Анатолий Гриценко: «Мы не ожидали таких масштабов нарушений и безответственности руководителей высшего звена»

Как вы думаете, сколько времени требуется колонне военной техники из десяти единиц — танков и БМП — для прохождения расстояния в 120 км? Все опрошенные нами, включая как специалистов, так и людей далеких от армии, говорили о трех-пяти часах.

Однако военным одной из бригад, подчиненных Южному оперативному командованию, которые в начале февраля собрались на полигон под Одессой, потребовалось для этого … пять суток! Заметим, что перед этим техника прошла соответствующий контроль.

На полигон колонна продвигалась, периодически останавливаясь, ремонтируясь, вызывая подкрепление, ночуя на обочинах дорог. Этот марш закончился тем, что погибли старший лейтенант и солдат, охранявшие эту технику. Они ночевали в будке, грелись у «буржуйки», которая топилась дровами. Легли спать и отравились угарным газом.

Это — символ состояния и проблем, с которыми принял под свое руководство Вооруженные силы новый министр обороны Анатолий Гриценко. И после продолжительной беседы с ним стало понятно, почему известный сторонник вхождения Украины в НАТО, возглавив военное ведомство, заявляет теперь, что меньше всего его сейчас интересует дата вступления в альянс и что гораздо важнее озаботиться поднятием украинских ВС до альянсовских стандартов. Поэтому мы не стали задавать министру обороны любимый дежурный вопрос, а решили поговорить о наболевшем.

— Анатолий Степанович, Центр им.Разумкова, который вы до недавнего времени возглавляли, регулярно мониторил ситуацию в Вооруженных силах Украины. Насколько совпали оценки ваших экспертов с действительностью?

— В принципе, оценки были очень близки к реалиям, хотя мы и делали их в условиях дефицита информации, поскольку военное ведомство никогда не отличалось открытостью. Иллюзий по поводу состояния Вооруженных сил не было. Но по некоторым аспектам, особенно экономического характера, реалии превзошли «ожидания». Речь, прежде всего, о коррупции, злоупотреблении служебным положением, сдаче интересов Министерства обороны и государства при заключении сделок экономического характера. А также об общем негативном психологическом состоянии людей, уставших от реформирования, от жизни в условиях, когда система вынуждала их работать на грани или за гранью закона. Таких масштабов нарушений, с которыми пришлось столкнуться, и, прежде всего, масштабов безответственности руководителей высшего звена, мы не прогнозировали.

— В каких финансовых условиях приходится нынче выживать Вооруженным силам? Поскольку руководство страны собирается интегрировать Украину в НАТО, то, следовательно, власть должна стремиться к выполнению одного из основных требований альянса — выделению на нужды обороны не менее двух процентов ВВП. Какие суммы предусмотрены в бюджете на 2005 год?

— В соответствии с украинским законодательством, на потребности обороны должно выделяться не менее трех процентов ВВП. Но этого не было никогда. Обычно цифры варьировались от 1,3 до 1,6 процента. Но по сравнению с прошлым годом показатели уменьшились. Как снизился в этом году и процент военного бюджета от общегосударственного. Предыдущее правительство представило в парламент бюджетные предложения, исходя из минимально необходимых нормативных потребностей. Но даже они были удовлетворены только на 73 процента. То есть парламент и правительство изначально заложили деградацию армии вместо ее развития.

— Но ведь, насколько известно, военное ведомство имеет возможности неплохо зарабатывать и самостоятельно: землеотводы, в аренду сдаются огромные площади принадлежащих МО помещений, приличные доходы должна приносить и «Украинская авиатранспортная компания», другие государственные и казенные предприятия.

— В нормальной стабильной ситуации экономическая деятельность Минобороны — это большой вопрос. Еще в Центре Разумкова, мы в свое время выступали против того, чтобы эту функцию в существующем виде возлагали на МО. Из опыта армии Китая и некоторых других государств мы видели, что это обычно заканчивается коррупцией, экономическими преступлениями. Но очевидно, что у нашей страны не было другого выхода.

При сегодняшней системе формирования налогов и размерах бюджетного финансирования невозможно обеспечить армию даже на минимально необходимом уровне.

