Очищение или чистки?

Человеку свойственно забывать все плохое. Особенно, если это плохое происходило с кем-то другим. И потому безграничное возмущение депутатов-эсдеков, чьи однопартийцы стали «жертвами милицейского беспредела» во время переезда закарпатского экс-губернатора из палаты кардиологического центра в камеру следственного изолятора, выглядит вполне искренним. Но вызвать сочувствие способно далеко не у каждого. И дело здесь, конечно же, не в примитивном злорадстве из разряда «отольются кошке мышкины слезы» или «как аукнется, так и откликнется». И даже не в том, что статистика ссадин, ушибов, синяков, сотрясений мозга и прочих телесных повреждений, пережитых за последние годы народными избранниками, враждовавшими с прежней властью, куда внушительнее счета, который пытаются предъявить сегодняшние оппозиционеры власти нынешней.

Случай с Иваном Ризаком, как, впрочем, и многие другие инциденты последнего времени с участием правоохранительных органов и тех, кто нынче занял освободившееся место оппонентов власти, гораздо поучительнее общеизвестной истины: «Никогда не поступай с другими так, как тебе бы не хотелось, чтобы они поступали с тобой». Хотя все-таки невероятно трудно удержаться от того, чтобы не вспомнить отношение сегодняшних «пострадавших» к аналогичным проблемам своих коллег из противоположного политического лагеря. «Провокационное поведение депутатов-«нашеукраинцев», которые, пользуясь депутатской неприкосновенностью, нагло игнорировали нормы права, получило решительный отпор в Донецке», — заявил с парламентской трибуны Нестор Шуфрич полтора года назад, когда в сессионном зале обсуждались события в донецком Дворце молодежи, в котором сторонники Ющенко пытались организовать форум демократических сил. И предложил «привлечь всех нарушителей закона, независимо от того, имеют они депутатский мандат или нет». Удерживаемый в течение пяти часов в помещении Дворца молодежи Юрий Павленко и избитые Павел Качур, Владимир Филенко и Евгений Червоненко не вызвали тогда сочувствия и у Тамары Прошкуратовой, чья сердобольность, судя по всему, имеет ярко выраженную партийную ориентацию. «Мне как женщине, как маме, как учительнице, чрезвычайно обидно и стыдно за то, что в тот период, когда нужно принимать бюджет, мы развязываем здесь разные политические интриги», — поделилась своими переживаниями в тот день г-жа Прошкуратова. Но, повторимся, мораль сей басни не в этом. Вернее, не только и не столько в этом.

Вывод, к которому пришла депутатская временная следственная комиссия по проверке соблюдения конституционных прав и свобод человека, чей доклад стал одним из ключевых событий этой парламентской сессионной недели, однозначен: обстоятельства задержания Ивана Ризака и определение для него меры пресечения в виде содержания под стражей являются чрезмерными.

Как известно, бывший закарпатский губернатор и глава областной организации СДПУ(о) был задержан по обвинению в доведении до самоубийства (позже к нему добавились еще обвинения в злоупотреблении служебным положением и вымогательстве взятки) и в связи с ухудшением состояния здоровья помещен в кардиологический центр. Там-то и произошли события, давшие повод социал-демократам уже не голословно, а с использованием иллюстраций заявлять о происходящих в стране репрессиях и преследованиях по политическим мотивам. В иллюстрациях, нужно сказать, явно просматривался постановочный характер мероприятия. Но их захватывающая зрелищность как раз и была тем, чего так не хватало до сих пор оппонентам новой власти. И что они, наконец, получили во многом благодаря этой самой власти.

Поскольку Ужгородский горрайонный суд вынес решение о содержании Ризака под стражей, а состояние его здоровья после перенесенного гипертонического криза, из-за которого главный закарпатский социал-демократ, собственно, и оказался на больничной койке, нормализовалось, милиция решила перевести подследственного в СИЗО. Правда, глава временной следственной комиссии Виктор Мусияка утверждает, что переселять Ризака из одного учреждения в другое не было необходимости хотя бы потому, что все время, пока тот находился в больнице, его палату охраняли шестеро бойцов подразделений «Сокол» и «Беркут». Но у милиции на сей счет иное мнение. Как сообщил, выступая в парламенте, заместитель министра внутренних дел Михаил Вербенский, законом о предварительном заключении определено, что местом для нахождения подозреваемого, взятого под стражу, является следственный изолятор, а в отдельных случаях — изолятор временного содержания. Согласно же заключению судебно-медицинской экспертизы, утверждает замминистра, состояние здоровья Ризака позволяло проводить в отношении него следственные действия.

