Самоидентификация Просветителя

Очевидно, не существует универсального плана человеческого самосотворения. Сокровенными являются внутренние побудительные силы, определяющие наши устремления и выбор путей, которыми каждый человек должен пройти, дабы познать себя и избрать личностную стезю служения людям, Богу, Отечеству, себе, своей семье, либо же - дьяволу. Побуждения, заставляющие нас отдавать предпочтение тем или иным ценностям, указателям на жизненном пути, - у каждого свои.
Для становления одних решающей может стать среда, в которой они вырастают и живут, для других - родители и ближайшие родственники, еще для кого-то - школа, встреча с неординарной личностью или даже просто случайное стечение обстоятельств. Однако далеко не каждый из нас может сказать: "...в 13 лет я сделался тем, чем я есть". Эти слова принадлежат Борису Гринченко, 150-летний юбилей которого отмечали в декабре прошлого года.

Его детские годы ничем особым не отличались, кроме огромного желания познавать мир и жажды чтения. В биографии, написанной для "Історії літератури руської" Е.Огоновского, отмечено: "Забившись в гущу лесную, маленький мальчик 7–8 лет упивался волшебным рисованием любимых авторов, забывая за ними о печальной действительности... Начал шести лет со стихов, тогда "издавал" на своем хуторе несколько "журналов", надоедая ими отцу, матери и деду Андрею - старому печнику, жившему у Гринченко со своей слепой бабой Галькой. На украинском языке мальчик еще дома читал басни Гребинки, исследование д. Рудченко о чумаках с отрывками из украинских песен, "Энеиду" Котляревского. Это не произвело впечатления на него; услыхал, как одна пани похвалила при нем украинский язык и Шевченко. Стал писать на украинском, а дома нашел "Кобзарь" у отца в сундуке, прочитал его, и впечатление от сей книги покрыло все впечатления, которые до сих пор имел от книг, даже составлял словарь украинский".

Учитывая, что ему "...до всего приходилось доходить самому", он сотворил себя из своих внутренних побуждений, утверждая и завершая в себе дух украинского трудолюба, чей каждый день жизни не был напрасным на избранном пути и вызрел в урожай самоосознанной нации. В автобиографии 1892 г. 29-летний Гринченко исповедуется: "Я как-то сразу и без колебаний порвал со всеми московско-патриотичными тенденциями шовинистической окраски (а именно к этому я склонен был)". У него могла быть иная судьба, более-менее обеспеченная жизнь дворянина либо же военная карьера, как у брата, или же... Но Гринченко избрал тяжелый путь украинского патриота, литератора, общественного деятеля, Просветителя. И мы не можем знать, была бы Украинская революция 1918 г., состоялось бы украинское возрождение 20-х гг. прошлого века, сформировались бы шестидесятники, и стала бы Украина независимой без Бориса Гринченко и тех ИНЫХ, ставших на путь, проложенный гением Шевченко?..

Становление Гринченко-украинца произошло в лоне Слова и Мысли Шевченко, в рассуждениях и убеждениях, рожденных духовной силой Кобзаря. Шевченко вошел в его жизнь мировоззренческой парадигмой и воззвал вместе с другими деятелями исполнить историческую миссию творения нации. Борис Дмитриевич отмечает:
"...Шевченко сделал из меня сразу же украинского национала (хотя и дивно это говорить о мальчике 13–14 лет). Он (Тарас) и до сих пор стоит передо мной на таком высоком пьедестале, что касается головою неба". А дальше, объединяя свои слова с языком "Еретика" Кобзаря, Гринченко подытоживает: "...из мертвого он сделал живое - "трупи встали і очі розкрили!". Это животворное прозрение дало Украине личность, сумевшую в сложных исторических условиях не только продолжить дело Великого Кобзаря, но и сделать неоценимый, новый, многомерный вклад в приближение нашей независимости. Именно поэтому в украинский национальный пантеон имя Бориса Гринченко вписано его многотрудными делами наряду со святым для каждого украинца именем Тараса Григорьевича Шевченко. Оба прожили всего по 47 лет, а сколько сумели совершить ради самоосознания украинской нации!