В то же время МО — богатое ресурсами ведомство. Эти ресурсы — предприятия, избыточное имущество и техника. Например, сейчас у нашего ведомства есть 399 освобожденных военных городков, множество избыточных сооружений. Безусловно, этот ресурс сегодня необходимо использовать для нужд развития ВС. Это должно быть временной, лет на пять-семь, мерой.

Мы сейчас ставим вопрос (и встречаем понимание Президента и правительства) о создании законных и совершенно прозрачных схем реализации избыточного имущества Вооруженных сил. До сих пор эта возможность использовалась ограниченно и очень часто с массовыми нарушениями закона, без учета интересов ВС. В результате получаю от контрразведки, Генпрокуратуры, контрольно-ревизионного департамента МО множество документов, свидетельствующих, что сплошь и рядом десятки миллионов гривен уходили не по назначению. За бесценок продавалось имущество, стоящее миллионы, которых сейчас так не хватает для боевой подготовки, решения социальных вопросов.

Вот несколько показательных примеров. В структуре МО находится 193 государственных и казенных предприятия. Из них 63 работает убыточно, это 20 млн. гривен в год. Остальные же, за редким исключением, влачат жалкое существование, выплачивая своим работникам очень скромную зарплату и перебиваясь от заказа к заказу, так как военное ведомство не имеет возможности их загружать. Но я не могу понять, как предприятие, расположенное в столице Украины, несет миллионные убытки? Ведь если бы оно вообще ничего не производило, а только сдавало в аренду по рыночным ценам свои площади и помещения, то уже было бы прибыльным. Так что здесь возникает вопрос экономической целесообразности, соблюдения законности и честности теми людьми, на которых лежит ответственность за материальные ценности.

Огромные площади на объектах МО сдаются в аренду. Я издал распоряжение проверить, на каких условиях это происходит. Выяснилось: если взять в целом по стране, то стоимость аренды просто смешная — меньше двух гривен за квадратный метр. Даже по Киеву средняя цена меньше 15 грн. за кв.м. Хотя мы знаем, что в центральных районах столицы стоимость аренды как минимум $20 —25 за кв.м. Так что сейчас все эти договоры аренды будут пересматриваться, и встанет вопрос об ответственности людей, заключавших их на таких условиях. У меня есть основания подозревать, что при этом они брали взятки.

Отсутствие общей политической культуры передачи власти, которое мы наблюдаем в масштабах всей страны, не обошло и военное ведомство. Буквально последние два месяца выборов, между вторым и третьим туром и даже за пять-десять дней до моего назначения подписывались приказы о передаче крупных земельных участков на территории Киева и в его окрестностях. Сотни гектаров. Если грубо оценить их стоимость, получится больше полумиллиарда долларов по рыночным ценам. Участки под паевое строительство жилья были предоставлены большей части «инвесторов» на условиях, которые, на мой взгляд, категорически неприемлемы: они обязались предоставить военным от 15 до 25 процентов построенного ими жилья. Но в 2008 — 2010 гг., то есть, можно предположить — никогда. Некоторые из этих сделок уже оспорены Генпрокуратурой через суд.

Наш принцип относительно подобных контрактов будет простым и прозрачным: оценивается земельный участок, определяется, сколько и какое жилье там будет строиться. Затем на основе тендера определяется процент, уходящий Министерству обороны, при этом оценивается рыночная стоимость жилья (а не себестоимость!). И вот на эту сумму МО будет получать от инвесторов квартиры для военнослужащих. Сегодня. А не через три-пять лет. И в тех местах, где надо министерству.

— До недавнего времени некоторые представители Минобороны имели мощный источник личных доходов в виде «откатов» при закупке имущества и продовольствия для нужд ВС. Как вы собираетесь бороться с этим явлением?

— Да, мы увидели, что система «откатов» существует, и они достигают, по нашей информации, 30 процентов. В решении этой проблемы мы пойдем по нескольким направлениям. Одним из своих первых распоряжений я приостановил выполнение более 20 приказов, подписанных предыдущим министром обороны, в отношении которых есть обоснованные подозрения, что они нанесут материальный ущерб государству. Во-вторых, я отозвал все доверенности на заключение сделок. В-третьих, приостановил все тендеры, которые проводились ранее уполномоченными представителями МО: для того чтобы взять их под контроль и на первом этапе максимально централизовать, перевести на уровень министра и его заместителей.

