Людмила СУПРУН: «Хочу, чтобы в красивой обертке был хотя бы леденец»

«Зеркало недели» в течение нескольких недель пыталось взять интервью у исполняющей обязанности председателя бюджетного комитета Верховной Рады Людмилы Супрун о ходе нынешнего бюджетного процесса. Но всякий раз помехой нашим планам становился громадный объем работы, выпавший на долю Людмилы Павловны и ее коллег по комитету, по отработке бюджетного проекта. Однако коротенькое интервью состоялось. Первого декабря, после непринятия документа во втором чтении.

— Людмила Павловна, как бы вы охарактеризовали главную коллизию? Почему комитет занял столь жесткую позицию — из-за недофинансирования местных бюджетов, или была другая причина?

— Есть несколько проблемных вопросов, которые нам в комитете было очень сложно преодолеть без помощи Минфина и поддержки зала. Первый — это местные бюджеты. Проблема очень простая. Сегодня в местных бюджетах есть деньги на заработную плату, есть деньги на оплату коммунальных услуг и энергоносителей. И все. Не за что вывозить мусор, не за что благоустраивать территорию, не за что ремонтировать лифты, нечем подвезти больного на «скорой помощи» в больницу, нет лекарств и медикаментов, не остается фактически средств на продукты питания. 60 копеек на лекарства на человека, находящегося в больнице, — это можно как-то обосновать?! Вообще никак. Не было в достаточной степени обеспечено питание детей 1—4-х классов, а оно по закону должно быть бесплатным. Поэтому говорить о местном самоуправлении и выполнении каких-то элементарных функций, делегированных государством, просто не приходится.

Наша сегодняшняя задача — направить на места дополнительные ресурсы. Как это выглядит на макроуровне? Из 100% расходов местных бюджетов 81% — это заработная плата, 19% — энергоносители и коммунальные услуги. Если мы добавляем 5 млрд., то местные бюджеты дополнительно получат 12% расходной части. То есть это как раз та маленькая поддержка, которая даст им возможность, кроме зарплат, энергоносителей и коммунальных услуг, профинансировать все те нужды, о которых я упоминала выше. Для нас это принципиальная позиция.

— Но Виктор Пинзеник говорит, что при подготовке ко второму чтению финансирование местных органов власти увеличилось на 5,8 млрд. Это правда?

— Он увеличил на 8,5 млрд. объем бюджета.

— Нет, я о цифре 5,8 млрд. грн…

— Цифра вроде бы привлекательная. Знаете, как конфетка завернута, а когда разворачиваешь, вместо конфетки — дохлая крыса. Это действительно так. Потому что 1 млрд. — это продолжение зачета по обесцененным вкладам граждан. Это что, реальные расходы местных бюджетов? Конечно нет. 2 млрд. — еще один зачет, так называемое покрытие разницы в тарифах: из государственного бюджета средства транзитом через бюджеты местные поступают в НАК «Нафтогаз». И что, это тоже деньги местных бюджетов? Да это стопроцентно зачетная схема, это крыса в красивой обертке.

— Сколько же Минфин предусмотрел реальных денег?

— Реально 1 млрд.

— Значит, вы добиваетесь выделения еще 4 млрд.?

— Здесь необходимо уточнение. Еще почти миллиард в бюджете заложен на различные программы: субвенция на строительство метро, компенсация за перевозку льготников коммунальным транспортом, 20% льготы на детей… В сумме набирается 900 млн. То есть всего получается 2 млрд. грн.

Мы предлагаем увеличить дополнительное финансирование местных бюджетов до 5 млрд. Откуда их взять? Где формируется доходная база? Сегодня правительство настаивает на снижении на 1,5% ставки перечисления денег в Пенсионный фонд. И сразу же компенсирует недостаточность ресурса Пенсионному фонду — 1,5 млрд. грн. — за счет денег налогоплательщиков. Такое вообще придумать невозможно: фактически речь идет о краже средств пенсионного страхования у конкретного гражданина.

Что нужно было сделать Пинзенику и правительству, чтобы ликвидировать проблемы с Пенсионным фондом? Я считаю, что один из методов — это отнюдь не снижение ставок налогов на сотые процента, которые вообще ни на что не влияют: никто из работодателей в таких условиях не выйдет из тени. А снижение налога на добавленную стоимость, налога на прибыль и самое главное — внедрение в отдельных отраслях, где совершенно нет необходимости держать налог на добавленную стоимость, налога с оборота. Для того чтобы люди вышли из тени. Для того чтобы они перестали прятать свои ресурсы. Это первый фактор.

Второй. Я считаю, что нужно было бы вменить в обязанность работодателю предоставлять каждому своему работнику при выдаче заработной платы справку о сумме, перечисленной на персональный пенсионный счет работника. В лице населения мы получили бы колоссальный потенциальный партнерский ресурс. Никто в большей степени, чем сами люди, не в состоянии проконтролировать работодателей. В 90% случаев работодатели экономят на отчислениях в Пенсионный фонд и кладут эти средства себе в карман в качестве прибыли. А денежкой надо делиться. Это нормальное правило человеческого общежития.

Персонификация денег сейчас — это первый шаг, чтобы потом, с 2009-го, перейти на накопительную пенсионную систему. И это перспектива нашего поколения, нашего времени — она не такая далекая.