Становление национального самосознания юного Бориса, по его же свидетельству, проходит "среди гнилого воздуха российской канцелярии". Но вместе с тем, живя на хуторе Вильховый Яр, юноша имеет возможность общаться с простыми людьми, работающими в имении его родителей. Отец, отставной офицер российской армии, хотя и был выходцем из украинского казачества, но дома ввел порядки, присущие мелкопоместному российскому дворянству. Мама была этнической русской, вряд ли благосклонной ко всему украинскому.

Со временем паренька все больше привлекает то, чего не одобряют родители: он погружается в мир языка украинского крестьянства. Выбор юноши не воспринимают ни семья, ни ровесники: "до 17 лет я был совершенно одинок на своем новом пути", поскольку "встретил и от старших, и от товарищей враждебность к моему "хахлячеству", - пишет он. Из публикаций Гринченко видим, что способность быть "дитем родного края", патриотом, он причисляет "к важнейшим моральным требованиям", достойно пронося эту добродетель через всю жизнь.

Жизненный путь Б.Гринченко - это путь самоутверждения: "С семнадцати лет уже вынужден был зарабатывать хлеб в канцелярии, в восемнадцать был народным учителем. Свободное время использовал на самообразование". О жизни в эти молодые, а точнее юношеские, годы Гринченко вспоминает: "Разумеется, что обедал через день, а жил в одном доме с сапожником и его семьей, да еще и в таком, где по стенам текли потеки... И вдобавок работа в канцелярии была страшно скучная, и я сбежал с нее в том же году: каким-то чудом пущен учителем на село". Он погружается во всепоглощающую работу учителя, ведь "...учить приходилось весь день, поскольку школьники сразу не помещались в хате".

Положение учителя описано в письме Гринченко, опубликованном в одном из русских учительских изданий: "Да, наше положение плохое, и несомненно, что даже выдающиеся педагогические силы в среде учителей часто подавляются, надламываются под тяжелым гнетом жизненных условий. Жизнь на 10 руб. в месяц с двух-трехмесячной задержкой жалованья, с приобретением на свои средства учебных пособий, с грязью, холодом, сыростью, с постоянной борьбой со всякими "общественными заправилами...".

Однако Борис времени не теряет, стремится как можно больше узнать о жизни народа: "Я перешел жить версты за три в полтавское украинское село, а в школу каждый день ходил. Мне хотелось учиться языку от народа, записывать лексические и фольклорные материалы и вообще присматриваться к народной жизни. И только уже на четвертый год мне повезло стать учителем и заведующим двухклассной школой в украинском селе Нижняя Сыроватка Сумского уезда".

Посчастливилось не только Гринченко, прежде всего - детям, которых он учил, поскольку, когда Борис Дмитриевич оставил школу, один из учеников в письме к нему пишет: "Господи, как все скучают по Вам. Вот бы Бог послал, чтобы Вы приехали, хотя бы наговориться с Вами. Кажется, когда Вы рассказываете, слушал бы и не переставал, так к сердцу Ваши умные слова и пристают, что их никогда и не забудешь". Одна из присущих Гринченко черт - делать все, даже то, что не очень по душе, с самоотдачей, делать так, чтобы никто не смог упрекнуть за плохо сделанное дело.Это обнаруживается в учительствовании, его служебных делах в Херсоне и Чернигове, его тщательных описаниях состояния книжных складов и школ, а особенно - в работе над словарем. Гринченко был убежденным оптимистом относительно плодов своего труда, его не угнетает, а вдохновляет то, что урожай будут собирать потомки.

Впаде мій сів, -
і хліб ми будем мати,

А хоч не ми, -
дочки, сини й онуки.