Кроме того, мы сейчас начинаем некоторые пилотные проекты — без посредников. Мы провели встречи с закарпатским губернатором Виктором Балогой и создали комиссию с участием представителей МО, чтобы оценить брошенные военные городки и объекты, в которых наше ведомство больше не нуждается, но которые представляют интерес для местной власти. Мы проведем их совместную оценку и выйдем на постановление Кабмина о передаче жилья и, соответственно, передаче местной власти этого имущества. При этом мы исключим посредников, поскольку попытка решить данный вопрос на уровне губернатора столкнулась как раз с требованием «отката» на уровне квартирно-эксплуатационных органов Министерства обороны. В неформальной обстановке этот «откат» был обозначен в размере 30 процентов. Сделаю все от меня зависящее, чтобы такого больше не было. Мы примем и кадровые решения: с занимающими высокие должности людьми, проявляющими слабость к государственным деньгам и нарушающими закон, будем прощаться без всякого сожаления. В то же время всем остальным, которых раньше система заставляла выполнять сомнительные приказы старших начальников, мы даем шанс, своего рода «амнистию» и возможность работать в новых условиях, когда со стороны руководства МО будет культивироваться соблюдение закона, интересов государства и военного ведомства.

— Делая в выходные закупки в одном из супермаркетов, довольно часто приходится наблюдать, как в автомобиль с военными номерами молодой солдатик под присмотром важной на вид супружеской пары загружает пакеты с продуктами. Скажите, а какие еще поручения высших офицеров наиболее эффективно «повышают» боевую подготовку наших солдат — строительство генеральских дач, работа на приусадебном участке, ремонт и уборка квартир?

— Вы поднимаете очень важный вопрос. Именно в таком контексте его поставил и Президент Ющенко, когда представлял меня руководящему составу Минобороны и Генерального штаба. Он сказал, обращаясь к генералам и офицерам: если будет замечен хоть один факт привлечения подчиненных солдат на строительство генеральских дач и других подобных объектов, то эти дачи «будут снесены до фундамента», а те, кто отдавал подобные распоряжения, распрощаются с армией. Эти слова Президента были выслушаны в гробовой тишине. Но каждый сделал в блокноте соответствующие пометки.

Что касается солдат, то они должны заниматься боевой подготовкой. К сожалению, дать им возможность заниматься ею в полном объеме, мы сейчас не можем. Впрочем, как и офицерам. Но если это в нынешних условиях невозможно, мы могли бы более активно работать с населением, с молодежью. Например, если офицер не занят в течение всего рабочего дня боевой подготовкой, он вполне может пойти в школу и провести там занятие вместо военрука-отставника, уже лет двадцать не видевшего настоящего оружия. Можно привести класс в воинскую часть, дать возможность ребятам сесть в танк, в кабину самолета, проехать на БМП, под соответствующим надзором дать им пострелять из стрелкового оружия. И если после такого посещения хотя бы у двоих мальчишек загорятся глаза, они не будут затем увиливать от службы в армии, а возможно, даже пойдут служить по контракту или станут офицерами.

Затронутый вами вопрос связан и с другим аспектом — переходом армии на профессиональную основу. Представить, что солдат или сержант-профессионал строит дачу или красит траву — невозможно. Понятно, что если офицер — самодур, не желающий выстраивать доброжелательные и уважительные взаимоотношения, изучать психологию, то ему трудно общаться с контрактниками, которые четко знают круг своих обязанностей и прав. Многим предстоит пройти через психологическую ломку. Поэтому на уровне среднего звена существует скрытое сопротивление переходу на контрактную основу. Ведь солдатами-призывниками руководить легче.

Мои душа и разум противятся глупым, а порой даже анекдотичным проявлениям, когда устраивают показуху вроде покраски солдатами травы зеленой краской или побелки снега. Не воспринимаю и «традиционных» символических признаков чинопочитания. Например, я узнал, что некоторые высокие начальники стали вывешивать в кабинетах за своей спиной, кроме портрета Президента, еще и фотографию министра обороны. Я запретил эту практику. Ведь до смешного доходит: посещая одну из частей, я увидел свою фотографию, а под ней — цитату предыдущего министра обороны. Но подобные недостатки исправить легче всего…

— Как будет осуществляться переход ВС на контрактную основу, не возникнет ли на каком-то этапе провал в численности личного состава, особенно учитывая заложенные в Стратегический оборонный бюллетень темпы сокращения ВС?

