Когда товарищи в согласие не верят

Кадровые споры стали главным препятствием на пути к объединению коалициантов. Констатировать этот печальный факт нам позволяют сведения, полученные от многочисленных источников, так или иначе причастных к переговорному процессу. Сглаживанию идеологических противоречий представители трех фракций уделили куда меньше сил и времени. Однако было бы нечестно утверждать, что этот вопрос вовсе не заботил руководителей БЮТ, «Нашей Украины» и Соцпартии, придерживающихся различных взглядов на ключевые проблемы политического и экономического обустройства страны.

Поиск компромиссов практически завершился, и венцом его стало «Соглашение о создании коалиции демократических сил в Верховной Раде Украины V созыва». Сей документ — труд, без преувеличения, монументальный. И дело не только в объеме (текст соглашения — ни много ни мало — сотня страниц). Договор между тремя политическим силами можно назвать одновременно и программой совместных действий, и сводом правил поведения в рамках союза.

Мы не станем анализировать документ в целом. Невзирая на обилие деклараций, в нем есть немало занятного, однако тщательному разбору всех планов новоявленного парламентского большинства пришлось бы посвятить целый газетный номер.

Впрочем, некоторые детали бросаются в глаза. Например, несколько реверансов президенту. Глава государства, в частности, упомянут в преамбуле, где отмечено, что коалиция намерена добиваться реализации многочисленных задач «совместно с президентом».

Описание программы коалиции начинается с заявления о том, что она «основывается на положениях программы президента Украины Виктора Ющенко и программ субъектов коалиции». Планы БЮТ и особенно СПУ, мягко говоря, не всегда совпадают с намерениями Виктора Андреевича. Однако коалицианты решили не придавать этому обстоятельству особого значения. По крайней мере, пока. Просто существовала необходимость приветить гаранта.

Кое-кто утверждает, что в окончательной версии этот пункт будет сформулирован несколько иначе. Однако вариант, попавший в наше распоряжение, ссылку на президентскую программу содержит.

Из других важных деталей отметим:

— готовность коалициантов добиться отмены неприкосновенности парламентариев и общего надзора прокуратуры;

— намерение наконец-то принять законы о президенте и Кабинете министров;

— стремление усовершенствовать пропорциональную систему выборов, а также законодательно отрегулировать права, обязанности, функции депутатской коалиции и парламентской оппозиции;

— желание вмонтировать прокуратуру в систему органов юстиции;

— обещание определиться с намерением присоединиться к НАТО, но только после проведения соответствующего референдума (сроки, само собой, не указаны).

Можно по-разному оценивать подобный подход к решению серьезного геополитического вопроса. Мы этого делать не станем, однако обратим внимание на важный момент. В 2003 году уполномоченный конституционный орган — Верховная Рада — приняла закон об основах национальной безопасности, в котором членство в Североатлантическом альянсе называлось одной из целей, стоящих перед государством. Несколько лет часть парламента в документе, не имеющем нормативного (сиречь обязательного) характера, эту цель ставит под сомнение.

Мы остановились на этой детали лишь потому, что она иллюстрирует, пожалуй, главный недостаток соглашения. Его авторы предлагают механизм, реализация которого должна позволить группе парламентариев подменить депутатский корпус. Иначе говоря, коалиция переберет на себя права высшего представительского и законодательного органа.

Порок этот изначально был заложен в новой редакции Основного Закона, благодаря которой коалиция приобретала признаки политического органа. Что противоречит европейской практике. В странах, в той или иной форме исповедующих парламентаризм, коалиция, как правило, является всего-навсего инструментом создания правительства, а также механизмом взаимодействия между депутатским корпусом и кабинетом. Но никак не формализованной, самодостаточной структурой, обладающей серьезным набором полномочий.

Было ли у коалициантов право взваливать на себя подобную ношу? И каков реальный вес соглашения?

Выясняется забавная штука. С одной стороны, новоявленные «большевики» сами себе усложнили жизнь. Их действия регулируются сразу тремя документами — новой редакцией Конституции, новой версией регламента Верховной Рады (принятой в начале этого года) и собственно соглашением (в котором также есть регламент). К чему такие сложности? Логичное объяснение только одно. Стороны настолько не доверяют друг другу, а вожди до такой степени не уверены в своих подопечных, что вынуждены максимально бюрократизировать свои отношения. Кабы наличествовало согласие, половину норм и требований легко можно было бы заменить неписаным джентльменским соглашением, как это принято во множестве стран.