Борис Дмитриевич, попробовав учительский хлеб, высоко ценит работу педагога, что подтверждает его стихотворение "Вчителям":

Навчався я від вас
над все кохати світ,

Із правдою іти
та з волею брататься,

І в боротьбі за їх
із наймолодших літ

Ані приваб-спокус,
ні сили не бояться.

В храм пишної краси
ви увели мене,

Щоб міг небесної утіхи зазнавати

І щоб серед клопіт,
робивши тут земне,

Міг духом вільним
я до неба досягати.

Работая учителем, Гринченко приходит к выводу, что "...воспитание непременно должно быть национальным, система воспитательная должна быть такой, чтобы в ней народность имела соответствующее себе место". Несмотря на официальный запрет, он учит детей украинскому языку, приучает к украинским книгам, нехватку которых компенсирует своими рукотворными пособиями. Борис Дмитриевич убежден, что "...народная школа - это один из важнейших и мощнейших факторов в деле общественного воспитания". Такое видение побуждает к постоянной борьбе за право украинцев обучаться на родном языке, поскольку Гринченко считает, что "...языки не упали с неба готовыми, и их не придумали сами народы. Ибо они явились как результат, как произведение многих условий - психологических, бытовых... Потому и язык в мире появился, что все эти отличия есть, и отличия эти, вместе с языком, суть приметы, отличающие одну народность от другой. Когда вы, воспитывая, будете брать во внимание язык, то должны учитывать и то, без чего нет и языка: народность, национальность".

Борис Дмитриевич последовательно раскрывает значение языка для исторического бытия народа: "Язык всегда обнаруживает сумму представлений, выработанных и пережитых народом. Потому он и есть могучей общественной связью. Каждое слово каждого языка - результат вековой духовной жизни народа, результат его творчества. Что народ испытал, около чего мысль работала, то в языке и имеет свое выражение. Потому каждое слово каждого языка проговаривает к народному сознанию, пробуждает в каждом сознательный процесс мысли, поднимает всю его природу моральную. Потому люди из одного народа понимают друг друга, понимают своих предков, поскольку каждое слово, высказывающее сегодняшнее представление, явилось из аналогичных представлений времени прошлого и росло, развивалось вместе с народом. Лишь тот народ, который говорит на своем языке, может развиваться так, как велит ему его природа".

Его национальное самоутверждение проходит в литературном творчестве. Еще в детские годы он делает первые пробы пера, а со временем и публикует стихи: "печататься я начал в "Світі" под псевдонимом Ив.Перекатиполе с г. 1881", - отмечает Гринченко. В этом же году, но уже под псевдонимом Василий Чайченко, написаны поэтические произведения, свидетельствующие об устремлениях молодого Гринченко как общественного деятеля. В стихотворении "Доки?" он пишет:

Минає час, минають люди;

Ми всі ждемо того, що буде,

І кажем всі: давно вже час,

Щоб воля та
прийшла й до нас.

Гринченко понимает, что развитие Украины возможно лишь при условии получения свободы. Вместе с тем он осознает тернистость избранного пути, знает, что избранный путь требует ежедневного и настойчивого труда. В его философии жизни труд занимает ведущую роль. Он пишет о труде - не только физическом, но и умственном, который необходим для развития нации и ее самоидентификации как способа достижения свободы, поскольку "труд единственный из неволи нас вырвет".

Гринченко, как никто другой, в те годы сознает значение живого украинского слова. Эта мотивация делает его настойчивым, что помогает торить путь в мир поэтического и прозаического слова и утверждаться как украинский литератор. Усилия юноши поддерживает И.Нечуй-Левицкий: "он поднял мой дух вверх", - напишет позже Гринченко.

Для понимания самоидентификации Гринченко как украинца нужно погрузиться в его поэтические, прозаические и драматургические произведения, но прежде всего, следует выделить одну важную черту, присущую Борису Дмитриевичу, - самокритичность, поскольку способность автора к критическому самоанализу является важным залогом развития творческой личности. "Малообразованный, небрежный даже в форме стихотворной, напечатал я немало такого, чего очень потом стыдился... Поняв же свои ошибки, я начал уже заботиться о том, чтоб мои работы больше принадлежали к литературе", - отмечает Гринченко.

