украинское лучшее, ибо это были наши соотечественники, прошедшие все круги коммунистического и антиукраинского ада. И что же? Похоже, они остановились на достигнутой форме независимости. А о том, что после того, как независимость выбрана, ее нужно наполнить человеческой жизнью, - забыли. Большинство из них сейчас напоминают охотника из фильма «Обыкновенное чудо» - канонизированного меткого стрелка, боящегося сделать хоть один выстрел: а вдруг промах - и репутация насмарку.

Теперь мы все зачастую убеждены, что наверху только-то и делают, что воруют. А вот интересно: задумывались ли мы над тем, что с точки зрения морали украсть ящик плитки на работе - это то же самое, что обокрасть завод или фабрику или всю страну? Думали ли мы о том, что наша власть - это кровь от крови и плоть от плоти нас самих? Ведь, по большому счету, нет большой разницы между понятиями «аморально жировать» и «аморально выживать». Конечно, спрос с облеченных властью над народом должен быть строг. Но. Не все на него имеют право, а лишь те, кто раз в несколько лет, в одно из воскресений оторвался от телевизора, соседей, стола или по дороге на дачный участок проголосовал. Судить может тот, кто внес лепту, а таких - еле заметное большинство. В результате разуверенность или равнодушие двадцати миллионов сказывается на всех пятидесяти. И все мы, пятьдесят миллионов, продолжаем винить во всем власть. Забывая при этом (помимо вышеупомянутого родства), и о том, что власть - тоже учится. Учится плохо, на слабую «троечку». Но она постигает постепенно азы. И нельзя забывать о том, что в условиях этого медленного постижения, во многом благодаря существующей власти, тополя на бульваре Шевченко не срублены на дрова, «буржуйки» не стали в Украине главным отопительным прибором в квартирах зимой. Мы не стреляем друг в друга. Мы не меняем мандарины на бронетранспортеры, а нефть - на танки. Мы не меняем бесплатное электричество, соль и хлеб на полный отказ от свободы слова. Мы живем в стране неразогнанных парламентов и необожествленных президентов. И слава Богу!

Власть учится медленно, на собственных ошибках, порой мы ощущаем, что нам не хватает терпения ожидать окончания этой учебы. Мы ожидаем уж если не помощи и участия, то хотя бы невмешательства и создания тех условий, при которых действительно каждый сможет получать по способностям и труду, а главное, - по интеллекту и уровню профессионализма.

В этих условиях должны рождаться личности и достижения, которыми сможет гордиться вся страна. А гордиться так хочется! И не нужно перекрытых Енисеев и космических кораблей, которые бороздят просторы. Мы должны наконец понять, что гордость за супердержаву и за среднюю европейскую страну - это две разные вещи. На смену великодержавным амбициям, масштабным гегемониям и склонности к мессианству должно прийти чувство бережного отношения к Дому, способность радоваться его, поначалу малым, почти семейным, успехам. Этому нужно учиться. Хотя бы потому, что порой складывается впечатление, что многим уже даже не до гордости. Тут бы выжить, за квартиру заплатить...

Но оказалось, что потребность эта все еще жива в людях. И она была извлечена из глубин подсознания миллионов людей донецкой девчонкой. Именно она помогла своим соотечественникам на Западе и Востоке почти физически ощутить, что «Ще не вмерла Україна!» И острое это чувство пришло даже не тогда, когда президент США встал под звуки украинского гимна; и вызвал его не флаг Украины, плывущий под сводом спорткомплекса Атланты. Это чувство возникло, когда камера крупным планом показала Лилю, немного испуганную, взволнованную, с по-детски дрожащим подбородком. И вся страна почувствовала - она наша, она живая, она смогла. Значит, мы еще можем!

Нет. Мы уже можем. Мы начали процесс самоутверждения, избавились от романтики, потеряли веру в абстрактные идеи и начали приобретать веру в конкретные поступки. Прежде всего - веру в себя и уже немножко - в страну.

Чувство Родины начало обретать отведенное ему в сердце место. Прислушайтесь к себе, ведь по большому счету ничего не изменилось. Родина начинается все с того же. «Со старой отцовской буденновки» (или мазепинки), «со стука вагонных колес» (или шелеста покрышек «Good Year»), со «стариков, что стучат в домино» или дворовых друзей, играющих в Ван Дамма, с первомайской демонстрации или первого парада, увиденного с папиных плеч 24 августа 1996 года, с «той заводской проходной» или вывески офисного центра.

Родина начинается с самого главного - мелочей, которые хочется хранить в памяти и защищать в жизни.

Но все время подпитываться от «дорогих мелочей» нельзя. Это не «Energizer», который работает и работает. Необходима целая «система питания», охватывающая всех, всю страну. Система, дающая возможность гордиться, достойно жить, честно зарабатывать, не чувствовать себя брошенным. Своеобразный перпетуум мобиле любви к Родине, сконструированный государством и каждым из нас. Если этого не случится, то мы все обесточимся. И тогда все остановится. Все.