Вот только поселившиеся в палате у задержанного трое народных депутатов считали совершенно иначе. По мнению стороны, оппонирующей правоохранительным органам, у сотрудников милиции, явившихся препроводить в СИЗО Ризака, был выбор: услышав, что давление у их подопечного поднялось до критического уровня, они могли оставить его в покое, скажем, до утра. И как заявила уполномоченная по правам человека Нина Карпачева, такое поведение соответствовало бы милицейской инструкции, которая запрещает этапировать подозреваемых и осужденных в темное время суток. Правда, нужно сказать, что никто, кроме самой Карпачевой, о таком документе припомнить не мог. Но, с другой стороны, а где гарантия, что с утра у Ризака давление нормализуется? И кто может быть уверен в том, что, прикрываясь своей депутатской неприкосновенностью, народные избранники, взявшиеся защищать своего однопартийца, не вывезут его за это время из больницы. И не скроется ли он после этого в неизвестном направлении? До спасительной границы-то от Ужгорода гораздо ближе, чем от Киева.

Кстати, о депутатской неприкосновенности. 80-я статья Конституции гласит: «народным депутатам Украины гарантируется депутатская неприкосновенность», а также: они «не могут быть без согласия Верховной Рады Украины привлечены к уголовной ответственности, задержаны или арестованы». Как быть с этими неприкасаемыми персонами в случае, если они мешают выполнению судебного решения, ни в Конституции, ни в других законодательных актах не сказано. «Отдельные действия работников милиции, направленные на устранение препятствий для перемещения Ризака в следственный изолятор, которые расцениваются как нарушение депутатской неприкосновенности, стали возможными лишь из-за непривычности и динамичности произошедших событий», — сообщил народным избранникам Михаил Вербенский. Как уже вспоминалось, в истории Украины это далеко не первый случай телесного контакта представителей правоохранительных органов с парламентариями. А раз так, то для обеих сторон было бы полезно, чтобы правила обращения с народными депутатами во всевозможных конфликтных ситуациях были определены на законодательном уровне.

Но это лишь один из неурегулированных аспектов закарпатского конфликта. Многие, в том числе и глава следственной комиссии Виктор Мусияка, обратили внимание на то, что «устранение препятствий для перемещения Ризака» выполняли люди в масках. Скрытые лица тех, кто захватывает вооруженные банды или обезвреживает террористов, — это понятно. Но когда дело касается безоружного экс-губернатора, находящегося в больничной палате, то маски-шоу кажутся неуместными. Впрочем, знатоки местных особенностей края, прежние власти которого не однажды давали повод подозревать их в использовании для достижения своих политических и экономических целей услуг криминальных элементов, утверждают, что маски были не лишними. В любом случае их использование, кажется, также не регламентировано.

Выполнять решение суда (за игнорирование которого, кстати, сотрудникам милиции грозит уголовная ответственность) или заботиться о депутатской неприкосновенности? Руководствоваться инструкциями, запрещающими перевозить подследственных в темное время суток, или соблюдать закон о милиции, о предварительном заключении и прочие законодательные акты? Ориентироваться на заключение судебно-медицинской экспертизы, утверждающей, что здоровье подследственного в норме, или на результаты измерения давления у Ризака, доведенные до сведения правоохранителей Тамарой Прошкуратовой? Снять с лица маску и предъявить, как того требовали от них народные депутаты, милицейское удостоверение или продолжать скрывать свою личность? Не много ли вопросов, которые необходимо было решать в тот момент работникам УВС Украины Закарпатской области, выполнявших постановление суда о взятии под стражу Ивана Ризака? В результате по факту превышения ими служебных полномочий во время этой «операции» Генеральной прокуратурой возбуждено уголовное дело. Утешением им может служить разве что возбуждение другого дела — по факту вмешательства народных депутатов Украины в деятельность работников правоохранительных органов. Как сообщил заместитель генерального прокурора Виктор Шокин, в связи с важностью как одного, так и другого дела, они приняты в производство следователями Генпрокуратуры.