Прозорливость, способность увидеть цель, ради которой следует тяжко работать и терпеть мучения, не может не поражать. И самоидентификация Гринченко не ограничивается лишь украинством, учительством, литературным творчеством - он самоидентифицируется как борец-труженик. О нем можно сказать, что этот человек и словом и делом служит выбранному делу, поскольку убежден: "Узрят наши дети ту свободу, которую завоюем для них!"

Борис Гринченко настойчиво пробивается на страницы западноукраинских изданий, пребывающих в более благоприятных относительно украинцев условиях австрийского политического климата, а также из соображения, "...что должны мы, украинцы из Австрии и из России, жить в ближайших сношениях". Он хорошо понимает значение литературы как одного из важнейших путей национального самоосознания, о чем пишет: "всякое национальное движение зависит от той живой национальной силы, которая присуща каждому народу и старается проявить себя, старается развиваться, жить и создавать жизнь по своему желанию. Сила эта обнаруживается во всех формах, а самое главное - в жизни политической и литературной".

Для молодого литератора чрезвычайно важной становится поддержка И.Франко: "Первое место в нынешние времена... по внимательности, по таланту, выносливому трудолюбию и разнородности интересов духовных, надо признать за
д. Чайченко". Дружба и сотрудничество двух украинских деятелей способствовали многим плодотворным свершениям.

Гринченко продолжает искать возможности для лучшей реализации амбициозных замыслов и обогащения своего опыта. Он никогда не остается на одном месте, расширяя географию своей жизни на территории Украины и круг друзей. В этом проявляется еще одна особенность жизненной философии этого удивительного человека. В 1885–1887 гг. он находится на юге Украины. "Я поехал в Херсонщину статистиком губернского земства и полтора года там работал... разъезжая по городам и селам, собирая материалы и обрабатывая их", - пишет об этом периоде Гринченко. Ему приходится вести странствующий образ жизни, останавливаться на день, несколько дней, а то и на неделю в разных городках и селах Херсонщины. "Атмосфера в Херсоне скучная, тяжелая, гнетущая. Едва выдерживаю. Я каждый день живу здесь не душой, а только одними "нервами, нервами, нервами" - живу, чувствую себя как на ножах". Не удивительно, что Борис Дмитриевич решает вернуться к любимому делу, о чем пишет: "...я с осени 1887 года переехал в Екатеринославщину снова учителем в с. Олексиевку Славяносербского уезда". В Олексиевке была школа известного в то время педагога Кристины Алчевской, которая, зная об учительском даре Гринченко, приглашает его с женой Марией Гринченко (псевдоним Загирня) работать в свое учебное заведение, где обучение велось на русском. "...И мы украдкой учили также и на украинском", - вспоминал Борис Дмитриевич.

В этот период жизни Б.Гринченко признают как педагога, а также как литератора. Он развивает отношения с И.Франко и другими деятелями украинской элиты. Слово Франко, сказанное о Гринченко, было услышано в Галичине. В автобиографии Гринченко есть интересная запись: "В 1890 году [...] я наконец приобрел себе право работать в пользу той идеи, которой желаю отдать свою жизнь". Что это за идея, которой следует отдать жизнь? Это - просветительство, которое вызревало в нем, к которому он приходит в молодые годы и убеждается, что именно в этом его путь. Уже в двадцатилетнем возрасте Борис Гринченко начинает писать и издавать просветительские статьи и небольшие книжечки. С того времени народно-просветительская идея никогда не покидала его. Работая учителем и снимая жилье у крестьян, общаясь с ними, он наблюдает реалии, которые отразятся в стихотворении "До народу" (1884):

Замість ідеалу я вздрів на селі

Зубожений люд занімілий.