С другой стороны, всем принятым договоренностям, с правовой точки зрения — грош цена. Почему? Ответ — в 92-й статье Конституции. Там черным по белому написано, что организация и порядок деятельности парламента регулируются исключительно законом. А как же регламент? — спросите вы. В прежней редакции Конституции указывалось, что правила функционирования ВР должны быть описаны в законе о регламенте. В ходе проведения политреформы из 88-й статьи Конституции упоминание о законе убрали. Главным документом для депутатов теперь стал просто регламент — внутренний документ Рады, имеющий силу закона, но законом не являющийся. А, значит, с точки зрения Конституции, регламент не может регулировать ни одного вопроса, относящегося к организации и порядку деятельности парламента. Свежие нормы регламента о коалиции — не исключение. Что уж тогда говорить о каком-то коалиционном соглашении, о котором в Конституции — ни звука. С юридической точки зрения, этот документ — ничто.

Множество суровых требований, выписанных в соглашении, — набор пожеланий, не более того. Премьер и все члены Кабмина должны руководствоваться программными принципами коалиции? Если министр коалиционного правительства не согласен с решением коалиции, он должен уйти в отставку? Когда на общем собрании коалиции провален какой-то законопроект, то ни одна из политических сил — участниц большинства не имеет права искать поддержку в рядах оппозиции? Замечательно. Но что будет, если кто-то нарушит эти (и многие другие условия)? Ничего. Ибо в Конституции этих оговорок нет.

Кстати, о Конституции. В соглашении записано, что руководящий орган большинства (так называемый Совет) имеет право вынести «рекомендационное решение об исключении депутата из фракции и коалиции».

Кому пришла в голову столь «гениальная» мысль? Поясним, что имеем в виду. По Конституции, уход депутата из фракции автоматически означает лишение мандата. (Как именно должно происходить изгнание из депутатства — до сих пор неясно, потому что нет соответствующей законодательной нормы. Но это уже другой вопрос.) Однако вот в чем загвоздка: Основной Закон предполагает лишь добровольный выход нардепа из парламентской ячейки. Исключение фракцией Конституцией не предусмотрено. В свое время в одном из проектов политреформы такое новшество предлагалось, но оно не было поддержано абсолютным большинством народных избранников.

Фракция не может исключить депутата. Может ли она принимать «рекомендационное решение об исключении»? А кто ей запретит? Но какой смысл в решении, которое невозможно исполнить?

Описание несуразиц, описанных в регламенте коалиции, заняло бы слишком много места. Но смысла делать это — нет. Юридическая рекомендательность положений полностью нивелирует их назидательную тональность. Отдельного внимания могла бы заслужить разве что норма, появления которой многие ждали. Но так и не дождались. Ожидалось, что хотя бы на уровне декларации будет оговорено, что распад коалиции влечет за собой отставку коалиции. Однако в соглашении (во всяком случае в том варианте, который имеется в нашем распоряжении) об этом не сказано ни слова. В регламенте Рады предусмотрено лишь одно правило, согласно которому из Кабинета могут быть отозваны представители политической силы, покинувшей коалицию. «Могут» — не означает «должны». «Представители» — не означает «Кабинет».

Что это означает нежелание коалициантов снимать правительство? Ну, например, желание сохранить своих посланцев в правительстве любой ценой. Независимо от того, какой будет следующая коалиция. С разговорами о солидарной ответственности это как-то не вяжется.

Программу коалиции, описанную в соглашении, разумеется, следует оценивать профессиональным экспертам. Но общий характер документа дает основания сделать два вывода. Первый: коалицианты хотят взять на себя больше, чем могут. По сути, они собираются управлять правительством, что противоречит Конституции. Вывод второй: участники большинства верят друг другу меньше, чем хотелось бы их сторонникам. Излишняя формализованность и категоричность внутреннего регламента коалиции — тому свидетельство.

А команде, в которой царят недоверие и подозрительность, большие полномочия, наверное, ни к чему. Потому что ей едва ли по плечу большие задачи. И дай-то Бог, чтобы мы ошибались.