А теперь попытайтесь вновь вернуться на несколько месяцев назад и представить себе аналогичную ситуацию при старой власти. Сколько времени депутаты-«нашеукраинцы» пытались создать комиссию по расследованию выборов мэра Мукачево? Как скоро после того, как ее все же удалось создать, Верховная Рада смогла услышать ее отчет? Каким образом на многочисленные обращения по поводу вопиющих фактов беззаконного отношения к оппозиционным депутатам со стороны правоохранительных органов и не только реагировали руководители прокуратуры, МВД и СБУ? Почувствовали разницу? Так что пламенный спич Леонида Кравчука, ставший чуть ли не кульминационным моментом при обсуждении отчета комиссии Виктора Мусияки, возможно, и относится к лучшим образцам политического ораторского искусства, только вот количество лицемерия в нем в несколько раз превышает допустимые нормы. «Согласитесь, нельзя назвать страну демократической, а ее вождей демократами, если в ней преследуют людей за их взгляды, бросают в тюрьмы, бьют политических оппонентов, не церемонясь с народными депутатами, увольняют с должностей тысячи работников только за то, что они работали при Кучме», — заявил Леонид Макарович. И с этим, действительно, трудно не согласиться. Но при этом так же непросто удержаться от удивления: а где же были ваши глаза и обличительные речи, когда теми же словами можно было описать нашу действительность годичной, пяти-, семигодичной давности? «Вместо соблюдения Конституции и законов происходит их нарушение… Правовой нигилизм становится определяющим в деятельности должностных лиц. Вместо общественного диалога власти с оппозицией имеем политическое преследование ее лидеров, унижение чести и достоинства людей». А всего этого и близко не было при поддерживаемом славными социал-демократами Леониде Кучме? Если бы в 1991 году, признался первый президент Украины, стоящий сегодня во главе депутатской фракции СДПУ(о), он знал, что «вместо демократии в стране будет произвол», он лучше отрезал бы себе руку, чем подписал бы Беловежское соглашение. Нам же кажется: если бы Леонид Кравчук отрезал себе какую-нибудь часть тела при каждом случае вопиющего беззакония и произвола, происходившим за последние десять лет, от него осталась бы одна культя хромосомного набора. Вне всякого сомнения, остаются заслуги Леонида Макаровича, касающиеся обретения Украиной независимости. Да, он стоял у ее истоков, но таким же образом неопровержимо его присутствие у канализационного стока, в который затем эту независимость упорно пытались спустить.

Но вернемся из прошлого. Увы, сегодняшние реалии также далеки от идеала. И это еще раз подтвердилось при ближайшем рассмотрении тех вопросов, которые пыталась изучить следственная парламентская комиссия. Правила, установленные старой властью в системе отношений между ветвями власти и внутри каждой из них, создают условия для пренебрежения власть имущими Конституцией и остальными законами. При этом механизма ответственности за правовой нигилизм в исполнении хозяев высоких кабинетов нет. Выбирая президентом Виктора Ющенко, страна надеялась, что новая власть либо изменит систему, либо для начала не станет пользоваться «наследством» своих предшественников: наделять неконституционные органы и субъекты неограниченными полномочиями, пренебрегать законом, если им неудобно пользоваться, переступать через человека, пусть даже этот человек — бандит и подонок, но судом это не доказано, по звонку прокурору освобождать из СИЗО подследственных. И за все это время новая властная команда не предприняла никаких усилий для того, чтобы сделать законодательство простым и ясным, менее громоздким и более эффективным. Смирившись, наверное, с тем, что закон легче обойти и нарушить, чем изменить. Но тогда ей придется смириться и с обвинениями оппозиции, в том числе и в преследованиях по политическим мотивам.