Темнота й незгода
у нашій землі,

Здавалося,
скрізь панували й жили

І люд той безщасний гнітили.

Чи я працювати для тебе
не вмів,

Чи ти не діймав мені віри,

Та вкупі зі мною
ти йти не схотів,

На працю мою
ти з невірством глядів,

Мов бачив нещирі заміри.

Убедившись, что крестьяне унижены страхами и тьмой невежества, он решает в доступной форме донести до простых украинцев научные знания, украинское и зарубежное литературное наследие, стремится, чтобы народ осознал значение умственного труда: "Известно, что всякий нефизический труд народ потому и не считает за труд: он, привыкнув до кровавого пота работать за кусок хлеба, видит работу только в натруженных руках и не хочет признавать ее в напряженной голове; это явление вполне естественное, иначе и быть не могло". Гринченко сознает, что причиной народной задавленности является не сам народ, а пассивность украинской интеллигенции.

Образцом народно-просветительской деятельности для Б.Гринченко служит Жан Масе - "инициатор и главнейший работник в огромном просветительском движении, охватившем уже всю Францию". Отдавая должное французскому деятелю, Гринченко в 1890 г. отмечает: "Деятельность Жана Масе еще раз доказывает, как много может сделать энергия одного человека, лишь бы только у человека того была любовь к своему делу..."

Таким образом, Гринченко твердо становится на путь просветительской деятельности. В автобиографии Борис Дмитриевич настаивает: "Гомера, Эсхила, Софокла, Эзопа, Шекспира, Байрона, Скотта, Диккенса, Бернса, Мольера, Гюго, Шиллера, Гете и других в простом переводе и с некоторыми объяснениями можно дать и теперь в руки читателю из народа, но так как образование народное очень у нас заброшено, то чтобы облегчить народу понимание этих произведений и перейти со временем к более трудным - нужно создать для народа предварительную литературу, более всего научно-популярную".

Гринченко расширяет мирововоззрение украинцев, дает им возможность посмотреть на себя сквозь призму вершин мировой литературы и тем самым вычистить заиленные источники собственного национального достоинства, обратиться к национальному достоянию, сохранившемуся в фольклоре и этнографии.

Гринченко в своей аргументации относительно вопросов языка, образования неоднократно обращается к немецкому философу-просветителю Гердеру, а также к Фихте и Шопенгауэру. Он ставит в пример для подражания Спартака, Джордано Бруно, Жанну д'Арк, легендарного народного героя Швейцарии Винкельрида, Х.Колумба, одного из основателей США Б.Франклина, 20-го президента США Дж.Гартфилда, убитого через сто дней президентства, известных зарубежных, а также русско-украинских педагогов и ученых, в частности К.Ушинского и А.Потебню, чем демонстрирует не только результаты своего самообразования и широту кругозора, но и приемлемость привлечения лучших образцов их наследия в национальную культуру.

В 1890 г., при поддержке известного этнографа, фольклориста, действительного члена Научного общества имени
Т.Шевченко, руководителя "Просвіти" профессора В.Шухевича, он активно печатается в журнале "Дзвінок". Благодаря этому журналу становятся доступными читателю его поэтические и прозаические произведения. В письме от 15 марта 1890 г. В.Шухевич сообщает Гринченко: "Вашими писаниями стали Вы уже таким популярным, что детвора все спрашивает о Ваших рассказах и баснях". Он обращается к Гринченко с просьбой помочь иллюстрациями из украинской жизни, объясняя, что в Галиции распространены только немецкие картинки. Сотрудничество продолжается около трех лет, но и здесь Гринченко остается верен себе: в 1893 г. он отказывается присылать свои стихи в журнал "Дзвінок" из-за неумелого корректора, искажавшего ошибками его произведения.