— Президент Ющенко в своей предвыборной программе поставил задачу ускорить переход на контрактный принцип формирования и осуществить его до 2010 года — на пять лет раньше, чем планировалось предыдущим президентом. Эти же параметры заложены и в программе правительства «Навстречу людям». Для нас это руководство к действию.

Как мы предлагаем двигаться по этому пути? Задача увеличения количества контрактников упирается в три проблемы. Первая: низкий уровень денежного содержания. Сейчас контрактники получают примерно по 400—500 грн., что не очень привлекательно на рынке рабочей силы. На такое предложение идут представители только самых малообеспеченных социальных слоев или регионов, в которых очень высок уровень безработицы. Подписывая контракт на четыре года, человек затем все это время оглядывается по сторонам в поисках, куда бы ему затем податься работать. Мотивации оставаться в ВС у него нет.

Вторая проблема — неразвитая система предоставления служебного жилья. Его либо нет вообще, либо это, по сути, казарма чуть улучшенного, но все же советского типа. В этом вопросе тоже необходимо менять психологию отношения к этим людям. Контрактник может быть по возрасту старше, чем прапорщик или лейтенант, и относиться к нему, как к восемнадцатилетнему солдату, нельзя. Необходимо создать ему такие условия, чтобы казарма или общежитие были для него домом. Чтобы никто не мог запретить ему поставить в своей комнате магнитофон, повесить фотографию любимой девушки, готовить себе еду. Нужно дать ему возможность спать столько, сколько он хочет, а не поднимать его в семь утра и гнать на зарядку. Но при этом поставить ему четкие нормативы, в том числе и по физической подготовке и состоянию здоровья, и требовать их выполнения. То есть относиться к нему, как к самостоятельному человеку, который должен отвечать требованиям только в рамках своих функциональных обязанностей.

И третий фактор — это неспособность по финансовым причинам организовать боевую подготовку на должном уровне и, соответственно, вызвать интерес к военной службе. Данное обстоятельство разлагает все категории, в том числе и контрактников, и отбивает у них интерес к военной службе.

До сих пор планировалось подниматься по плавной кривой, каждый год увеличивая количество контрактников в ВС. Сейчас мы попытаемся по-другому подойти к этому вопросу. Я не вижу особого смысла в плановом и плавном подъеме этой планки и выходе на стопроцентный показатель до 2010 г. Если не решить вопросы служебного жилья, не увеличить денежное содержание и не обеспечить интересную боевую подготовку, то люди, которые сейчас работают по контракту, скорее всего, уйдут со службы. Они не станут приобретением для Вооруженных сил.

Поэтому мы вместо наращивания процента контрактников предлагаем сосредоточить усилия на создании условий. И параллельно запустить пилотные проекты, т. е. в каждом виде ВС — Сухопутных войсках, Воздушных силах и ВМС —по одной бригаде укомплектовать полностью контрактниками. Это предложение уже предварительно поддержано Президентом. Мы собираемся выбрать бригады, имеющие лучшие условия по боевой подготовке, наличию жилья, и обеспечить их ресурсами в приоритетном порядке. Чтобы в течение нескольких лет обкатать этот опыт, избавиться от негативных аспектов и затем распространить положительный опыт на все ВС. То есть мы намерены создать концентрированные ядра, вокруг которых и будем наращивать профессиональный компонент.

Еще один вопрос, над которым следует задуматься. Вы знаете, что ежегодно гражданские вузы готовят около 20 тыс. офицеров запаса, и их количество скоро достигнет миллиона человек? При этом у нас нет никакой возможности проводить полноценные сборы. Но главное, что ведь даже в случае серьезного вооруженного конфликта мы не будем воевать офицерскими полками, как это было в Белой гвардии. Тогда зачем нам такое количество запасников?

— Так все-таки, до каких пределов будут сокращаться ВС?