Третья проблема — финансирование АПК. Пинзеник старается дать деньги на любые программы, только не на дотации. Придумал программу энергосбережения в АПК, программу какой-то кредитной поддержки…

— Но вы же знаете, что нельзя давать в АПК деньги: они все равно не дойдут до товаропроизводителя, они пропадут…

— В таком виде, в каком предложено сейчас правительством, — нельзя ни в коем случае. От этих денег не останется и следа. Поэтому мы хотим, чтобы деньги были даны на целевые программы, которые обеспечат конкретный результат. Нам нужно больше качественной продукции по приемлемым ценам, без этих сумасшедших потрясений: то мясо, то сахар, то зерно… Мы хотим, чтобы были механизмы управления ценой рыночными методами. Второе — мы хотим, чтобы были прямые дотации без вмешательства государственных чиновников, которые сидят и делят: тебе надо дотацию, приди и попроси. Мы хотим, чтобы деньги напрямую, независимо от чиновника, шли тому, кто произвел эту продукцию. В расчете на гектар, на килограмм…

Я являюсь соавтором законопроекта по системе государственной поддержки сельского хозяйства, в котором выписано это все от первого до последнего шага. Если не знаешь, как сделать, — смотри закон. Там описана система предоставления дотаций: по каким видам продукции, по каким правилам, система страховых субсидий. Если товаропроизводитель кредитуется, ему должны обеспечить кредитную поддержку. Тоже процедура выписана. Бери и исполняй. Но вы же понимаете, депутаты только пишут законы. Но их могут исполнять, только когда переходят в исполнительную власть. Поэтому будем ждать.

— Я не поняла, как решилась проблема с дополнительным финансированием угольной отрасли. Если фракция регионов за бюджет не голосует, значит, что-то не в порядке, но вы в докладе говорили, что 900 млн. все-таки выделены…

— По углю у нас проблема сейчас фактически закрыта. Цифра, которая определена, — 900 млн. — является приемлемой. Это заработная плата и охрана труда, ничего лишнего, никаких там излишеств.

У нас другая проблема — со статьями социальных законов. Правительство сейчас латает дыры, оно просто берет и втупую приостанавливает действие целого ряда статей. Наша задача — заставить социальную сферу реформировать. Если вы пришли к власти, реформируйте систему. Правильно? Предложите новый, справедливый принцип поддержки гражданина. Независимо от того, работает ли он прокурором, следователем, судьей или водителем.

— Но ведь отменять льготы и снижать установленные законом гарантии Конституционный суд не позволит, мы это уже проходили…

— Мы не говорим о льготах, мы говорим о создании новой, справедливой системы поддержки. Она должна предоставляться только по одному принципу — в зависимости от уровня доходов гражданина или семьи. Это будет справедливо. И мне кажется, что нынешние противоречия между законодательными актами можно будет снять только одним способом — принятием новой системы реформирования социальных выплат. Я лично в это верю.

— В течение будущей недели бюджетный проект будет дорабатываться в правительстве. Насколько вообще можно достичь компромисса за неделю? Чего вы будете добиваться?

— Я хочу, чтобы в красивой обертке был хотя бы леденец. Бюджет будет приведен в надлежащий порядок. Он уже в значительной мере переформатирован, он уже лучше, чем был. Я вам объяснила, почему. Потому что финансирование местных бюджетов уже чуть-чуть поправляют. Мы выделяем приоритеты, закрываем необходимые социальные выплаты. Еще немного подвижек, и все необходимое будет учтено.

— Как вы думаете, отказ на местах выполнять делегированные полномочия действительно реален?

— Местное самоуправление — это отдельная ветвь власти, и с ним нельзя не считаться. Это не люди в подчинении исполнительных органов. Если мы хотим двигаться к правовому государству, то должны понимать, что территориальная община — это основная ячейка самоуправления, основа для формирования гражданского общества. Поэтому просто не обращать на это внимание невозможно.

Убеждена, что заявление об отказе делегированных полномочий — это как последнее предостережение высшим государственным органам, которые на себя приняли полноту ответственности за ситуацию в стране. Что еще один шаг — и страна разбалансируется.

Я сегодня уже приводила пример: представьте, что вы приходите на работу, вам выдают зарплату 1000 грн. и говорят: «30 грн. потратишь на хлеб». И тут же вам покупают хлеб, и вы сидите, его жуете. «А 20 грн. потратите на оплату коммунальных услуг». — «Ну хорошо, а я же как? Это же моя заработная плата. Я имею право ею распоряжаться». А вам в ответ: «Нет, вот как мы напишем, так и делай». Вам дают три костюма, а вам нужнее не три костюма, а туфли для ребенка...

Желание централизовать все жизненные функции и поставить их под контроль исполнительной власти приводят к тому, что местные бюджеты лишились всяких прав. Они просто исполняют чужие приказы в режиме «одобрямс» — никаких других полномочий. Ни возможностей, ни приоритетов они не могут ни выделить, ни реализовать. Поэтому они оказываются, с одной стороны, бесправными, с другой — беспомощными. Кто еще имеет какую-то силу воли, пытается что-то сделать, напрягается, — он еще что-то может. Реально же для осуществления элементарных полномочий государство достаточных ресурсов не передает.

Часто критикуют местное самоуправление: почему больницы в таком состоянии, почему здравоохранением не управляете?! А в каком состоянии они могут быть, если им дали на 350 грн. инсулинов, а больше ничего, нет никаких таблеток. Вот и лечите в таких условиях, условно говоря, воспаление легких…

Лишение самостоятельности приводит к параличу. Никто не может проявить свой потенциал. Никто не высказывает свежую мысль. Потому что за всех решают сверху.

Поэтому я думаю, что заявления об отказе от делегированных полномочий — это крик души…