Борис Дмитриевич активно сотрудничает с близким ему по духу просветителем, экономистом и издателем К.Паньковским, который в популярных сериях изданий (1891-1904), в частности "Бібліотека Батьківщини" и "Дрібна бібліотека", печатает несколько рассказов Гринченко (под псевдонимом В.Чайченко). Высоко оценив начинание таких серий, Б.Гринченко задумал и позже издал почти сто народно-просветительных книг, из них - половина принадлежит его перу. Гринченко небезосновательно убежден: "...нужно с радостью приветствовать каждую и самую маленькую книжонку, пригодную для народного чтения и проведенную на село, даже если бы книжонка сия и не удовлетворяла тем или иным литературным требованиям, - приветствовать тем, что эта неважная книжонка - дорогой борец за право существования украинской литературы, это пионер, пробивающий заросший, не протоптанный путь к свету национального самопознания".

Он становится великим Просветителем Украины. Его просветительская самоидентификация закреплена не только в поэзии и прозе, но прежде всего во многих практических делах, деятельности киевской "Просвіти" и, безусловно, в вершине его работы - Словаре украинского языка. У него цель помочь украинцам самоосознать себя свободными людьми, поскольку "…только свободные должны жить", но не просто жить, ведь, как он пишет: "Пусть сгинет все, если не умеет жить!"

Что же означало для Гринченко "уметь жить"? Прежде всего - работать ради поставленной цели, которая "выше и достойнее человеческого Я". К этому времени Гринченко уже состоялся как украинец, как учитель, как литератор, как борец, как просветитель... Это дает ему основание реализовать идею жизни - просвещение. Он усматривает его потенциал в театре, поскольку: "…крестьянская жизнь очень бедна культурными на нее влияниями", а "...введение в эту жизнь такой живой культурной струи, как народный театр, из-за этого будет иметь особое значение".

Гринченко глубоко понимает значение просветительской деятельности: "...поскольку только тогда, когда мужика своего приведем к национальному самопознанию, можем быть уверены, что наша национальная жизнь обеспечена". Национальное самопознание украинцев, в понимании Гринченко, должно соединяться с толерантным отношением к другим народам, культурам и религиям, основываясь на золотом правиле морали: "Заботимся, чтобы та толерантность, которая есть в народе, стала даже больше, сделалась вполне самоосознанной, и чтобы всякая чужая вера была для человека из народа постольку же святыня, поскольку он желает такого взгляда для своей веры от этих чужеверцев".

Продолжая развивать эту тему, Борис Дмитриевич отмечает: "...надо знать и все человечество и чувствовать себя сыном великой всечеловеческой семьи. Да и можно ли знать свой край, не зная чужих? Еще Гердер говорил, что надо знать другие народы, дабы понять истинное место своего собственного". Педагог и просветитель заботится, чтобы украинцы не чувствовали себя оторванными от общечеловеческой цивилизации, поскольку воспитание должно касаться "...космополитических гуманитарных идей и желаний, и потому развитие каждой народности должно иметь целью сии общечеловеческие гуманитарные идеалы. Народность - это часть всечеловеческого организма и до тех пор только и может развиваться, пока служит общей для всех народов высшей цели: общечеловеческому добру. Потому видим, что воспитание, оставаясь народным, национальным способом своей деятельности, должно иметь общечеловеческую цель. С этой точки зрения мы и должны каждую систему воспитательную рассматривать, изучая: a) удовлетворяет ли она требованиям природным (народность в способах) и b) имеет ли цель общечеловеческую, расширяет ли идеалы гуманности, добра человеческого?".

Указанные Гринченко основы толерантности, соотношение национального и общечеловеческого в значительной мере опережают время. Скорее всего, они отвечают другой исторической эпохе - концу ХХ - начала ХХІ в. Перед нами встает человек, мыслящий современными нам категориями, в котором объединяются открытая миру национальная и "всечеловеческая" идентификации.

Борис Гринченко, имея от рождения двадцать один год, без тени сомнения декларирует сознательное осмысление жизненного пути, тех испытаний, через которые готов пройти ради своего предназначения:

І вже чи дійду до своєї мети,

Чи зламаний
вмру серед шляху,

Але не покину до неї іти,

За правду, за волю
все зможу знести -

І жити,
і вмерти без страху!..