— У нас сейчас численность ВС составляет 285 тыс. В этом году мы сокращаемся на 40 тыс. чел., из них 30 тыс. — военных, 10 тыс. — гражданских. А из 30 тыс. военных — примерно 10 тыс. офицеров, 5 тыс. прапорщиков, а остальные — сержанты, солдаты и курсанты. Вопрос: до какого предела в сокращении идти? И здесь есть некоторая неопределенность, поскольку для тех темпов сокращения, которые планировались предварительно, и были заложены в Стратегический оборонный бюллетень, нет ресурсной базы для соблюдения социальных стандартов, на чем настаивает Президент Ющенко. Ведь нужно, чтобы люди уходили из армии, не проклиная ее, а вспоминая добрым словом, чтобы даже после сокращения у них могло возникнуть желание сказать своему сыну: «Эта служба стоит того, чтобы посвятить ей жизнь».

Мы сегодня не можем четко сказать, на какие параметры мы выйдем к 2010—2015 году. Вероятно, это будет численность, близкая к 100 тысячам человек. Но при этом очень важна структура этой численности. До сих пор мы шли, к сожалению, преимущественно путем сокращения боевых частей. И у нас сейчас соотношение между боевыми частями и частями обеспечения недопустимое для нормальных армий. А причина в том, что до сих пор не реформировалась система тылового и технического обеспечения. Мы содержим огромное количество баз, арсеналов, у нас не переданы в народное хозяйство сотни военных городков, которые требуют охраны. Мы занимаемся вопросами утилизации. У нас система обеспечения продовольствием образца 30-х годов прошлого столетия. При том, что страна уже 15 лет живет в условиях рынка. А мы на базы и склады завозим тысячи тонн разных круп. Потом развозим эту гречку за 200—300 км, обеспечивая при этом охрану. Вместо того чтобы обеспечить сервис, как это делается в передовых армиях, где закупки — дело частного бизнеса, доставляющего продукты вовремя прямо к КПП части. Просто необходимо создать прозрачную схему тендеров на предоставление таких услуг. Это будет надежнее и дешевле. И появится вообще новый вид бизнеса — обеспечение Вооруженных сил. Думаю, будет очень много желающих начать бизнес по предоставлению таких услуг. И тогда у нас уже не будет необходимости содержать этот огромный шлейф тылового обеспечения. Иначе наше сокращение завершится тем, что у нас останется всего несколько боевых бригад, а все остальное будет тыл. Такая армия совершенно никому не нужна.

Кстати, еще о пережитках. В сознании многих людей, особенно старшего поколения, армия — это такой механизм, который можно поднять «по щелчку». В котором по тревоге любое подразделение, часть, соединение немедленно готовы выполнять любую задачу. Конечно, такую армию можно построить, но она будет очень дорого стоить, она не по карману Украине, и в ней нет потребности. Мы должны четко понимать задачи, которые будет выполнять армия, и соответственно, какая степень ее готовности нужна. У нас есть силы боевого дежурства, работающие 24 часа в сутки, например, контролирующие воздушное пространство. Это наш приоритет. Но держать в постоянной готовности высокого уровня другие части нецелесообразно и чрезвычайно дорого.

В то же время и здесь есть предел. Вопиющий случай в Южном оперативном командовании под Одессой, о котором я вам рассказывал, стал для меня красноречивым примером того, как низко можно упасть. На нем, как через призму, можем увидеть всю систему организации боевой подготовки и ее уровень.

Когда мы начинаем копать глубже и искать причины, то оказывается, что в баках этих машин топливо не менялось с 2000 г., и денег на это нет... Я постоянно получаю шифровки с «плачем Ярославны» о том, что нет средств. Но в то же время анализ показывает, что командования видов своими решениями сдают в аренду технику, прежде всего авиационную, просто по смешным расценкам! Техника вырабатывает свой ресурс, а вместо арендной платы на уровне десятков миллионов долларов мы получаем лишь десятки и сотни тысяч гривен. И закон при этом как бы никто не нарушал: разрешение выдавалось министром, договор аренды подписывался командующим видом ВС. При этом они мне докладывают о том, как все плохо, но не говорят о существующих возможностях... Эту ситуацию будем переламывать. Я обнародовал свою позицию: это еще на уровне командира роты может подниматься вопрос о том, что чего-то не хватает. Начальники же следующих уровней уже должны давать свои предложения. Поскольку они могут определять приоритеты, а руководители высшего ранга перебрасывать средства с одной статьи на другую и отказываться от чего-нибудь в пользу приоритета, искать внутренние ресурсы. А если люди в состоянии только поднимать проблемы, но не искать пути их разрешения, то у меня возникает большой вопрос о целесообразности их дальнейшего пребывания на занимаемой должности. Особенно, если это касается руководящего состава Министерства обороны и Генерального штаба.