В поэтических строках
обнаруживается сильный, бескомпромиссный и несокрушимый характер молодого Гринченко, знающего цену, которую должен заплатить за достижение цели, ради которой готов "и жить, и умереть без страха":

О скільки сліз
повинні ми утерти,

О скільки пут
повинні розітнуть!

Скількох слабих
одрятувать од смерти,

Скільком сліпим
їх очі повернуть!

Большие ожидания Борис Дмитриевич связывает с объединением широкого просветительского движения и развития национальной школы: "...только огромная борьба общественной энергии, огромное движение частной инициативы в делах народно-просветительских может пособить делу. Только ведь сие народно-просветительное движение, чтобы стать широким и глубоким (а без этого оно никак не поможет), должно быть национальным, украинским, то есть наша интеллигенция только тогда может действительно расшевелить народные массы просвещением, когда перестанет быть господами-чужеземцами на своей земле, не станет пожирать глазами Петербург и Москву, но вернется к языку и духу своей нации и, поняв хорошо тот путь, который родному народу определила история, пойдет сим путем в деле просветительном и понемногу, не оставляя никогда борьбы, выбьет из-под правительственных рук народную школу и писательство - тогда и только тогда и можно будет нам ожидать добра".

В Чернигове, где Гринченко "сначала заведовал оценочным отделом, потом отделом народного просвещения и наконец был секретарем губернской земской управы", он получает более широкие возможности для воплощения своих идей.

В черниговский период Борис Гринченко окончательно формирует свои педагогические взгляды, демонстрирует глубину понимания особенностей психического, физического, интеллектуального и духовного развития ребенка, места воспитания и, в частности, школы в этом процессе. Зрелый педагог пишет: "Мне представляется, что народная школа, сделав деятельность мысли лишь средством к восприятию учениками знаний, теряет свой смысл, что она остается мертвым учреждением, в котором занимаются "учением" - слово, которым народ так удачно окрестил эти занятия. Воспитывать ум ребенка, насколько это возможно для народной школы, развить, укрепить и сделать его способным к дальнейшей деятельности - это задача народной школы, поскольку при нынешнем положении дел именно в этой деятельности и лежит вся суть… Поэтому все знания, которые сообщаются в народной школе, должны быть лишь средством для развития умственной силы учеников, и все предметы учебного курса ее должны строго отвечать этой цели" (выделено Гринченко).

Приведенная цитата дает представление о совершенст-
ве педагогических взглядов Б.Гринченко, их актуальности и для настоящего, когда речь идет о компетентном подходе, непрерывном образовании, личностно ориентированном обучении, целях образования и т.п.

Работая в Чернигове, Гринченко поражает своим неутомимым исследовательским заделом в области украинской этнографии и фольклора, чем подражает уже упомянутому немецкому просветителю Гердеру и Владимиру Шухевичу из Львова. Он идентифицирует себя как ученого в этой сфере, выказывая незаурядную ответственность во время сбора материалов в Черниговской и соседних с ней губерниях. Его просвещение приобретает новые грани и обогащается народным опытом.

В киевский период жизни (1902–1909) Гринченко утверждается как общественно-политический деятель. Он становится основателем Украинской радикальной партии, программные основы которой изложил в доступной для понимания и восприятия простыми людьми форме. Обращаясь к читателям, Борис Дмитриевич объяснял роль интеллигенции и изложил основные задачи партии: "…в кожного освіченого хоч трохи народу так було, що кращі люде з інтелігенції оступалися й оступаються за народ. І тепер таких людей у нас багато єсть, що й живим словом, і книжками ширють і серед робочих людей, і серед панів думку про те, щоб завести кращий лад. І де-далі таких людей усе більшає та більшає, бо вони таки хочуть, щоб робочий чоловік вибився з темноти й неволі. Ось чого вони хочуть:

1. Щоб уся земля була не панська, царська чи багацька, а народня і щоб давати її для роботи тільки хліборобам, які своїми руками обробляють землю, а хто цього не робить, тому землі не давати.