Да, мы не сможем сделать рывок в обновлении систем вооружений. С одной стороны, в армии сейчас десятки тысяч единиц избыточной техники, которая подлежит либо продаже, либо утилизации. С другой стороны, имеющаяся техника в значительной степени (по отдельным показателям на 60—80 и даже до 100%) выработала свой ресурс и требует глубокой модернизации или просто обновления. С третьей стороны, у нас нет средств на это. Вот вам пример. На этот год на ремонт вооружения и военной техники планируется выделить 41,6 млн. грн. В то же время по балансу прошлого года мне передан долг размером 26 млн. грн. Если учесть расходы, которые необходимо понести по обслуживанию техники, то при таком бюджетном финансировании и таком долге мы можем отремонтировать только один самолет и один танк. Точка. Разговор об обновлении не представляется возможным вообще! А потребность ремонтных работ только в авиации — 122 самолета и 76 вертолетов. То есть задача неразрешима.

Так что здесь нужны новые решения. Я думаю, если мы будем строить схему реализации избыточной техники как в Украине, так и за ее пределами по прозрачным схемам, без многочисленных посредников и делать это под контролем правительства, министерств экономики и финансов, мы сможем существенно пополнить спецфонд, предусмотренный в бюджете Минобороны, и направить эти деньги на восстановление техники. Это абсолютно реально, и у нас уже есть предварительные расчеты.

— Президент поставил цель — стопроцентно обеспечить военнослужащих квартирами. Каким образом вы будете стремиться к ее достижению? Ведь квартир, построенных взамен на переданную землю, о которых вы говорили, все равно на всех не хватит.

— Сейчас в квартирной очереди стоят 45,5 тыс. человек. Из них около 13 тыс. — более десяти лет. Многие вообще не верят, что когда-нибудь получат свое жилье, и у них имеются для этого основания. В год квартиры обычно получали около трех тысяч человек. В то же время из вузов выпускались несколько тысяч молодых лейтенантов… При таких темпах предоставления жилья очередь не исчезнет никогда.

Мы будем решать проблему по нескольким направлениям. Во-первых, будет сделан больший акцент на служебное жилье, которое предоставляется человеку на время его службы. Прослужив в армии 10—15 лет, он уже сможет рассчитывать и на собственное жилье. Во-вторых, я подписал директиву об инвентаризации жилищной очереди. Слишком много я получаю сигналов о том, что в ней стоят люди, давным-давно уволившиеся из ВС. Их личные дела лежат там по 15 лет, и их никто толком не проверяет. В очереди также есть лица, уже получавшие жилье за счет Минобороны, а некоторые даже неоднократно. Есть «рекордсмены», получившие по пять квартир, что нарушает все принципы социальной справедливости, не говоря уже о законности. Есть люди, понапрописывавшие к себе множество родственников и теперь претендующие на площади, которые МО им вовсе не обязано предоставлять.

Предыдущие проверки показали, что лишних в очереди было около трехсот человек. Сейчас, мне кажется, эта цифра будет намного больше. Я рассчитываю до мая получить результаты проверки.

Думаю, что к жилищной очереди нужны кардинальные подходы. Как я уже говорил, мы будем предоставлять право на паевое строительство жилья с привлечением внешних инвесторов. Жилье нам нужно сейчас. Если инвестор не имеет достаточных оборотных средств или не может взять кредит в банке, это не наш инвестор. К нам в очередь уже выстроились крупные инвесторы, и большинство из них готовы работать в новых условиях. Я думаю, что мы значительно продвинем жилищную очередь уже в этом году.

— А что будет с зарплатами?

— У многих в армии сложилось впечатление, что с приходом Ющенко, Тимошенко и Гриценко уровень оплаты труда, денежного содержания офицеров и прапорщиков упал. И ряд категорий стали получать в месяц по сравнению с декабрем на 200—300, а некоторые даже на 800 грн. меньше. Но это цена безответственного планирования и попыток купить армию, которые предпринимало предыдущее правительство. Оно, идя на выборы и стимулируя голосовать за кандидата от власти, но не имея необходимых ресурсов, пошло на совершенно популистское повышение денежного содержания в течение последних месяцев прошлого года. А в бюджет этого года соответствующие средства не заложило. Правительство нашло средства только сейчас, и думаю, что с первого апреля мы поэтапно повысим денежное содержание всех категорий, прежде всего наиболее уязвимых. Для солдат это уже сделано. Постановлением Кабмина мы в три раза увеличили их денежное содержание. На очереди контрактники и младшие офицеры. Так что, если удастся объяснить людям, что это не позиция новой власти, направленная на снижение зарплаты, если мы будем действовать так, как говорила премьер во время ее представления в парламенте, и станем подтягивать ниже оплачиваемые слои к выше оплачиваемым, тогда появится больше веры в то, что эта тяжелая работа будет сопровождаться повышением социальных стандартов.

Знаете, я хорошо ощущаю, что люди хотят жить в условиях, когда доминирует здравый смысл и государственный подход. Задачу по реформированию и поднятию престижа армии можно воспринимать как непосильную ношу, а можно — как интересную задачу. Если людей зажечь. А я вижу по блеску в глазах, что многие соскучились по работе, которой можно гордиться и которая приносит моральное удовлетворение.

— Через год будут выборы в парламент. Вы намерены традиционно использовать армию как административный ресурс?

— Я думаю, что явление Майдана, о котором много говорят, имеет свойство догонять и бить сзади по голове тех, кто забывает, ради чего Майдан собирался. А люди выходили на Майдан не только поддерживать Ющенко, но и защищать свои права, которые были грубо нарушены, так как власть беспрецедентно пыталась навязать свой выбор, используя админресурс. Я думаю, что наше общество уже выработало значительный иммунитет против такого рода действий, и любой политик или чиновник, который будет пытаться применить админресурс, станет мишенью для жесточайшей критики как внутри страны, так и за ее пределами. Если я к моменту выборов еще буду на посту министра обороны, то армию и ее руководство не будут обвинять в том, что в ходе парламентских выборов она принуждала кого-то за кого-то голосовать. Люди будут иметь возможность выбрать самостоятельно, и у них будет информация обо всех участниках избирательной гонки.

— Анатолий Степанович, вы не вступили в новую пропрезидентскую партию «Народный союз «Наша Украина». Почему? Партийная жизнь вас не интересует?

— Мы обсуждали этот вопрос с Президентом, поскольку мне поступали такие предложения. Мы договорились о том, что этого делать не надо, поскольку министр обороны возглавляет силовую структуру, в которой почти 300 тыс. человек несут службу по принципу единоначалия. Нельзя допустить настоящих или надуманных обвинений в использовании этого положения как админресурса, насаждающего конкретную партийную идеологию. Сейчас министр — это госслужащий, но думаю, что он войдет в категорию политиков, когда будет принят Закон о Кабинете министров и другие законодательные акты. И я не исключаю, что тогда может стать уместным вопрос о моем членстве в партии. Но я сказал Виктору Андреевичу вот о чем: если на момент начала выборов в парламент я буду еще на посту министра обороны и буду обеспечивать тот профессиональный результат, на который Президент рассчитывал, назначая меня на эту должность, и мое присутствие в партийном списке, по мнению его составителей, усилит список, то я войду в него и пойду на выборы. Но сейчас, на мой взгляд, важнее результат, поскольку есть ясное ощущение ответственности за то, что успех должен быть уже в этом году. Мы не сможем сделать все и на всех направлениях, но на приоритетных необходимо показать ощутимые результаты. И я ориентирую своих заместителей и других подчиненных на то, что мерилом работы является не усталость и не количество документов, гуляющих по Минобороны и Генштабу. Наш успех будет тогда, когда его почувствует солдат, прапорщик, офицер, генерал. Когда они будут меньше гибнуть, больше летать, больше стрелять. Когда офицеры будут жить в лучших условиях, солдаты будут получать больше денег. Если результаты такого рода станут ощутимы, тогда вопрос участия в парламентских выборах и партийном строительстве встанет по-другому. Деятельность партийных организаций в ВС запрещена по закону. А если говорить о моей партийной деятельности в свободное от работы время, то такого практически не осталось. Я ухожу из дому в начале восьмого и возвращаюсь ближе к полуночи. Времени на активную партийную деятельность практически нет. А быть просто членом партии и активно в ней не работать — это противоречит моему пониманию. Если уж что-то делать, то эффективно и с отдачей.