2. Щоб так саме всі хвабрики та заводи, машини й струменти до роботи були не панські чи багацькі, а народні, тих робітників, які по хвабриках та заводах роблють, і те, що зроблють робітники, було не багацьке, а робітницьке добро.

3. Щоб, поки є найми, робочі люде мали добру плату, добрий харч, добрі кватирі, не робили над силу, мали коли й спочити й повчитися, і щоб закони обороняли їх від хазяїнів.

4. Щоб не було ні панів, ні мужиків, а всі люде були рівні, щоб усім були рівні право й суд і всі мали б потрібну для людського добра роботу.

5. Щоб податі бралися так, що хто більше має, то той більше з кожного карбованця свого прибутку й платить.

6. Щоб не було війни, бо робочим людям нема чого воюватися, вони можуть по братерському жити проміж себе, а тільки царі, начальники і багачі сварються та й силують робочий народ воюватися.

7. Щоб кожна дитина дурно могла добре навчитися рідною мовою, щоб увесь народ був освічений.

8. Щоб кожному було вільно якою хоче мовою говорити й у книжках писати усе, що він схоче, - хоч би й про великих начальників.

9. Щоб кожному вільно було приставати до якої він схоче віри.

10. Щоб вільно було людям збіратися гуртом для своїх справ, єднатися в спілки чи товариства і змовлятися, добуваючися від хазяїв кращого життя.

11. Щоб у нас на Вкраїні ніхто чужий не порядкував, а щоб український народ був вільний і сам собі завів які схоче порядки, щоб він сам собі для порядкування людей вибірав, яких схоче; а по судах, по всяких урядах, по всяких школах уживано не московської, а нашої вкраїнської мови.

Щоб це все зробити, треба дуже-дуже багато праці й заходу. Всім робочим людям треба знати, як саме цього добуватися, що треба робити, щоб завести такий лад.

Про це ми й будемо розказувати в своїх книжках, а робочі люде хай ті книжки добувають та й довідуються з їх чого треба".

Как видим, Гринченко пребывает под влиянием популярных в то время социалистических идей, однако остается последовательно верным не этим идеям, а украинскому народу, просвещению и, что самое важное, поставленной цели.

Основатель киевской "Просвіти", издатель и корреспондент газет, журналов, энциклопедий, Гринченко получил широкое признание среди украинской интеллигенции, которую неутомимо ругает за инертность и не перестает укорять ее уже только тем, что он сам обладает неисчерпаемой трудоспособностью. Теперь он - признанный и авторитетный лексикограф и языковед, вершиной его труда становится Словарь украинского языка. Олесь Гончар, говоря об авторе словаря, подчеркнул: "Только любовь способна была завершить работу всеобъемлющую, благодаря которой (...) в фантастической лексической щедрости, в богатейшем духовном спектре явилась сама жизнь народа, явилась во всем разнообразии, во всей достоверности дум и чувств".

Самоидентификация Бориса Гринченко как украинца, педагога, писателя, борца и служащего, ученого-этнографа и фольклориста, лексикографа и языковеда дала концептуальное видение пути, по которому должна была идти украинская интеллигенция, чтобы вывести народ из рабства. Это путь просвещения. Философия четкая и понятная. Логика размышлений Гринченко соединилась с практическими действиями: он стал образцом, которому должно подражать, чьи взгляды остаются актуальными и в ХХІ в. Поскольку и сейчас, во время сплошного информационного шторма, просвещение, учитывая новейшие технологии, может выстроить сеть маяков, которые не позволят нам сбиться на окольные пути в бурном океане человеческих страстей и будут освещать путь, значительная часть которого была вымощена трудом человека, которого мы справедливо называем гордым и светлым именем - Просветитель.